Нашей жизни танец

Глава первая
Лилия обвела взглядом палату, зажмурилась от ослепляющей белизны и пробивающегося в окна света. Вновь открыв глаза, уставилась в потолок (тоже белый) и начала следить взглядом за бегающим по гладкой поверхности солнечным зайчиком. Значит, уже утро? А из  студии она вышла вечером, в начале девятого.

Сейчас в голове стучало, но терпимо. Женщина попробовала повернуть голову, и тяжело давшееся движение сразу отдалось тупой болью в ключицах и в правом плече. Пошевелила пальцами на руках и на ногах, — кажется, всё более или менее цело и даже работает. Значит, она отделалась ушибами. А жаль...

Жаль, что она не потеряла память. Желательно, навсегда. К горлу снова начал подкатывать противный горький комок, а потом вернулась боль, только на этот раз не телесная. И была она не тупой и ноющей, а такой, которая пронзает насквозь, отдаваясь в каждую клеточку, порабощая всё существо. И даже дышать нормально не получалось...

Боясь, что у неё вновь начнётся истерика, женщина попыталась отвлечься и начала искать источник появления на потолке солнечного зайчика.

Оказалось, что на соседней кровати лежит девушка. Совсем юная, почти подросток. В руках у соседки смартфон, который и генерирует блики на потолке и стенах. На шее у девушки специальный воротник, а одна из рук почти полностью закрыта повязкой, однако этот факт, оказывается, совсем не мешает залипать в телефоне.

Видимо, почувствовав шевеление на соседней кровати, незнакомка стрельнула в Лилию взглядом бойких почти чёрных глаз.

— Здравствуйте!

Голос у соседки оказался довольно низким для её возраста и субтильной фигуры и чуть хриплым.

— Здравствуйте! — ответила Лилия.

Спрашивать о том, насколько давно она здесь, не стала, — и так всё прекрасно помнила. Слишком прекрасно, к сожалению. Но поскольку продолжала отвлекать саму себя от горьких мыслей и тяжёлых воспоминаний, решила проявить вежливость.

— Меня зовут Лилия. А вас?

— Дарья, — лаконично ответила девушка, но в её взгляде и в голосе чувствовалась доброжелательность. — Можно Даша.

— Давно вы здесь, Даша?

— В травматологии-то? Уже неделю здесь прохлаждаюсь! — с досадой и горечью ответила соседка. — Чувствую, про... кх-кх... пропущу остатки тепла и золотую осень! Просила Шестакова отпустить меня домой, а он ни в какую.

— Шестаков — это лечащий врач? — для поддержания разговора спросила Лилия. — Строгий?

Чувствовалось, что Дарье хочется поговорить.

— Игорь Васильевич-то? — девушка даже села от переполняющих её эмоций. — Не то слово! Как глянет — аж мурашки по коже! Не понимаю, почему весь персонал женского пола здесь от него без ума! В рот ему смотрят с обожанием и благоговением!

Фамилия, имя и отчество лечащего врача были довольно распространёнными, в том числе их комбинация, потому наверно ни одна извилина мозга Лилии не зацепилась за них. И совершенно напрасно, как выяснилось чуть позже.

В последующие двадцать минут Лилия узнала, что Даше девятнадцать лет, и она студентка, учится в колледже на модельера женской одежды. Травму получила, упав со стремянки, когда помогала девочкам в общежитии клеить обои. А сама она местная, живёт с родителями на улице Александра Невского, почти у фонтана.

Энергичный рассказ Дарьи о недавно заново начавшихся после летних каникул учебных буднях был прерван появлением женщины средних лет в униформе. Она привезла на тележке завтрак, и после её ухода в палате ненадолго воцарилась тишина.

Лилия осторожно села и посмотрела по сторонам: что ж, кажется всё неплохо. Пересела ближе к тумбочке, подвинула к себе поднос и начала медленно есть кашу и бутерброд со сливочным маслом.

Вот опять удивление: появился аппетит. А ведь вчера она не то что есть, — жить не хотела.

После завтрака Лилия, которую начало клонить в сон, решила не сопротивляться неизбежному и прилегла. Проснулась оттого, что кто-то сидел рядом с кроватью, и крепкая тёплая ладонь касалась руки женщины.

Словно в противовес теплоте руки, глаза, недовольный взгляд которых был устремлён на Лилию, поражали буквально арктическим холодом. Лилия никогда не понимала, как тёмно-серые глаза могут быть настолько холодными, но факт оставался фактом.

— Итак, Лилу, рассказывай, — голос низкий и глубокий, без хрипотцы.

Он и раньше был таким, но сейчас стал ещё ниже.

— О чём? — Лилия решила потянуть время.

— О том, как ты дошла до жизни такой. И попытайся убедить меня в том, что на дорогу ты шагнула непреднамеренно. Иначе я вынужден буду пригласить специалистов другого профиля, не травматологического.

Глава вторая
— Ты работаешь в этой больнице, Игорь? — почти покорившись судьбе, максимально нейтрально поинтересовалась Лилия.

— Как видишь, — кивнул мужчина, не сводя пристального взгляда с лица собеседницы. — Хотя не только в этой.

— А где ещё? — ухватилась за тему женщина, хотя прекрасно осознавала, что старания её тщетны.

Она слишком давно знала Игоря и понимала, что он даст себя «вести» ровно столько, сколько сочтёт нужным.

— Хочешь об этом поговорить? — усмехнулся Шестаков и сложил руки на груди.

— Ну... не то что очень хочу... — смутилась Лилия.

— Вот и я так подумал. Потому предлагаю оставить попытки сыграть со мной в кошки-мышки. Лучше давай вернёмся к прежней теме.

— А где Даша? — нахмурилась Лилия,  оглядевшись и не обнаружив соседки.

— К ней пришли посетители, подружки. Гуляют в сквере у корпуса все вместе. Так что не волнуйся и не отвлекайся.

— Игорь, — решившись, выдохнула женщина. — Я не специально пошла под ту машину... Кстати, мне обязательно нужно попросить прощения у водителя.

— Чем быстрее тебя выпишут из стационара, тем раньше у тебя появится эта возможность.

— Ты так говоришь, Игорь! «Тебя выпишут»! Как будто сам не имеешь к этому никакого отношения, и от тебя ничто не зависит!

— Так оно и есть, Лилу! Всё целиком и полностью зависит от тебя. Степень твоих травм в принципе не предполагает госпитализации, тем более, длительной.

— Так в чём же дело? — Лилия попыталась непринуждённо пожать плечами, однако боль в ключицах тут же напомнила о себе. — Зачем тогда я здесь? И почему ты так строишь диалог, будто призываешь меня к сотрудничеству со следствием?

— Я рад, что ты начала дерзить, это положительный момент в твоей ситуации. Но всё же настаиваю на том, чтобы мы вернулись к обсуждению предыдущей темы, а не моих риторических способностей.

— Ещё раз говорю: я ничего не делала специально. Тоже настаиваю на этом. Но всё равно в ситуации полностью виновата я. Причина в моей невнимательности, рассеянности. Я совсем забыла, что тот переход около торгового центра регулируется, сочла его тротуаром и даже не видела светофор.

Тёмно-серые глаза в течение нескольких секунд буравили её лицо,  а потом собеседник удовлетворённо кивнул.

— Допустим, Лилу. Но подобные, как ты выразилась, «рассеянность и невнимательность» не могут появиться на пустом месте. Это либо следствие заболевания, либо сильного душевного волнения, стресса. Соответствующих случаю заболеваний в твоём анамнезе нет. Или они просто пока не выявлены? Вот в этом я должен разобраться.

— Нет никаких заболеваний, Игорь! Я здорова как бык. Вот ключицы и плечо болят после вчерашнего, шею немного тянет, и то терпимо.

— Значит, стресс ты не отрицаешь?

— Стресс не отрицаю, — помолчав, тихо ответила Лилия. — Но стресс, насколько мне известно, не является психическим отклонением. И вообще это личное дело каждого человека.

— Ты права, — неожиданно согласился доктор. Однако не успела Лилия перевести дыхание, как он продолжил: — Но переживание стресса в одиночестве — весьма сомнительное мероприятие, даже пагубное.

— Игорь! — всё же не выдержала женщина, и её показное спокойствие затрещало по всем швам. Хлипкие нитки самообладания рвались одна за другой. — Ты как машина! Настолько без эмоций... Ты можешь хоть когда-то быть человеком? Хоть в чём-то? Пусть в виде исключения!

Этот крик души явно не относился к нынешней ситуации и к текущему разговору. Он был уместен настолько же, насколько уместна шляпа из соломки в середине января на Урале.

Шестаков усмехнулся и встал, сунул под мышку ноутбук, который до этого положил на соседний стул. На лице мужчины не отразилось ничего, кроме сухой усмешки. Взгляд оставался всё таким же непроницаемым, глаза смотрели холодно и оценивающе.

— Проведёшь под наблюдением ещё пару дней. К выписке, вероятнее всего, послезавтра. Потому у тебя есть уйма времени для того, чтобы рассказать мне обо всём. В принципе, ты могла бы за это время также осознать и признать тот факт, что я всегда был и остаюсь человеком. Но таких непосильных задач перед тобой не ставлю. Не до жиру, так сказать.

После этих слов доктор резко развернулся и стремительно покинул палату. Лилия в изнеможении провела рукой по лбу. Она так и не могла понять, что испытывает после ухода Шестакова. Облегчение и чувство освобождения? Или всё-таки разочарование, чувство незавершённости разговора?

Женщина осторожно встала, подтащила один из стульев к окну палаты и устроилась на нём поудобнее. С третьего этажа открывался прекрасный вид на прибольничный сквер.

Между высокими стройными соснами росли более низкие берёзы, клёны и старые липы. Последние уже полностью облетели, и их тёмные стволы теперь стояли в полудрёме и в ожидании весны. С других деревьев непривычный для октября тёплый ветер срывал пожелтевшие листья и устраивал настоящий осенний бал. Прежде чем опуститься на землю, листья долго кружились в причудливом и сложном танце.

Глядя на них, Лилия перенеслась мыслями в прошлое шестнадцатилетней давности. Ей тогда было одиннадцать лет, — совсем детство, но слишком солидный возраст для начала «карьеры» в секции спортивного бального танца. Однако именно эти танцы были мечтой и огромной страстью девочки. 

Потому она и стояла в сумрачном коридоре под дверью студии, напряжённо прислушиваясь к звукам музыки, перемежающимся с хлопками и бодрыми окриками тренера. Стояла и думала о том, что через несколько минут решится её судьба...

Глава третья
Воспоминания Лилии

Девочка вновь напрягла зрение и, превозмогая сумрачную атмосферу коридора, прочитала табличку на двери. Уже давно запомнила имя тренера: «Шестакова Анна Аркадьевна», но войти в студию так и не решалась. Голос, явно принадлежащий той самой Анне Аркадьевне, звучал из-за дверей бодро, уверенно и очень строго.

— Ты почему до сих пор здесь стоишь? Я же тебе сказала: заходи прямо на занятие, до перерыва ещё долго! А не собираешься разговаривать с Анной Аркадьевной — уходи, нечего тут стоять!

Неожиданно раздавшийся рядом голос пожилой вахтёрши заставил девочку вздрогнуть.

— Извините, — пробормотала Лиля, не поднимая глаз. — Я сейчас, сейчас...

Она робко постучала в двери, а пожилая женщина покачала головой и цокнула языком от досады. Отодвинув Лилю, она громко постучала и приоткрыла двери.

— Извините, Анна Аркадьевна! Можно? К вам тут пришли. А вы говорили, если кто-то будет спрашивать вас, сразу сообщать.

Судя по отсутствию энтузиазма на лице невысокой светловолосой женщины, остановившейся посреди студии, «спрашивать» её должен был кто-то другой, гораздо более приятный и интересный, чем Лиля.

— Спасибо, Галина Сергеевна! — Анна Аркадьевна кивнула вахтёрше, и та скрылась за дверью.

Тренер перевела взгляд больших очень светлых глаз на Лилию, и девочка невольно сжалась от испуга и смущения, вспомнив вдруг сказочную Снежную королеву. Внутри всё дрожало и трепетало, — кажется, каждая клеточка. Больше всего соискательнице хотелось выскочить за двери и бежать от студии и из районного Дворца культуры как можно дальше.

«А как же мечта?!»

Именно эта мысль остановила девочку, пригвоздила к месту и придала сил. Лилия обвела взглядом довольно просторное помещение, стараясь не зацикливаться на том, сколько пар глаз с насмешливым любопытством наблюдают за ней.

Кажется, она попала на занятие средней группы, состоящей из подростков лет тринадцати-четырнадцати. Юноши и девушки стояли парами.

— Ты так и будешь молчать? — голос тренера разрезал казавшийся густым воздух, прозвучал холодно и резко. — И тратить наше драгоценное время? Или всё же сообщишь, зачем пожаловала?

— Здравствуйте! — запоздало опомнилась Лилия. Голос звучал жалко и хрипло. — Я очень хочу заниматься спортивными бальными танцами.

Кто-то отчётливо хмыкнул, и только тогда Лиля заметила ещё одного участника мизансцены: за столиком в углу сидел светловолосый парень с длинной чёлкой, а перед ним стоял музыкальный центр.

— Так занимайся, в чём проблема? — пожала плечами Анна Аркадьевна. — Какое отношение я имею к твоим планам?

— Раньше у меня не было такой возможности, — Лилия вдруг собралась и заговорила твёрдо, чётко, будто что-то придавало ей сил. — Мы жили в ..., — девочка сказала название небольшого городка, расположенного на севере края, — а там нет такой секции. Но летом переехали, теперь живём здесь, в этом городе и в этом районе.

— И ты решила, что мы тут только тебя и ждали всё это время? — голос у парня, сидящего за пультом, оказался почти совсем «взрослым», насмешливым и низким.

Лиля вдруг поняла, что это сын тренера, очень уж похож. Только взгляд у него ещё более холодный, хотя глаза темнее, чем у матери.

— Видишь ли, девочка, — вздохнула Анна Аркадьевна, — набор в секцию закончен. К тому же, я не принимаю в среднюю группу тех, кто вообще не занимался танцами. Вот сколько тебе лет?

— Одиннадцать, — с готовностью отозвалась Лиля.

— Да-а? — удивлённо протянула женщина, с сомнением глядя на маленькую и хрупкую девочку. — Тем более. Как бы это ни прозвучало, но ты уже слишком стара для того, чтобы начинать в спортивных танцах.

— Ты ещё жива, моя старушка? — продекламировал из угла блондин с длинной чёлкой, и кто-то прыснул.

— Игорь! — Анна Аркадьевна бросила на парня укоризненный взгляд и снова повернулась к Лиле.

— Я занималась танцами, — упрямо ответила девочка.

Насмешки этого самого Игоря неожиданно возымели обратное действие и лишь придали решимости и сил Лилии.

— Ты же сказала, что нет, — сдвинула брови Анна Аркадьевна.

— Я с пяти лет занималась в балетной студии.

— В образцово-показательном коллективе «Звёзды Мухосранска?» — тут же обрадованно откликнулся блондин.

— Игорь, прекрати! — раздражённо одёрнула его мать и впервые с интересом посмотрела на упрямую девчонку. — Как тебя зовут?

— Лилия Гордеева.

— Сможешь прямо сейчас показать, что умеешь, Лилия Гордеева? Мне нужно проверить и оценить пластику, чувство ритма, артистичность, умение работать перед зрителями.

— Смогу, — решительно кивнула Лилия.

— Ребята, присядьте, — Анна Аркадьевна указала воспитанникам на стоящие вдоль стен скамьи. — Небольшой перерыв. Игорь, включи что-нибудь ритмичное.

Блондин опять хмыкнул, надел наушники и начал выбирать музыкальный отрывок. Потом парень удовлетворённо кивнул, снял наушники и легко нажал на кнопку. Всё пространство студии содрогнулось от мощного, явно «металлического» вступления. Анна Аркадьевна возмущённо обернулась к затейнику, однако Лилия уже была готова к подобному выпаду со стороны Игоря и начала танцевать.

Постепенно девочка увлекалась всё сильнее, и скрежещущая по нервам музыка вдруг стала не противником, а помощником. На время Лиля забыла о том, где она находится, а зрители, начисто лишённые сочувствия и симпатии, перестали интересовать её.

— Стоп! — Анна Аркадьевна громко хлопнула в ладоши. — Достаточно!

Лилия остановилась, перевела дыхание. Грохочущая музыка смолкла, и от ворвавшейся в студию тишины сначала стало даже больно.

— Хорошо, ты принята с испытательным сроком, — спокойно и почти без эмоций продолжила тренер. — Испытательный срок полгода, до конца марта, когда состоится всероссийский чемпионат, к которому мы будем готовиться. Один пропуск без уважительной причины — и вылетаешь из секции без шансов. Да и уважительные причины не приветствуются, особенно после Нового года, ближе к соревнованиям. Всё поняла?

— Да, всё! — выдохнула Лилия, не в силах поверить в собственное счастье.

— Это ещё не всё. До Нового года будешь дополнительно посещать по субботам занятия для начинающих. Ясно?

— Ясно, — разумеется, девочка была готова пожертвовать субботним отдыхом.

— А с кем она здесь встанет-то, мам? — подал голос Игорь. — Ты же не принимаешь никого в секцию без пары!

— А вот с тобой и встанет, — обернулась к сыну Анна Аркадьевна. — А то ты после ухода Томы из секции уже полтора месяца просто так сидишь. Обещал найти пару, но не ищешь. Вот, пара сама нашлась!

Глава четвертая
Воспоминания Лилии

— Игорь, не заставляй нас ждать, — Анна Аркадьевна поторопила сына, который продолжал сидеть за столиком, недоверчиво и удивлённо глядя на мать. — Мы и так потеряли слишком много времени.

— Я не в форме, — всё же попытался возразить парень.

Правда голос его звучал уже не так уверенно и дерзко, как сначала.

— Ничего страшного, — бодро заверила женщина. — Если ты имеешь в виду спортивную форму, то сегодня в виде исключения можно обойтись и без неё. А если свою физическую, — так мы как раз над этим и будем работать.

Тренер повернулась к сидящим на скамейках воспитанникам и сделала ребятам знак, чтобы вставали. Блондин нехотя поднялся из-за столика и, стянув через голову толстовку, небрежно повесил её на спинку стула. Затем скинул кроссовки.

Так и вышел к Лиле — в чёрных джинсах, белой футболке и белых носках. Почему-то девочка прямо глаз не могла оторвать от этих носков, а в голове крутилась навязчивая мысль об их белоснежности.

Её новоявленный партнёр по танцам оказался довольно крепким и спортивным юношей среднего роста. Как узнала Лилия впоследствии, Шестакову на тот момент было четырнадцать лет, то есть, он был старше её на три года.

Откинув чёлку с ясного лба, парень холодно посмотрел на девочку.

— Предлагаю хорошо подумать прежде, чем соглашаться вставать со мной. У меня очень тяжёлый характер. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Мне же не замуж за тебя выходить, — тихо ответила Лилия. — Как-нибудь привыкну.

Игорь вытаращил глаза, забыв о маске холодного и отстранённого насмешника, а его мама, которая стояла рядом и всё слышала, не смогла сдержать смех. Придя в себя, парень злобно посмотрел на Лилю, и девочка поняла, что нажила себе врага.

Ей было не привыкать, поскольку она жила вопреки примерно столько,  сколько себя помнила. Подумаешь, одной трудностью больше, преодолеет и её. Гораздо сложнее будет убедить родителей оплачивать расходы на специальную одежду и обувь для танцев, поездки на соревнования. Удовольствие не из дешёвых, но мама очень тщеславна и, кажется, любит хвалиться успехами дочери гораздо больше, чем саму Лилю. 

Когда-то Лариса Викторовна Симонова родила дочь от своего начальника, у которого работала секретарём. Михаил Анатольевич Гордеев служил в администрации городка и был в местных масштабах фигурой видной. Правда, существовал один нюанс, весьма значимый: Гордеев был женат, и они с супругой уже воспитывали двоих несовершеннолетних детей.

Тем не менее, Лилию он признал и даже записал на себя, но этим его участие в её жизни и ограничилось. Разразился грандиозный скандал, и Гордеева от греха подальше перевели на службу в соседний регион. Семья уехала с ним, а Лариса осталась с ребёнком на руках.

Нет, она не была одна на всём белом свете, но её родители предсказуемо оказались совсем не в восторге и от поступка дочери, и от свалившейся на неё сомнительной славы. К тому же, на большие алименты Гордеев не раскошелился, платил средне, можно сказать, впритык.

Семья была хоть и неполной, но по общепринятым меркам вполне благополучной, вот только искренней любви и тепла Лилия никогда не знала. Для матери она всегда оставалась напоминанием о постигшем ту досадном фиаско, а для бабушки и деда — свидетельством неблаговидного поступка дочери. Девочку все как будто терпели, — ну а что делать-то, раз уж родилась, то пусть, деваться-то некуда. Так и росла малышка в атмосфере соблюдения приличий и полного равнодушия.

Единственным человеком, проявляющим к Лиле искренний интерес, неожиданно стала бабушка со стороны отца, Татьяна Фёдоровна Гордеева. Михаила она родила поздно, в сорок пять лет, и на момент появления на свет незаконнорожденной внучки пожилой женщине уже перевалило за восемьдесят. Однако она сохраняла бодрость духа и вела активный образ жизни.

Когда-то Татьяна Фёдоровна была директором самого большого и процветающего ведомственного дворца культуры в их городке, работала там с момента сдачи в эксплуатацию Дворца, стояла у самых истоков. Она и привила внучке интерес к танцу, затем переросший в настоящее увлечение.

Бабушка сама водила Лилю на занятия в балетную студию и покупала всё необходимое. Мать и другие бабушка с дедушкой относились к этому как к  несерьёзной прихоти, снисходительно и даже немного свысока. Но когда Лилия начала привозить с конкурсов дипломы и кубки, проявили благосклонность и признали правоту Татьяны Фёдоровны.

К сожалению, пожилой женщины не стало, когда Лиля училась во втором классе, и девочка почти сразу почувствовала, что лишилась настоящей опоры, единственного беззаветно и безусловно любящего её человека.

Через год мать вышла замуж, а когда Лилии было десять лет, на свет появился её младший брат Иван. Владимир, отчим Лили, никогла не обижал её, но и не испытывал восторга от необходимости заботиться о чужом ребёнке. К девочке он относился просто никак, а она старалась лишний раз не попадаться ему на глаза, чтобы не раздражать.

Лилия с детства была очень серьёзной, целеустремлённой и вдумчивой. Несмотря на очень юный возраст, она привыкла думать и делать намного больше, чем говорить, и многое понимала. Например, то, что мать хотела оставить её у бабушки и деда, когда Владимиру предложили работу в краевом центре, но те отказались.

Девочка случайно услышала обрывок разговора Ларисы с родителями: женщина заверяла их в том, что переоформит на них «Лилькины алименты». Видимо, даже это обещание не прельстило бабушку и деда, хотя сама Лилия с удовольствием осталась бы в родном городе.

Однако её мнение никто не то что не учитывал, а даже не спрашивал, и переезд состоялся точно в срок. Что ж, зато теперь впервые за несколько месяцев появился свет в конце тоннеля: она сможет заниматься спортивными бальными танцами.

А надменный сынок тренера... Что ж, его неприязнь она как-нибудь переживёт, ей не привыкать.

Глава пятая
Воспоминания Лилии

Как выяснилось впоследствии, по поводу характера Игорь не соврал и предупреждал не зря. Первые месяцы в секции стали для Лилии самыми трудными, можно сказать без преувеличения — настоящим испытанием. Сколько раз девочка с трудом сдерживала слёзы, а также желание бежать без оглядки из студии и никогда больше туда не возвращаться.

Шестаков был до тошноты техничен, педантичен и безжалостен. Он подмечал каждую оплошность, совершаемую Лилией, каждый промах, даже самый незначительный, и тут же вслух делал замечание. Кроме того, он сразу начал называть девочку «Лилу», и прозвище прилипло к ней намертво. Даже тренер иногда так обращалась к Лиле.

Только спустя годы Лилия поняла, что в самом-то деле своим мастерством Игорю она обязана даже больше, чем Анне Аркадьевне. У него были проблемы с артистичностью, он танцевал с непроницаемым выражением лица и не пытался вдохнуть эмоции в танец, но тренер из него получился бы идеальный.

Тем временем Лилия росла не только как танцовщица, но и просто росла, превращаясь из маленькой и тощей девочки в очаровательную девушку. Разумеется, сама она этого даже не замечала, поскольку её интересы всегда лежали в другой плоскости. А в тот период времени ей нужно было не только удержаться в секции спортивного бального танца, но и привыкнуть к жизни в большом городе, а также адаптироваться к новой школе.

Испытательный срок Лилия прошла, хотя на основном чемпионате в марте они с Игорем не взяли ни одной награды. Зато самая яркая пара из секции, Влад Седов и Маша Пономарёва, завоевали золото.

В следующем сентябре, в начале нового сезона, Игорь предупредил, что останется в секции только до марта, то есть, до очередного чемпионата, а после ему нужно будет сосредоточиться на экзаменах, ведь он начал учиться в девятом классе.

Лилия же за прошедший год успела настолько привыкнуть к своему чёрствому, высокомерному и суровому партнёру по танцам, что впадала в настоящую панику от одной только мысли об его уходе из секции. А как же она? С кем её поставят? Девочка была уверена, что не сможет танцевать с другим партнёром, которого ещё нужно было найти. Она привыкла во всём полагаться на Игоря, и, как бы парадоксально это ни звучало, полностью доверяла ему, несмотря на страх перед ним. 

Оставшиеся полгода они с Игорем очень напряжённо работали, готовились к чемпионату: Шестакову хотелось уйти не просто так, а хоть с каким-нибудь титулом. Лилия ужасно боялась его подвести.

Чемпионат продолжался три дня, и на этот раз в финал вышла не только  пара Пономарёва — Седов, но и пара Гордеева — Шестаков. Однако утром в день финала Лилия почувствовала какое-то непривычное недомогание. Мама подтвердила её догадки.

Конечно, данный этап взросления — совсем не повод не явиться на финал важных и ответственных соревнований... Так абсолютно справедливо рассудила Лиля и отправилась во дворец спорта, где проводился чемпионат. Однако состояние её всё ухудшалось: началась слабость, заболел живот и закружилась голова.

До начала состязаний оставалось буквально полчаса, и Лиля, спрятавшись в одном из коридоров дворца, присела на пуфик, чтобы немного отдышаться. Её мутило, потому она на всякий случай не выпускала из поля зрения белую дверь с изображённой на ней фигуркой в треугольном подобии платья.

Как же быть? Ей не простят, если по её вине сорвётся такое важное выступление... Анна Аркадьевна выгонит её из секции без права на возвращение, хоть испытательный срок и закончился ещё год назад. Никто в секции не позволяет себе срывать ответственные выступления.

Лилия отёрла ладошкой со лба холодный пот и вздрогнула: откуда ни возьмись перед ней появился Шестаков. Он уже переоделся в сценический костюм. Если бы Лиля так не боялась Игоря, и если бы ей не было настолько плохо, она бы смогла заметить, что за прошедшие полтора года он тоже вырос, возмужал и превратился в очень привлекательного парня. А ещё заметила бы то, что чёрная рубашка и идеальные брюки сидят на нём потрясающе.

— Лилу, тебе плохо? — с ходу спросил он, оценив её позеленевшее лицо и измученный взгляд. — Что у тебя болит?

Вместо ответа девочка вскочила и, зажав рот ладонью, бросилась к той самой белой двери...

Когда она вышла спустя десять минут, Игоря уже, разумеется, не было. Лиле стало чуть-чуть легче, но слабость не проходила. На ватных ногах страдалица пошла по коридору в поисках своей группы.

Внимание девочки привлекла непонятная суета. Шестаков сидел на диванчике у стены, а Анна Аркадьевна ощупывала его колено и тихо чертыхалась.

— Безобразие! — воскликнула она, выпрямившись. — Почему такие скользкие лестницы! А ты куда смотрел? Прямо на ощупь чувствуется ушиб! С коленом шутки плохи! Очень больно?

Сдвинув брови, она гневно посмотрела на сына. Тот пожал плечами. Потом тренер заметила Лилию и устало махнула рукой.

— Отдыхай на сегодня, Гордеева, вы своё на этот раз оттанцевали, — Анна Аркадьевна посмотрела на Влада с Машей и добавила: — А вам собраться! Опять вся надежда на вас!

Глава шестая
Воспоминания Лилии

О том, что Игорь тогда всё подстроил специально, Лиля догадалась много позднее. Возможно, страх перед ним помешал девочке сразу оценить ситуацию трезво и реально. Сначала она списывала всё на стечение обстоятельств, которое помогло ей избежать наказания.

Даже когда мысль о том, что Игорь спас её, подвергая себя риску и пожертвовав наградой, к которой так стремился, появилась, Лилия не сразу приняла её, долго не верила сама себе, логике и здравому смыслу. А когда поверила, не смогла себе объяснить причину поведения Шестакова. Или не захотела.

А он тогда, пятнадцать лет назад, вёл себя по-прежнему холодно и отстранённо, — так, будто ничего особенного не случилось.

После того, как Игорь покинул секцию, Лилия в течение нескольких месяцев занималась без пары. Но летом произошло то, чего никто не ожидал: семья Маши Пономарёвой переехала в другой город, и без пары остался самый сильный участник коллектива — Влад Седов.

Многие девушки из секции без раздумий оставили бы своих партнёров по танцу и встали бы в пару с Седовым, однако свободной оказалась именно Лилия. Она даже в самых смелых мечтах не могла себе представить, что будет танцевать в паре с Владом, но обстоятельства сложились именно так.

Зато Седов оказался явно не в восторге, хотя дело тут было даже не в самой Лиле: просто по сравнению с яркой, профессиональной и во всех отношениях идеальной Машей Пономарёвой все другие участницы секции казались парню скучными посредственностями.

И Лиля снова преодолевала... Его холодность, его неприятие, его уныние и отсутствие энтузиазма... Старалась не замечать кислое выражение его лица и не думать о том, что он может вообще покинуть секцию. Он даже не пытался оценить то, как старается его партнёрша, не хотел замечать её способностей, целеустремлённости и трудолюбия. Да ещё Анна Аркадьевна подливала масла в огонь, постоянно повторяя, что на следующий год их студия может забыть о финале чемпионата, и участие будет лишь номинальным, дежурным.

Переломный момент неожиданно наступил ближе к зиме, а импульсом послужило появление в студии Игоря. Он не приходил на занятия уже больше полугода. Сосредоточился на учёбе: успешно сдал экзамены и поступил в десятый класс на химико-биологическое направление.

Шестаков никогда не являлся соперником Седова, но и дружескими их отношения назвать было нельзя. Игорь молчаливо признавал тот факт, что Влад — лучший в их студии, а в целом парни просто относились друг к другу индифферентно.

В этот раз Шестаков, как и в первую их с Лилией встречу, сидел за пультом и наблюдал за тренировкой. Лилия отметила про себя тот факт, что Игорь ещё вырос и кажется совсем взрослым. Хотя Влад всё равно выше Игоря, шире в плечах и намного симпатичней. Почти все девочки в секции влюблены в Седова.

Настроение испортилось. Лилия, как и эти «многие девочки», тоже влюбилась в светловолосого синеглазого Влада. Да вот только он её вообще не замечает, не считает за человека. Они уже третий месяц занимаются в паре, а такое ощущение, что Лиля всё ещё танцует одна...

Пока в тренировке была передышка, Игорь вдруг громко спросил:

— Лилу, а что с тобой случилось? Ты как будто хуже стала танцевать.

Все замерли. Даже Анна Аркадьевна, которая разбирала у стойки какие-то документы, подняла голову и хмуро уставилась на сына.

Лилия побледнела, ноги противно ослабли. У неё и без того настроение теперь редко бывало хорошим, да и боевой дух угасал день ото дня, а тут ещё Шестаков решил опозорить её перед всеми. Девочки смотрели на неё кто с сочувствием, кто с усмешкой, а кто и со злорадством.

— Я стараюсь, тренируюсь как обычно. Так же, как и раньше, — она всё же собралась с силами и ответила так, чтобы голос не дрожал, звучал твёрдо и внятно.

— Возможно, дело не в тебе? — невозмутимо продолжал Шестаков. — Странно. Я был уверен, что вы с Владом идёте на победу в конкурсе, ведь у вас обоих всё для этого есть, но теперь вижу — до победы вам как до Луны пешком.

Седов отвернулся к окну. Лицо его стало мрачным и напряжённым.

— Может, мне вернуться в секцию, пока не поздно? — вслух размышлял Игорь, нарочито не обращая внимания на вскипающего Влада, щёки которого вспыхнули от возмущения. — Встанешь снова со мной, а, Лилу? Уверен, что в этот раз мы точно победим.

Седов, сузив красивые глаза, повернулся к Игорю.

— У Лилии (Влад нарочно сделал акцент на имени девочки) уже есть партнёр по танцу. Постоянный, в отличие от некоторых.

— Ну вот, по фактам, — развела руками Анна Аркадьевна.

Лилия стояла ни жива ни мертва, сердце готово было выскочить из груди. Она-то была уверена, что Влад только и ждёт подходящего момента, потому с радостью избавится от неё.

— Но если хочешь вернуться, — продолжила тренер, обращаясь к Игорю, — то быстро ищи партнёршу. Ещё успеваешь догнать остальных.

— Спасибо, не хочу, я просто пошутил, — холодно усмехнулся Шестаков. — И вообще мне пора, подготовка к зачёту сама себя не выполнит.

Набросив куртку и перекинув через плечо рюкзак, он, не прощаясь и ни на кого не глядя, быстро вышел из студии.

Глава седьмая
Воспоминания Лилии

В марте дуэт Гордеева — Седов завоевал на чемпионате Гран-при, и позднее ребята ещё дважды возвращали этот титул. Когда Лилии было четырнадцать лет, семнадцатилетний Владислав наконец-то признался не только самому себе, но и ей в том, что она ему небезразлична. За прошедшие годы очень скромной, порядочной и сдержанной, но упорной и целеустремлённой девочке удалось растопить сердце признанного красавчика и умницы Седова.

Долгое время отношения носили дружеский, платонический характер, но как только Лилии исполнилось восемнадцать лет, Влад сделал ей предложение. Он к тому времени уже окончил колледж, отслужил в армии (в военном ансамбле песни и танца), поступил заочно в инженерно-строительный институт и начал работать в фирме у своего дяди.

Лилия вполне успешно окончила школу и приступила к учёбе в институте культуры на отделении хореографии. Девушка мечтала стать тренером, — таким же профессиональным, как Анна Аркадьевна Шестакова. Чуть позже к этой мечте присоединилась ещё одна: Лилия строила планы и грезила о собственной школе танца.

Осенью, сразу после начала учёбы, Влад и Лилия поженились. Именно тогда они в предыдущий раз виделись с Игорем Шестаковым. Новоиспечённая семья Седовых отправилась в свадебное путешествие в Санкт-Петербург, а в один из чудесных дней золотой осени ребята поехали на экскурсию в Петергоф.

Молодожёны гуляли, держась за руки, и целовались украдкой, как только удавалось хоть ненадолго скрыться от посторонних глаз. Влад первый заметил Игоря, сидящего на одной из резных скамеек и задумчиво смотрящего прямо перед собой. Седов молча тронул жену за плечо и кивнул в сторону молодого светловолосого мужчины в белой толстовке.

Влюблённые находились на таком душевном подъёме, что даже встреча с вечно холодным, замкнутым и язвительным Шестаковым их безмерно обрадовала. О том, что Игорь сразу после окончания школы уехал к отцу в Питер и поступил в медицинский университет имени Мечникова, Лилия знала от Анны Аркадьевны. Отец Игоря, с которым Анна Аркадьевна была в разводе, давно жил и работал в северной столице.

Решив разыграть старого знакомого, молодожёны как можно незаметнее подошли к скамейке и сели по обе стороны от Шестакова. Игорь, который всегда тщательно оберегал личное пространство, напрягся, возмущённо выпрямился и уже открыл было рот, когда, взглянув на Влада, сразу узнал его.

— Привет, Седов! Какими судьбами? — усмехнулся и первый протянул руку.

— Я здесь в свадебном путешестви, — с гордостью ответил Влад, отвечая на рукопожатие. — Приехали с женой на медовый месяц. Так что знакомься. Моя жена Лилия.

Игорь повернулся, моргнул, и его обычно холодный, непроницаемый взгляд на несколько секунд изменился, стал каким-то растерянным, удивлённым.

— Привет, Лилу, — тихо сказал парень, пристально вглядываясь в смущённое лицо бывшей партнёрши по танцам и в её большие светло-карие глаза. — Поздравляю. От души. Не знал.

Остаток дня они провели втроём. Игорь хорошо ориентировался в Петергофе, потому оказался лучше любого экскурсовода. Когда зашли перекусить в одно из кафе, Шестаков вдруг сказал:

— Кстати, я тоже собираюсь стать семейным человеком, скоро свадьба. В ноябре.

— Здо;рово! — воскликнула Лиля. — Поздравляю! А Анна Аркадьевна ничего не говорила, хотя мы виделись с ней недели три назад.

— Так и я ничего не знал о том, что вы поженились, — развёл руками Игорь. — Тем более, моя невеста местная, и мама пока с ней не знакома.

— А где твоя невеста сейчас? — не очень тактично поинтересовался Влад. — Почему один отдыхаешь?

— Уехала по делам в Москву, — лаконично ответил собеседник.

Вечером, когда Седовы возвращались в Санкт-Петербург на экскурсионном автобусе, Влад вдруг заговорил об Игоре.

— Всегда знал, что Шестаков себе на уме, тёмная лошадка. И точно: решил устроиться здесь наверняка, охмурил петербурженку. Красавчик!

— Ну зачем сразу так? — почему-то Лилии вдруг захотелось вступиться за Игоря, стало обидно за него. — У него ведь здесь живёт отец.

— Да ладно, у его отца давно другая семья, ребята из секции рассказывали. Игорь жил у него только пока поступал, а потом сразу переехал в общагу. Так что никто ему тут особо не был рад. Да это и не удивительно, ведь человек он довольно тяжёлый, малообщительный.

Лилия пожала плечами и отвернулась к окну, хотя ничего не видела, погрузившись в собственные невесёлые мысли. Ей вдруг стало очень грустно. Она никогда раньше не задумывалась о том, что они с насмешником Шестаковым, долгое время вызывающим у неё страх, настолько похожи, оказывается.

И что это за «ребята из секции», которым до всего есть дело, и которые всегда всё знают? Даже о делах Шестаковых? И Анна Аркадьевна, и Игорь всегда были очень закрытыми людьми, однако даже о них кто-то умудрялся распространять сплетни.

Лиле тоже «никто особо не был рад»... Кроме давно ушедшей бабушки Тани. Нет, дома девушку не ущемляли и не презирали, но никогда не дарили тепла и безусловной любви. И наверняка обрадовались, испытали облегчение, когда она переехала в квартиру, которую они с Владом арендовали.

«Какое счастье, что теперь у меня есть Влад! — всё же Лилии удалось вырулить из грустных размышлений на путь оптимизма. — И у Игоря всё хорошо, он встретил свою судьбу».

...И Влад, и тем более Лилия были ещё очень молоды, потГлому не спешили становиться родителями, пока не встанут на ноги как следует. Владислав работал и учился заочно. Лилия училась на дневном отделении, однако по вечерам начала подрабатывать в одной из частных хореографических студий, набиралась опыта.

Седовы только-только отметили третью годовщину со дня свадьбы и вернулись из отпуска, когда в фирме, в которой работал Влад, появилась новая сотрудница, Дарья.

Глава восьмая
Наши дни, за две недели до того, как Лилия попала в больницу

Конец сентября выдался сухим, солнечным и тёплым, — настоящим раем для любителей золотой осени, художников, поэтов и просто романтически настроенных людей.

Лилия, которая относилась к категории любителей осени, радовалась погоде и наслаждалась каждым днём. Приводя в порядок студию после занятия одной группы и ожидая другую, женщина то и дело бросала взгляды в панорамное окно, на котором временно подняла жалюзи. Пейзаж в золотистых тонах очень радовал глаз и наполнял душу ожиданием прекрасного.

...Невысокую стройную девушку, ведущую за руку светловолосого мальчика в ярком костюмчике, Лилия заметила издалека. Они шли по тропинке, ведущей к дверям студии, расположенной на первом этаже, на торце здания делового центра.

Странно, кто бы это мог быть? Желают записаться за занятия? Новый набор закончился месяц назад. В студии в данный момент пусто, — одни воспитанники уже разошлись, другие ещё не пришли. И всё же раздался звонок в двери.

Лилия поспешила к двери, а когда открыла, испытала странную, непонятную тревогу. Что-то беспокоило её и во внешности женщины, и в облике очень красивого синеглазого мальчика. Ребёнок открыто посмотрел на Лилию и звонко произнёс:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — профессионал в Лилии победил, она вежливо и доброжелательно улыбнулась.

— Добрый день, — кивнула незнакомка.

Лилии опять стало неуютно: слишком пристально женщина смотрела на неё, будто разглядывала. Сама Лиля отметила, что, несмотря на лёгкую, субтильную фигуру и модную асимметричную стрижку, женщина не так уж юна при ближайшем рассмтрении. Точно старше тридцати.

— Чем могу быть полезна? — вновь отогнав тревогу, спросила Лилия.

— Вы ведь Седова Лилия Михайловна?

— Да, это я.

— Мне очень рекомендовали вашу студию, и я бы хотела записать к вам на занятия сына.

— Набор в группу начинающих закончен, но поскольку мальчиков в танцах всегда нехватка, можем обсудить детали, — кивнула Лиля. — Проходите. Сначала мы с вами побеседуем, а потом я немного позанимаюсь с...

— С Глебом, — с готовностью ответила женщина.

— Отлично. Пока Глеб может порисовать и собрать пазл, вот за тем столиком, — Лилия указала в один из углов просторной студии.

Мальчик охотно согласился, а женщины устроились на небольшом кожаном диване.

— Сколько лет Глебу? Занимался ли он танцами прежде? — уточнила Лилия.

— Сыну пять, и до сих пор он нигде не занимался.

— А как я могу к вам обращаться?

— Меня зовут Дарья. Дарья Михайловна Гордеева.

Лилия сначала будто не услышала сказанное; потом сигнал дошёл, однако мозг работал слишком медленно. Так случается, когда происходит нечто настолько неожиданное, что психика включает самозащиту.

«Глаза, — Лилия поняла, что так насторожило её в незнакомке. — У нас с ней одинаковые глаза».

— Вижу, ты и сама всё поняла, — кивнула собеседница. — Сообразительная. К танцам наш визит не имеет никакого отношения. Я пришла посмотреть в твои глаза, поскольку теперь у меня есть, что тебе предложить взамен.

— Взамен... чего? — в горле у Лилии резко пересохло. — Что предложить?

— Взамен того, что совершила когда-то твоя мать. Совершила, а теперь живёт припеваючи. А моей матери нет... Вот уже одиннадцать лет. Она так и не смогла выбраться из депрессии после измены отца, настолько любила его... А мы не досмотрели, не уберегли, и... Мама сделала собственный выбор.

— Мне очень жаль...

— Вот этого не надо, — Дарья выставила вперёд ладонь и недобро усмехнулась. Голос её зазвучал резко. — Твоя жалость нужна мне меньше всего. Тем более, я сделала всё, что хотела. Ты как, желаешь ещё раз познакомиться с Глебом, твоим племянником? Хотя о чём я, мне вовсе не интересно, что ты желаешь, а что нет.

Дарья обернулась к сыну.

— Глебушка, иди сюда.

Мальчик послушно выбрался из-за стола и подошёл к матери. Лиля внимательно посмотрела на него, и в голове всё встало на свои места.

Глава девятая
— Ну что, каково тебе сейчас? Непередаваемые ощущения, правда? — Дарья заглянула в лицо Лилии.

— Я не собираюсь обсуждать это при ребёнке, — спокойно и твёрдо ответила Лиля.

— Глебушка, вернись за стол, ты не дорисовал картинку, — распорядилась Дарья и быстро поцеловала сына в ясный лоб.

Лилия проводила мальчика глазами, а потом открыто и прямо взглянула на новоявленную родственницу.

— Я не психиатр и не психолог, чтобы копаться в истоках и причинах чужих поступков, — тихо заговорила она, — но всё же... Почему вы решили отомстить именно мне? Очевидно же, что я перед вами ни в чём не виновата. Я появилась на свет не по своей воле, и вы прекрасно знаете об этом.

— Можешь обращаться ко мне на ты, — высокомерно позволила Дарья. — Всё же физиологически мы не чужие люди.

— Нет, — покачала головой Лилия.

— Как знаешь, — пожала плечами незваная гостья. — А почему решила посчитаться именно с тобой... Я тебя с детства ненавижу, именно тебя, всей душой! С тех пор, как ты зачем-то появилась на свет. Да, мы переехали в другой город, и жизнь как будто наладилась... Но бабка наша с братом, мать нашего отца, тогда тебя вдруг возлюбила. Вообразила, будто именно ты её самая родная кровиночка. Всё своё время посвящала тебе, к нам почти не приезжала и нас к себе не особо звала. То есть, ты роднулечка, а мы с братом так, погулять вышли?! Характер у бабки был всегда не сахар, но мама столько лет терпела, подстраивалась, уживалась со свекровью... А в награду за это получила нож в спину?! Её свекровь не только полностью встала на сторону сына, не осудила его, но ещё и признала прижитого на стороне ребёнка!

У Лилии стучало в голове. «Прижитый на стороне ребёнок» — это она. Это она никому не нужна по жизни... Единственным человеком, которому она хоть как-то была интересна, по-прежнему оставалась баба Таня. Если бы ещё бабушка была жива, рядом, — так, как раньше, в детстве Лилии!

А ведь за прошедшие годы женщина уверовала в то, что жизнь наконец-то проявила к ней доброту, начала улыбаться. Рядом был Влад, близкий и родной, самый красивый, умный и понимающий. Казалось, они смотрели в одну сторону, шли рука об руку в одном направлении.

Муж с пониманием относился к её стремлению совершенствоваться в профессии, не жаловался на то, что жена уйму времени посвящает собственной студии. Помогать не помогал, да Лилия этого и не ждала, справлялась с бытовыми трудностями своими силами. Но уж точно не мешал и не страдал комплексами.

Лилия понимала, что Влад тоже очень загружен на работе, у него собственная карьера, свои устремления. К решению вопроса о детях они планировали обратиться после того, как Лиле исполнится тридцать. Точнее, Лилия предложила такой вариант, а муж с готовностью согласился.

В общем и целом Седовы были одной из тысяч современных семей, в которых оба супруга сосредоточены на карьере, амбициозные и целеустремлённые. Они уважали идеалы, границы и стремления друг друга, не пытались давить и распоряжаться не своим временем. Прогрессивная и адекватная семья, в жизни которой не было места ревности, а недопонимание непременно и своевременно разрешалось цивилизованным диалогом. Отдыхали Лилия и Владислав всегда вместе, и это было одной из немногочисленных традиций их семьи.

Лиля поняла, что думает о своей семейной жизни в прошедшем времени. Сейчас ей невыносимо захотелось остаться одной. Она размышляла о том, что нужно как-то собраться с силами и провести последнее на сегодня занятие, когда резкий голос Дарьи вторгся в её мысли.

— Рассказать тебе, как всё произошло? Как мне удалось оказаться в постели с твоим мужем? Надо заметить, это было не так уж сложно. Ты весьма кстати оказалась одной из тех дамочек, которые держат мужа если не на голодном пайке, то на пресной сухомятке...

— Вон!

Лилия сказала это тихо, но Дарья, увидев её взгляд, вздрогнула и смолкла, а наглая ухмылка слетела с её лица.

— Наши с мужем дела я буду обсуждать только с ним, — спокойно продолжала Лиля. — Это личные проблемы двоих, и никого они не касаются. А вы потрудитесь покинуть студию, иначе мне придётся вызвать полицию. И больше здесь не появляйтесь. Если ещё раз увижу вас поблизости от себя, обращусь в суд.

— Страшно, очень страшно, — усмехнулась Дарья, вставая. — Кто станет слушать твой бред в полиции и в суде? У них других дел нет? Более важных? А мне... Думаешь, очень хочется смотреть на тебя и вести с тобой разговоры? Я свои планы осуществила, а тебе теперь с этим жить. Поверь, никогда не отпустит! И ещё... Почему ты не спросишь, зачем я ждала шесть лет? Нелюбопытная амёба! Ладно уж, сама отвечу. Всё думала, что вы с Седовым вот-вот обзаведётесь потомством, тут-то я и появлюсь, для усиления эффекта, так сказать. Но ты, видимо, и на это не способна...

— Вон, — настойчиво повторила Лилия. — Покиньте студию.

— Глебушка, пойдём, — Дарья улыбнулась сыну. — Мы уходим.

— А танцевать? — удивился мальчик.

— Это плохая студия, мы будем искать другую, хорошую.

Уже в дверях Дарья приостановилась и обернулась.

— Кстати, забыла сказать. Влад ничего не знает о сыне. Но я планирую обрадовать его в ближайшее время. Потому даже не вздумай пытаться сохранить всё как есть и скрыть от мужа правду. Не выйдет.

Двери захлопнулись, и Лилия заперла их на замок. Только спустя несколько минут она поняла, что сидит на коврике там же, у двери, вцепившись пальцами в пыльный ворс. Слёз не было, но в голове навязчиво крутилась одна и та же мысль: «Вот и всё».

Закончилась её казавшаяся настоящей жизнь... Та самая, которую Лилия создавала и проживала в соответствии с собственными принципами. Та, в которой женщина никому не мешала, не была помехой, раздражителем, постоянным напоминанием о чём-то не слишком приятном. Та, в которой рядом был человек, живущий с Лилией на одной волне, любящий и понимающий. Жизнь, которой Лиля дорожила, гордилась и которую лелеяла.

Прошлое, которое всё это время было рядом, прикинувшись красивым настоящим, сбросило личину и обнажило свою уродливую сущность. Сущностью этой оказались бесконечные ложь и фальшь.

Это открытие не давало даже дышать в полную силу, не то что думать и говорить. Но впереди были вечер и встреча с Владом в их семейном гнезде.

Глава десятая
Влад молчал. Чай постепенно остывал в его чашке. Лилия отвлечённо — так, словно всё это происходит не с ней — размышляла о том, что гораздо лучше было бы уйти молча. Но это неправильно, не по-людски, как сказала бы баба Таня. Нужно всё обсудить и поставить точку, потому приходится как-то держаться.

— Что же ты молчишь так долго, Влад? — Лиля не выдержала пытку молчанием первая. — Неужели тебе не хочется ничего узнать о сыне, какие-то подробности?

— Я не просил её рожать мне сына, — Седов отвернулся к окну, выражение красивого лица было холодным, почти бесстрастным. — У меня для этого есть жена.

«Неужели совсем не переживает?» — мысленно недоумевала Лилия.

— Но как же, Влад? Просил ты или нет, а ребёнок уже есть, и он ни в чём не виноват...

— Если она будет настаивать на экспертизе... А она будет... Сделаю, конечно. И готов платить алименты, но на большее пусть не рассчитывает. Она обманула меня, подставила, а теперь грубо вмешивается в нашу жизнь.

— То есть ты уверен в том, что виновата только Дарья? Сама придумала, сама осуществила?

— Это была просто интрижка, пойми, Лиля! Для меня это никогда ничего не значило. И да, подстроила всё она. Я старался предохраняться.

К горлу Лилии подкатила тошнота. Нет, бедная женщина не была ханжой, ни в коем случае, но и к таким подробностям оказалась не готова. Подсматривать в замочную скважину — это явно не для неё.

Влад наконец-то посмотрел прямо в глаза жены, нахмурился.

— Ты тогда была слишком стеснительной и закрытой, Лиля, прошу, пойми! Да, сейчас всё по-другому, со временем у нас всё наладилось. А тогда... Это твоё целомудрие, твоя зажатость, вечно выключенный свет... Дарья оказалась совсем другой. Наша фирма расширялась, открылся филиал в Тюмени, и Дарья приехала оттуда на два месяца, училась у нас в головном офисе. Она соблазнила меня уже через несколько дней после начала учёбы, прямо на рабочем месте. Речи о любви не было, но остальное... Прости, но это было нечто. Для неё не существовало ни границ, ни тормозов. Я мужчина, Лиля! Конечно, сейчас уже на многие вещи смотрю по-другому, более зрело, а тогда... Мне было всего двадцать четыре.

— Ясно, — кивнула женщина. — Можешь не продолжать, достаточно подробностей. Мне не интересно, в каком именно антураже произошло ваше первое соитие... И все последующие — тоже.

— Лиля, ты ведь умная у меня! Прошу, не принимай скоропалительных решений! — вскинулся Влад.

Его насторожили незнакомые интонации в голосе обычно спокойной и улыбчивой жены.

Владислав Седов относился к той категории мужчин, которые с детства не обделены женским вниманием, а для достижения желаемого им не нужно прибегать не только к крайним мерам, но и хоть к сколько-нибудь значимым усилиям.

Достаточно умный и выразительный, он лишён был способности чувствовать остро и глубоко. А Лилии и не нужны были страсти, вечная романтика. Женщина гораздо больше ценила то, что они с Владом одинаково мыслят и прекрасно понимают друг друга.

Она была уверена, что именно такое чувство является «долгожителем», настоящим крепким семейным фундаментом. Ошиблась. В её случае это не сработало. Она не смогла стать для Влада такой женой, такой женщиной, в которой он нуждался.

Погрузившись в свои тяжёлые мысли, почти увязнув в них, Лилия не услышала следующую фразу, произнесённую Владом. Подняла голову, вопросительно посмотрела на него.

Возможно, это странно, и неправильно, но он не был ей противен. Однако и близким быть перестал.

— Я не хочу с тобой разводиться, Лиля, — с нажимом повторил Владислав. — Не дам развод. А ты должна как следует подумать и не рушить то, что нам удалось построить. Научись отличать главное от второстепенного.

— Обязательно подумаю и постараюсь научиться, — кивнула Лилия, которая не чувствовала ничего, кроме желания исчезнуть, не видеть мужа и не слышать его голос.

В голове хороводом кружились лихорадочные мысли. Разводиться придётся через суд: нужно делить ипотеку, да и Влад предупредил, что добровольно развод не даст.

— Но думать буду не здесь, — предупредила женщина.

— А где?

— Пока не решила, но точно не здесь.  Я не хочу... бесконечно обсуждать данную тему, ежедневно к ней возвращаться.

Влад пожал плечами:

— Считаю, что это глупое решение, Лиля! Спонтанное, бессмысленное. Мы цивилизованные люди, и я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Готов ждать твоего решения. Потому бежать совсем не обязательно, и помогать с переездом я не стану. Если настаиваешь на своём, то и делай всё сама.

Да не бежит она! А просто не хочет и не может находиться с ним под одной крышей...

В тот же вечер, собрав минимум вещей, Лилия переехала в студию, а на следующий день подала заявление на развод. Тогда она ещё не знала, какому прессингу и сопротивлению со стороны родственников подвергнется.

Влад звонил ежедневно, справлялся о её делах и самочувствии. Когда узнал о том, что жена всё-таки подала на развод, был явно раздосадован, но сохранял олимпийское спокойствие.

Лилию навестила свекровь, которая пыталась вывести невестку на разговор по душам. Однако в конце концов выяснилось, что вся суета вокруг событий в семье Лили и Влада, весь ажиотаж объясняются просто и прозаично: свёкор решил идти в политику. Ему в преддверии скорых выборов меньше всего нужны были скандалы, связанные с близкими. Мать Влада недвусмысленно напомнила невестке, так стремящейся стать бывшей, кому та обязана быстрым решением вопроса с арендой студии.

Родители Влада были из педагогической среды, но несколько лет назад свёкор, долгое время возглавлявший один из лучших колледжей города, получил должность в краевой администрации и не планировал останавливаться на достигнутом.

А ещё через несколько дней в студии  неожиданно появилась Лариса Викторовна, мать Лилии. С ней приехал довольно высокий худощавый мужчина лет шестидесяти с небольшим. И хотя Лиля до этого времени видела его только на фотографиях дома у бабы Тани, сегодня сразу узнала.

Глава одиннадцатая
Лилия сидела за ноутбуком и в тысячный раз просматривала объявления на сайтах недвижимости. Вопрос об аренде квартиры стоял очень остро. Женщина была уверена: владельцам делового центра может не понравиться, что она использует студию как жилое помещение. Пока оставалось надеяться лишь на то, что никто их об этом не оповестит.

Однако поиски нового жилья проходили совсем не так динамично и продуктивно, как хотелось бы. Если Лилю устраивала сама квартира, казалась подходящей, то цена за неё слишком уж кусалась, и наоборот. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: поиск золотой середины — занятие непростое и трудоёмкое в любой сфере жизни. Только бы владельцы делового центра раньше времени не узнали правду...

Задумавшись, женщина не сразу заметила, что двери открылись, а на пороге появились посетители.

— Лиля!

Неожиданно прозвучавший голос матери заставил Лилию вздрогнуть и поднять голову. Взгляд сразу встретился с глазами — такими же, как у неё самой. Что-то часто это стало происходить... Дежавю.

— Здравствуйте, — взяв себя в руки, Лилия поднялась из-за стола и пошла навстречу гостям.

— Привет, — кивнула мать и указала глазами на своего спутника, жадно вглядывающегося в лицо Лилии. — Познакомься, это Михаил Анатольевич Гордеев. Он...

— Я поняла, — ровно ответила Лилия. — Проходите, присаживайтесь на диван.

Сама она вернулась к столу и села, задумчиво глядя прямо перед собой. Интересно, зачем пожаловал её физиологический отец? Хотя... Единственный отец, другого не было и нет. Этого тоже никогда не было, но всё же слово «физиологический» допустимо использовать, когда был ещё какой-то. Например, человек, который стал настоящим отцом, вырастил, воспитал.

Лилия никогда не жаловалась на жизнь, да и грех было жаловаться. Да, муж мамы Владимир не стал для неё отцом, но кто имеет право осуждать его за это? Зато он никогда не обижал её и не притеснял. Она для него просто не существовала.

Лилия не знала безусловной родительской любви и семейного тепла, но на неё никто никогда не давил и не указывал ей, как жить. Ни у кого не было амбиций, связанных с ней, ожиданий, радости и восторга, совместных трудностей и разочарований, но никто и не мешал ей. И ей всегда позволяли заниматься любимым делом — танцами, а ведь это далеко не дешёвое удовольствие.

Так зачем же явился Гордеев? С родителями Влада он никак не связан, и ему не должно быть никакого дела до её развалившейся семейной жизни.

Мужчина выразительно посмотрел на Ларису Викторовну, а она тяжело вздохнула и покачала головой.

— Ладно, я погуляю по магазинам и мастерским, а вы пока поболтайте.

Мать встала и перекинула через плечо ремень изящной сумочки. Лилия отвлечённо подумала о том, что ей самой так и не удалось стать настолько утончённой и обаятельной, унаследовать от матери эти черты. Даже профессиональные занятия танцами не превратили простушку в принцессу.

Интересно, а Владимир в курсе, что приехал Гордеев, и мама с ним встретилась? А жена Гордеева? Он ведь снова женился вскоре после того, как овдовел.

Спрашивать Лилия не стала. Кто она такая, чтобы осуждать? Вообще-то осудить проще всего; видимо, потому люди так часто этим и занимаются. Не надо много думать и напрягаться, резкое и безжалостное суждение словно рождается само собой.

Лилии не хотелось осуждать. Ей хотелось просто жить своей жизнью, и чтобы никто её не трогал, не вмешивался в её дела, не являлся вот так без предупреждения и приглашения. Но оказалось, что это слишком сложно, — независимость и собственная жизнь. Большая роскошь, как выяснилось, почти недостижимая.

Гордеев проводил взглядом Ларису Викторовну и задумчиво посмотрел на дочь.

— Я приехал, чтобы попросить у тебя прощения, — сбивчиво заговорил он. — Совсем не уверен, что имею на это право, но по-другому поступить не смог. Конечно, Даша — давно взрослый человек, и сама несёт ответственность за свои поступки, но её мотивы...

Михаил Анатольевич вздохнул.

— У меня нет к вам претензий, — пожала плечами Лилия. — И я согласна с тем, что взрослые люди сами отвечают за свои поступки. А вот дети не должны отвечать за грехи родителей.

Последнюю фразу Лиля говорить не хотела, поскольку утверждение напрямую относилось и к ней. Но что поделать? Очень уж они с Глебом схожи в этой ситуации. Может, потому она и сочувствует ему настолько остро? Ему одному во всей этой ситуации. Он единственный не делал выбор сам, этот выбор сделали за него, ещё до появления мальчика на свет.

— Потому если вы и вправду испытываете чувство вины, постарайтесь сделать всё возможное для Глеба. Так, как ваша мама когда-то делала для меня. Это моя единственная просьба, больше меня ничто и никто в данном случае не интересует. Простите.

Выразительное лицо Гордеева дрогнуло, он кивнул.

— Я и так стараюсь, поверь! Хорошим отцом ни для кого стать не смог, а хорошим дедом — очень стараюсь. Спасибо тебе. И всё же... Вдруг я смогу чем-то помочь? Говори, не молчи, если есть какие-то... сложности.

Сложностей было более чем достаточно, но меньше всего Лилии хотелось просить помощи у Гордеева. Возможно, он бы и помог с арендой жилья, но... Лилия быстро отогнала от себя эту мысль и выпрямилась.

— Что ж, — попыталась подытожить она, — через полчаса здесь начнётся занятие. Скоро начнут подходить воспитанницы.

— Понял, — поднимаясь, кивнул Михаил Анатольевич. На губах его появилась горькая усмешка. — В любом случае спасибо за то, что сразу не прогнала, выслушала. И за то, что никого не обвиняешь. И ещё раз прошу: обращайся, если понадобится помощь.

«А вам спасибо за то, что не пытаетесь «вразумить» меня, «наставить на путь истинный» и «вернуть в семью»», — мысленно поблагодарила женщина, когда Гордеев вышел за двери, оставив на столе Лилии визитку.

Ей не было стыдно за то, что она соврала про занятие, которое якобы начнётся. Но, вновь и вновь возвращаясь к странному визиту и встрече с отцом, она вдруг с удивлением обнаружила, что в целом Гордеев произвёл на неё приятное впечатление.

Нет, никакого зова крови и желания продолжить общение она не испытала, тут кривить душой смысла нет. Но не было даже в глубине души и обиды, горечи, неприязни. Просто человек. Посторонний человек, довольно приятный в общении. Наверняка и он чувствовал по отношению к ней то же самое.

Однако на следущий день всё это превратилось в суету и незначительные эпизоды, поскольку Лилия получила письмо от владельцев делового центра. Её уведомили о том, что в одностороннем порядке расторгают с ней договор аренды, и решение вступает в силу через десять дней.

Лилия знала, что у арендодателей есть такое право согласно договору (также, как и у неё), но до последнего надеялась. Она была добросовестным арендатором, — помещение сохранялось в надлежащем виде, не был нарушен ни один срок внесения оплаты.

И всё же... По-видимому, Седовы сумели сделать арендодателю предложение, от которого невозможно отказаться.

Тот день прошёл для Лилии как в тумане. Занятия она отменять не стала, иначе ей было бы совсем худо. А вечером, не в силах больше оставаться один на один со своими мыслями и с берущим верх отчаянием, женщина решила прогуляться. И задумавшись, шагнула на проезжую часть, будучи уверенной, что идёт по тротуару.