Исповедание

              На старательском полигоне в отвалах я нашёл бивень мамонта. Большой чертяка!  Чуть доволок в экспедицию и определил его на шкаф в своём кабинете… Долго лежал там, пылью покрылся. А тут Ивана угораздило жениться. Лучшим подарком, чем бивень мог быть только бивень. Я достал реликт и снёс его косторезу. В основании тот вырезал барельеф оленьей упряжки, а в нартах, естественно, молодожёны. В амурном угаре, с поднятым хореем, с гиканьем мчатся они навстречу своему счастью.
              Старт этой гонке, как и положено, был в кабаке. Народ налегает на рюмки, юморит, бесится в танцах... Шум, гам, суета. Куражились, всем горько и весело, и лишь я по-аглицки выбрался за дверь.
 Дома переоделся и на трассу. Сначала на перекладных, а уж в тундре будет встречать вездеход. Увы, дела меня гнали в отряд
              Путника шофера подберут обязательно, и я ждал недолго. Первый же Урал, обдав горьким выхлопом, остановился. Дверь открылась, и я забрался в кабину. Тронулись. Водитель предложил термос с чаем, я в ответ сигарету. Посетовали на то, на это, и обнадёжились тем, что имеем. В разговорах добрались до развилки дорог, и тут наши пути разошлись. Машина, урча на перемётах, ушла вдоль гряды сопок в горняцкий посёлок, а я по трассе стал на перевал забираться. Звёздная ночь, мороз, тишина. Я бодро шагал, бубнил марш славянки. Скоро взопрел, расстегнул полушубок… А в небе начинались всполохи сияния. Aurora Borealis. Экзотика Севера.
              В зимних доспехах скоро утомился. Хотел присесть на обочину, как замаячили сзади огни. Попутка! Надо бежать, на подъёме машина не остановится... В полушубке и в унтах бежать тяжело. Пот ручьём, в голове стучит кровь, сердце того гляди выпрыгнет, и одна только мысль – мне это надо?!
              Натужно рыча, гружёная машина стала обгонять. Водитель машет рукой, даёт знать, что будет ждать наверху… Уж лучше бы не ждал, а мне рухнуть в снег, отдышаться. Потом неспешно забраться наверх, и уж там соображать, ждать попутку или топать дальше пешком… Увы, сам напросился, надо бежать.
               Дыхание ни к чёрту, перебираю ноги с трудом. В таком виде предстал перед горой мёрзлого металла. Копоть выхлопа отравой казалась особенно, но дверь уже гостеприимно открылась. Я содрал с себя полушубок и в кабину полез… Стали знакомиться. Водитель назвался Лёхой тоже и был счастлив совпадению:
             – Тёзки! Надо же?! Откуда без охраны в таку рань? – Я запыханно: – Не поверишь, со свадьбы.               
                А уж когда раздышался, Лёха напомнил: – И что?! Кто с кем и за кого?! – Оказывается, он знает жениха лично, и это немудрено. Певек – город маленький, хоть вприглядку, но знакомы все. А они работали даже вместе, бурили на островах поисковые скважины.
                Теперь с Лёхой мы особенно стали близки, и он поведал мне удивительное. Якобы, с глубины ста метров доставали керн с линзами льда, и однажды в одной из них был вморожен жучок.
             Тут двигатель начал троить. Лёха вылез переключиться на запасной бак. Ступил на снег и я. Покурили, пометили колесо и опять полезли в кабину… Интерес помнился, и я вернул тёзку к исходному:
             – Так что за жучок? – Рассказчик наморщил припоминаючи лоб: – Ах да. Убёг! Представляешь?! Лёд растаял, и он убёг! – А уж когда поведал, что рыбачит на перекатах с винтовкой, то патология стала ясна. Сбрехать горазды и охотник, и рыбак, хотя попробовать надо.
             Aurora Borealis в разгуле, пологом обволакивает небо. Но если в голове водятся мысли и собеседник в кабине, то северяне спокойны к фокусам природы. Так в трёпе и добрались до моего километра... Вездехода не было, проспали засранцы. Лёха стал прощаться: – Поздравь там Ивана. Удачу ему, иномарку в придачу!
              Машина ушла, теперь уж попуток не будет. Ждать вездехода не стал, сам пошёл по гусеничному следу... Тишина. Я озирался на бочки, которых в тундре с давних времён великое множество. Всполохи делали их живой чертовщиной, мерещились даже медведи. Хотя откуда им в таком количестве быть?!
              Наконец я притомился и распластался на снегу. Никого вокруг на многие километры. Только Aurora Borealis и я! Смотрел во вселенную и в голову лезли уничижающие мысли.
              Как мы ничтожны в масштабе вселенной! Козявки, тля, пыль! А на земле пыжимся. Ладно бы умом, так ведь глупостью, наглостью, блатом.  Гонимся за рублём, друга предаём, убиваем.  Вместо того чтобы просто жить, просто работать, любить, рожать детей, радоваться северному сиянию зимой и солнышку летом.               
             Почему Шурик решил застрелиться именно в тундре? Что его толкнуло на роковой шаг? Не мой ли случай исповедания?!.. Я хочу и мне нравится жить, но стало казаться, что Шурку понимаю сейчас. Земля ему пухом. А я?.. Кто я? Какой?.. Паспорт удостоверяет меня личностью.  Может так оно и есть?
              Я не сволочь. Это моё главное достижение в жизни. Такими же хочу видеть и детей... Мороз стал припекать через шубу, надо подниматься. И в череде сполохов, с оглядкой на бочки я пошёл дальше.
             Наконец услышал вездеход. Дизель ревел на колдобинах, рыскал по тундре фара-искателем. Вот моргнул – значит заметил меня. Подкатил, клацая гусками, дверь в кабину приглашающе открылась…  Всё устаканилось, я в порядке, жизнь продолжается.