Проценты

 

Один автор Прозы Ру написал в переписке: 

«Карл Маркс, доходчиво объяснил (по процентам) "ничего личного, только бизнес". Здесь правят бал буржуазия и ее лучший лакей –бюрократия»

Автор ссылался на широко известную во времена Советского Союза цитату из Маркса, где есть такие слова: "Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради прибыли в 300%" Однако эти слова принадлежат не Марксу. Он в «Капитале» процитировал английского публициста Томаса Джозефа Даннинга XIX века.

 «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличности достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10%, и капитал согласен на всякое применение; при 20% он становится оживлённым, при 50% положительно готов сломать себе голову; при 100% он попирает ногами все человеческие законы; при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.


  Коммунисты привыкли ссылаться на Маркса. Впрочем, неважно, кто сказал, важнее, что сказано.  А сказано ярко, броско, эпатажно. И особенно слова «попирает все человеческие законы» и «нет такого преступления», «виселица» бросают досужего читателя в дрожь.  И он, прочитав, благодарит бога, что обе депутатские палаты и верховный вождь день и ночь пекутся о нем, что живет там, где «моя милиция меня бережет» и мои законы меня берегут.   Глубоко не ныряя, он не сомневается, что за бугром, законы звериные и хищный оскал. И счастлив, что некогда коммунисты свергли этот бесчеловечный режим и теперь. пройдя путь от сохи к атомной бомбе, население пожинает сладкие плоды заботы руководства, когда человек человеку друг, товарищ и брат.

Но что-то с плодами пошло не так. Стали подгнивать. И вот, основной оплот социализма, СССР, возьми да тресни по швам. И снова на его территории капитализм, причем самый дикий, с преступлениями, какие только, как писал Даннинг, можно вообразить. А в некоторых уголках откровенный феодализм.  И нынешний оплот коммунистов Китай совсем не похож на классический ленинский социализм. Другой моделью социализма является Северная Корея. Собственно, с моделями социализма по ходу социалистического строительства экспериментировал сам Ленин. А ведь он пробыл у руля социалистической России совсем недолго.

Так в чем же дело? Что оказалось не так с социализмом? Сколь ни моделируй, а как в басне про квартет. Начнем с того, что с капитализмом, на его начальном этапе все так, как описывал Даннинг. Закон джунглей. Но долго в джунглях жить нельзя. Разбогатевшие на откровенном грабеже хотят защитить свои накопления и пишут законы. Законы против откровенного грабежа. Прямо-таки согласно философскому закону отрицания отрицания. Суть такая: эксплуатация человека человеком остается. Но без грабежа.
Человек, воспитанный при социализме сразу задает вопрос: а разве такое может быть? Ведь эксплуатация – это уже грабеж.  Между эксплуатацией и грабежом есть разница. Тонкая, но есть. Вот законы разницу и прочерчивают.

  Два слова насчет эксплуатации. Поскольку люди не одинаковы: кто-то умнее, кто-то глупее, кто-то сильнее, кто-то слабее, кто-то образованнее, а кто-то невежественнее, а еще есть дети и старики и инвалиды, - а живут все эти неодинаковые в одном обществе, то без эксплуатации не обойтись. К примеру, инвалиды, и дети эксплуатируют, сидят на шее у общества. А подчас и старики, пенсионеры так упорно не мрут, что начинают садиться на плечи работающим. Как поступать? Либо общество всем разделяет всем поровну, и инвалидам, и старикам, и дуракам. Но тогда более умные и сильные заявят, что слабые и глупые их эксплуатируют. Либо более умным и сильным, более смелым, более рисковым, и даже более безнравственным, достанется больший кусок пирога. И тогда, слабые и глупые посчитают, что их обделяют, эксплуатируют.

Зрелый капитализм имеет в себе элементы социализма. Государство собирая налоги, распределяет и на тех, кто не может давать пользу обществу. А для остальных границы эксплуатации определяются просто: по закону рынка, закону спроса и предложения. Изобрел что-то, что имеет спрос – разбогател. 

А чтобы не было так, как описывал Даннинг, капитал ограничил рвение особо безнравственных и безбашенных законами. Тут и суровый закон, подчеркивающий, что население живет все-таки в государстве, а не джунглях и, поскольку неработоспособным нужно обеспечить маломальское проживание – это закон об уклонении от налогов. Тут и подоходная шкала налогов. И многие другие законы. И капиталистическое общество живет, меняясь и перестраиваясь. Меняясь и перестраиваясь, кстати, гораздо чаще чем общество социалистическое. Помните была такая присказка: «смотрит как Ленин на буржуазию». Маяковский писал: «У советских собственная гордость – на буржуев смотрим свысока».  Буржуев люто ненавидели коммунисты времен Ленина, Сталина, Мао, Пол Пота. Против которого боролись коммунисты времен Хрущева и Брежнева. И особенно люто ненавидят их наши современные соотечественники. Не только нынешние коммунисты и сталинисты и российские юные пионеры, но и все те, кто считает отечественные законы антикапиталистическим святым писанием. Почему они так считают, известно только богу, президенту и депутатам.
 
Хотя, если приглядеться, если вдуматься, речь всегда идет о процентах от ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Капитал не мыслит себя без деятельности. В боязни отсутствия прибыли, первоначально выполняет основную свою функцию: он ПРОИЗВОДИТ. Честно или не честно? Но производит.  Чтобы от ПЛОДОВ ПРОИЗВОДСТВА иметь прибыль.  В виде сто раз проклинаемой прибавочной стоимости? Да! но она результат производственной ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Капиталист -эксплуататор производит, ищет более дешевые способы производства, совершенствует свою продукцию, чтобы подороже продать. Но он, капиталист, (группа капиталистов, акционеры), САМИ берут на себя многочисленные риски производства: что производить, где, откуда взять материалы для производства, станки, электричество, воду, рабочую силу, как застраховать, как выполнять все законы государства, экологические, трудовые, уголовные, наконец, как сбыть продукцию. Все эти заботы капиталист взваливает НА СЕБЯ, А НЕ НА ГОСУДАРСТВО. И если что не так, капиталист теряет прибыль и даже разоряется.
 
Совсем иначе обстоят дела в социалистическом государстве. Оно со своего рождения живет принципом ОТНЯТЬ И РАЗДЕЛИТЬ. Сначала, понятно, отнимать нужно и можно у эксплуататоров. Причем отнимают не только заводы и фабрики, земли и усадьбы. Дома и квартиры, ювелирные украшения и картины. Помните фильм «Бриллианты для диктатуры пролетариата»? Бриллианты, полученные многолетней эксплуатацией, добыты минутным грабежом. Какой процент прибыли? Но ведь для диктатуры пролетариата.

 Отнимают заодно и столовое серебро, посуду, книги, шубы. Короче. отнимают все.  И, памятуя слова Даннинга, такой отъем дает больше чем 300% процентов прибыли. Тут нет процентов. Потому что процент считается от первоначальных трудовых затрат. А тут трудовых затрат – только на пули для врага.  И посему, нет такого преступления, на которое экспроприаторы не пошли бы. У Даннинга про капитал написано «не рискнул бы». А в данном случае и рисковать не нужно. «Иного нет у нас пути в руках у нас винтовка»

  Когда-то Ленин вроде бы сказал: «Мы пойдем другим путем!» Диктатура пролетариата проложила этот путь: не нужно крутиться и рисковать, как крутится и рискует капиталист. Можно просто отнять накопленное. Пишутся новые законы. Самый простым и верным основанием для экспроприации является классовое чутье.  Но когда уже у проклятых эксплуататоров отнято все, у кого отнимать?  Как у кого?  У того самого населения, ради блага которого гнили по каторгам!!!!!

 В процессе экспроприации: отнять и разделить - две ступени. Первая – отнять. Вторая - разделить. Отнять проще. Разделить сложнее.  Для блага населения пишутся новые законы социалистического распределения. Когда отнимать было у кого – делили так, что воистину обездоленные народные массы могли получить, и получали, кусок с пирога.  Не всегда, но перепадало.

 Но вот все, что отнято у проклятых эксплуататоров, распределено. Что теперь делить? Теперь делить нужно продукты труда трудящихся. По-социалистически. Как делить? Всем поровну? Или выделить более достойных? Маркс этот деликатный вопрос обошел. Сослался на Дидро и Руссо. Этот сложный вопрос решал Ленин. В своей работе «Очередные задачи советской власти» он, тоже не очень последовательно, писал, как нужно делить.

 А уже после Ленина советская бюрократия отточила навык в этом вопросе. Она тиражировала лозунг: «Все на благо человека, все во имя человека». ВО ИМЯ? Только имя этого человека в лозунге не было указано. Это более точно выразил Оруэлл «Все равны, но некоторые ровнее».
 
Но вопрос, что теперь делить? То, что произвел нерушимый блок рабочих и крестьянства. И в этом делении свои тонкости.  Тот, кто с восьми до пяти с перерывом на обед, ну себя может обеспечить. А нужно больше. Мы же должны догнать и перегнать.  Кто дает больше? Оказывается, идейно не стойкие попутчики: ученый, писатель, актер.  Вот тут и поставим свои законы равенства. Это при капитализме человек может что-то новое открыть или изобрести и продать свое открытие, изобретение. А в социалистическом обществе, где все, что ни на есть, все народное, он имеет право на премию и проценты от экономического эффекта. Потому что он должен делиться с обществом. И писатель получает ту часть, что ему отмеривает общество. Точнее, те, кто постановил, сколько ему нужно отмерить. Они же и постановляют, каким тиражом писателя нужно печатать.  И актер при социализме жил не на сборы со своих концертов, а на ставку.

 Таким образом тот самый критический вопрос о процентах с прибыли при социализме отпадал. Никто при 20% не становится   оживлённым.  Никто при 50% не готов сломать себе голову. Зачем если все в общую копилку.

Но мне скажут: чего ты топишь за советскую власть?  при социализме все было прекрасно. А сейчас у нас не социализм, а наследие проклятых либерастов. Есть частный капитал. Этот оставшийся от либерастов капитал и становится оживленным при 20%.  Но отточенная система экспроприации, какой она была при социализме, никуда не исчезла. И система, увидев, что у кого-то поблизости появились 20%, оживляется. И частный капитал приходит к выводу, что лучше сидеть тихо и спокойно. Лучше уж с восьми до пяти, или с девяти до шести, с перерывом на обед. А пятого и двадцатого – святые дни.  И тихо вечерами смотреть телек, и слушать страсти про преступления капитала. И регулярно изрекать свой «одобрямс» насчет мудрой политики родного руководства.