А была ли совесть?

А была ли совесть?

Евгения Павловна (за глаза «Наша Женя») не спеша и чинно переходила через разбитую дорогу как раз напротив подъезда, где в большой и просторной квартире проходила ее одинокая старость.
– Павловна, к тебе чего и на день рождения никто не заехал? – поддела пожилую женщину резвая жительница первого этажа, по обыкновению своему полдня торчащая у окна.
– Ты своими делами занимайся, – огрызнулась Евгения Павловна, осознавая, что ежедневный вид застиранного велюрового халата, выставившегося из оконного проема, сегодня особенно вызывал неприязнь.   
– Так ты бы ко мне зашла на чаек. Посидели бы, о прошлом посудачили – все не одна одинешенька бы была, – не унималась говорливая и склочная соседка. 
– Отстань. Знаю я зачем зазываешь. Опять твой Колька по пьянке дел натворил. В прошлый раз предупреждала, что вызволять больше не стану. Пора свою голову включать. Не маленький уже.
– Ой! Будь-то твой сын не пьет? За себя выливает? Ага!
– Пьет. По-тихому.  Не дебоширит.
– Не поможешь?
– Нет.
Привычно скрипнула тяжелая железная дверь, однажды возникшая в узком проеме вместо старой деревянной, с огромным зияющим отверстием для домофона, который никогда и не устанавливался. А зачем им на три этажа, где живут одни старики да неудачники домофон? Содержать дорого, а пользы никакой. Дыру на двери зимой закрывали картонкой, или другим чем под руку подвернется, а летом через нее запах плесени выходил понемногу.
Евгения Павловна все еще оставалась боевой. Такие старости быстро не сдаются. Закалка особая у рожденных в довоенное время. А она к тому же бывший прокурор. Держалась бодрячком, мозги на месте, память не подводила. Вот и квартирка своя двухкомнатная имеется. Чего еще в старости надо?   
Квартирку эту, к слову, ей в свое время государство предоставило, а как началась приватизация, так она быстро подсуетилась и на сына своего Александра ее и оформила в собственность. Только он не жил в ней с тех пор как женился, а когда развелся да в город подался, в гости и то заезжал все реже и реже. С новой женой у них целый свой дом в пригороде: хоть и не новый, зато огород большой при нем. Дел хватает.
Пожилая женщина остановилась на втором этаже перед дверью дух перевести – шибко поторопилась от соседских глаз укрыться, на дне кармана нашла ключик с затасканным брелоком, который ей давным-давно сплела в подарок гостившая летом падчерица сына.
Дверь отворилась и в нос ударило запахом прибранной пустоты. Аккуратно вытерев ноги о видавший-виды коврик, вырезанный из старого паласа, Евгения Павловна прошла по вымытому до блеска, износившемуся линолеуму коридорчика прямо на кухню. Мысленно разговаривая с каким-то невидимым собеседником, активно шевеля губами, выставила на стол бутылку рябины на коньяке и небольшой бисквитный торт. На свой юбилей она никого не ждала, однако это обстоятельство не значит, что прожитый еще один пятак лет не надо отмечать. За душу цепляло конечно, что родные внуки не находят времени даже позвонить, поздравить. А она ведь их тоже растила. Все каникулы у нее торчали, когда не путевая мать меняла одного хахаля за другим. На правнуков, правда, сил у нее уже не хватало – отказалась помогать. Обиделись поди?
Скрежещущий звук дверного звонка вывел из задумчивости. И кого там нелегкая принесла? Вот это надо же! Про нее вспомнили в районной прокуратуре! Букет кустовых хризантем преподнесли и открытку. Краснеющая под пристальным суровым взглядом бывшего прокурора худющая девчушка в форменной одежде синего цвета улетучилась мигом. Да, поздравили… И чего это такую «модель» в их райцентр занесло? Как она такая эфемерная обвинения по уголовным делам поддерживать станет. Преступления в их п.г.т. случались не часто, но как правило отличались особой жестокостью, возникающей на фоне бытового пьянства. Сама Наша Женя сызмальства была маленькой и щуплой, но она ведь детдомовка, которую напугать или смутить – надо сильно постараться! А эта – «модель». Мысли о нежданной гостье заняли царившую пустоту в голове одинокой хозяйки.
К вечеру пожилая женщина перебрала старые поздравительные открытки и пожелтевшие газетные вырезки, в которых о ней когда-то упоминали. Нет да нет, взор обращался на телефонный аппарат, стоящий на тумбочке возле дивана. Вон ту салфетку на тумбочке ей своими руками когда-то сплела гостившая на новогодних каникулах падчерица сына.
В тот день, телефон так и не зазвонил. А еще через несколько дней Евгения Павловна переоделась в траур. Ее единственный сын Александр умер внезапно по причине острой алкогольной интоксикации. Удар пожилая женщина выдержала стойко. Только еще сильнее осунулась, еще заметнее стали борозды глубоких морщин, залегших возле рта, да правая рука начала подводить: то чайник перевернет, то сумку выронит. 
– Евгения Павловна, я слышала твои внуки уже к нотариусу побежали наследство оформлять. Александр ведь в этой квартире был прописан? – одутловатое лицо соседки, высунувшееся в окно, не скрывало злорадства.
– А где ж ему еще быть прописанным? – нехотя ответила Евгения Павловна, с трудом наклонившись над вывалившимися из пакета продуктами, прямо на подходе к подъезду.
– Так у новой жены. Он же ее дочь вырастил. А прописку не заработал видать?
– Я в их дела не вмешивалась. И ты нос не суй. Халат лучше свой старый поменяй, – шепотом продолжила, – закалилась видать у окна, никакая хворь ее в холод такой не берет. 
Через полгода вступившие в наследство родные внуки и давным-давно повзрослевшая усыновленная Александром падчерица потребовали от несчастной и одинокой хозяйки продажи квартиры. Сговорились неблагодарные  за ее спиной. Наша Женя три дня не выходила из дома, чтобы никто не видел ее заплаканное лицо. Рыдала в подушку, не полагаясь на звукоизоляцию старых панельных стен. Она не привыкла или неумела показывать слабость, стеснялась ее. Принадлежащая ей по документам одна четвертая доля в праве общей собственности на квартиру против трех долей других наследников проблему решить не могла. Противиться было бесполезно. Жадные до чужого добра щупальца мертвой хваткой вцепились в добычу.
Покупатели на квартиру нашлись очень быстро. А чего им не найтись, ежели недвижимость продавалась срочно по цене ниже рыночной. Да и благоустроенных домов в их районном центре по пальцам пересчитать можно. Старый ремонт никого не смущал, а вот образцовый порядок, наоборот, вызывал положительный отклик и доверие к пожилой хозяйке.
Доли Евгении Павловны от продажи собственной квартиры, разве что, с натяжкой на угол за печкой могло хватить. Очередной день рождения несчастная женщина уже встречала в доме для престарелых, находящемся в соседнем районе, лежа на койке в двухместной комнате отвернувшись к стене. О ее горьких слезах догадывались и обитатели, и персонал учреждения, но никто не решался обратиться к показавшему непреклонный характер с первых дней пребывания суровому бывшему прокурору.