По праву крови. 33. Разведка местности. Кайден

Я вернулся со своей сторожевой смены под утро. Хижина успела остыть, видимо, Анна не просыпалась ночью, чтобы подтопить печь. Я сразу же закинул полешек и пустил искру в топку. Анна свернулась под одеялом. Пыльная наглая морда кота уткнулась ей в затылок, пока его мохнатая тушка занимала почти всё пространство подушки.

— Ну, ты и наглец, — я потрепал его за ухом.

Анна приоткрыла глаза.

— Привет.

— Не хотел тебя будить.

Я заправил тёмную прядь ей за ухо.

— Всё спокойно?

Кивнул, потом спросил:

— Завтракать будешь?

Она села и потянулась. Хотелось обнять, сдержался.

Пока Анна умывалась, я поджарил в масле с травами хлеб, уже слегка заветренный, чтобы есть его просто так, нарезал мягкий сыр и вяленые томаты, поставил вариться кофе. Анна вернулась, всё ещё сонно потирая глаза. Пока она натягивала тёплый свитер, я с удовольствием отметил, что её болезненная худоба прошла и стали возвращаться здоровые формы, на которых мягко лежало свободное платье.

— Выспалась?

Она устроилась на диване и глянула в окошко прямо над ним. На подоконнике снаружи намело снега.

— Не-а. Читала допоздна.

Она широко зевнула. Я поставил скромный завтрак на стол и устроился рядом, оставляя небольшую дистанцию между нами.

— Какие планы на сегодня?

— Ирен просила помочь с лекарствами.

Мы позавтракали, беседуя о всяких мелочах и книге, которую я притащил с места передачи планов. Оказалось, то была третья часть какого-то многотомника про различных музыкантов, их творчество и жанровые особенности. После Анна убрала со стола. Я умылся и завалился на диван подремать пару часов. К моему удивлению, Анна устроилась у меня за спиной и осторожно, будто боялась сама себя спугнуть обвила меня рукой. Я прижал её ладонь к груди, не веря в реальность происходящего. Когда-то я принимал всё как должное, теперь — это самое ценное, то, что имело смысл.

Проснулся уже в одиночестве, наскоро перекусил и проверил, что нужно отремонтировать в хижине. Подтянул и смазал петли на двери, подогнал оконные рамы, покосившиеся за последние несколько недель от перепадов температуры за этим самым окном. К вечеру отправился в лазарет встретить Анну. К тому же, в общем доме намечалось собрание. Вроде бы вернулись ребята Оскара с новостями.

Ветер бросал в лицо горсти снежинок, в какую бы сторону я ни повернул. Я добрался до крыльца в общий дом весь запорошенный, стряхнул с волос и воротника подтаявшие комья, прежде чем войти. Внутри тихо. Ирен разбирала бумажки у себя за столом. Лампа жёлтым пятном выхватывала круг на столе, всё остальное дремало в полутьме.

— Привет, Кайд, — быстро глянув на меня, поприветствовала Ирен. — Анна уже ушла. Кажется, с Мией.

— С Мией? И давно они общаются?

— Да порядком уже, — Ирен оторвалась от бумаг и более внимательно посмотрела на меня. — Боишься, что Мия выболтает чего лишнего?

— Просто, странно. Не думал, что эти двое найдут общий язык.

— Вот в этом как раз ничего удивительного нет.

В мастерской Мии как всегда жарко. Анна забралась с ногами в видавшее виды кресло, скинула ботинки на пол, тёплые полосатый носки выглядывали из-под подола платья. По её руке лениво ползал бронзовый жук с перламутрово-зелёными крыльями. Шорох его лапок сопровождался потрескиванием и звуком натягивающихся пружин.

Мия стояла у верстака над разобранной тушей похищенного механического стража. Ребристые пластины были срезаны, обнажая клубок прожилок из цветного металла и тускло мерцающих сигилов. Мия приваривала новые элементы к существующей конструкции.

Круглые защитные очки с чёрными стёклами придавали её и без того дикой натуре ещё больший звериный вид. Пальцы в перчатках с обрезанными пальцами, парили над сломанной гидравлической конечностью. МЕжду указательным и большим пальцем она раскаляла воздух силой до появления искр. Сноп искр с сухим треском вырвалась и концентрировался в поток ослепительно-белой энергии.

— Только в брюхо не тыкай, — предупредила Мия, не отрываясь от работы. — Там резервуар с кислотой.

— Как ты додумалась до такой конструкции?

— Да хер его знает, — Мия ещё ближе склонилась к разложенным деталям. — Батя жуков любил, всегда их мне показывал. Жуки классные, особенно большие с рогами. Видала таких?

Анна кивнула.

— Только в музее.

— В музее, — передразнила Мия. — Не выпендривайся, принцесса.

Анна добродушно усмехнулась, заметила меня, спустила ноги на пол, чтобы встать навстречу. Я сделал знак, чтобы сидела, поцеловал в макушку.

— Мозговой штурм? — спросил я, усаживаясь на подоконник.

Анна отцепила жука с ладони, отправила его ползать по столу и откинулась обратно на кресло, положив руку мне на бедро, я сразу же накрыл её своей.

— Типа того.

Мия сдвинула очки на лоб и крутанулась на табурете.

— Твоя птичка подкинула мне пару идей, как усовершенствовать дисрапторы, чтобы они заставили мехов визжать.

— Это как?

— Резонанс, дружочек, резонанс. Я теперь знаю, на какой частоте они работают.

— Значит, теория верна, — я сжал ладонь Анны. — Уверена в расчётах?

— Ещё не считала, — она пожала плечами. — Завтра займусь.

Мия с грохотом отодвинула по поверхности верстака целую россыпь проводов, колбочек, винтиков и пружин.

— Ладно, мозги кипят. Коннекторы подогнать — это я за пять минут могу, а вот стратегии мирового господства на голодный желудок не строятся. Пошли на народ поглядим, себя покажем.

Она спрыгнула с табурета, смахнула стружку с комбинезона и потянулась за потёртой кожаной курткой с меховым воротником.

— Пора на обед к Сиху. Оскар вернулся, — она многозначительно подмигнула. — Говорят, наш следопыт привёз не только снег в бороде. Могут быть новости по нашим... логистическим вопросам.

Анна молча наклонилась, чтобы надеть ботинки. Я поднял со стула её пальто и, пока она затягивала шнурки, накинул на плечи. Она на мгновение замерла, позволив мне эту опеку, потом вдохнула и выпрямилась, уже готовая к выходу.

После душного жара мастерской мир окутал на нас густой, ватной тишиной. Снегопад был настолько плотным, что скрадывал все звуки, превращая поселение в призрачные чёрно-белые силуэты. Фонари мигали в белой пелене, отбрасывая длинные, расплывчатые тени. Мы двинулись к общему дому, оставляя за собой на свежем снегу первые, быстро исчезающие под новым слоем снежинок следы. Я шёл чуть позади, глядя, на высокую, размеренно двигающуюся фигуру Анны и резкую, прыткую, хрупкую, но сильную Мию. Две крайности, безмерно мне дорогие.

Дверь общего дома захлопнулась, отсекая снежную мглу снаружи. Внутри пахло хлебом, дымом и мокрой шерстью — знакомый запах убежища. В просторной столовой уже кучковалось человек десять. Мия, не церемонясь, швырнула куртку на вешалку и завалилась на ближайший стул, тут же подцепив с блюда на столе ломоть копченого мяса.

— Готова проглотить целого кабана, — объявила она, с наслаждением жуя.

Анна, сбросив своё пальто, сделала шаг в сторону кухни.

— Пойду помогу, — сказала она тихо.

Во мне инстинктивно подскочило желание оградить её от любой, даже самой малой работы. Но я заставил себя кивнуть. Ей нужно чувствовать себя своей. Я наблюдал, как она берет у Ирен поднос, тихо переговаривается, улыбается.

Именно в этот момент Сиху, появившийся из ниоткуда, мягко коснулся её локтя и отозвал в угол, под сень лестницы. Я не слышал слов, но видел, как спина Анны выпрямилась, а пальцы сплелись в замок. Сиху говорил что-то, глядя на неё своим всевидящим, спокойным взглядом, а она слушала, изредка кивая. Моё сердце забилось чаще. О чем? Об экстракторе? О ее состоянии? О Кироне?

— Эй, Кайден, не засыпай! — Мия щёлкнула меня по уху. — Решай, за нас троих — брать тушеную капусту или эту подозрительную похлебку? Похоже мясо ещё не скоро будет.

Я отшутился, заставив себя расслабиться. Все рассаживались за длинным столом, грубо сколоченным из старых отбеленных досок. Беседа поначалу лилась легко и шумно. Мия тут же принялась издеваться над погодой.

— Пора шерсть отращивать! Эта зима дюже снежная, скоро будем зваться снежными людьми. Я своего следующего жука так и назову — Йети!

Общая веселость была немного нервной. Гастон сидел рядом с Мией, его мощная фигура с новой механической рукой казалась спокойной, но в глазах стояла затаённая грусть. Он улыбался шуткам Мии, но сам был молчалив, будто его мысли витали где-то далеко. Лишь изредка поправлял ей съехавшую лямку комбинезона.

Вскоре к столу присоединился Оскар, с морозным румянцем на лице и инеем в бороде. Он молча налил себе супа, с аппетитом съел, и только затем, отпив из своего стакана, обвёл стол деловым взглядом.

— Ладно, со сплетнями покончили, — его голос прозвучал негромко, общий шум тут же стих, чтобы все могли слышать. — Мои прыгуны отработали свой хлеб. Выяснили схему.

Он начал доклад, методично, как бухгалтер.

— Сырьё из распределительного центра везут на обычных грузовиках до старого речного вокзала в долине за фермами, раньше там грузили зерно и овощи. На вокзале — первая смена. Груз перегружают в вагоны с опломбированными сигилами дверями. Состав идёт на север, но не доезжает до тоннеля. Там, в глухом лесу, рельсы упираются в тупик. И вот тут — фокус.

Оскар сделал паузу, давая информации усвоиться.

— На тупике стоит фальшивая деревня. Полтора десятка домов, жители — все свои, обученные. Ночью вагоны растаскивают по амбарам, а утром оттуда уже выходят груженые экипажи, но с другой маркировкой, будто они с лесопилки. И вот эти “лесные” составы уже идут прямо до складов.

Бриггс, сидевший напротив, фыркнул, разминая плечо.

— Наконец-то твои прыгуны приносят пользу, а не просто проедают наши запасы.

Оскар холодно парировал, не меняя выражения лица:

— А твои головорезы, Бриггс, уже изрядно напортачили, вынося инквизиторские патрули. Мы играем в тихую игру, а ты колотишь в барабан.

Бриггс гордо выпрямился.

— Благодаря моим ребятам в городе значительно поубавилось дерзких и самоуверенных мундиров! Люди начали дышать свободнее!

— Ну-ну, — Оскар сцепил руки над столом.

— Друзья, мы все играем в одной команде, – вмешалась Ирен.

Все невольно вспомнили сводки: целые отряды, стёртые с лица земли, не просто убитые, а обращенные в прах и аномалии. Тотальное стирание.

Я осторожно коснулся пальцами запястья Анны. Она развернула ладонь и позволила своим пальцам сплестись с моими.

Оскар, видя, что его слова возымели эффект, продолжил, понизив голос до заговорщического шёпота, который заставлял всех непроизвольно наклониться к столу.

— Мы вышли на ущелье. Но это — иголка в стоге сена размером с гору. Месторождение может быть где угодно, и блуждать по округе, кишащей аномалиями и патрулями, можно до скончания зимы. Если нас вообще не сотрут в порошок раньше.

Он обвёл всех тяжёлым взглядом.

— Но есть лазейка. Люди. Два геолога в увольнительной. Один — семьянин, прилип к жене и детям, как репей. Того из дома не вытащишь. Зато второй... — Оскар усмехнулся. — Молодой, падок на внимание, любит поболтать и похвастать. Настоящее трепло. Баб любит. Вот только... его всегда пасут. Два охранника из инквизиторов. В гражданском. Просто так не умыкнешь. Позволяют ему языком молоть, что странно. Видать, специалист хороший или уверены, что никто не сунется копать глубже.

В воздухе повисла пауза, но ненадолго.

— О, да я этого ботаника в два счета раскручу на поболтать! — Мия щёлкнула пальцами, её глаза загорелись азартом охотницы. — Скажу, что я студентка-геолог, обожаю скальные породы... и парней с мозгом. Он же слюной истечёт!

Рядом с ней Гастон нарочито прочистил горло. Звук был похож на скрежет камней.

— Что, Гас, ревнуешь? — Мия озорно подмигнула ему, ни капли не смутившись. — У того балабола небось две руки на месте, чтобы хватать меня за зад, а?

Бриггс заржал, кто-то сдавленно хихикнул, но большинство сохраняло неловкое молчание. Гастон не ответил. Он лишь опустил взгляд на свою механическую руку, лежавшую на столе, и сжал кулак. Тишина с его стороны была красноречивее любой брани.

— Да брось, я его похотливые причиндалы так выкручу, что он соловьём запоёт.

— Оставим его причиндалы на месте. У тебя патологическое желание всех мужчин в узде держать?

Взгляды медленно переползли к Сиху. Командир сидел расслабленно откинувшись на спинку стула, поскреб щетину и откинул тяжёлые кудри с лица. Его живой глаз был прищурен, искусственный — мерцал тусклым алым огоньком.

— Держать яйца мужика в кулаке — очень эффективная стратегия выживания, — лицо Мии расползлось в гадкой ухмылке на этих словах. — Принцесска вот вовремя кое-кому не выкрутила шары, так он во все тяжкие пустился.

Сиху покачал головой, как отец сгорающий от стыда за выходки детишек.

— Опасная игра, — наконец, произнес он. — Но может сработать. Охранники — проблема. Их нужно будет нейтрализовать. Бесшумно. И мгновенно, — его взгляд скользнул по лицам за столом, оценивая, останавливаясь на каждом. — Кайден. Твоя тишина и твой голос... они понадобятся.

Я кивнул. С тех пор, как Кирон вернулся, превратив улицы Висгловера в свои личные охотничьи угодья, я туда не ступал.

Мия продолжала шуметь, вываливая один провокационный план за другим:

— ...или можно устроить драку! Я начну орать, что он меня обманул, обещал жениться! Охранники бросятся разнимать, а вы в это время…

— Мия.

Сиху произнёс её имя без повышения тона, но это прозвучало как щелчок выключателя. Поток слов иссяк.

— Геолога нужно вывести чисто. Через разрыв. Кайден, ты откроешь прямо с места похищения. Мы переправим его на заброшенную ферму в районе Тихих аномалий. В двух десятках километров от города. Там давно никто не живет — земля перестала давать урожай, — его взгляд скользнул по Анне, затем снова остановился на мне, когда он продолжил. — Ни к чему ему знать что-либо о нашем доме.

— Я буду ждать вас там. После допроса... — Сиху провёл рукой по столу. — ...мы сотрем ему память и вернём обратно. К его девочкам. Пусть думает, что просто перебрал и ему померещилось.

Остаток ужина прошёл в гулком, неестественно оживленном обсуждении деталей. Слова были правильными, планы — логичными, но под столом сжимались кулаки, а взгляды скользили мимо друг друга. Все были на взводе, и этот нервный трепет витал в воздухе гуще табачного дыма.

Мы молча шли обратно к хижине по заснеженной тропе. Дома стояли тихими оплотами уюта, взирая на нас тёплыми окнами кусочков чужих жизней.

В хижине я механически занялся привычными действиями — подбросил дров в печь, поставил чайник. Когда Анна вернулась из ванной с влажной кожей после умывания и с расстёгнутой до пояса рубашкой, я стоял у стола, разливая по кружкам душистый чай. Она пересекла комнату и подошла так близко, что я почувствовал исходящее от неё тепло. Её руки, прохладные и удивительно нежные, поднялись и поймали моё лицо в ладони.

Она потянулась ко мне, чтобы поцеловать. В глазах читалась такая отчаянная нежность, что у меня перехватило дыхание. Но я не дал губам коснуться. Мягко, почти с мольбой, я остановил её, положив свою руку поверх её пальцев.

— Анна… Почему? Потому что я ухожу? Потому что боишься, что это в последний раз?

Я должен был быть уверен. Не мог принять этот дар, если он был порождением страха. Она не отстранилась. Её взгляд был чистым и ясным, несмотря на тень печали в глубине.

— Нет, — выдохнула она. — Потому что я хочу. Потому что... я хочу чувствовать. Только тебя. Сейчас. Чтобы не он... а ты. Всегда был ты.

Что-то щёлкнуло. Все моя сдержанность, вся моя осторожность рухнули перед этой простой, страшной и прекрасной правдой.

Наша близость в эту ночь была иной. Не страстной и не отчаянной, а хрупкой. Я двигался с осторожностью сапёра, боясь одним неловким прикосновением разрушить возрождающийся в ней хрустальный мир. Моё собственное желание пылало в болезненным огнём, приходилось прилагать максимум усилий, чтобы сдерживаться. Долгое отсутствие физического контакта сказывалось.

Анна отвечала неуверенно, заново узнавая язык собственного тела. Её прикосновения были робкими и скованными. Но сквозь эту неуверенность, словно первые ростки сквозь мерзлую землю, пробивалось что-то новое. Радость от того, что ее тело снова может быть не орудием, не трофеем, а источником тепла и близости. И в этом хрупком, неловком танце было больше настоящей страсти, чем во всех наших прошлых ночах.

Я так и не смог заснуть этой ночью. В тусклом свете от печи смотрел на вздымающуюся спину Анны. Безобразные шрамы сигила буграми прорезали бледную кожу. Пальцы сами тянулись дотронуться, удостовериться, что она здесь, что всё это было по-настоящему. Я одергивал себя. Касаться этих линий было сродни ереси.

Утром не знал, как себя вести. Было ли вчерашнее настоящим или просто наваждением, всплеском страха перед разлукой? Я двигался на ощупь.

Она проснулась и всё ещё была здесь реальной и самой близкой. Мы готовили завтрак, пили чай, говорили о пустяках. Ничего не поменялось, и в то же время все было иным. Когда я, подавая ей чашку, случайно коснулся её пальцев, она не убрала руку, как обычно. Она позволила прикосновению случиться. Сама инициативы не проявляла, но и не отстранялась. Этого было достаточно.

После обеда отправились в общий дом. Там уже царила суета. Мия вовсю готовилась к своей роли соблазнительной студентки. Ирен подобрала ей из лагерных запасов одежды поношенную, но чистую светлую блузку, коричневую шерстяную юбку и клетчатый жилет. Кто-то из женщин уложил вечно растрепанные волосы Мии в аккуратную прическу.

— Вот те на! — ржала Мия, крутясь перед мутным зеркалом. — Соблазнять мужиков — тот еще труд. Что это за дичь, когда мужику недостаточно того, что у тебя есть сиськи и задница? Наряжаться, прическу делать. Слишком много мороки.

Анна, сидя в углу на сундуке, наблюдала за этим с легкой улыбкой.

— Мужчины в городе избалованы вниманием.

— Павлины!

— Студенты обычно говорят иначе, — смеясь, заметила Анна. — Они используют больше специфических терминов, к месту и не к месту. И стараются выглядеть умнее, чем есть. Можешь так?

— Запросто!

Мия, не в силах усидеть на месте, подпрыгнула и завертелась перед Гастоном, выставив вперёд бедро и игриво подбоченясь.

— Сударь, я пришла к выводу, что ваш уникальный коэффициент трения идеально синхронизирован с моей кинетической энергией. Давайте же проверим гипотезу и переведём нашу систему из потенциального в активное состояние? Я гарантирую максимальный КПД.

Ирен подавилась со смеху, Анна расхохоталась, я прикусил язык, чтобы не заржать, как конь.

— Ну как, Гас? Гожусь в роковые красотки? — она сделала преувеличенно соблазнительную гримасу.

Гастон стоял, как скала, его могучие руки — одна живая, другая блестящая механика — сложены на груди. Он смотрел на неё с насупленным видом.

— Кукла какая-то, — пробурчал он глухо. — Не твоё это.

Мия мгновенно скинула притворную томность и со всего размаха ткнула его кулаком в плечо.

— Ах ты, дубовый пень! — фыркнула она, но в еёглазах прыгали озорные огоньки. — Вот кому достаточно женской задницы в руке.

Суровые складки на лице Гастона смягчились. Уголок его рта дрогнул. В этой грубоватой выходке он видел свою настоящую, привычную Мию — живую, неукротимую бестию. И ему это, похоже, было гораздо больше по душе.

Анна помогла Мие составить список вопросов о породах и методах разведки — коротких, показных, но достаточно грамотных, чтобы произвести впечатление на пьяного повесу. Помощник Оскара одолжил для дела старые тетради с конспектами лекций по философии и физике.

Я невольно отметил про себя, что Мия в этом новом образе... очень даже ничего. Словно чья-то младшая сестра, у которой вдруг обнаружился стержень из закаленной стали. Я тут отогнал эту мысль, чувствуя неловкость.

— Хватит клоунады, — раздался спокойный голос Сиху. Он стоял чуть поодаль, его лицо было невозмутимым. — Кайден, Мия, ко мне.

Мы подошли. Сиху ещё раз, медленно и четко, повторил план. Место, время, сигналы. Никаких импровизаций. Чистота и скорость.

— Готовы? — спросил он в конце, его взгляд скользнул по нам обоим.

Я кивнул. Мия, уже серьезная, сделала то же самое. Сиху отступил на шаг, его пальцы сплелись в знакомом жесте. Воздух перед нами затрещал, когда реальность лопалась. И вот он — разрыв, за дрожащей мутью которого угадывались огни города.

Разрыв закрылся за спиной, отсекая знакомый уют лагеря. Мы оказались в холодной, промозглой подворотне. В воздухе витал запах мочи, перегара и жареной пищи из соседней забегаловки. Где-то впереди, за поворотом, слышался приглушенный гул голосов и музыки — мужской клуб.

Мия, не теряя ни секунды, запустила руки в карманы своего нового пальто, проверяя снаряжение. Я видел, как ее пальцы нащупали коробочку с пылью, убедились, что она лежит надёжно и не выпирает.

— Готова? — тихо спросил я.

— Ага, — она кивнула, я видел напряжение в её глазах, обычно таких насмешливых.

Прежде чем выйти на свет, я машинально шагнул к ней и поправил воротник пальто, чтобы он лежал ровно. Она на мгновение замерла, потом коротко ухмыльнулась.

— Ну, поехали, нянька Кайден.

У входа, в полосе тусклого света из-за тяжелой двери, стоял здоровяк в простой тёмной форме. Его взгляд скользнул по Мие, потом уперся в меня. Я молча протянул ему заранее заготовленную крупную купюру. Она быстро впрыгнула в его карман, и он отступил, пропуская нас внутрь. Никаких вопросов.

Волна тёплого густого воздуха накрыла нас, принося ароматы смеси парфюмов, сигаретного дыма, еды и пота. Музыка была приятной, негромкой — пианино и томный женский вокал. Полумрак клуба разбивали желтые кружки настольных ламп, каждая освещала свой маленький, интимный мирок — столик, пару бокалов, склонённые головы. На крошечной сцене певица, облокотившись на рояль, выводила плавный мотив, ее поза была расслабленной и соблазнительной.

Мия, не колеблясь, направилась к барной стойке. Скинула пальто на спинку стула, закинула ногу на ногу — уже не тот сносящий всё на своём пути ураган, а уверенная в себе девушка. Она что-то сказала бармену, и через мгновение перед ней появился высокий бокал с розоватым, шипящим напитком. Затем она деловито разложила на столешнице приготовленные потрепанные тетрадки и бумаги.

Я отступил глубже в тень, в самый угол за колонной. Отсюда был виден и бар, и большая часть зала.

Вскоре дверь клуба распахнулась, впустив порцию холодного воздуха и нового посетителя. А вот и наш геолог. Молодой, самоуверенный, в дорогой, но безвкусной одеждой. Под мышкой он держал под руку девушку из тех, что работают в элитных заведениях — в дорогом платье и с алчным взглядом.

Метрдотель, тот самый здоровяк, преградил им путь.

— Вашей спутнице тут не рады, — твёрдо предупредил он. — У них свои заведения. Нам конкуренция не нужна.

Геолог не стал спорить. Он просто ухмыльнулся, достал несколько сложенных купюр и сунул метрдотелю в руку. Тот, не моргнув глазом, отступил, пропуская пару внутрь.

Они устроились в глубокой кабинке неподалеку. Геолог сразу же заказал самое дорогое вино в карте и продолжил шуметь. Он сорил деньгами, хвастался жалованием и с пафосом, рассчитанным на всю округу, рассказывал, как тяжело работать в эпицентре аномалий, где сама реальность шевелится.

— По секрету, — он понизил голос, но так, что его было слышно за три столика, — мы уже на пороге нового открытия! Скоро найдём ещё залежи, куда побогаче тех, что Инквизиция щиплет сейчас.

Как этого идиота до сих пор не убрали? Его длинный язык был опаснее любой мины.

Его спутница, томно поигрывая бокалом, спросила:

— И где же находятся эти ваши золотоносные прииски? Я бы посмотрела.

Геолог махнул рукой, как будто это сущая ерунда.

— Не золото, а этереит, — поучительно поправил он. — Нас туда в закрытых экипажах возят. А на обратном пути память изымают. Безопасность, все дела.

И в этот момент, как по сигналу, к их столику направилась Мия. Её глаза горели восторгом.

— Профессор Лайель! Это правда Вы?! — голос звенел искренним восхищением. — Я читала все ваши доклады с конференции в прошлом году, это просто невероятно!

Она осыпала его комплиментами, умело жонглируя общими фразами о методах геологоразведки и его новаторском подходе, не сказав при этом ничего конкретного, но создав полную иллюзию глубокого понимания. Геолог расплылся в улыбке, польщенный. Блистать умом ему нравилось точно так же, как бросаться деньгами во все стороны.

— Вы просто обязаны дать мне автограф! — воскликнула Мия и, наклоняясь, как бы неловко упустила из руки свой бокал. Розовая жидкость веером брызг разлилась по платью спутницы геолога.

Мия запричитала, засыпала девушку извинениями, уронила свои тетради с лекциями прямо на пол. Она отыгрывала роль рассеянной, восторженной студентки так убедительно, что даже я на секунду поверил. Геолог, польщенный таким вниманием, пытался и успокоить свою даму, и поднять бумаги. Идеальный беспорядок.

Спутница геолога, с лицом, выражавшим ледяное презрение, элегантно выскользнула из-за стола, даже не взглянув на расползающееся на платье пятно, и удалилась в сторону дамской комнаты.

Мия, продолжая бормотать извинения, сгребла в кучу свои тетради и, не дожидаясь приглашения, опустилась на краешке стула напротив Лайеля. Поток восторгов не иссякал, но теперь он стал тише, сбивчивее, будто она была слишком взволнована.

Пока она говорила, её пальцы потянулись к вороту блузки и расстегнули верхние две пуговицы, как бы от духоты, открыв ключицы и тонкую серебряную цепочку на веснушчатой коже.

Эффект на Лайеля был мгновенным и предсказуемым. Он поплыл. Его холёные щеки порозовели, взгляд стал влажным и заинтересованным. Он с удовольствием запрокидывал голову, откидывая со лба свежеостриженные по последней моде волосы, и время от времени закусывал нижнюю губу.

— Что девушка с вашими академическими познаниями делает в таком месте? — он решил использовать менторский тон, подслащенный глубокими нотками в тембре.

— Ой, да как Вам сказать, — притворно смутилась Мия. — Мой молодой человек… теперь, кажется, уже не мой… — грустный взгляд больших зелёных глаз в сторону.

— Вас бросили?

Молодому профессору не помешало бы умерить прыть.

— Не думаю, что Вам это интересно. Расскажите лучше о Вашей последней работе.

И тогда Мия придвинулась ближе. Не навязчиво, а как бы случайно, склонившись над столом, чтобы лучше его расслышать. Расстояние между ними сократилось до неприличного. Она говорила что-то, почти шёпотом, и он, завороженный, тянулся к ней, как мотылек на огонь. Он уже не слушал слова. Он смотрел на открытую шею, на её губы.

Он был готов пойти куда угодно.

Мия поднялась, извинилась, что ей пора уходить. Геолог, как и ожидалось, тут же вскочил. Она сделала шаг и зацепилась за ножку стула. Тот инстинктивно подхватил её, и его рука обвилась вокруг её талии.

— Ой! — хихикнула Мия, притворно прикрывая рот ладонью. — Кажется, я немного... перебрала. Прошу прощения. Мой экипаж уже ждёт снаружи. Но я совсем не против, если такой выдающийся учёный, как вы, меня проводит.

Лайель лишь самодовольно ухмыльнулся, пальцы сжали её бок. Я последовал за ними на почтительном расстоянии, держась в тени, отслеживал движение двух других фигур — его охранников, которые неотступно шли сзади.

Мия завела его в тёмный закоулок между зданиями, подальше от света и любопытных глаз. И тут её маска исчезла.

— А ты всегда так быстро руки распускаешь, болван?

Профессор замер в замешательстве, его пьяная улыбка сползла с лица.

— Что?.. Что это значит?

— Твой язык хуже любого лазутчика, — бросила она, смотря за его спину. — Как только тебе ещё твои хозяева башку не открутили?

Один из спутников геолога уже поднимал руку, на ладони вспыхнул багровый свет блокирующего круга. Мия была быстрее. Ее пальцы щёлкнули коробочкой, и облако серебристой пыли заструилось в воздухе, устремившись к первому охраннику. Тот захрипел, когда пыль сверлом вонзилась в уши, его круг погас, не успев разгореться, и он рухнул на землю.

Второй лишь успел широко раскрыть глаза, прежде чем мой шепот, наполненный силой, достиг его.

— Спи.

Его веки сомкнулись, и он беззвучно осел на камни. Геолог в ужасе отшатнулся, лицо исказила паника.

— Ч-чего вы хотите? Денег? Я…

— Сдались нам твои деньги! — перебила его Мия. Сколько же в ней было презрения.

Я уже открывал разрыв — дрожащее окно в пустоту, за которым виднелся кривой пейзаж заброшенной фермы. Мия, не отпуская контроля над эфирной пылью, приманила ей, та теперь вилась вокруг геолога, не давая ему сдвинуться с места и пропиливая дыры в его одежде, стоило ему шелохнуться.

— Придурок конченый, — выдохнула она. — Ты ко всем девкам в трусы лезешь сразу? Тебе повезло, что мы сегодня гуманные. Шагай.

Мия с силой впихнула Лайеля в разрыв. Тот, потеряв ориентацию, кубарем вывалился на другую сторону. Я шагнул за ними, огляделся и тут же закрыл переход. Оживленная трескотня клуба сменилась зловещим гулом.

Мы стояли перед заброшенной фермой. Полуразрушенный дом гнилым зубом торчал на фоне безжизненного горизонта. Земля отравлена эфирными аномалиями. Здесь больше ничего не росло. Только серая и чёрная грязь повсюду и грибы. Вокруг, словно призрачные сторожа, медленно кружили облака кристаллов. Тут они тоже звучали. От них доносились обрывки чужих разговоров, шум незнакомых механизмов, эхо далеких взрывов— будто они ловили передачи из иных миров или случайных уголков этого. Земля под ними была усеяна обломками, на которых проросли те самые грибы неестественных и форм.

Сиху и Оскар уже ждали нас. Оскар молча взял под руки перепуганного до полусмерти геолога и затащил его в дом, усадив на единственный целый стул посреди комнаты, заваленной хламом.

— Ч-что вам н-надо? —лепетал Лайель. Ещё немного, и он обмочился бы.

Сиху не было нужды в пытках или угрозах. Он сразу приступил к делу. Его взгляд стал остекленевшим, защитные бинты на руках вспыхнули усиливающими знаками, а в воздухе вокруг висков Лайеля заплясали едва видимые ментальные нити. Геолог закатил глаза, стоило нитям впиться в его мозг, по телу волной пробежала судорога, Оскару даже пришлось подхватить его, чтобы тот не грохнулся со стула.

Защита в его сознании оказалась сильной. Инквизиторские ткачи постарались на славу. На лбу Сиху даже выступил пот, а по его лицу из носа медленно потекла тонкая струйка крови. Он молчал, лишь плотнее сжимал челюсти, пробиваясь через заслонки и барьеры. Это был изнурительный, невидимый поединок.

Наконец, он выдохнул, и нити исчезли, знаки погасли.

— Есть, — его голос был хриплым от напряжения. — Расположение... и маркеры. Опасные зоны, подходы... всё, что он видел до блокировки памяти.

Оскар уже разложил на полу потрёпанные карты. Он сверялся с тем, что диктовал Сиху, и наносил пометки. Вскоре на карте четко выделились четыре района — возможное местоположение приисков.

Работа была сделана. Сиху, всё ещё бледный, с окровавленным платком у носа, снова обратил свой взор на геолога. Теперь его нити плели иную паутину новой памяти. Он вплетал в воспоминания Лайеля морок, аккуратно заменяя похищение на просто неудачный пьяный флирт со студенткой, которая в итоге оказалась невменяемой и сбежала, оставив его в дураках.

Закончив, Сиху кивнул Оскару. Тот без лишних слов поднял бессознательного геолога, выволок его наружу. Я открыл разрыв, и мы вернули болтуна в город к его неудачному свиданию, оставив лежать на камнях мостовой. Утром он очнется с похмельем и смутными воспоминаниями о собственной неловкости.

Мы же вернулись к тихо шепчущим кристаллам и на карте, усеянной новыми линиями.