2014 08 Столица и окрестности

Раздел «Прозаическая хроника»
http://proza.ru/avtor/miage&book=43#43

        Август 2014-го, три дня, этюды

Наброски, моменты времени прошедшего. На мемуары не тянет – занавес, за ним шум невнятный и голоса. Признаки жизни. Читать такое можно только имея родственные мотивы. Мотивы – дело тонкое. Где тонко, там и…

                День первый

   Утро. Беру с полки книгу Эльдара Рязанова, устраиваюсь у окна, выходящего на территорию прилегающую к дому, за крышами и заборами посёлка стена леса. Замерший фонтан прямых хлыстов кустарника под окном, слева за кустами пирамида ели, справа небольшая яблоня с редкими красными яблоками, в отдалении огромный тополь высится, прозрачная верхушка полощется в голубом небе.

   Поздний вечер. Темно, перехожу в комнату, где окно в пол-стены занавешено полупрозрачной, собранной в вертикальные складки шторой. У окна массивный квадратный стол, на нём  ноутбук, второй большой экран рядом.

      Здравствуй, дом благословенный,
      На две комнаты страна…

   В двух комнатах одноэтажного дома пусто. Точнее, никого, кроме меня. В благословенной тишине хорошо писать, адресуясь к читателю, подозрительно напоминающему автора.

   В книге открытой утром: конец позапрошлого века, Савва Морозов, его дом-замок на Спиридоновке, Мария Андреевна – артистке МХТ, любовница Морозова, и не только его.

   Было время, не раз проходил мимо особняка Рябушинского, где прожил свои последние годы Максим Горький, счастливый соперник Саввы (Мария принимала близко к сердцу и славу Горького, и деньги Саввы Тимофеевича, но слава грела сердце больше). В соседстве с особняком приметный дом-замок, о котором раньше не знал ничего. Теперь знаю несколько больше. Хозяйка дома была жена Морозова; ради брака с ним она ушла от первого мужа, племянника Саввы Тимофеевича. Дом строился в 1893-1898 годах. Андреева появилась где-то после 96-го, когда был создан МХТ. Теперь сей дом принадлежит министерству иностранных дел.

   Книга Рязанова пришлась кстати, поскольку надо отправиться в город, а настроения нет. Образы жизни так различны – здесь посёлок в тупике, там огромный город…

   Книга, кстати говоря, подписана Эльдаром Александровичем. Последний раз был в киноклубе "Эльдар" на презентации книги о Гурченко, автор мой сосед по подъезду, известный кинокритик. Присутствовал Рязанов. Обменялся с ним парой слов, пока брал автограф; спросил, отчего не стал он снимать фильм по "Мастеру и Маргарите" когда Ольга предлагала ему.

   Невозможно было, совершенно невозможно, – ответил Эльдар и тут же отвлёкся, чему весьма способствовал фотограф и жена его, оттесняющие слишком любопытных.

   Да, невозможно было. Начало девяностых, ещё и ста лет не минуло с того дня как Морозов начал строить дом-замок (кто-то сказал, что здесь жила Булгаковская Маргарита с мужем – с мужем, а не с Мастером, не сразу осознаю). Мутные времена. Фильм всё же сняли. Деньги дал Владимир Скорый, хозяин фирмы "ТАМП". Режиссёр Юрий Кара. Ольга занималась фильмом до момента начала монтажа, потом сделала свою студию и ушла от Скорого. Всю жизнь скорая на решения.

   Давно уже Ольга не занимается кинематографом. Моё присутствие на сцене кино дело случая, вытворяющего в большом городе что угодно.

   Отправился в Москву во второй половине дня, пассажиром – дочь поехала на Трубников переулок по поводу организации психологического центра в соседнем посёлке. В Москве маршрут начинаю с Поварской.

   На Спиридоновке, в двух шагах от Поварской, в середине девяностых начал осваивать "1С", программируя для бухгалтерий и офисов. Фирма, в которой вступил на этот путь тернистый, размещалась в подвале. Шеф, молодой человек, не достигший возраста шестнадцати лет, был на голову выше меня и чреват. Отец его занимался снабжением в одном из старых московских предприятий, что-то с текстилем. Сын унаследовал от отца азарт предпринимателя и любовь к деньгам. Фирма вскоре сменила подвал на респектабельное помещение и стала одной из крупнейших московских фирм в своём секторе. В крупных предприятиях мне делать нечего, стал фрилансером. Слова этого тогда ещё не знал.

   Прогулялся по старым московским улочкам. Вечер провёл в городской квартире.

                День второй

   Утром вставать не хочется; дождь, дождь, дождь. К полудню вышел на улицу, иду к Сухаревке, обходя лужи. Все зонты оказались сломаны, довольствуюсь плотной курткой и кепкой с большим козырьком. Прогулка не складывается. Решил отобедать в "Мадам Галифе", что стоит на краю Аптекарского огорода, заложенного Петром Алексеевичем за сто лет до наполеоновского нашествия.

   Время ланча. Рядом масса банков и контор, посетителей тьма. Кормят сносно и недорого. Обстановка – Франция и Грузия рядом, даром, что нет у них общей границы. Люблю это заведение за простоту, демократичность и стиль. Вечером иной раз чад стоит не продохнуть, шумят компании подвыпившие, но музыка живая помогает воображать себя в дешёвом парижском ресторанчике, где бренчит пианино, аккордеон поёт, звенит гитара.

                День третий

   Через неделю, поздним воскресным вечером, снова отправляюсь в город. До Сокольников еду с товарищем, дальше пешком и в троллейбусе. Ровно в полночь, перемещаясь из воскресенья в понедельник, торжественно пересекаю площадь Трёх вокзалов. Не хватало только боя часов. Торжественно, потому что медленно и в одиночестве: один в наполненном электрическим светом салоне; троллейбус новый, весь стекло, словно попал в аквариум или неспешно перемещаешься в стеклянном сооружении на колёсах по дну океана.

   Ночь, свет рекламы и уличных ламп, столпотворение машин у Ленинградского вокзала…

   Утро понедельника. Последние новости – призрак войны. В городской квартире две комнаты, как и в посёлке.

      Здравствуй, день обетованный,
      Возвращения в страну,
      Где всегда пусты карманы,
      Но не гонят на войну.

   И карманы не всегда пусты, и с войной не всё просто. В конце семидесятых, отработав молодым специалистом в Подлипках, решал – поменять отдел в НИИ или сменить сферу деятельности? Было предложено заниматься космическим вооружением. Выйти в космос, чтобы создавать средства уничтожения себе подобных – ну уж нет! Ушёл в энергетический институт, стал начальником над бандой из тринадцати лаборанток на кафедре высшей математики. Нет, двенадцать лаборанток, тринадцатый – инженер, Гриша Айрапетян, укротитель парка настольных вычислительных машин (отнюдь не персональных компьютеров).

   Через несколько лет был вариант (протекция) надеть погоны, устроиться на вычислительный центр министерства обороны, но военком, распушив усы и пристально глядя мне в близорукие глаза, громогласно вопрошал, – куда же тебе в армию, ты же слепой! И впрямь, близорукость в то время была под минус десять, и протекция так себе.

   Вырос в семье военнослужащего, в армию не попал, на войну не работал.

   Итак, понедельник. День Луны провожу в оформлении приглашения. Расхаживаю по московским улицам и переулкам, сижу в очереди у кабинета федеральной миграционной службы, в Тургеневской библиотеке распечатываю копии документов.

   Интереснее всего было в библиотеке. Побродил среди полок, сразу обнаружив дюжину книг, которые хотелось прочесть немедленно – подняться на антресоль, сесть за столик у окна, слева шкаф, справа шкаф, за спиной внизу проём читального зала – и читать, читать, читать, посматривая на город за окном.

   По одной психологии книг лет на сорок чтения. Но за эти сорок лет напишут ещё столько же. Выхода нет, необходимо личное бессмертие. Выход есть, он на первом этаже – пройти мимо невнимательного охранника, погружённого в чтение, выйти на изогнутую линию Боброва переулка, дойти до Лубянки, подняться в кабинет УФМС и сдать, наконец, пакет документов, открывающий девятнадцатилетней уроженке Нюрнберга дорогу в сердце нашей Родины.

   Давно уяснил, что чтение и обучение процессы бесконечные и, в моём случае, малоэффективные, поэтому реже стал бывать в библиотеках и на лекциях, предпочитая сочинять собственную теорию – фрагменты гештальта, нарративной терапии, переписывания личной истории. Название уже придумал – «Концептуальная Астрология».

   Вечер в посёлке. На крышу дома обрушивается ливень. Вчера в городе тоже был дождь, но нынешнему в посёлке он и в подмётки не годится. Град производит шум невообразимый. Небо объявило холодную войну.

                06.10.2025 (1)

Прочитал. Исправил ошибки. Оставляю листы в папке. Ошибка ли сие действие, ещё не понял, но развлекает.

К листам в папке прикнопил страницу, несколько строк, род конспекта, чтобы вспомнить не читая:

Книга, реминисценция Мищуков, Савва Морозов, особняк Рябушинского

«Мастер и Маргарита», «Эльдар» и Рязанов (1927-2015), подписанная книга, Ольга и Скорый, Юрий Кара (1954-2025)

В город, психцентр, Поворская-Спиридоновка-1С

Утро, прогулка, «Мадам Галифе»

Ночь, стеклянный троллейбус

Последние новости за кадром, война, реминисценция

Подлипки, МЭИ, военкомат

Библиотека и УФМС

Дождь в посёлке

Мне всё более очевидно, что у литературы, помимо художественных и публицистических аспектов, если рефлексивная сторона. Сама попытка придать читабельную форму тому, что важно пишущему, для пишущего играет важную роль. Настоящая литература необходима, она воспитывает и оснащает читающего; нахождение на периферии территории литературы – активное осознанное письмо – процесс союзный с художественным творчеством, в нём слух обостряется и видишь лучше.
То, что обозначил разделом «Прозаическая хроника», моя экспериментальная площадка, на ней перевожу частное в общедоступное, иной раз вопреки здравому смыслу, вопрошающему, – ну и зачем ты рассеиваешь моменты личного, словно засеиваешь грунт, а грунта и нет никакого?
Да, с грунтом труба дело, белый лист исчезает, как только выключишь компьютер. Да ведь и вся жизнь так – свет гаснет Белый – и нет ничего.
Пока ещё есть.