Дева в Швеции 1971

 И с каждой осенью я расцветаю вновь;
 Здоровью моему полезен русской холод;
 К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
 Чредой слетает сон, чредой находит голод;
 Легко и радостно играет в сердце кровь,
 Желания кипят — я снова счастлив, молод,
 Я снова жизни полн — таков мой организм
 (Извольте мне простить ненужный прозаизм)

 Не могу не согласиться с Александром Сергеевичем, разделяя любовь великого поэта к сезону задумчивого времяпрепровождения в уютных кафешках, и от себя, спонтанным росчерком пера, лишь добавлю:

 И стоя у окна, устав, куря, любуясь непогодой,
 Я брошу взгляд на старую тахту,
 покрытую увядшей позолотой.

 Бродя в блаженстве сна по заливным лугам,
 тихонечко сопит она в подушку,
 И локон растрепавшихся волос дрожит над маленьким,
 таким любимым, нежным ушком.

 (© В. Юргель :)

 Но не станем впадать в унылое графоманство непризнанных литературным сообществом поэтов, а вновь, с радостью, пригласим случайных киноманов в нашу постоянную рубрику «Кино для Ценителей». И как бессменный, почетный, пожизненный председатель киноклуба «Саламандра» я рад представить картину израильского режиссера Дэна Уолмена «Дева в Швеции», выпущенную на широкий экран в 1971 г.

 Сей фильм косвенно примечателен тем, что исполнительница главной роли Кристина Линдберг, «при ограниченных актёрских способностях, благодаря энергетике и отличной физической форме, стала визуальным центром другой картины 1973 г. режиссера Норифуми Судзуки «Секс и ярость», вдохновив Квентина Тарантино (как сюжетом, так и визуальным рядом) на проект «Убить Билла» (© Wikipedia).

 Итак, “Maid in Sweden”.

 «Фильм рассказывает историю Инги, шестнадцатилетней шведской девочки, которая уезжает из сельского дома, чтобы провести выходные в шведской столице. Невинная, неопытная, как только она отбрасывает свои провинциальные предрассудки, то попадает в серию любовных приключений».

 Поспешу успокоить одухотворенных русскоязычных потомков Томаса Баудлера, с упорством и рвением инспектора уголовного розыска выискивающих между незамысловатых строк моих кинорецензий всяко-разную «пропаганду». Как частенько говаривал хулиганистый персонаж шведской писательницы Астрид Анны Эмилии Линдгрен, умело и успешно применявший техники груминга в отношении несовершеннолетнего отрока, но не дабы «в итоге заехать на стокгольмскую кичу по «плохой» статье», а исключительно из-за своей зависимости к сладенькому - «Lugn, bara lugn» («Спокойствие, только спокойствие!»)

 Госпоже Линдберг в 1971 г. исполнился 21 год. А в двадцать один, даже в добрых старых Штатах, с младых лет отягощенные пуританско-протестантскими комплексами студентки колледжа не только могут заливаться пивом «Корона» и «Бадвайзер» сколько их надломившимся teetotaler душам будет угодно, но и, начав карьеру в восемнадцать, успеть сняться в сотне порнографических фильмов, а затем уйти на заслуженную онлифановскую пенсию.

 Поэтому приготовив себе глёг (горячий алкогольный напиток, который готовят на основе красного вина с добавлением корицы, кардамона, гвоздики, изюма и миндаля) и поставив на топорный дубовый столик (купленный мной в 2002 г. за пять эре у Свена Кекстрёма), тарелочку с Kanelbulle (шведская булочка с корицей, представляющая собой сдобное тесто с добавлением кардамона, начинкой из корицы, сахара и масла, и украшенная жемчужным сахаром), устроимся поудобней в мягком кресле, закутаем шерстяным клетчатым пледом ноющие от перемены погоды ноги и приступим к просмотру.

 До недавней феминистско-прогрессивной поры Швеция славилась своим позитивным отношением к чувственным удовольствиям, стоны которого разнеслись по всему миру. Ну какой сорокапятилетний житель СНГ, услышав рассказ о бурно проведенной ночи, понимающе не улыбнется при словах: «Шведский бутерброд». Или возьмем, к примеру, госпожу Линдберг. Примерно в 1968 г., на последнем году обучения в школе (когда ей было восемнадцать), Линдберг начала позировать обнажённой для мужских журналов, таких как FIB aktuellt и Lektyr.

 Могу себе представить, как долго бы сотрясались от истошных криков ужаса и негодования стены риксдага в 2025, если бы стало известно, что школьница (пусть и совершеннолетняя) начала сниматься обнаженной для мужских журналов.

 А что уж говорить о километрах любительской кинопленки с нудистских пляжей, или о такой образовательно-документальной классике как «Language of Love» (1969) или More from the Language of Love (1970). Впрочем, не стану подробно вдаваться в эту тему, а любознательным, владеющим английским языком, киноманам посоветую для расширения кругозора прочесть книгу: “Swedish Cinema and the Sexual Revolution: Critical Essays” by Elisabet Bj;rklund and Mariah Larsson.

 Однако вернемся к «Деве».

 Зов огней большого города веками притягивал к себе юных очаровательных мотыльков. Ни на секунду не задумывающихся об опасности обжечь о факел Эрота свои трепещущие от волнения хрупкие крылышки. И я их прекрасно понимаю. Сама мысль о том, что вместо безрадостного прозябания в уездном городе Н., из всех развлечений в котором субботние алкопосиделки с завистливыми, постящими ежедневно в TikТok свои тупые видео и физиономии, подругами, судьба даёт тебе шанс прогуляться по булыжным мостовым Петербурга, где осенние листья дуновением ветра превращаются в золотые империалы, а молодящийся господин за соседним столиком может оказаться владельцем небольшой нефтяной концессии – будоражит, опьяняет и заставляет лихорадочно забрасывать в китайский чемоданчик на колесиках нераспечатанный комплект дорогого, по меркам провинции, нижнего белья.

 По правде говоря, сексапильная мордашка Инги (Кристины Линдберг) мне показалась настолько родной, что на всем протяжении картины меня не покидало ощущение, как и зыбкая надежда, что она в конце концов забудет сценарий и на чистейшем русском языке устало произнесет: «Бонусная карта есть? Пакет нужен?»

 Обещанная же в аннотации эротическая конкиста оказалась, на мой взгляд, такой же успешной, как и экспедиция Эрнандо де Сото на полуостров Юкатан.

 Диалоги бесхитростны. Сцены «с перчинкой» вызывают скучающую зевоту, «драматические» - facepalm, а откровенно «фрейдистские» ироничную улыбку. Мне даже вспомнился старый анекдот:

 Швед философствует на мосту:

 - Удивительно, насколько разумно всё устроено в природе. Вот река течёт под мостом. Если бы она не текла под мостом, мы бы не могли переходить через неё по мосту.

 Но в целом симпатичная мордочка Кристины Линдберг (лирическое отступление: кстати, это мой самый любимый типаж, от которого я моментально теряю голову. Кареглазик с милым шнобельком. Здесь я подумал с нежностью о двадцатилетнем Юльчонке, о «родной» внешности которой писал ранее. Помним, лЮбим :), не менее симпатичная мордочка Моники Экман (в роли Греты), задорный саундтрек, под который я пару раз качал головой и пританцовывал, оставили приятное послевкусие.

 И обжегши о факел беспощадного Эрота трепетавшие от волнения хрупкие крылышки, побродив по булыжным мостовым Петербурга и лично убедившись, что осенние листья дуновением ветра не превращаются в золотые империалы, а молодящихся господ-владельцев небольшой нефтяной концессии давно расхватали более удачливые покорительницы «огней большого города», вернувшись обратно в уездный город Н. и забравшись в ванну с горячей водой (повезло, что снова не отключили), с грустной улыбкой юный мотылек пробормотал: «Шарман, бля, шарман...»

 Три балла из десяти.

 За Кристину еще два балла.

 Итого: пять баллов из десяти.

 P. S. «Люди мечтают о всякой ерунде. Одни мечтают о квартирах, другие о холодильниках, третьи — о тёплых домашних туфлях, а четвёртые — все до единого — мечтают о собственных автомашинах! Они забыли про звёзды, бедняги!»

 — Карлсон, который живет на крыше

 (© Астрид Линдгрен)