До весны

(набросок- зарисовка -описателная миниатюра)

  Последние дни сентября, ещё тепло и не слишком поздний вечер. Сегодня штормовой ветрер ободрал все листья с моих берёз и унёс их далеко за пределы моего садика - спасибо ему. Берёзы огромные, пол неба закрывали своей листвой, а теперь оголились и тонкие веточки черноватой паутиной окутывают толстые, коленчатые ветви и высокие, мощные стволы.

  Подножья стволов совершенно скрыты светлыми виноградными листьями. Необрезанный , северный виноград распоясался по-разбойничьи и оплёл всё, вскарабкался на нижний ярус берёзовых веток и кое-где развесил небольшие плотные кисти почти чёрных, мелких виноградных ягод, издали они похожи на чёрных дроздов, умостившихся в зелени широких листьев , обнадёживая чуть замедлить приход первых заморозков.

  Ближний луг примыкает к просветлевшему подлеску, невысокие деревца и кусты колышутся под порывами ветра, как в тревожном волнении и огромная стая журавлей , будто в одном с ними беспокойном колебании , одновременно и кормится, и перекликается на разные голоса,. Птицы суетливо и беспорядочно движутся , торопливо расправляя крылья и , переступая по полёгшей траве, широко крепко ставят длиные тонкие ноги, как будто проверяют их силу и, подпрыгивая высоко , распахивают крылья сильным, уверенным взмахом, затем складывают аккуратно, проверяя прилегание и порядок в маховых, крепких, упругих длинных перьях , подбитых пушистыми, утепляющими.

  Журавли переглядываются, то один, то другой вытягивают шеи, высоко задирая клювы , запркидывая головы кричат громко, гортанно, переливчато , словно взывают к пасмурному, но высокому и просветлённому в самой вышине, небу. Ветер набирает силу и пышное оперенье, чудных оттенков серого , топорщится, переливается , взъерошенные журавли кажутся очень большими , а с распахнутыми крылями - гигантскими и сказочными.

  Журавлей огромная стая , но вижу, что все они разные, - уверенные, крупные, сильные и среди них , большинство, скромные, кричащие негромко, голоса их звучат фоном в общем вибрирующем звуке, на фоне которого отдельные, гортанные, командные голоса звучат резко и повелительно, ясно и звонко так, что воздух трепещет и лес , природной аккустикой , дробит их , и моя душа отзывается и кричит по-журавлиному. Чистым особенным , грудным звоном дробится , слегка дрожит звук, как будто и я сама - журавль, умеющий так широко и смело расправлять свои крылья.

  При казавшейся суете и беспорядочности заметно, что головы журавлей то и дело поворачиваются в одну сторону, как будто все ждут и опасаются пропустить особенного знака или сигнала, и несколько самых крупных птиц вдруг , оттолкнувшись , подпрыгивают высоко с развёрнутыми во весь размах крыльями, приземляются, с видом отлично выполненного ритуала и кружатся, переступая по земле, в только им известном танце. Да, они танцуют!

  Заворожённая открывшейся мне невиданной ранее эпической картиной, я проглядела, упустила тот самый сигнал, которого ждала стая, и ахнув, с досадой на себя, увидела, как совершенно неожиданно и дружно , разом, все птицы взлетели, - как будто получив громкий и беспрекословный приказ, как это бывает у военных людей. И в шум ветра, в крики перекликающихся птиц, ворвался мощным аккордом, всплеском, шум крыльев одновременно взмывшей в воздух огромной журавлиной стаи.

  Птицы летели мимо меня, взмахами крылев напоминая бурный поток, стремительный, летящий буквально в одном направлении , как в русле, устремляясь всё выше и выше, спеша за невидимым мне вожаком-ведущим. Там, в воздухе, стая кружила беспоядочно, всё выше и выше поднималась, как по невидимой гигантской спирали, огромная, никак не упорядоченная, удалялась и с высоты крики журавлей слышались иначе - как будто в печальных , грустных голосах их , звучало сожаление и благодарность к краям, которые были родиной для них всех.

  Я не отводила от них взгляда, пытаясь понять, почему они так кружат , поднимаясь большой и неупрядоченной стаей, как вдруг образовался очень маленький, из десятка птиц, очень жёсткий клин, с вожаком впереди, который взял совершенно определённый курс - на юг. Тотчас к последним журавлям в косяке стали одна за другой пристраиваться другие и на глазах образовывлся огромный, с широким углом, косяк, к которму примкнул другой, чуть позже проявившийся, также растущий на глазах.

  Огромная стая быстро выстроилась в вышине и улетая к югу , продолжая набирать в стремительном полёте высоту, журавли удалялись, со всё затихающими криками, подбадривающими друг друга , чуть озабоченными и прощальными , какими бывают только крики улетающих журавлей.
Улетающих до весны.