Страсти по Шопенгауэру и Нар Досу -сценарий-1

Страсти по Шопенгауэру и Нар Досу -сценарий-1 начало

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
1/1. ИНТ. КОНЕЦ ЛЕТА 1890 ГОДА. КУПЕ ВАГОНА ПАССАЖИРСКОГО ПОЕЗДА, СЛЕДОВАВШЕГО ИЗ БАТУМИ В ТИФЛИС.
АВТОР, ШАХЯН, БАЗЕНЯН, МАРУТЯН, ТЕКЛА, ЕВА, АШХЕН, СУРЕН МЛ., КОНДУКТОР, ПАССАЖИРЫ, ПРОХОЖИЕ

Пассажирский поезд железной дороги из Батуми мчится в Тифлис. Хотя лето еще не закончилось, в воздухе уже ощущалось холодное дыхание ранней осени, что свойственно суровой зиме 1890-91 годов. Равномерный шум паровозов и вагонов заглушает для пассажиров шум бури, которая яростно свистит и ревёт снаружи, на горных склонах Имерети. Заметно и еле слышно, как крупные капли дождя бются о стекла закрытых окон вагонов и разлетаются. Ничего невозможно разглядеть через плачущие стёкла. Когда поезд проезжает через изрытые участки, внезапно возникают и быстро, будто вращаясь, темные массы оставшихся высоких земляных валов бегут в противоположную сторону.
В одном из вагонов второго класса на одном из длинных сидений лицом вверх лежит молодой человек, завернутый в теплое зимнее пальто. Белая летняя шляпа надвинута до ушей, так что прозрачные стекла его очков в золотой оправе едва видны. Его голова упирается на подложенную к купейной стенке дорожную подушку, прислоненную к стенке вагонной. Он дремлет, обняв себя, засунутыми в рукава, руками. На скамейке напротив никого нет. Редкие сидящие на остальных скамейках неохотно размениваются отдельными фразами, переговариваясь друг с другом, и голоса их звучат в монотонном шуме вагона с отдельной таинственностью, подобно шушуканью заговорщиков.
Одна из дверей периодически открывается, впустив поток холодного воздуха, и снова захлопывается.
КОНДУКТОР (громко)
Михайлово.
Молодой человек открывает глаза, медленно вынимая руки из рукавов пальто, медленно спустив ноги со скамейки. Садится и снимает с глаз шляпу и к выходу на платформу.

1/2. НАТ. ПЛАТФОРМА ПОЛУСТАНКА МИХАЙЛОВО. ПАССАЖИРСКИЙ ПОЕЗД ИЗ БАТУМИ - ТИФЛИС СТОИТ НА ПЛАТФОРМЕ.
АВТОР, ШАХЯН, БАЗЕНЯН, МАРУТЯН, ТЕКЛА, ЕВА, АШХЕН, СУРЕН МЛ., КОНДУКТОР, ПАССАЖИРЫ, ПРОХОЖИЕ,

Как только он ступает на платформу и направляется в буфетную. Кто-то, кто быстрыми шагами, идущий перед ним с небольшим чемоданом в руке, резко останавливается и смотрит на него.
Это молодой человек лет больше тридцати, со смелыми, горящими глазами, чья мужественная внешность придавала особую привлекательность его одежде, сшитой с чисто аристократическим вкусом — - темно-синяя мягкая касторовая шляпа, короткая куртка того же цвета., с черной сумкой, свисающей с правого плеча на левый бок.

БАЗЕНЯН (быстро перекладывая чемодан из правой руки в левую)
Шахян... Левон…
Шахян смотрит удивлённо с недоумением в его огромные глаза сквозь свои очки.

ШАХЯН
Да... да...

БАЗЕНЯН (удивленный, крепко пожимает ему руку)
Да — Да. Странно, неужели у тебя настолько слабая память, что ты даже меня не можешь вспомнить сразу? Да-дакаешь, словно пасхальный жертвенный агнец. Кажется, я не так и изменился. А ты… Представь, только по очкам узнал тебя. Лицо твоё стало таким белым и нежным, словно ты девушка… Но что это такое, мы едем одним и тем же поездом и встречаемся только здесь.

ШАХЯН (удивлённо)
Ты тоже едешь этим поездом?

БАЗЕНЯН
Я приехал, и поезд продолжит свой путь отсюда, больше не выдерживая веса моего тела.

ШАХЯН
Выходишь здесь…?

БАЗЕНЯН
Да, мой друг,  я еду в Ахалцихе, Ахалкалаки, Александрополь, Карс и т. д... Знаю, тут же спросишь, откуда я еду? Еду прямо из Крыма. А чтобы ты не слишком утруждал себя тем, чтобы спросить меня, чем я занимаюсь, я поговорю с тобой об этом в Тифлисе, когда приеду туда после короткой экскурсии, которую я должен совершить по этим сторонам, где и специально увидимся с тобой наедине... Послушай, сколько лет мы не виделись?

ШАХЯН
Если я не ошибаюсь, лет десять-двенадцать будет.

БАЗЕНЯН
Неужели заметно, что время имеет столь здоровые крылья? До свидания. Прости, что так скоро расстаюсь с тобой. Я не один. Видишь ту женщину?
указывая пальцем на высокую женщину, стоявшую у двери зала, лица которой Шахян не мог разглядеть, потому что та смотрела в зал
Она полька. Познакомился в пути и подружился с ней. Ее муж русский, служит в Карсе. Едет к нему... Что, ты улыбаешься?
На этот раз Шахян смеётся. Базенян спокойно смотрит на его невинное лицо.

БАЗЕНЯН (спокойно)
Если бы ты не смеялся столь безвкусно, я бы тебе серьезно доказал бы, что она порядочная женщина... Но прощай. Она меня ждет. Мы, пожалуй, поужинаем здесь и поедем. Ах да, мне еще карету нанять надобно.
Базенян, переложив чемодан обратно в правую руку, бежит за полькой. Последняя, увидев его, входит в зал, высоко держа голову, покрытую непомерно густыми волосами.

1/3. ИНТ. ЗАЛ ОЖИДАНИЯ ПОЛУСТАНКА МИХАЙЛОВО, КАФЕ. ПАССАЖИРЫ, В Т.Ч. ПАССАЖИРСКОГО ПОЕЗДА БАТУМИ - ТИФЛИС, КОТОРЫЙ СТОИТ НА ПЛАТФОРМЕ МИХАЛОВО, В ЗАЛЕ ОЖИДАНИЯ С КАФЕ
АВТОР, ШАХЯН, МАРУТЯН, БАЗЕНЯН, ЕВА, АШХЕН, СУРЕН МЛ., КОНДУКТОР, ПАССАЖИРЫ, ПРОХОЖИЕ

Шахян с двусмысленной улыбкой на лице следует за ними и, сев за столик в одном из дальних углов зала, заказывает у официанта чай.
Почти весь поезд переместился в зал. Некоторые требуют есть что-то наспех, в то время как другие пытаются оживить онемевшие конечности чаем или другим напитком. Появляются и новые пассажиры, в основном семьи, возвращавшиеся с дач со школьниками и бесчисленными мелкими вещами. Неподалеку от Шахяна, за совершенно отдельным столиком, перед окном, сидят друг против друга Базенян и полька. Базенян, облокотившись на стол, наклонился всей спиной к своей спутнице и говорит с ней, будто сообщая ей что-то секретное. Потом он встаёт, быстро подходит к буфету, что-то там заказывает — вероятно, что-то поесть — и выходит из зала такими же быстрыми шагами, сверкая блестящими штиблетами.
Полька остаётся за столом одна, сидя своей статной осанкой. На этот раз Шахяну удаётся видеть её лицо через очки.
 
АВТОР
Сложно было не заметить, что она принадлежала к тому редкому типу женщин, чья величественная стать при хорошем уходе хорошеет из года в год, расцветая, как дуб, сохраняя при этом свою грацию. Несмотря на то, что ей на вид было больше тридцати, казалось, что она все еще способна прекрасно раскрыться. Её непомерно густые волосы едва прикрывались под шляпой и своей тяжестью, казалось, беспомощно давили его гордо поднятую крупную голову. Насколько большой была её голова, настолько же большими были и глаза, над которыми, однако, как будто не было бровей — настолько тонкими и незаметными были эти брови. Возможно, её рот был немного шире, к тому же она вовсе не пыталась сделать его маленьким.
Напротив, она, казалось, еще гордилась шириной своего рта, придававшей особую самоуверенную, торжествующую красоту крупным, внушительным чертам ее лица.
Но еще более она, казалось, гордилась своими пышными грудями, туго затянутыми в корсет, которые поднимались из-под ее полноватого подбородка.
Шахян следит за ней с робкой похотью самца и замечает, что никто из мужчин в зале не сводит с нее глаз.

АВТОР
«Как же мы все похожи друг на друга», — подумал Шахян о себе и обо всех мужчинах, которые смотрели на эту женщину хищным взглядом похотливого самца, и мысль о том, что он такой же, как все, и все такие же, как он, заставила его устыдиться гнусного чувства, которое возбуждала в нем внешность этой женщины.
Допив вторую чашку чаю, он даёт официанту лишние десять копеек и встаёт. Против воли у него возникает непреодолимое желание еще раз взглянуть на польку, но от страха или от стыда он не рискует и быстро отворачивается.
Снаружи, у дверей зала, Базенян снова сталкивается с ним.

БАЗЕНЯН
Я уже нанял экипаж.  Мне осталось только забрать вещи. Слушай, Левон, что я говорю. Я непременно хочу увидеть тебя в Тифлисе. Ты все еще живешь в старом доме?

ШАХЯН
 Всегда в одном и том же доме.

БАЗЕНЯН
Очень хорошо. Я приеду в Тифлис через месяц, а если сильно опоздаю, то через два. Мне нужно многое тебе рассказать. Нам надо возобновить нашу старую дружбу. Ну, поторопись, скоро прозвенит третий звонок. До свидания.

1/4. ИНТ. КОНЕЦ ЛЕТА 1890 ГОДА. КУПЕ ВАГОНА ПАССАЖИРСКОГО ПОЕЗДА, СЛЕДОВАВШЕГО ИЗ БАТУМИ В ТИФЛИС
АВТОР, ШАХЯН, БАЗЕНЯН, МАРУТЯН, ТЕКЛА, ЕВА, АШХЕН, СУРЕН МЛ., КОНДУКТОР, ПАССАЖИРЫ, ПРОХОЖИЕ
    Шахян входит в вагон, видит, что там довольно много новых пассажиров и что фонарь, висевший под потолком, уже зажжен, хотя еще не стемнело. Он садится на свое место.

АВТОР
Шахян думал о Базеняне. Он очень хорошо помнил своего высокомерного однокурсника, с которым его во время учебы в колледже связывала та странная связь дружбы и симпатии, которая часто является результатом страха и ревности.
Не проходило дня, чтобы Базенян не совершил какой-нибудь позорный поступок, но он всегда выходил сухим из воды. Как и Шахян, многие из его одноклассников были несравненно более добросовестными и трудолюбивыми учениками, чем он, но Базенян обладал удивительной способностью властвовать над всеми. Он был круглым сиротой, и никто не знал, кто платил за его обучение и кто его содержал, но у него всегда были деньги в кармане, и он всегда хорошо одевался. Однажды, еще не закончив учебы, он исчез, и Шахян, который был его самым близким другом, сначала опечалился, а потом и вовсе забыл о нем. Но вот, спустя много лет, он снова встречает Базеняна, уже скитальцем, с какой-то «светской» дамой...
Шахян улыбается.

АВТОР
Но чем на самом деле занимался Базенян и кем была эта величественная женщина...? Однако Шахян не хотел терзать свой онемевший мозг бесполезными предположениями, поэтому он подтянул подушку под голову, лег и попытался заснуть.
Поезд продолжает свой путь. В вагоне снова устанавливается душераздирающий шум. Капли дождя стучат по оконным стеклам и, образуя на них водяные сети, стекают вниз. Свет свечи в подвешенном к потолку фонаре дрожит, дрожат и играют своими отражениями в двух линзах очков Шахяна. Шахян не спит, но и не бодрствует. Он в том полусне, который так мучителен для путешественников. Вдруг тишина в вагоне внезапно будит его. Он садится и видит, что поезд остановился на какой-то станции.
Поднявшись с места, он пытается смотреть сквозь мокрое стекло в сторону станции, но ничего не видит, кроме рассеянного света ярких фонарей и силуэтов нескольких людей, спешащих туда-сюда. На станции царит полная тишина.
Можно заметить, что ветер и дождь, если не прекратились, то, по крайней мере, стихли. Слышен лишь гул паровой машины и стук молотков по колесам вагонов, глухо разносившийся по пустынной станции.
Шахян лежит, съежившийся в углу скамейки, плотно свернувшись калачиком в своем зимнем пальто, надвинув шапку на уши, сунув руки в рукава пальто.
Входит в вагон новый пассажир с мокрым плащом в руке, поднятым воротником пальто и невероятно грязными сапогами. Быстро оглядев пассажиров в вагоне и положив свой плащ у двери, он садится на скамейку напротив Шахяна. Это высокий мужчина с приятным веселым лицом и слегка выпирающим животом. Дождь изрядно его промочил. Он снимает шляпу, кладёт ее рядом с собой, снимает пальто, вешает его, смотрит на свои грязные сапоги, встряхивает с них влагу, и, вытерев платком вспотевший лоб и лысую шею, снова садится.
Не меняя позы, Шахян лишь один раз робко направляет свой полусонный взгляд на него на него и продолжает дремать.
Новый пассажир пристально смотрит на него и продолжает вытирать лоб, затылок и шею. Слышен гудок паровоза, и поезд продолжает движение. Шахян делает беспокойное движение и садится прямо. Близость нового пассажира начинает мешать ему продолжать спать.

МАРУТЯН (мило улыбаясь)
Кажись, не можете заснуть?
Шахян ещё глубже втягивает шею в воротник пальто.

ШАХЯН
Нет.

МАРУТЯН
Вам не спокойно?

ШАХЯН
Да.

МАРУТЯН
Путешествовать на поезде действительно очень скучно. Человек попадает в какую-то глупую ситуацию. Он не может спать, бодрствовать или даже думать о чем-либо. Разве это не так?

ШАХЯН
Это верно.

МАРУТЯН
Человек вообще удивительное существо. Железная дорога — самое удобное и быстрое средство передвижения, не так ли, однако человек все еще недоволен. хочет нового способа, которым можно было бы покрывать большее расстояние за меньшее время. Я верю в торжество разума и нисколько не сомневаюсь, что такой способ непременно будет найден, даже если это будет что-то, с помощью чего человек сможет летать в воздухе, не на воздушном шаре, нет, - воздушный шар тоже очень опасная вещь, - а просто как птица. Однако такие эксперименты, я думаю, проводились, не так ли?

ШАХЯН
 Кажется...

АВТОР
Новый пассажир, видимо, хотел продолжить разговор, но, видя, что молодой попутчик не расположен к разговору, замолчал. Однако долго ждать он не мог.

МАРУТЯН
Вы ведь наверняка из Кутаиси, да?

ШАХЯН (в думах)
Нет.

МАРУТЯН
Или из Абастумана... или из Боржоми?

ШАХЯН
Нет, я не из той части света.

МАРУТЯН
Конечно, из Батуми.

ШАХЯН (задумчиво)
Да.

МАРУТЯН
И Вы едете в Тифлис?

ШАХЯН
 Да.
Шахян вновь сворачивается калачиком в своем пальто, съежившись в углу скамейки, закрывая глаза.

МАРУТЯН ( с любезностью)
Извините, я, возможно, Вам надоел.

ШАХЯН (почувствовав, что его поведение может восприниматься как протест против его любопытства, выпрямившись с улыбкой, с видом человека без характера)
Вовсе нет. Напротив, я очень рад, что Вы хотите составить мне компанию.

МАРУТЯН
Так будет лучше Вам и мне.
(добавил с еще большей любезностью)
Потому что, я думаю, нет ничего печальнее, чем отправляться в путешествие в одиночку. Не так ли?

ШАХЯН
Это верно.

МАРУТЯН
Так что, я думаю, мы сможем познакомиться друг с другом без всяких формальностей.

ШАХЯН
Милости прошу.

МАРУТЯН
Назовите мне свое имя.

ШАХЯН
Левон...Шахян.

МАРУТЯН (закатив глаза)
Шахян?

ШАХЯН
Да.

МАРУТЯН
Вы сын Шахяна?

ШАХЯН
Да.

ШАХЯН
Карапета Шахяна?

ШАХЯН
Да. Вы, знаете моего отца?

МАРУТЯН (воскликнул воодушевленно)
Ух ты, а как же!  Когда-то мы с твоим отцом были хорошими друзьями и добрыми соседями, но потом... наши отношения были разорваны, без видимых причин. Вы когда-нибудь замечали, что порой, даже среди очень близких друзей, такие перемены происходят медленно, незаметно, что вы не понимаете, как это произошло, не можете уловить причину? Отношения между твоим отцом и мной были разорваны именно так. Поначалу мы изредка виделись в клубе, но в последние годы его тоже не было видно. Говорят, он болен, это правда?

ШАХЯН
Да. Он вообще не выходит из дома.

МАРУТЯН
Что ты говоришь? Чем он болен?

ШАХЯН
Правда... Я и сам не знаю. Врачи говорят, что у него кишечное заболевание. Но он очень страдает. Иногда он кричит от боли так сильно, что уши не выдерживают.

МАРУТЯН
Что ты говоришь? Бедняга! Я помню, у него была какая-то болезнь. Видимо, он старый, его вовремя не вылечили. Ради бога, когда поедешь домой, передай ему от меня привет и скажи, что я искренне сожалею и не забыл его. Скажешь?

ШАХЯН
 С радостью.

МАРУТЯН
Извините, я забыл назвать свою фамилию». — Марутян Геворг. Ваш отец непременно вспомнит меня. О, мой дорогой, Карапет... О Боже, он очень хороший человек, очень добрый человек. Жаль, как жаль... Я помню Вас. Вы тогда были совсем молоды. Отец иногда приводил вас в офис. Теперь Вы выросли, повзрослели. Извините, у Вас есть дела в Батуми?

ШАХЯН
Нет.

МАРУТЯН
Я знаю, что Вы учились в университете. Вы закончили?

ШАХЯН (нерешительно)
Нет.

МАРУТЯН
Почему?

ШАХЯН
Из-за болезни я не закончил учёбу.

МАРУТЯН
А?... Чем Вы болели?

ШАХЯН (в сторону, сердито)
Что за допрос?

ШАХЯН
Мне было плохо... У меня болела грудь.

МАРУТЯН
О... от перетренированности, наверное. Извините, а что Вы делали в Батуми?
ШАХЯН (почти показывая, что этот долгий и нудный допрос становится невыносимым)
Я был не в Батуми, а в Сочи. По совету врачей я поехал туда этим летом, чтобы подлечиться…

АВТОР
Шахян задал Марутяну еще несколько вопросов, после чего тот начал сам рассказывать, откуда он приехал и куда направляется.
Из его длинного и подробного рассказа Шахян узнал, что летом он был в Абастумане со своей семьей, неделю назад покинул дачу и, вернувшись в Тифлис, уступил просьбе некоего их друга, живущего в Гори, и отправился со всей семьей в его дом на несколько дней. Насладившись очень милым гостеприимством в доме своего друга, перед возвращением в Тифлис, тем утром он заехал посмотреть свои собственные сады около станции, которую только что проехали, которые он нашел не в очень хорошем состоянии, и теперь возвращался в Гори, где на станции его семья должна была ждать, чтобы сесть на этот самый поезд прямо в Тифлис…

МАРУТЯН
Но я не думаю, что они захотят сегодня вечером ехать в Тифлис, потому что погода ужасная, а наш друг нас не пускает… Посмотрите на мои туфли, когда я шел из деревни на станцию, я просто не мог вытащить ноги из грязи.

АВТОР
Прежде чем поезд доехал до станции Гори, этот самопровозглашенный знакомый изрядно утомил Шахяна своей болтливостью. Марутян принадлежал к тому классу людей, для которых молчание — пытка, и если они не могут найти никого, кто бы их выслушал, они будут говорить сами с собой, и сами себя слушать.
Переходя от частного к общему, Марутян говорил о прессе, литературе, партиях, театре, торговле, политических событиях и государственных делах. Было видно, что он следил за всем этим с большим интересом, и сведения у него были довольно основательные. Эти общие вопросы либо совсем не интересовали Шахяна, либо сведения у него были настолько поверхностными, что он не решался спорить с Марутяном, опасаясь, что может представить своё невежество перед человеком, на которого он изначально смотрел свысока.
Марутян сказал, что он один из старых учеников школы Халипян, который когда-то горел желанием посвятить себя литературе, но обстоятельства заставили его стать купцом.
Засунув руки в рукава пальто, Шахян, как идиот, смотрел сквозь очки на чрезвычайно оживленное и веселое лицо своего собеседника и отвечал на его вопросы лениво произносимыми короткими, неопределенными, уклончивыми фразами.

АВТОР
Выяснилось, что Марутян незаметно для себя был посвящён о беспорядках, происходивших в то время в Турецкой Армении, о которых сообщали также заметки в газетах. Шахян следил за новостями. Он сообщил, что в середине июня турецкие власти в Эрзуруме провели обыск в армянской церкви во время службы, подозревая, что там хранится оружие, что привело к столкновению между турецкими солдатами и армянами. Он также знал, что 15 июля в Константинополе, в Материнской церкви Кум-Капу, народ напал на Ашигийского патриарха, да, так что патриарх был вынужден бежать и укрыться в соседнем доме. — но он только читал и прошел мимо всего этого равнодушно, как читал и прошел бы мимо известия, сообщенного той же телеграммой о государственных переворотах, происходивших в то время в Бразильской и Аргентинской республиках.
Предисловие к этим значимым событиям, потрясших всех армян, также не смогло тронуть ни одной нити в мертвой душе Шахяна. Марутян, который был несравненно старше Шахяна и почти стариком, не был таким, когда он рассказывал об этих значимых событиях, он был воодушевлен, как юноша, и смотрел в будущее с самыми светлыми надеждами.

МАРУТЯН
Вы, знаете моего сына? Арменак Марутян. Вы, наверное, его не помните, но не читать его статьи не могли. Сначала из Германии, затем из Лондона он писал для наших газет под псевдонимом Арменак.

ШАХЯН
Ааа, я вспомнил». Арменак... Как же иначе? Я читал его произведения. Его политические статьи были весьма удачными. Где он сейчас? Что-то ничего не слышно от него.

МАРУТЯН
Он... Он... сейчас там.
(сделав загадочный жест рукой, которого Шахян, однако, не понимает)
Раздаётся протяжный, глухой свисток паровоза. Снаружи, в окнах вагона, мерцают яркие огни, освещая время от времени полутемную краску вагона.

МАРУТЯН (спешно вставая)
Он там, где ему и положено, куда обязан идти каждый молодой армянин.
(с каким-то воодушевлением)
Я его не туда посылал, он сам пошел... по своей воле... Вернется ли он оттуда живым или нет, одному Богу известно, но то, что он прославит свое и мое имя в нашей новейшей истории, — в этом я уверен и не сомневаюсь, потому что... В любом случае. Об этом мы поговорим позже. А теперь мы уже добрались до Гори. Если мои сейчас приехали на станцию, то это хорошо, а если нет, то оставайтесь…, то есть доброго… Ну, до свидания. Я думаю, мы ещё увидимся в городе, да?  Мы же уже хорошие друзья?

ШАХЯН (с улыбкой, пожимая руку Марутяну)
Конечно, конечно.

МАРУТЯН
Прощайте. Не забудьте передать от меня привет отцу.
Марутян уходит. Шахян некоторое время пребывает в состоянии смутных раздумий.

АВТОР
Он и сам не знал, о чем думал. Его разум, казалось, застыл перед глазами, когда он увидел загадочное движение, которое Марутян сделал рукой, и еще более загадочное слово «там…»… Суматоха на станции привела его в чувство, и он медленно направился к выходу.

1/5. ИНТ. СТАНЦИЯ ГОРИ. ВАГОН Ж\Д
АВТОР, ШАХЯН, МАРУТЯН, ТЕКЛА МАРУТЯН, АШХЕН, ЕВА, СУРЕН МЛ., ПАССАЖИРЫ

Съев в зале бутерброд с икрой и изрядно сырой бифштекс, а также выпив несколько кружек пива, Шахян возвращается в вагон, который уже почти полон новыми пассажирами. Несколько новых пассажиров заняли места напротив него, и даже два горийца с хурджинами и прочими узелками величественно расположились на его месте. Он собрался было перешагнуть через корзины, чтобы занять свое место под окном, как внезапно услышал голос Марутяна.

МАРУТЯН
Парон Шахян, милости просим сюда, идите сюда.
Шахян смотрит в ту сторону, откуда доносился голос, и видит Марутяна, который расположился со своей семьей на двух других скамейках в другом конце вагона.

МАРУТЯН (громко)
К нам, сюда, они заняли Ваше место, идите к нам.

ШАХЯН  (с улыбкой)
Спасибо. Для меня еще есть место.
И тут он видит трех женщин и ребенка, которые с интересом смотрели на него, словно заняв выжидательную позицию.

МАРУТЯН
Ну, Вы же не собираетесь сидеть там один?» Давайте поговорим ещё. Здесь много места, не волнуйтесь. Давайте, же…

АВТОР
Шахян хотел взять подушку, сам не зная почему, но оставил ее и пошел к Марутянам. Марутян тут же представил его членам своей семьи и усадил рядом с собой. Эта семья состояла из четырех человек:
Жену Марутяна звали Текла, дочь — Ева, племянницу — Ашхен, а сына, четырех-пяти лет — Сурен. Избегая общества вообще, Шахян всегда избегал общества женщин в особенности. Он знал, что нужен особый талант, чтобы общаться с женщинами, а у него такого таланта не было. Когда он был рядом с женщинами, он смущался, краснел и не знал, куда девать руки. Это его очень мучило, потому как, он был крайне эгоистичен и мнителен. Теперь, сидя около него, они с интересом наблюдали за ним, пожилая женщина и два ориорда, которых он видел впервые и не знал, какой душой, каким умом, каким характером они обладают. Их присутствие, могло быть ещё тяжелее для него, если бы присутствие Марутяна постепенно не вселило бы в него уверенность. А Марутян в данном случае представился в таком свете, будто он давно знает его. Оказалось, что Текла и Ева, не менее любопытны и разговорчивы, чем Марутян. Марутян с одной стороны, Текла с другой, а Ева с третьей задавали столько вопросов, что он не знал, с кем разговаривать, на чьи вопросы отвечать. «Откуда взялись эти болтуны? » — подумал он с улыбкой и с удивлением почувствовал, что если он будет сидеть так целыми днями, разговаривая с ними, то никогда не заскучает.
Между тем, ещё полчаса назад ему было невыносимо тоскливо от болтливости Марутяна. Сразу было видно, что семья Марутян была из интеллигентных. Казалось, они не упускали ни одного житейского вопроса, который затрагивался в прессе и обществе. В то время темой их разговоров и были эти житейские вопросы. Шахян был удивлен, увидев, что Марутян, его жена и его дочь порой высказывали совершенно разные, часто противоположные мнения по одному и тому же вопросу, и довольно горячо спорили друг с другом, особенно отец и дочь. Когда им не удавалось убедить друг друга, они обращались к Шахяну как к авторитетному человеку, мнение которого должно было иметь решающее значение. Шахян прекрасно осознавал, что его интеллект не был выше их, а его информированность, по сравнению с той, что была у них, была поверхностной, поэтому в таких случаях ему было глубоко неуютно из того, что они придавали ему такое большое значение. В то же время он боялся, что может вдруг высказать столь нелепое мнение о предмете разговора, с которым он был знаком поверхностно, что немедленно вызовет разочарование своих новых знакомых.  Поэтому, он вел себя крайне настороженно и делал все возможное, чтобы с честью выйти из ситуации, при том, что его ответы зачастую были отрывочными и неопределенными. Более всего, Шахяну нравились аргументы Евы. Ева говорила смело и решительно. Она могла резко останавливаться посреди предложения, пристально смотреть в лицо собеседника, словно подыскивая слова, чтобы лучше выразить свою мысль, и продолжить с той же смелостью и быстротой. Она сразу же отвечала на заданные ей вопросы, часто оставляя задающего их на полуслове. Часто, вместо того чтобы отвечать, он сама задавал вопросы.
И при всем том она делала такие беспокойные движения руками, глазами и бровями, что Шахяну казалось, что она говорит не только языком, но и руками и всеми чертами лица.
Ева сидит напротив Шахяна, рядом с матерью. Маленькую легкую шаль из крашеного в синий цвет хлопковой ткани она снимает и накрывает ею колени под юбкой. Ее блестящие волосы заплетены в толстый пучок, с белой полосой, отведенной ото лба. Заметно, что у неё привычка быстро поправлять волосы обеими руками и заправлять их за уши. Когда она улыбается, ее глаза принимают ироническое, острое выражение, и удивительно, как ее столь подвижные черты лица вдруг замирают, при этом замирают и ее и без того большие глаза, которые становились удивительно большими и глубокими.

АВТОР
Время летит незаметно. Скука Шахяна исчезает. Разговор продолжается бесконечно. Кроме маленького Сурена, уснувшего, положив голову на колени отца, в разговоре не участвовала ещё одна- дочь брата Марутяна - Ашхен. Она сидит на краю скамейки, около лампы, бледная и хрупкая, и, казалось, пытаясь сделать так, чтобы ее присутствие оставалось незамеченным. Шахян иногда с интересом поглядывает на Ашхен, и его удивляет чрезвычайно неподвижное, окаменевшее выражение на длинном, худом лице этой девушки. Однако Ашхен не некрасива. Скорее её можно было бы даже считать красивой, если бы она не была такой худой. Ева частенько задаёт ей разные вопросы, на которые она отвечает коротко, резко, не переставая смотреть в окно, где в неразборчивой темноте летят в противоположную сторону искры паровой машины. Лишь иногда она отводит свои умные глаза от окна и смотрит на Шахяна спокойным, равнодушным взглядом, будто пространство, в котором она находилась, было пустым пространством, а сама она смотрела в это пустое пространство где не замечала Шахяна. Только с таким восприятием Шахян мог прямо смотреть ей в лицо и никак не мог понять, какое впечатление производит на него эта девушка.
Он только осознавал, что, если Ашхен заговорит с ним, он не сможет говорить с ней так же свободно, как он говорит с Марутяном, его женой и дочерью. В умных глазах и грудном голосе Ашхен было что-то сдерживающее и гнетущее.
Поздно ночью поезд прибывает на станцию «Тифлис», Марутяны, взяв свои вещи, спешат выйти из вагона. Шахян берёт подушку и чемодан и следует за ними.

1/6. НАТ. ТИФЛИС. Ж/Д ВОКЗАЛ, ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ.
АВТОР, ШАХЯН, МАРУТЯН, ТЕКЛА МАРУТЯН, ЕВА, АШХЕН, СУРЕН МЛ., ПАССАЖИРЫ, ПРОХОЖИЕ

МАРУТЯН (держа маленького Сурена за руку, и, проталкиваясь сквозь толпу на станции)
Ну, пойдем скорее, чтобы занять экипаж. Идите сюда, не заблудитесь... Сюда, сюда... Текла, Ашхен, Ева... сюда... Где парон Шахяном...? А, Вы идете?
Снаружи, на привокзальной площади, люди и экипажи разъезжаются. Со всех сторон раздаются оклики по вызову экипажей. Извозчики ругаются. Холодно, моросит мелкий дождь. Марутян и вся его семья быстро подбегают к первому попавшемуся экипажу.
Шахян находит себе экипаж и, положив туда чемодан и подушку, спешно подходит к экипажу Марутянов, в котором они собирались разместиться.

ШАХЯН
Парон Марутян, вас много, будет трудно разместиться. Было бы разумно, если бы двое из вас перешли бы ко мне?

МАРУТЯН
Да, если Вы окажете нам такую услугу.

ЕВА (громко, выскочив из своей кареты)
Я поеду с пароном Шахяном.

ШАХЯН
Кто еще поедет с нами?

ЕВА
Сурен, Сурен, иди сюда.
Шахян поднимает Сурена на руки и, кряхтя под его тяжестью, заносит его в свою карету.



Словарь
Парон (арм.)-господин
Паронайк (арм.)-господа
Пан (полск.)- господин
Пани (польск.)- госпожа
Пановье (польск.)- господа
Ориорд (арм.)- барышня, сударыня
Ориорднер (арм.)- барышни, сударыни
Тикин - госпожа
Ага (тюрк.)- господин, вельможа