Воробей

Версия публикуется без финальных редактуры и корректуры.

Катя смотрела, как по стеклу стекают капли. Вот одна сорвалась и побежала вниз, оставляя после себя быстро сужающийся след, и наткнулась на другую капельку, замедлилась, вобрала её в себя, набухла, увеличилась в два раза. И теперь медленно, словно пытаясь освоить свои новые объёмы, двинулась вниз.
Нижняя губа задрожала, и Катя зло шмыгнула носом. Это ж надо было вот так вот взять и оставить её одну в машине. Хорошо, хоть ключи в зажигании оставил, а то так и околеть не долго.
В Москве наступила та самая неприятная пора осени, когда пальто уже было пора снять, но Катя предпочитала поддеть лишний свитер и накинуть на плечи тёплый шарф. Грядущая необходимость провести шесть месяцев в пусть и дорогом, но сером и безжизненном пуховике угнетала.
Так что теперь, в медленно остывающей машине, она начала конкретно замерзать. Толку от кашемирового свитера, если под ним шёлковое платье с открытыми плечами, а коленки закрывает только тонкий чёрный капрон.
Можно было, конечно, завести машину и продолжить сидеть. Но, в конце концов, это уже совсем глупо. Позлилась – и хватит.
Катя перегнулась через коробку передач, рычаг неприятно ткнулся в рёбра, и Катя выдернула ключ из зажигания, открыла дверь машины – надо же какая тяжёлая! – вышла из машины, ткнула в кнопку на ключах.
Дождь падал на тщательно завитые локоны. Хорошо хоть до подъезда бежать недалеко… Так, стоп. Разве, когда машина закрывается не должен раздаться щелчок? Катя уставилась на брелок. Ну да, вроде бы эта кнопочка. С закрытым замочком. Давай же, старушка, “закрыть двери”... Но щелчка не было.
Катя дёрнула дверь машины, и та легко открылась, приветливо обнажая своё нутро. Нет-нет-нет. “Закрыть двери”. Закрыть! Да что ж такое!
Катя снова почувствовала, как начала дрожать нижняя губа. Отвратительно. Просто отвратительно. Значит, теперь после того, как он кинул её в машине, ей надо звонить и просить о помощи?
Ну уж нет! Она и сама может решить проблему. Да! Может и решит.
Катя уверенным шагом обогнула машину и села за руль. Как там? Левая газ, правая тормоз? Ничего, сейчас она как справится со всем. Сама!
Воткнуть ключи. Повернуть. Машинка зарычала. Так, окошко лучше приоткрыть, а то лобовое уже начало запотевать. Что там ещё? Фары не забыть включить… В ГАИ-то она так первый экзамен и провалила. Белый зад впереди стоящей машины вспыхнул, отражая жёлтый свет. Так, как там было… Выкрутить руль и нажать на газ? Вроде всё верно! Катя уверенно вырулила на проезжую часть.
– Курица! Куда ты прёшь?!
Катя возмущённо взглянула вправо. Там, весь чёрный под чёрным зонтом, на тротуаре стоял весьма интеллигентного вида старичок. Так и не скажешь, что из уст такого дедушки могло вырваться слово «курица»… Но всё-таки уважение к старшим, все дела…
– А что не так, дедуль?
– Да ты почти въехала в зад моей машины!
Катя удивлённо посмотрела на машину сбоку. Машина была целёхонька.
– Да в порядке всё…
Дедуля подошёл к машине и внимательно всмотрелся в её круглый угол, где бампер перетекал в бок.
– Да уж! – он вскинул возмущённый взгляд, – Чудом! Всё-таки нельзя бабам за руль садиться.
Нет, ну вот хам. И сексист. Катя демонстративно вздёрнула носик и нажала на педаль газа.
Она давно не сидела за рулём и уже успела забыть, какие негодяи попадаются на дороге. Одна из машин её даже подрезала, а потом как дала по тормозам! Катя едва успела затормозить.
Но вот, наконец, и нужный поворот. Как и всегда, несколько машин стоят на сервис, и Катя встала в хвост очереди, выключила зажигание и принялась ждать.
Механик Толик был не от мира сего – не признавал предварительной записи. Была у него такая фишка: принимать всех в порядке живой очереди. А так как в их захолустном городишке нормального мастера днём с огнём не сыщешь – все терпели причуды Толика.
Катя и заметить не успела, как задремала под мерный стук капель по крыше машины. Это был тот вид дремоты, когда ты и не спишь, и не бодрствуешь, но, прикрыв глаза, казалось бы на минуточку, вдруг обнаруживаешь, что прошёл целый час. И – вдруг! – пугающе громкий стук в окно. Катя вскинула взгляд и увидела свинячье лицо Толика с узкими щёлками глазами, зажатыми меж отёкших век. Лицо у Толика было пропитое, неприятное, взгляд липкий, масляный. Катю передёрнуло, и она начала сомневаться в разумности своей идеи поехать одной на автомойку. Катя спохватилась и спешно открыла окно до упора.
– Опа, Воробьёва! Красивая сегодня какая. Где ж твой воробей?
Катя моргнула.
– Так Серёжа дома остался…
Взгляд у Толика был липкий, масляный. По его щекам и плечам хлестал дождь, смешивался с потом. Она вдруг с острым чувством отвращения и ужаса поняла, что приехала в полной боеготовности в место скопления неотёсанных мужланов. Будучи в замужестве, за крепкой мужской спиной, она совсем забыла, что женщине, которая чуть красивее уродины, стоит с большим опасением относиться к местам скопления мужчин.
Она снова впилась руками в руль. Может, сказать, что всё в порядке и она лучше поедет?
Но большая волосатая рука Толика уже по-хозяйски легла в проём водительского окна. Теперь даже стекло не поднимешь:
– Так ты это ко мне такая красивущая? Ну, ла-адно. Загоняй свою ласточку.
Катя завела машину и неуверенно нажала на газ. Катя осторожно вела машину по направлению к автосервису, и ей казалось, что это не въезд в здание, а глотка неизвестного серого монстра, который вот-вот заглотит её целиком.
– Так, осторожно. Правее, правее, нет! Левее… – руководил Толик, – Слушай, может я сам? О… Оо, заехала всё-таки. Ну, что у тебя там?
Тормоз, паркинг, повернуть ключ.
Ладно, надо закончить с этим побыстрее. Катя выдернула ключ из зажигания, смело открыла дверь, и… Ах ты ж! Катя резко запахнула полу пальто и постаралась встать, не изменяясь в лице. Это ж надо было от страха забыть проверить, не распахнулись не полы пальто. А они, сволочи, распахнулись, являя Толику худосочные колени, обтянутые тоненьким капроном чёрных колгот.
Воробьёва даже взгляд поднимать не стала. В её голове оглушительно выла сирена. Она кожей чувствовала мужские оценивающие взгляды, направленные на неё.
Да, уж! Теперь-то она пожалела, что поехала без мужа! Катя вскинула гордый и злой взгляд, поднялась на ноги.  Будучи в замужестве, за крепкой мужской спиной, она совсем забыла, что женщине, которая чуть красивее уродины, стоит с большим опасением относиться к местам большого скопления мужчин.
– Значит… Машина не закрывается, – собрав всё своё мужество, пробурчала Катя.
Пальцы Толика мазнули по её плечам, отодвигая от машины. Потом плавно, почти ласково заскользили по глянцевой краске двери…
– Ну, красавица, тут разбираться надо. Может, с дверью что не то, разберём её, посмотрим. Это надолго может быть, а я тебе пойдём кофейку налью…
– Не надо мне кофейку…
–Пошли.
Толик больно сжал Катю под локоть, и она подняла взгляд. Брови механика сдвинуты, а в глазах появилась едва различимая злоба.
– Руки от моей жены убрал.
Катя не верила своим глазам.
– О, воробей! А я думал тебя дома оставили.
Её муж не просто так получил кликуху «воробей». Маленький, худенький, коренастенький. Он бы выглядел даже смешно в этом стареньком сером костюме и несуразно ярком бардовом галстуке,  который Катя даже специально подобрала мужу в цвет своих замшевых туфель на высоком каблуке. Но этот взгляд... Это был очень-очень злой взгляд. Серёжа сделал несколько шагов, и Толик разжал пальцы.
– Да ладно тебе, Воробей. Она ж сама пришла.
И тут Серёжа вскинул взгляд на Катю. Катя вздрогнула.
– Так у нас машина не закрывалась, вот я и…
– Ты батарейку проверила?
– Что?
– Батарейка у нас отходит. Надо крышечку открыть, вжать её и ключи начнут работать. Ты у меня спросить не могла?
Катя несколько раз моргнула. Потом поджала губки, сложила руки на груди и хмыкнула:
– Не могла. Ты же меня бросил!
– Где я тебя бросил? – Серёжа, кажется, даже в размерах немного раздался, ну точно пёрышки распушил.
– Там! В машине! Под дождём!
– Это когда ты меня попросила себя одну оставить?
– Я не…
Ах, да. Точно.
– Вот и нечего было приезжать. Я бы тут с Толиком сама справилась.
Краем взгляда Катя увидела, как губы Толика изогнулись в многообещающей улыбке, и она метнулась поближе к мужу.
– Но раз уж ты пришёл, то спасибо! Мой герой. Домой нас отвезёшь?
Серёжа долгим взглядом посмотрел ей в глаза. Катя попыталась похлопать ресницами. В двадцать лет срабатывало.
– Ну, отвезу.
– Вот спасибочки!
– Знаешь, эти твои перепады настроения...
– Как хорошо, что ты у меня мужчина крепкий…
– Машину отгоняйте давайте, тут очередь.
Толик вздохнул и махнул в их сторону рукой. Он не удержался от того, чтобы мазануть взглядом по Кате, и та поспешно отвернулась, утаскивая мужа за собой.
В дороге, уже будучи на привычном пассажирском сидении, Катя опустила козырёк от солнца и решила подправить помаду. И тут в её голову закрался вопрос. Она попыталась было от него отмахнуться, но мысль зудела и зудела на краю сознания:
– Серёж, а ты как понял, что я была в сервисе?
Какое-то время в машине был слышен только гул мотора. Машинка была старенькая и уже слабая. Серёжа что-то ей говорил про то, что двигателю тяжело тянуть такую махину, так что звук был похож на завывание лютой метели за окошком.
– Серёж?
– Отследил по телефону.
– В смысле отследил? Ты ж не ФСБшник у меня, – Катя попыталась натянуть улыбку.
А потом улыбка начала медленно сползать с её лица. Ну, конечно. Отследил. Ах ты ж. Отследил.
– Ты поставил мне родительскую программу. Как Нютке на телефон.
– Строго говоря, я одновременно её вам и поставил.
– Всё. Останови. Я выйду.
– В дождь?!
– Останови, я сказала!
И Серёжа остановил. Мимо, сигналя, ехали машины. Катя так и сидела, скрестив руки на груди:
– Выходить будешь или за «Чародейкой»?
– Что?
Серёжа подождал. А потом беспощадно продолжил:
– Пицца, роллы, тортик, «я бы сейчас слона съела», перепады настроения. Катя, да твою ж мать.
– Ааа… Погоди… Так мы не разводимся?
– Нет. Я тебе сейчас скормлю половину доставки, мы включим «Титаник» и тебя попустит.
– Ааа…
– Это тебе за «ты мне внимание не уделяешь».
– Ааа…
– И за «ты меня бросишь, потому что я толстая».
– Ааа…
– А ещё мы дочу своей ссорой напугали, так что за киндером тоже придётся заехать.
– Ну за киндером так за киндером, – уверенно кивнула Катя.
– А ты ничего мне не хочешь сказать?
Катя долгим взглядом посмотрела на мужа. А потом хмыкнула:
– За десять лет уже пора было научиться вести календарь, Серёжа.