Часть вторая. Сага о помоях в городе...

Часть вторая. Сага о помоях ( в городе)...

Дерево стремилось вверх и вырастало к небу. Там, в вышине, заплетало тонкие веточки и превращало в кружево осеннее серое небо.

Старое дерево не боялось быть огромным и щедрым. Легко дарило собственные листья, как рыжее разноцветье измятых, но крупных денежных купюр. И никогда не спрашивало сдачи...

Сквозь крону приоткрывался новый мир. В предутренней рани, если вставала я в раннюю тишину по собственным неотложным делам. Если выглядывала во двор и не успевала еще замерзнуть от холода и ясной утренней сырости, то можно было вдохнуть немного свежего воздуха и покоя, оттого что цел был и сохранялся огромный мир, который вращался вокруг надежной оси - громадного дерева...

Утром, переходящим с каждым часом к более позднему времени, вставали и выходили во двор другие соседи. И начиналась особая жизнь, наполнявшаяся сочетанием и противостоянием различных интересов, всегда различных у разных соседей во дворе, а часто, и конфликтных.

Затем начинался день.

И, получая шлепок по морде от каждых ползунков, которые так независимо покачивались на бельевой веревке, послушные только ветру и своей хозяйке, которая белье тоже поперек всего двора так независимо вывешивала, невольно задумывалась о нищете и тшетности окружающего мира, который был устроен наскоро, неудачно и неблагополучно.

Прямыми стволами поднимались деревья вокруг двора вверх. В обычную жизнь с небес не спускались. И не возвращались. И только деревья не участвовали в ежедневных разговорах, и не вели длинных обсуждений о чем - нибудь или ни о чем...

Но по весне подчинялись пиле и обрубочному топору. Топор в руках специалиста на площадке спецмашины - "балерины" преврвщался из орудия экзекуции в средство, улучшающее городской ландшафт.

"Облагороженные" тополя “с культями чахлых веток”(совсем, как рассказывал в своем стихотворении о тополях Нью - И;орка, не привычный к большим городам большой испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка) все лето росли косо и вбок.

И только к осени подрастали тополя немногими удачными ветками.

Я так любила её, начальственную полную даму. Она мне говорила о невозможности...

Вы замечали, как часто, особенно в наших удаленных от всех цивилизаций провинциях, начальники отвечают; ”Нет”, не опускаясь с высот власти до разных пустых рассуждений.

И жизнь протекает особая под словом "нет!", осененная всемогуществом в значении абсолютного отказа. О, это короткое слово “нет”! Все вещи навсегда запрещающие!...

Я так любила ее в тот момент, вальяжную даму - начальницу, одетую прилично и тепло, в том соответствии с Законностью Модной Одежды, которая встречается у разных руководителей среднего и малого руководительского звена...

А Дама развела руками и сказала: “Нельзя”. И запретила вырубать МОЕ ДЕРЕВО. Затем, подметая подолом длинной юбки пыль со всего двора, она удалилась...

Счастливая от Необыкновенной Авторитетности Запрета я донесла Полную Версию Приговора до всех соседей. А также требование Дамы - Начальницы оставить в Полном Покое Экологически Ценный Маньчжурский Орех.

Орех впоследствии оказался вязом. Своим открытием с соседями я не поделилась...

И никому не было до нас дела. Переключились соседи от антидеревенской, против деревьев направленной, как антитеррористической операции, к противокошковой деятельности. И воевали они по всем правилам с котами - подкидышами, планируя стратегию разведки, захвата и выноса тела.

В мешке к ближайшей муорнице у переполненного отбросами мусорного бачка соседи объединялись и отлавливали, и выносили обиженное кошачье тело. И отпускали кошачье тело уже освобожденное от старого мешка. Тело освобождалось и оставлялось, взъерошенные и возмущённо мяукающее...

Не возвращались выселенные коты и кошки. Стал чистым и скучным пыльный двор. И только дерево дружило со мной, мне возвращая ценность обычной моей, “маленькой” жизни.

Двор увлекался и жил различными “хозяйственными” интересами. С началом осени, переходя в режим экономии, и в соответствии, с понятиями “ресурсосберегающей среды”, мы подчинялись указаниям “старшей по дому”. Все стали экономить помои.

Так заполнялась во дворе выгребная яма. И дорогой показалась бы ее очистка всем обитателям дома, которые стремились к экологической грамотности, свободе и чистоте.

Переходя через очередной “фейс - контроль”, обследованная тщательно на присутствие картофельных очисток в глубинах моего собственного помойного ведра, я размышляла о той далекой исторической эпохе, когда в домах обитателей Двора и Дома существовали и действовали туалеты, умывальники, теплые ванные, оборудованные сливными устройствами и подключенные в общую сливную сеть.

Что с ними случилось в Темные Эпохи Перехода к общественной уборной и общей выгребной яме и почему История умалчивает. Дом оказался выключен из общей системы слива, История Двора умалчивала и ничего не рассказывала о событиях устами Свидетелей и Гордых Жителей Дома...

Бродила внутри себя и пенилась Общественная Выгребная Яма. И портила остаточное хорошее настроение запахами перебродивших нечистот.

И только дерево дружило со всеми, роняло и сбрасывало осенние листья, широкие, яркие, разлапистые.

Пришла с холодами осень. За ней наступила зима. Весной снег стаял и высохли во дворе все мутные лужи от ручейков, мытья пустых бутылок и других помоев.

...В один из ясных прохладных дней мелкими крупинками просеялся на выстиранное белье странный и желтый снег. С ним вместе появился и режущий уши визг электропилы. Спилили мое дерево...

И не спасли его начальственные запреты. Беспомощным обрубком торчали остатки ствола из завалинки, больше не уходили в небо, которое без кружевного переплетения ветвей тоже вмиг опустело.

Рассортировывая, исследуя на фракции собственные помои, теперь я была осторожна. И добивалась окончательного выхода помоев, как чистой смывной воды. К нам приходили, помойную воду лакали тощие помоечные кошки.

Не так уж сильно я боялась проверок. Они проходили на дальних подходах и подступах к общественно - охраняемой и сберегаемой от саночистки выгребной ямы. Стоял сторожевой заслоен из трёх старух и отсматривал содержимое каждого помойного ведра. В особо сложных случаях приглашались эксперты. Помойное ведро вываливались на землю рядом с детской песочницей. Содержимое ведра изучалось...

Я просто не любила никогда навязанного и внешнего тотального контроля и беспредметного общения с соседями, старалась к яме без нужды не подходить.

- А моя бабушка всегда поливала цветы мясной водой! - Вдруг вспоминалось нечто неуместное и постороннее. - У нее в обыкновенном жестяном ведре такие финиковые пальмы и лимонные деревья из косточек и семечек вырастали!

От общей безысходности начинала поливать спиленный пень маньчжурского Ореха под корень помойной водой.

В начале лета из обрубка ствола новое дерево проросло. Хрупкими побегами по всей ширине ствола.

И закустилось, полезло вверх целой отраслью побегов МОЕ ДЕРЕВО...

Вот Вам и подходящее окончание затянувшейся на несколько лет Саги об обыкновенных помоях в обыкновенном центре одного губернского города...