Мы едем к тебе. Глава 22

Ночью сквозь сон я несколько раз слышала надрывный, то гулкий, то хриплый Марианнин кашель. Приступы явно учащались.
Утром Марианна выглядела еще более бледной, какой-то желтоватой. Она худела на глазах. Я не сказала этого вслух. Ведь я сама-то как раз стала чуточку полнее.
Мы вышли к завтраку, а Аневер в кружевном фартуке с грудкой уже колдовала на кухне. Показался Оболонь, и на тарелках они подали нечто необычное. Мы присмотрелись, и Оболонь объяснил, что это – сыр с опарышами.
Мы немного оторопели, но тут появилась их дочь. Она знала способ, как можно выгнать червей из сыра, а затем съесть его просто так.
– Вы должны все-таки хотя бы попробовать его в дорогу, – сказала Аневер. – Он олицетворяет собой торжество тления над природой и затем – точно так же победу ее над тлением. Поэтому это такой сильный для духа продукт! Его надо есть в особенных случаях – вот как сейчас.
– Да, – подал первым пример Оболонь, откусывая большой кусок. – Я его когда-то брал на удачу на рыбалку. В левый карман, – показал он, покачивая соской на шее, – полкило сыра с опарышами, в правый – поллитра. Придешь на затон, сядешь, прихлебнешь, достанешь сыр, извлечешь из него червя и – на крюк. Закинул – и сам откусишь! Так двойное применение и идет! – заверил Оболонь.
– Ах ты мой озорник! Ах ты мой проказник! – заулыбалась Аневер, любовно и маслено глядя на него.
– Ах, Аневер! – погрозил он ей пальцем. – Ну будь же мне все-таки верна!..
– Кстати, мы можем сейчас все вместе махнуть на рыбалку на затон! – предложил Оболонь, снова набивая пузо и отпивая аперитив. – А? Чем не идея? Удочек на всех хватит, и возьмем для заправки себе и одновременно для наживки – вот эту прелесть! – показал он на головку сыра с живыми червями внутри и слегка снаружи.
Мы стали отказываться: уже все-таки пора идти.
Оболонь посокрушался, поцокал языком, однако Аневер не отпустила нас просто так. Перед дорогой она затопила баньку, попарила нас вдоволь и сама, как заправский банщик, отхлестала нас вениками с листьями. И стояла во весь рост, в набедренной повязке, вытирая пот со лба и держа веник в опущенной слегка усталой руке. Рыжие влажные волосы так и свисали водорослевыми прядями.
Чистые и помытые, мы получили в обязательный подарок еще специальные резиновые маски, чтобы во время нашего перехода защититься от тлетворных испарений болот, осушенных тем взрывом. Были необходимы защитные мантии, да только нашлась у хозяев лишь одна. Увы. Но мы взяли и одну.
С грустью смотрели они на нас, однако уже не отговаривали, понимая, что это бесполезно.
– Неужели нет нормальной дороги? – переспросила я еще раз, хотя это уже выглядело бессмысленно.
Оболонь, жуя, развел руками. На его шее болталась соска-кулон.
– Там был подземный ход, когда-то действующий у гвардейцев, – сообщил он. – Но сейчас уже никто из наших не знает, где он. В лесу вам самим входа в него не найти. Ну что, посидим на прощание?
Мы сели.
– Да, и если вы всё же доберетесь до Черола, – знайте, там есть ведомственный санаторий! В экстренных случаях он может принять кого угодно, такие у них правила, – проинформировал Оболонь. – Примут и вас, если что. Ну, с Богом?
– Да, – кивнули мы.
И увидели взгляд их дочки. И не могли сдержать умиления.
– Берегите себя! – сказала она мне. – А вы, – обратилась она уже к Марианне, – обязательно обратитесь за лечением! Оно вам нужно, серьезно!
Я не сомневалась в словах их дочери. И похоже, Марианна уже тоже слушала ее не так, как вчера.
Мы покидали дом. С крыльца нам махал Оболонь, жуя сыр с опарышами и снова запивая, посылала воздушный поцелуй рыжая статная Аневер, и прощались их детки. Особенно лучился взгляд дочери. Она махала платочком. И я знала, что мне точно помогут ее целебные травы.