Респонсы о душе, тайне, Боге, бесах и о духовном в

- Что такое душа?

 - Субстанция души – совместная деятельность людей.
Субстрат души конкретного индивида – его тело.
Мы с другими людьми можем общаться только телесно. И миром мы можем взаимодействовать только телесно. Вот этот мир, который находится вне нас, и который мы воспринимаем телесно, в ощущениях, и называется материей. Другими словами, материя – это то, что мы ощущаем. Материя – всеобщая связь вещей мира, опосредуемая человеческими ощущениями. А также материя – это то, что связывает людей друг с другом в общении. В ходе исторического развития и совместной деятельности мы научились внутри себя достраивать облик вещей, которые непосредственно нам в ощущении даны только своими частями, мы научились произвольно оперировать этими образами вещей при помощи памяти, в своем воображении, научились, на основе чувственности, внутри себя строить и собственный образ среди других вещей. Мы научились взаимодействовать как к самими вещами, так и с их образами, так и с другими людьми. Все это вместе и есть душа.
Душа не рождается готовой внутри индивида и не является божественным даром. Она формируется и существует в пространстве взаимодействия между людьми, в их общем деле, общении, труде, культуре. Без общества и совместной деятельности не было бы и той сложной психической жизни, которую мы называем душой.
Если содержание души (ее субстанция) социально, то ее носитель (субстрат) – биологичен. Это мозг, нервная система, все тело, которое делает возможным общение и ощущения. Душа невозможна без этого телесного носителя.
Душа – это не какая-то отдельная «вещь», а совокупность процессов и отношений:
; Процессов восприятия и построения образов.
; Процессов памяти и воображения.
; Отношение к вещам, их образам и, что самое важное, к другим людям.
Это динамическая система, продукт истории (как вида, так и индивида), возникающая на стыке телесного взаимодействия с миром и социального взаимодействия с другими людьми.

- Есть ли какие-то сущности (Существа, Личности) вне взаимодействия с общественным человеком (человечеством)?

- Я допускаю вне человеческого существование только объективной реальности, которая есть простое бытие, абстракция, она же Абсолют. Все акциденции, вся конкретика буквально конструируется людьми, извлекается, творится людьми на основе уже имеющегося исторически приобретенного опыта, в процессе создания второй природы, культуры. И в этом многообразии конкретной, объективно-субъективной реальности мы обнаруживаем ряд явлений, которые не могут быть истолкованы в рамках имеющихся познавательных моделей, прежде всего, в силу недостатка материальной практики.
Мы присваиваем это непонятное, а потому и страшное, путем отнесения его в категорию вещей запретных, сакральных. Затем мы продолжаем процесс общения с этой сущностью и наделяем ее личностными характеристиками, т.к. по-иному взаимодействовать не получается. Не получается потому, что единственная известная человеку модель сложного, волевого, разумного взаимодействия – это межличностное общение. Человек проецирует эту модель на непознанное. Непонятную силу мы наделяем личностными чертами. Это исторический Бог. Вот так работает механизм Откровения. Откровение есть исторический процесс сотворения образа Бога человеческой культурой.

 - Чем твой "Абсолют" принципиально отличается от Бога, кроме как удалением личностных характеристик?

 - Отвечаю – ничем. Если есть желание, то можно назвать и Богом. Можно посмотреть и с другой стороны, со стороны «объективной реальности», как если бы она могла смотреть. Тогда получится стандартная, теистическая схема откровения.
Личность, или Существо должно иметь какое-то содержание, а если Личность одна, то откуда этому содержанию взяться? Приходится придумывать компанию из трех Лиц. Но опять непонятно, чем Лица будут отличаться друг от друга. Приходится прибегать к новым абстракциям: рождение, исхождение и т.д. Чем образ рождения отличается от образа исхождения? Тогда просто говорится, что это тайна. А может быть сразу начать с тайны и не плодить сущностей без необходимости? «Нерожденность», «рождение» и «исхождение» – это антропоморфные образы, заимствованные из нашего мира. Они не объясняют механизм, а лишь образно обозначают различие, которое затем объявляется непостижимой тайной.
Лица – это продукт мышления с нашей стороны, а не то, что есть на самом деле. «Тайна» – это не пункт, в котором останавливается разум, а исходный пункт, с которого разум начинает свою работу по конструированию моделей мироздания.
Кстати, важное уточнение, я не говорю, что тайна принципиально не познаваема, она тайна потому, что познается всякий раз частично, тайна неисчерпаема, а не непознаваема. «Вещь-в-себе» становится «вещью-для-нас» в процессе исторической практики. Непознанное сегодня становится познанным завтра. Тайна остается, но ее интерпретации эволюционируют. Поэтому образ Бога, «исторический Бог», как я это называю, будет исторически же изменяться.

 - Выходит, что твой Бог – это иллюзия, ошибка, конструкт, бессильный что-либо изменить?

- Ничего подобного. Это не значит, что образ Бога ошибка или что Бог не может воздействовать на людей. Видя перед собой образ Бога, как живого существа, как живой и действенный идеал (каковым Он, в сущности, и является в сердцах и действиях людей) мы меняемся и сами, и меняем мир вокруг себя. Это не иллюзия, не фантазия, а объективно существующее идеальное, меняющее мир материальными нашими руками.
Бог не иллюзия, а реальная сила. Нечто может не существовать как материальный объект (как камень или дерево), но существовать как идея, образ, идеал, который оказывает самое что ни на есть материальное воздействие. Например:
Деньги – это кусок металла или бумаги, но социальный характер производства делает их мощнейшей экономической силой.
Законы – это текст на бумаге, но они организуют жизнь общества.
Для того, кто верит в Бога, Он – не абстрактная идея, а живой субъект диалога. Этот внутренний диалог с образом Бога является психологической реальностью, которая структурирует сознание, дает утешение, направляет волю. Бог существует как мощнейший социальный и идеальный факт, рожденный человечеством в его диалоге с непознаваемым Абсолютом, и этот факт продолжает творить историю. Созданные нами идеальные образы (включая Бога) обладают ОБРАТНОЙ СИЛОЙ, они становятся активными участниками истории, меняя и людей, и саму материальную реальность.

- Значит твой Бог – только психологическое явление?

- Тут надо сделать еще одно уточнение, надо расширить понятие «объективной реальности». "Объективная реальность" – это не только внешний, непознанный мир. Это еще и мир внутренний, подсознание, которое тоже стало для индивида, да и для общества, чем-то вроде объективной реальности. Глубина подсознания непонятна, а последствия, порой – впечатляют. Внутренний мир – особенно в своих глубинных, неконтролируемых аспектах – дан нам с той же принудительностью, что и внешний. Мы не выбираем свои сны, внезапные импульсы, глубинные страхи или архетипические образы. Они являются нам, как являются явления внешнего мира. Подсознание (и индивидуальное, и, в концепции Юнга, коллективное) ведет себя как автономная, объективная реальность. Мы можем изучать ее законы (как законы природы), взаимодействовать с ней, но не можем полностью ею управлять. Ее последствия, – неврозы, озарения, творческие акты, коллективные помешательства – это реальные силы, меняющие историю.
Таким образом, выстраивается полная триада источников того непознанного, которое человек сакрализует и персонифицирует:
1. Внешний Космос: Непознанные законы и явления внешней природы, которые предстают в сознании как боги или духи стихий, Творец вселенной.
2. Внутренняя Психика: Непознанные глубины индивидуального и коллективного бессознательного, принимающие форму демонов, ангелов, духов предков, внутреннего Бога.
3. Социальная Сфера: Непознанная сложность общественных отношений, исторических процессов в виде судьбы (Мойры, Фортуна), дух истории (Гегель), "национальный дух" и т.д.
Все три сферы – объективны в том смысле, что они существуют независимо от воли отдельного индивида и оказывают на него принудительное воздействие. И со всеми тремя человек пытается взаимодействовать по аналогии с межличностным общением.
Человек существо, находящееся в диалоге с двумя безднами – внешней и внутренней, – и созидающее между ними мир культуры, смыслов и, в том числе, образов Божественного.

- Ты об упокоении совместной деятельности молишься над гробом покойника?

- Из того, что я написал выше, следует, что точно так же, как люди создают в своем мышлении духовный двойник себя, то так же создаются духовные облики и других людей. В обыденном значении это и называется душой. Говоря об упокоении души, мы молимся об упокоении самого человека. Собственно говоря, – это тоже совместная деятельность.
Если личность человека формируется и существует в сети отношений с миром и с другими людьми, то его "душа" – это и есть идеальный образ, "след", который он оставляет в сознании других людей и в культуре.
При жизни этот образ постоянно обновляется и подтверждается в процессе общения.
После смерти этот образ отделяется от своего материального субстрата (тела) и продолжает существовать в памяти, в сюжетах и рассказах, в делах, которые человек вдохновил, в детях, которых человек воспитал.
И здесь мы можем дать, наконец, определение души: "ДУША" – ЭТО И ЕСТЬ ИДЕАЛЬНАЯ ФОРМА СУЩЕСТВОВАНИЯ ЧЕЛОВЕКА В СОЦИАЛЬНОМ МИРЕ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ПОСЛЕ ЕГО ФИЗИЧЕСКОЙ СМЕРТИ.
Поэтому молитва об упокоении души умершего – это не обращение к некоей призрачной субстанции, а прямое обращение к памяти о самом человеке, к его идеальному образу в вашем сознании и в сознании сообщества. Цель такой молитвы – найти утешение, выразить любовь, почтение, попрощаться, то есть продолжить отношения, но уже в иной, чисто идеальной форме.
Молитва над гробом – это не индивидуальная фантазия, а акт поддержания и воспроизводства самой "субстанции души". Собираясь вместе, люди активно подтверждают существование идеального образа умершего. Они совместно вспоминают, плачут, молятся – то есть совместно и деятельностно воссоздают тот самый "духовный облик", который и является душой. Это не что-то вторичное по отношению к душе, а процесс ее постоянного созидания и поддержания в пространстве коллективного сознания.

- Отшельники живут в пустыне, без общества, значит у них нет души?

- Отшельники не с неба падают, а приходят в пустыню из мира, протаскивают в пустыню всех мирских бесов своего подсознания и потом с воодушевлением с ними борются.
Не существует "до-социального" человека. Отшельник – не первозданный Адам, родившийся в одиночестве. Он формируется в социуме, впитывает его язык, культуру, конфликты и "бесов" (то есть те самые непознанные, вытесненные, социально обусловленные силы подсознания).
Он приносит с собой весь "багаж" совместной деятельности, но теперь этот багаж становится материалом для внутренней работы. Его "душа", как сложная структура, сформированная обществом, никуда не девается.
"Бесы" – это и есть персонифицированные, вытесненные явления психики, которые имеют социальное происхождение (страсти, пороки, травмы, полученные в мире). Уход в пустыню – это попытка радикально перестроить отношения с содержанием собственной души, с этими самыми "бесами". Это форма интенсивной "совместной деятельности" с самим собой как с Другим.

- А как быть с наследственностью? Я утверждаю, что «быдло» рождается таковым, так как это предопределено генетикой. И «быдло» должно знать свое место. Качества души определяются биологией.

- Вот смотри: душа формируется и развивается в процессе совместной деятельности. Деятельность происходит в определенной социальной среде. Соответственно, личность тоже будет наследовать качества среды. Если субстанция души – совместная деятельность, то эта деятельность всегда происходит внутри конкретной культурно-исторической среды. Эта среда и есть тот "питательный бульон", из которого индивид строит свою личность. Выходит, что происхождение действительно имеет значение, тем более что 85% информации, в ходе общения, считывается невербально.     Мы наследуем не только гены, но и "социальные гены" – паттерны поведения, эмоциональные реакции, телесные привычки, способы мышления, которые передаются через:
        Семейный уклад: Микроклимат в семье, ритуалы, невысказанные правила, способы разрешения конфликтов.

        Язык и речь: Не только слова, но интонации, метафоры, логические конструкции, заложенные в родном языке.
        Телесность: Осанка, жесты, мимика, которые "считываются" и усваиваются с младенчества.
Этот пласт информации практически не вербализуется и усваивается напрямую, как бы впитывается «с молоком матери". Это и есть тот самый канал, по которому предки воплощаются в потомках. Таким образом "воплощение предков», «переселение душ» и т.д. – не мистика, отражение социокультурного факта. Мы наследуем не "душу" как субстанцию, а определенную структуру личности, сформированную деятельностным опытом рода, который транслируется в семье, в том числе и невербально.
Характерный пример, Чжоу Эньлай потомственный конфуцианец во многих поколениях, соответственно, один из самых толковых членов тогдашнего ЦК КПК. Он унаследовал от предков габитус (по Бурдье) конфуцианского ученого – системы диспозиций, предрасположенностей к определенному поведению, включающую ответственность перед обществом, административную компетентность, этику служения. Этот габитус, усвоенный через семейную культуру, в том числе, сделал его эффективным в новой, социалистической системе деятельности.
С другой стороны, т.н. «зефирные тесты» в США показывают, что неблагополучная социальная среда, особенно на протяжении многих поколений, формирует неспособность к «отсроченному удовольствию» как условию социального успеха.
Если в жизни ребенка ресурсы (внимание родителей, еда, игрушки) непредсказуемы и ненадежны, то стратегия «бери сейчас, иначе не достанется ничего» является не глупостью, а рациональным и адаптивным поведением. Зачем ждать второй зефир, если взрослый может не вернуться, а первый могут отнять? Их окружающая среда не «верит в обещания».
Постоянный стресс, связанный с неблагополучием (финансовые трудности, хаос в семье, опасная соседская среда), истощает когнитивные ресурсы, необходимые для самоконтроля. Мозг, находящийся в режиме выживания, постоянно сканирует угрозы, и у него не остается «мощностей» для стратегического планирования и отсрочки.
Дети усваивают не через слова, а через наблюдение. Если взрослые в их среде вынуждены жить по принципу «здесь и сейчас» (искать сиюминутный заработок, не строить долгосрочных планов), эта стратегия становится их «нормальной» моделью мира. Происходит социальное наследование бедности. Не через гены, а через передачу адаптивных, но социально проигрышных схем поведения. Ребенок из благополучной семьи наследует «инвестиционную» модель поведения («откажусь от малого сейчас ради большего потом»). Ребенок из неблагополучной – «спасательную» («хватай, что дают, сейчас»).
Это создает порочный круг. Система, требующая для успеха умения откладывать вознаграждение (учеба, карьера), отсекает тех, кого она же сама и сформировала как неспособных к этому. Бедность воспроизводит саму себя на уровне психики.
Социальное неравенство – это не просто неравенство в доходах или доступе к благам. Это прежде всего неравенство в наследуемых психологических и поведенческих стратегиях, которые формируются конкретными материальными условиями и типом «совместной деятельности».
    Таким образом, происхождение имеет значение, оно задает стартовые условия, "исходный код" личности.
    Но это не оправдание привилегий, а основание для ответственности.
        Если ты унаследовал от среды более сложные культурные коды, навыки, доступ к знаниям – это не твоя личная заслуга, а аванс, выданный тебе историей и обществом.
        Расплатой за этот аванс является ответственность – использование этих "наследственных качеств" на благо общества, а не для закрепления своего привилегированного положения.