Профессор и комета Галлея

1986 год. Жаркий южный городок жил своей обычной жизнью. Было около полудня – одиннадцать или двенадцать часов. На  магистральной улице солнце ложилось на невысокие дома, на узкие дворы, где сушилось бельё и играли дети. Внутри одного из этих домов, в маленькой комнатушке с ковром на стене и старым шкафом у окна, дрожал свет телевизора «Рекорд».
На экране шёл фильм  «Михайло Ломоносов». Люди на площади в ужасе падали на колени, крестились, смотрели в небо. Там, над ними, горела хвостатая комета. В кадре это было знамение конца. Но в глазах Ломоносова – повод для размышлений, объект науки.
На полу, прямо перед телевизором, сидел мальчик. Девять лет. Второклассник. Рядом — недопитый стакан молока и раскрытая тетрадка в клеточку. Он не шевелился, потому что впервые почувствовал: одно и то же явление может быть и страхом, и знанием. Для толпы — кара небесная. Для учёного — тайна, которую можно разгадать.
Когда фильм закончился, мальчик не выдержал:
— Дядя, а про что это?
Тот не спешил с ответом. Затянулся сигаретой, посмотрел в окно, где проходили женщины с авоськами, а дети катали мяч. Потом сказал:
— Это комета Галлея. Она возвращается. В следующий раз будет в двухтысячных. Может, тогда придёт конец света.
Мальчик сглотнул.
— А кто спасётся?
Дядя выдохнул дым и, не улыбаясь, произнёс:
— Учёных спасут. Профессоров. Их увезут ракетами. На Луну.
Комната будто уменьшилась. Телевизор гудел, солнце рисовало на стене прямоугольники, но мальчик уже не слышал ничего. В голове шумели числа. Ему девять. До двухтысячных — четырнадцать лет. Девять плюс четырнадцать — двадцать три. Успеет ли он за это время стать профессором? Успеет ли попасть в число тех, кого спасут?
Он молчал, но внутри шёл первый экзамен. Не школьный — жизненный. Впервые слово «профессор» прозвучало не как должность, а как пропуск. Как билет в будущее.
Остаток дня прошёл обычно. Обед, улица, игра с друзьями. Но в голове мальчика всё время звучал внутренний счётчик: «Времени мало. Нужно успеть». Буквы в тетрадке вечером уже не казались просто уроком. Они были кирпичами лестницы, которую надо строить вверх, шаг за шагом. Он ещё не знал слов «академия», «диссертация», «кафедра». Но понял главное: нельзя терять время.
Годы прошли. Комета вернулась, но конца света не принесла. Мальчик вырос. Он поступил в институт, стал студентом, потом врачом, потом профессором. В его жизни были операционные, студенты, статьи, научные дискуссии. Но за всем этим стояла та самая маленькая комнатушка на  магистральной улице старинного южного городка, солнечный день и детский вопрос: «Успею ли я?»
Теперь, много лет спустя, он иногда сидит у окна своего кабинета. Перед ним книги, бумаги, заметки. Снаружи шумит город, но внутри — тишина. И в этой тишине он вспоминает запах табака, прямоугольники света на стене и собственное детское волнение.
Комета давно пролетела мимо. Конца света не случилось. Но слово «профессор» стало судьбой. И когда он смотрит в глаза молодых, он не рассказывает им эту историю. Он просто знает: знание — это спасение.
Иногда вечером, когда за окном мерцает полоска света или падает случайная звезда, он возвращается  в памяти к тому эпизоду и думает:
«А успел ли он стать настоящим Профессором».


Рецензии