Рождённая отцом

Боги тоже хотят внуков

–Когда ты уже остепенишься? Когда будут у меня внуки?!
Отец всегда ставил передо мной слишком сложные задачи. Сначала он хотел, чтобы я стала самым сильным богом на Олимпе. И я стала. Потом я должна была стать самой мудрой. И я постаралась и вроде бы стала. Мне было некогда искать себе мужа и рожать детей.
–Отец, ты же знаешь, – тяну я.
–Ты уже достигла всего, чего только можно! – из его глаз летят молнии, Зевс как-никак.
–Я сделала всё, что ты просил! И пожертвовала своим счастьем!
Я тоже могу огрызаться. Поднимаю руку, ощущаю, как электричество бежит по моим жилам и пульсирует на кончиках пальцев.
Сам Зевс отступает чуть назад, понимая, что разозлил меня.
–И у тебя этих внуков – целая куча! – завершаю наш спор. – Наштамповал детей от разных смертных. Вот их детей и навещай.
–Но я хочу внуков от тебя! – меняет тон отец. – Я же родил тебя. Да какой ценой!
–Я не хочу это слушать в сотый раз, – сержусь ещё раз.
–У меня так голова болела, потом мне её раскололи…
–Довольно, – отмахиваюсь и тороплюсь прочь.
Позвольте представиться. Меня зовут Афина. Я не замужем, детей нет, и отец постоянно течёт меня носом в то, что он меня родил. Как так вышло? Ну вот у него голова болела, ему её раскроили молотом, а оттуда вышла я. Сразу готовая, без пелёнок, слюней и коликов. У меня уже сразу было образование, кстати. Если вы хотите знать, где живёт эта дочь подруги, то живёт она на Олимпе. Я сразу ходила, говорила, читала, считала. Зевс готов болтать об этом постоянно. И он снова заводит свою любимую песню на торжестве по случаю рождения первенца у Аида и Персефоны.
– Ваш малыш, конечно, славный, – наконец, находит мой отец добрые слова новоиспеченным родителям.
– Спасибо, братец, – Аид говорит спокойно, но я ощущаю каплю ядовитого сарказма в голосе царя смерти.
На самом деле, у них родился очень красивый и милый мальчик… если ее обращать внимание на слишком светлые и холодные глаза, как у его отца.
– Зеви, ты порядком всех достал своими фантастическими рассказами, – сердито цедит Гера.
– Гери, всё было именно так, никаких фантазий!
Не хочу слушать это всё, иду на балкон, будто мне нужно освежиться. За мной следом выходит и мой дядя, царь подземелий.
– Я вас поздравляю, – надеюсь, что он не обижен на меня. – Загрей очень милый.
– Благодарю, – бормочет Аид. – Ты никогда не задумывалась о том, кто ты?
– Ну… я дочь Зевса.
– Это несомненно, – кажется, светлые ледяные глаза видят меня насквозь. – Но не всё так просто. Зевс, как и я, сын титанов.
– Но мы не чудовища…
– А кто сказал, что титаны – это чудовища? – усмехается Аид.
Между нами повисает паутина паузы и недопонимания.
– В любом случае, ты умнее всех нас вместе взятых. Умнее своего отца и своей матери, – добавляет углей в топку моего недоумения Аид.
– У меня нет матери.
– Веришь на слово своему отцу? Я молчал, долго молчал… но пора подтолкнуть тебя в сторону истины, дорогая племянница, – в спокойном голосе сквозит ирония. – Мужчины не могут рожать, даже если им расколоть голову.
Мне кажется, что балкон падает вместе со мной, Аидом и тяжёлой правдой, навалившейся мне на плечи.
– Спасибо… наверное… – шепчу я и тороплюсь на праздник.
Кажется, что в общей кутерьме я смогу спастись от навязчивых мыслей. Но они громче криков пьяных богов и героев.
– Афи, моя доченька, ну я так хочу внуков! – Зевс пьянее всех на торжестве.
Он тянет ко мне руку с бокалом, его здорово штормит.
– Тогда расколи свою голову и вытащи оттуда ещё парочку младенцев! – хохочу ему в лицо.
Толпа гостей подхватывает мой нервный смех. Громовержец тоже смеётся, не понимая, что происходит. Мне становится невыносимо. Я ухожу, хлопая тяжёлой дверью.


Боги тоже хотят жить

Я не разбирала дороги, пока гнала мою крылатую колесницу. Почему-то звенящие в ушах слова Аида мешали мне смотреть вперёд. Я всё время хотела обернуться назад.
Я пришла в себя только, когда оказалась в холодной пустыне. Я не привыкла к подобному зрелищу. Раньше видела только раскалённые жарким солнцем поля у людей. Перед колесницей внезапно появился незнакомец. Я дёрнула поводья, чтобы не сбить мужчину. Крылья провернулись в воздухе, отчего я рухнула на землю.
– С вами всё в порядке? – незнакомец кинулся ко мне.
Гнев толкал меня на то, чтобы закричать на глупца, помешавшего мне. Однако глас разума набросил путы на мои порывы.
– Пока не знаю, – встаю с земли.
– Простите, что телепортировался прямо перед вами, я не знал, – его глаза напомнили мне об Аиде.
Они такого же ледяного оттенка и так же глубоко всматриваются в моё лицо.
Почему-то мне неловко от его пристального внимания.
– Мне кажется, что мы уже виделись, – изрекает мужчина.
–Мне так не кажется, – бормочу с опасением.
– Меня зовут Гиперионид.
Странное имя заставляет меня замереть. Оно невероятно похоже на имя одного из титанов, которого победил отец.
– А вы… кажется, в вас есть наша кровь, но есть и нечто такое…
Понимаю, что лучше признаваться в том, что я с Олимпа. Это может стоить мне жизни. А я очень хочу жить.
– Гиперионид, отойди от неё! – громогласный рык пугает нас и заставляет меня ещё сильнее отпрянуть от мужчины.
Перед нами стоят сразу несколько слишком высоких мужчин.
– Олимпийское отродье явилось в наш последний чертог, – прогремел один из них.
Он поднял руку, его глаза вспыхнули опасным холодным огнём.
– Евсрахий! – мой знакомый незнакомец встаёт так, чтобы закрыть меня плечом.
– Ты пытаешься защитить нашего врага!
Не хочу слушать долгую перепалку, пытаюсь осторожно сесть в колесницу незамеченной. Но моим планам не суждено сбыться, потому что тот самый Евсрахий пускает шар синего огня и отбивает колесо у моего транспорта.
Следующий удар уже летит мне в голову, но Гиперионид заслоняет меня. Вижу, как из его раны сочится синяя кровь. Чтобы выйти из оцепенения бодрю себя, подгоняю. Не могу бросить того, кто защитил меня. Подбираю мужчину и усаживаю в колесницу. Ей приходится взлетать без разбега, маневрировать, чтобы уйти от опасных шаров. В укрытии изучаю рану моего спутника.
– Со мной всё в порядке, – мужчина будто бы и не замечает, как продолжает сочиться кровь.
– Нам нужно к Эскулапу, – не хочу слышать его протесты.
Бог врачевания нисколько не удивляется синей крови. Он спокойно перевязывает рану, заставляет пациента выпить микстуру.
– Разве вы не видите кое-что подозрительное? – изумлённо вопрошаю.
– Всё хорошо, – жмёт плечами лекарь.
– У него кровь!
– Отличная кровь для титана, – усмехается мужчина.
Фраза огорошивает меня. С одной стороны, я могла бы и догадаться уже… а с другой, ведь титаны все повержены…
– Спасибо за всё, но мне нужно идти, – заявляет Гиперионид.
– Нет, вам нельзя передвигаться здесь без Афины, – Эскулап мягко снова усаживает его на ложе. – В нашем мире вас не существует.
– Что?
– В мире олимпийцев все считают, что вы повержены и убиты, – бормочу я.
Лицо моего спутника темнеет от удивления.
Он вынужден повиноваться. Нам приходится идти дальше вместе.


Боги тоже хотят знать правду

Меня разрубает раскалённый меч любопытства и желания поскорее ворваться к отцу и потребовать объяснений. Но, конечно, этого нельзя делать. Иначе я сразу подведу своего спутника, который, между прочим, меня спас.
– Зачем ты меня спас?
Заставляю мужчину вскинуть на меня ледяные глаза.
– А ты зачем увезла меня?
–Да я как-то… не знаю, действовала быстро и по наитию, – жму плечами.
– И я действовал быстро и по наитию, – хитро улыбается титан. – Просто почувствовал, что нужно закрыть собой.
– Тебя будут искать?
– Возможно, они придут в этот мир.
– В любом случае тебя нужно вернуть домой, – вздыхаю я.
Мы осторожно пробираемся в мои покои.
– Но нужно будет починить колесницу, – объясняю я своему нечаянному гостю.
Он кивает, даже готов работать прямо сейчас. Уговариваю его всё же сначала отдохнуть. А потом мне и самой не спится от мыслей о том, что в соседней комнате лежит по сути незнакомец. Он титан, не человек и не бог. Я его почти не знаю… и в то же время словно мы и виделись раньше…
За завтраком он не отрывает от меня взгляда. Впервые робею перед чужим пристальным вниманием.
– Во мне вряд ли получится протереть дыру, – бурчу я.
– Я такой цели не преследую. Просто мы словно знакомы и… ты очень красивая.
Казалось бы такие простые слова… но как я смущаюсь. Мне никто и никогда не говорил, что я красивая. Разве что отмечали ум и силу.
– Спасибо, – стараюсь опустить голову к тарелке, чтобы он не видел моё краснеющее лицо.
Как это тяжело мне потом разрабатывать с внезапным союзником план по выведыванию правды у Зевса. Было решено, что нам нужны неопровержимые доказательства, чтобы мой отец не смог отпереться.
– Давай сначала найдём твою мать, – предлагает Гиперионид.
Соглашаюсь, потому что это логично. Мы снова являемся к Эскулапу.
– Я не принимал роды, – разводит руками врачеватель. – Могу лишь отвести вас к кентаврам. Возможно, они помогли возлюбленной Зевса. Приходится идти к тем, кого я всегда недолюбливала. Это странно – быть наполовину лошадью. Куда деть естественную брезгливость перед странными существами? Нас встретил вожак клана Олекси.
Он слушает мой рассказ, качает головой.
– Скорее всего, Зевс мог обратиться к клану, который живёт глубоко в лесу, – его ответ и спокойный тон сердят меня.
Приходится пробираться дальше. Сначала мы натыкаемся на женщину-кентавра. Она внимательно глядит на меня, цокает передним правым копытом.
– Ты та самая или её дочь?
– Что? – ах, как я устала от загадок, их слишком много.
– Ты та, что подарила нам реку? Или её дочь, ты слишком похожа.
–Наверное, дочь, – отвечаю, хотя не знаю, что нас ждёт.
Незнакомка проводит нас в убежище кентавров. Не знаю, кто моя мать, но меня приветствуют, словно героиню.
– Прекрасная Гидроока даровала нам воду, и пустыни проросли великие деревья, – объясняет кентавр в венце из высохших ветвей.
Изумляюсь рассказу. Оказывается, женщина-титан смогла прорубить родник прямо в земле, научила местных копать колодцы и возделывать земли. Поэтому некогда кочевые и воинственные, кентавры племени Нумикс стали совершенно другими.
– Это она оставила в назидание нам, – вожак Паэтон вручает мне стеклянное сердце с голубыми кристаллами. – Думаю, она будет рада, узнав, что дар достался дочери.
– Среди живых нет некой Гидрооки, – шепчет мне Гиперионид.
И сейчас подарок о той, которую я никогда не знала, становится настоящей драгоценностью… Мой спутник осторожно касается сердца. Дар моей матери звенит и шелестит песней на неизвестном мне языке.
– Дети Олимпа, вам суждено быть вместе! – радуется  женшина-кентавр.
Она машет нам нами опахалом, расшитым розовым бисером. Непонимающе гляжу на неё.
– Благословение Гидрооки звучит только тогда, когда его касаются те, кто должен провести свою жизнь вместе.
Отшатываюсь от опахала, будто от него зависит моё будущее.
– От судьбы уклониться нельзя, – смеётся кентавр.
Гляжу на Гиперионида в поисках поддержки в его лице. Он же так неотрывно смотрит на меня, так нервно сглатывает, что мне становится не по себе. Я хочу лишь разобраться, кто я. Выходить замуж и рожать детей не собираюсь. А кентавры обступают нас, бьют копытами, поздравляют. Приходится серьёзно повышать голос, чтобы перекричать их гомон.
– Я хочу просто знать, кто моя мать и где она.
– Её забрали титаны.
Известие заставляет меня закатить глаза от бессилия. Нам нужно возвращаться в ту самую ледяную пустыню.


Боги тоже испытывают боль

Чтобы не привлекать внимание стражей царства титанов, приходится оставлять мою колесницу на Олимпе. Заодно я желаю сменить одежду. Как на зло отец снова ломится в мои покои. Спешно заталкиваю Гиперионида под стол и накрываю его покрывалом.
– Где ты всё время пропадаешь? – Зевс опирается именно на тот самый стол.
– Где хочу, там и пропадаю, – пытаюсь показать ему, насколько не рада непрошенному визиту.
Но мой отец всегда был сильный! Но не самый умный… Наверное, пошёл в своего отца Кроноса, который ел камни и думал, что это его дети…
– Ты пропустила два званых вечера.
– Мне безразлично, – бормочу я.
– А мне – нет!
Он начинает злиться – это видно по молниям, которые загораются в его глазах. Зевс за малым, не наступает на покрывало, под которым укрывается мой спутник. Даже ощущаю, как титану больно… там рука! Изумляюсь своим новым ощущениям и способностям…
– Ты как всегда просто обвиняешь и споришь! – продолжает метать молнии Зевс.
– Я ещё не обвиняла, – бормочу я.
– Ну давай! Что на этот раз?!
Отец приосанивается, готовясь держать оборону.
– Моя мать – титан, все это знают, а ты продолжаешь рассказывать смехотворную сказку про то, что я вышла из твоей головы. Ты смешон!
Впервые я вижу своего отца расстерянным. Его лицо покидает самодовольная ухмылка. Громовержец даже делает шаг назад.
– Лучший способ избежать дальнейших расспросов – просто уйти, – советую ему.
– Ты просто не знаешь, как это – быть ребёнком титана! Они все заточены на одно – на убийство!
Зевс идёт вперёд в своей гневно атаке горькими воспоминаниями. Он размазивает своей огненной сестрой обиды.
– Я каждый раз прятался с сестрами и братьями, когда отец буянил. Ты думаешь, эти рассказы про каннибализм – сказка? Он просто убивал всех, кто ему не подходил. А потом безумие обрело новый виток! Уже и родные дети стали не подходить! И мы были вынуждены все бежать и прятаться в лесах! Он пришёл за нами! Афина, тебя бы не было, если бы у меня не поднялась рука на отца. Но я смог! Я смог его убить!
Боль нестерпимыми уколами пронзила меня, передеваясь от громовержца.
– Зачем же ты тогда связался с титаном? – шепчу свой главный вопрос.
– Я сначала не понял, что это титан. Она была такой нежной и доброй… а когда открылась… что мне оставалось делать? Только прятать её у кентавров. Во имя твоей же безопасности!
Зевс не выдерживает, бьёт кулаком по столу решительность, что бедное сооружение стонет и валится.
– Потому что ты моя любимая дочь! Потому что ты так похожа на неё!
– Её звали Гидроока. Но…
Отец не желает больше слушать и говорить. Просто хлопает дверью, оставляя грозовую атмосферу ссоры в моих покоях. Всегда, когда мне нужны были тепло, поддержка и ответы на сложные вопросы, отец просто отдалялся. Я сама была вынуждена поддерживать себя. Гиперионид вылезает из-под сложившегося над ним стола. Он заглядывает мне в лицо, понимающе обнимает. Его внезапный порыв застаёт меня врасплох. Я молчу и обнимаю в ответ. Смущение сковывает наши движения.
– Ничего не нужно говорить, – мой спутник предупреждает моё стремление что-то объяснить. – Родители всегда пасуют перед сложными вопросами.
– То есть ты думаешь, и моя мать не найдёт ответа, как так вышло?
– Нет, мой отец тоже многое не может объяснить и просто уклоняется от необходимости отвечать.
Горько усмехаюсь. Почему же жизнь настолько сложная, что нельзя без ответов, но ответов нет? Во всяком случае хорошо то, что отец не преследует меня со своей увлекательной ложью. А мы с Гиперионидом решаем идти в мир титанов пешком, чтобы не привлекать внимание его жителей.
На границе и вовсе мой спутник помогает мне сменить облик, чтобы не выделяться. Простые касания заставляют мою кожу обретать странный оттенок бледности, будто я всегда жила в блеклых лучах потустороннего солнца.
– Ты очень похожа на титана, очень, – сообщает мне мой спутник.
– Спасибо за комплимент.
– Не зря я… как только я тебя увидел, я будто почувствовал родственную душу.
Ошарашенно гляжу на мужчину. Мне ещё никто не говорил про душу и родственность…
– Это когда кажется, что знакомы уже миллионы лет, хотя увиделись впервые.
– Ну да… я, правда, не могу сказать того же…
Смущение сковывает мои движения. Я наблюдаю за своим спутником каждое свободное мгновение… И кажется, что он меня заворожил, заколдовал, загипнотизировал. Поэтому я неосторожно ступаю по траве и попадаю в капкан. Никогда боль не играла для меня значение. И вдруг ощущения заставляют меня охнуть. Гиперионид торопливо разжимает тиски.
– Присядь, – он аккуратно усадил меня на пенёк. – Сейчас всё будет хорошо, не бойся…
В другой момент, когда нет было бы никого рядом, я бы и так не боялась. Но сейчас позволяю себе вздрагивать от боли. Мужчина намазывает мне рану мазью, накрывает её ладонью и шепчет старинные заклинания, похожие на шипение змеи. С изумлением отмечаю, что моя рана затягивается на глазах.
– Не больно? – на самом деле, у Гиперионида очень красивые и добрые глаза, не такие холодные, как у других.
– Уже нет, – улыбаюсь в ответ.
– Это хорошо, – с облегчением выдыхает мужчина.
– Откуда у тебя этот дар? – восклицаю я.
– Все титаны могут так, просто не все развивают способности, – спокойно сообщает Гиперионид.
– Но я же думала… говорили, что вы только разрушаете…
Понимаю, что всё это говорю зря, осекаюсь. Мой спутник хотел идти, но тормозит и выразительно смотрит на меня.
– Тебе уже говорили, что ты появилась из расколотой головы, – бормочет он.
Почему-то сейчас боюсь, что расстроила своего спутника. Дальше молчу, потому что никогда не приходилось испытывать стыд за сказанное. Только у реки нахожу силы проговорить:
– Я просто привыкла к тому миру, который сложился уже… и вдруг он рухнул…
Гиперионид поднимает на меня свой взгляд, готовый поспорить по чистоте с прозрачной водой у наших ног.
– Да, это так… – тянет он паузу длинной нитью Арахны. – Ты не виновата. Просто так сложились обстоятельства…
– Всё равно прости… я не думаю про тебя плохо, я не думаю, что все титаны…
Осекаюсь, боясь снова попасть в ловушку своих глупых слов, они ранят сильнее, чем настоящее лезвие. А мой собеседник качает головой, улыбается, осторожно кладёт свою руку поверх моей. Волна неловкости захлёстывает меня и мешает дышать.
– Вы кто такие? – наше необычное и жгучее мгновение обрывает окрик.
Поодаль стоит один из титанов. Он держит меня под прицелом лука. О, я ощущаю, что нахожусь на самом кончике его ядовитой стрелы… А стрелу обмакнули в яд одной из горгон, проклятых чудовищ, известных своей смертоносностью.
Мне приходится повиноваться его приказам.
– Брат, отойди от неё, это же олимпиец, – кричит стрелок.
– Нет, это Афина и я с ней! – Гиперионид, наоборот, подходит ко мне ближе.
– Одумайся! – у этого титана глаза горят огнём.
– Я сам её привёл сюда!
– Тогда вы оба попадёте за решётку, – сообщает полоспевший второй титан.
Я бы и хотела бы сопротивляться, но следом подходит ещё больше местных жителей. Приходиться следовать за ними.

Боги тоже могут ошибаться

Я всегда считала, что титаны живут, как некие дикари, что у них из жилья – только лачуги, а вождь племени носит одерелье из черепов своих врагов. Ну что с меня взять? Мне отец с рождения твердил, что это порождение тьмы, не способное ни на что. Поэтому у меня буквально отвисает челюсть при виде роскошного дворца с колоннами, украшенными позолотой. Кажется, что здание высится до самых небес – такие у него масштабы. Внутри видим огромный трон, украшенный пурпурной накидкой и тончайшей работой ювелиров из золота, похожей на корону циклопа невиданных размеров. Престол был пуст. Его хозяин стоял в тени, внимательно изучая нас.
– Он с ней заодно! – только когда один из наших сопровождавших обратился к своему королю, я заметила высокого мужчину.
Ему пришлось выйти из тени. Да, это был сильный и красивый человек. Но он больше походил на человека, нежели на титана.
– Что, ты думала, мы все синие? – горько усмехнулся король.
Пока медлю с ответом, будто осторожно иду по полю, усеянному оружием.
– Ты сама – титан чистой крови, я это чувствую, – незнакомец протягивает ко мне руку. – Твой отец – титан, просто предавший свою Родину. Твоя мать – Гидроока, потерявшая рассудок из-за какой-то там любви. Ты олимпиец просто потому, что там жила.
– Отчего же «жила», – бормочу я.
– А мы тебя теперь не отпустим.
После этой фразы на меня накидывают сеть из серебра и сильной магии, сковывающей меня так сильно, что едва дышу.
Всё, что могу – испуганно взглянуть на Гиперионида.
Он кладёт руку на моё плечо.
– Гиперионид, ты тоже остаёшься навечно в темнице, – сердито цедит правитель титанов. – Ты совершил главное преступление титанов. Ты выпустил в своё сердце любовь. А любовь…
– Абсолютно бесполезное и ненужное чувство! – отчеканил хором наш конвой.
– Тем более, к дочери предателя… как низко…
Они бросают нас в одно помещение. С потолка. Я лежу на боку и слежу за тем, как капля воды отмеряет мгновения в заточении собственных страхов и сомнений.
– Они сказали про любовь, – наконец, разрезаю вязкое мессиво нашего молчания.
Я не вижу лица Гиперионида. Он лежит за моей спиной.
– Да… они правы… я не хочу бросать тебя одну, потому что… потому что и сам уже не смогу без тебя. Потому что миллион серебряных колокольчиков звенит во мне…
Удивляюсь такому признанию. Я ждала простую фразу. Даже простая фраза ударила бы меня молотом удивления. А тут такие нежные слова…
– И здесь мой отец был прав? – пытаюсь скрыть замешательство за риторическими вопросами. – Титаны ничего не чувствуют? Но ты же…
– Мы чувствуем, – торопится возразить мой спутник. – Просто благородными считаются дружба, смелость, благодарность, ярость, радость… А любовь – как и страх и зависть – это низкое. Это слабость.
На последних словах голос титана дрожит. Поднимаюсь рывком, поворачиваюсь к Гипериониду. О, как ошибался в своё время Зевс. Титаны чувствуют… Глаза Гиперионида светятся в полутьме небесным оттенком нежности.
– А сейчас я понимаю: пусть я буду слабым… я всё равно тебя не смогу разлюбить…
Вспыхиваю закатом разума в ответ. Иначе мой румянец и не назвать. Мне никто и никогда такого не говорил. И сейчас признание спутника заставляет меня задыхаться в объятиях чего-то сильного и неизведанного.
– Я всегда думала, что любовь – это поступки, – шепчу я, едва переводя дух.
Гиперионид вздрагивает. Да, он уже совершал поступки…
– Ты сможешь дотянуться до меня? – пытаюсь подползти к моему спутнику.
– Я попытаюсь.
– Просто не только олимпийцы ошибаются… Титаны тоже ошибаются.
Мы соприкасаемся пальцами рук. Ощущаю, как внутренний огонь поднимается внутри моей груди.
– Любовь – это сила, – завершаю свою мысль.
Гиперионид даёт мне сил, чтобы я смогла раскалить на мне серебряную сеть и сбросить, будто тонкую ветошь.
Помогаю и ему избавиться от плена магии. Титан опускает взгляд.
– Тебе неловко? – от соприкосновения с ним ощущаю все оттенки в хмельном вине его чувств.
– Ты же…
Не знаю, кто… но кто-то толкает меня в объятия мужчины напротив. Он с готовностью сжимает меня, а потом шепчет:
– Мы должны попытаться… ты сможешь?
Мне даже не нужно объяснять, что он имеет ввиду. Просто киваю. Вместе прилагаем все свои силы, чтобы разогнуть решётку на окошке под потолком. Но, конечно, всё не так просто. Нас ждут стражники. Гиперионид идёт вперёд, закрывает меня собой.
– Из-за чужой с Олимпа, – возмущается один из стражи.
– И из-за низкого чувства, – ёрничает мой спутник, когда вырубает его одним ударом.
Прикрываю спину Гиперионида, отбрасываю молниями наших противников. С трудом, получая раны, мы прорывается через линию охраны в леса, туда, где титаны не могут жить.


Боги тоже мечтают о любви


На потайных тропах меж поющих грозные песни сосен я ощущаю явно: где-то в чаще меня ждут. Ждут, чтобы сказать правду.
– Возможно, там опасно, – сообщаю я Гипериониду.
Он улыбается, подаёт мне руку.
– Ты же знаешь, что я пойду за тобой, куда угодно.
Ловлю в его светлых глазах тёплые лучики, моё сердце дрожит в ответ. Мне никто и никогда не говорил таких вещей. Я всегда была среди богов Олимпа и в то же время была одна… и вдруг кто-то желает быть рядом, желает помочь. Мы идём вместе на зов неизвестности. И в холодном лесу, покрытом льдом ощущаю всё больше тепла. Иду на него. И вижу, как на одной из опушек стоит большой дом, из трубы валит дым.
– Думаешь, здесь? – мой спутник слегка взволнован.
Умом я не знаю и не понимаю, словами не могу объяснить, а сердцем рвусь в подозрительный дом. Мою руку, стучающую в дверь пронизывают сотни иголок волнения. Нам открывает женщина, до боли знакомая мне и в то же время неизвестная… Она и сама поражённо отступает назад, будто приглашая внутрь.
– Гидроока? – это имя заклятием срывается с моих губ и заставляет женщину бледнеть.
– Афина… – это не вопрос, это потрясённое утверждение.
– Да, это я.
Она кажется мне призраком несбывшегося прошлого. В целом, мы похожи, отчего мне жутко находиться со своей матерью под одной крышей. Гидроока увлекает меня внутрь своего жилища, держит за обе руки, словно боится, что я вырвусь и убегу.
– Почему… почему так? – всё моё красноречие пропало, я не могу нормально задать вопрос.
– Моя девочка… я должна была выбрать… проведёшь ли ты всю жизнь в изгнании, как и я… или твоя жизнь сложится успешно…
В её синих глазах поднимаются волны горьких воспоминаний и слёз.
– И поэтому пусть у меня не будет матери, – бормочу я зло, пусть я чувствую себя ненужной и одинокой.
– Но хотя бы среди равных тебе, хотя бы на Олимпе… – упрямо качает головой мать.
– И пусть я слушаю небылицы и ложь…
– Я хотела для тебя лучшей жизни,  лучше, чем у меня, – буря слёз Гидрооки выходит из-под контроля.
Я и сама не могу сохранять спокойствие. О, я уже никогда не стану прежней Афиной. Я теперь плачу и обнимаю незнакомую родную мать… Гиперионид просто тихо сидит в углу и молчит, понимая, что он может спугнуть пугливую птицу раскаяния матери и дочери.
– Так бывает, – словно извиняется она. – Так бывает, что мы просто влюбляемся и не можем ничего поделать. Это сильнее меня. И сильнее Зевса. О, как он меня защищал, как нёс меж грозовых туч и прятал каждый раз в разных местах и мирах.
– Отчего прятал? – всматриваюсь в красное заплаканное лицо матери.
– От своих братьев. Их так разозлил наш союз, что они жаждали моей смерти.
Я в изумлении слушаю историю любви моих родителей и не узнаю в ней Зевса, который всегда казался мне просто самовлюбленным… и вдруг выясняется, что…
– Он всегда так трепетно ухаживал за мной, он следил, чтобы мне не было холодно, он защищал меня от своей семьи и даже ушёл со мной к кентаврам.
– Почему же вернулся на Олимп? – мне не верится в картину, написанную прошлым.
– Мои братья-титаны тоже были недовольны союзом… и смертью Хроноса. Они вторглись на Олимп, Зевс им был очень нужен… – она уже успокоилась и не плакала, но глядела печальными серыми лунами глаз. – А когда ты родилась, мы договорились, что он сделает для тебя всё и никому никогда не скажет, кто мать. А я нашла убежище здесь, на границе мира мёртвых и титанов. Ни жива и ни мертва…
В завершении её рассказа отворачиваюсь на Гиперионида и понимаю, что он спит. Оказывается, мы говорили до полуночи.
Укрыв моего спутника одеялом, мать снова обнимает меня. Нам обеим не до сна.
– Я не хотела с ним отношений, не хотела, просто влюбилась  потому что у него были тёплые руки и такие яркие молнии в глазах, – шептала мне свою историю мама. – И потом он ласковый. Это только слухи, что Зевс такой жёсткий и грубый. Он очень ласковый.
Вспоминаю, как отец учил меня метать молнии и управлять крылатой колесницей, усмехаюсь. Да, он никогда не ругался на меня…
– Ты просто поговори с ним честно, – просит Гидроока. – Обещай мне…
– Я постараюсь его понять.


И богам нужны родители

Мне жалко отпускать руки матери, которую обрела всего два дня назад. Ощущение пустоты заглушаю разговорами с Гиперионидом в нашей непростой дороге.
– Я жила целый век и не знала, – мне нужно выпустить все молнии переживаний.
– А теперь ты прозрела, – большие руки моего избранника ласково гладят меня по голове, убирают непослушные пряди с лица.
В глазах ледяного цвета вижу тёплое течение нежности.
– Я знаю, что нужно сделать, – делюсь с Гиперионидом. – Но так страшно в то же время…
– Я буду рядом, – мужчина прикладывает свой лоб к моему. – Если ты позволишь.
– Будь рядом, прошу…
Отец при виде титана в своём тронном зале пускает такую молнию, что разбивает полки со своими фолиантами.
– Я понимаю твой гнев, но и ты пойми меня, – держу в узде свой возмущённый тон. – Это моя родственная душа.
– Как вы заговорили тут все, – он тяжело дышит и качает головой. – Душа, любовь…
Ощущаю, как тяжело Гипериониду. Он стоит поближе к дверям, в любой момент готовый уйти. Когда-то отец позволил другим вершить его судьбу. А я не хочу так.
– Ты тоже любил Гидрооку.
Зевс устало опирается о трон, закрывает рукой лицо. Он смеётся, но в его голосе нет ни капли радости или иронии.
– Почему же «любил»? – шепчет он. – Я до сих пор помню её шелковистые волосы, ясные глаза и нежный голос. Она всегда в моём сердце.
Эти слова становятся для меня сигнальным костром, возвещающим, что отца можно обнять. Его глаза уже не сверкают молниями. Громовержец гладит мои плечи.
– Я так люблю тебя, Афина, ты продолжение своей матери. Ты на неё похожа во всём.
– Тогда позволь строить свою судьбу, – улыбаюсь я. – Мне хорошо с Гиперионидом.
– Если ты так счастлива… то я не буду больше ругаться…
Простая фраза заставляет смеяться нас целую минуту.
– Подойди же, – просит Зевс моего спутника. – Я вижу, ты чем-то похож на моего брата Аида.
Сравнение рождает у меня новый план, где можно спрятать мою мать.
– Пойдёшь ли ты со мной в царство мёртвых? – вопрошаю Гиперионида.
– Я пойду туда, куда нужно, – руки кажутся мне тёплыми реками, бегущими по моим плечам.
Мой избранник не теряет спокойствия и тепла даже в лодке молчаливого Харона. Нас встречает Цербер. Гиперионид по привычке закрывает меня собой, испугавшись огня в трёх огромных пастях.
– Цербер, мальчик! – но чудовище отзывает сама Персефона.
Взглянув на нас, она улыбается и говорит:
– Афина, мы тебя ждём.
Сначала царь подземелья усмехается моей наглой просьбе дать убежище Гидрооке.
– Когда мне приходят обычно души людей, титанов здесь нет.
Хочу подобрать слова, которые станут ключом к замку его упрямства. Но Аид, взглянув на Гиперионида, теряет злую ухмылку.
– Если ты хочешь спрятать свою любовь, Афина, – низкий голос царя мёртвых становится хриплым, – то может просто стоит быть смелее.
– Нет, я не прячу Гиперионида, – возражаю я. – Он мой и всегда рядом со мной.
– Тогда кого же ты хочешь защитить?
– Мою мать.
Аид сначала пытается что-то сказать. Потом понимает, что это бесполезно.
– Ты же не мог быть против неё, ты и сам сильнее остальных чувствуешь себя титаном, – пытаюсь, наверное, убедить саму себя.
– Гидроока жива?
– Не жива и не мертва…
Царь мёртвых качает головой. Персефона гладит его по руке. Наверное, это становится последней каплей, потому что Аид вздыхает и соглашается.
Теперь я могу видеть свою мать, я могу спускаться в царство мёртвых. Там, на берегу ледяной реки цветёт сама весна вокруг уютного дома.
– Я ждала вас, – Гидроока улыбается нам с Гиперионидом.
А натолкнувшись взглядом на Зевса, своего неожиданного гостя, она бледнеет.
–Я не сдержал обещания, – смущённо шепчет громовержец. – Гидроока, я не смог тебя забыть.
–Проходи…
Мы с Гиперионидом делаем вид, что у нас есть дела к Персефоне и оставляем их наедине. А когда возвращаемся, я понимаю, что мои родители поговорили и спелись на одной ноте.
– Афина, так хочется увидеть теперь и внуков, – смеётся мама.
Но сейчас меня эта фраза не злит. Она меня успокаивает.