Барби которая живёт на крыше

С голого рубаху не снимешь, но обвинить в том, что рубаха есть — могут.
И даже доказать, что она приобретена незаконно.
Наша реальность.
Для этого не обязательно переходить кому-то дорогу. Достаточно лишь отказать одному из зажравшихся чиновников.
И у тебя отнимут всё. Даже эту несуществующую рубаху.
Так и случилось с ней.
Бизнес отобрали, о нём уже говорить не стоит.
Несуществующая рубаха — это домик в деревне от бабушки. Оформлен был на мужа, так как у неё проблемы были в то время с банками.
С мужем расстались, домик остался при нём.
Детей нет, не успели, и слава богу. Иначе как бы жила в такой ситуации. Родственников тоже нет, потому надеяться только на себя нужно. Друзья? Они исчезли быстро.
Не верите? Проверьте, работает безотказно, либо их и не было. Мы часто путаем одно с другим. Мухи и котлеты должны быть отдельно друг от друга.
Но этого мало кому-то оказалось, и её обвинили в том, что она якобы приобрела домик незаконно и затем оформила на мужа. Как это было сделано и для чего, непонятно. Да её и не интересовали эти подробности. Главное то, что она теперь жила на крышах огромного города.
Свобода своего рода. Как птица жила. Сегодня на одном проспекте, затем на другом и так далее.
Выбирала самые высокие дома, те, что стояли особнячком и подальше от шумных мест и скопища машин. Там воздух чище и тише, естественно.
Благо климат пока позволял так жить. Всё своё имущество было с собой. Один туристический рюкзак, в котором было всё, что необходимо нормальному человеку. Одежда, туалетные принадлежности и всё остальное.
Муж, бывший, кстати, как-то отбился от проблем с домом, либо их и не было, и он был замешан в паре с тем чиновником, что скорее всего. Сговор по отжиму бизнеса и дома.
Отжали, а дальше-то что?
Бизнес рухнул, не потянули, люди через короткое время уволились, так как другой владелец повёл себя непрофессионально.
Почему именно на крышах «гостевала»?
Во-первых, уединённое место.
Во-вторых, чтобы никто не беспокоил, полиция, вопросы, досмотры. Любопытные и т. д.
Забралась на крышу и спокойна. Никого нет.
Научилась открывать замки отмычкой, если выход на крышу закрыт. Не умеешь — научишься, ситуация заставит.
Работала в офисе небольшого рекламного агентства, благо, шеф сумел войти в её положение. Давал работу дополнительную, удалённо.
Так что ноутбук всегда с ней. Зарплата невелика, потому и не смогла снимать жильё.
Но по крайней мере она давала возможность одеваться как нормальная девушка, а не бомж. Выглядела супер. Без лишнего веса, от такой жизни не зажиреешь. Душ, была возможность принимать на работе.

Дома, то есть на крыше, в рюкзаке всегда есть большая бутылка с водой. Попить, умыться слегка. Всё сложно, но старалась как-то поддерживать гигиену.
Тонкая, изящная, симпатичная. Одним словом, офисная Барби, живущая на крыше. Только без пропеллера, как у Карлсона.

Собственно, в конторе её так и звали, Барби. Настоящее имя Людмила, но в конторе её звали либо Барби, а если с уважением, то звучало так: Уважаемая Барби, живущая на крыше!
Она не обижалась, наоборот, уверяла, что ближайшая родственница великого Карлсона. Так что ничего с этим не поделаешь, и разводила руками улыбаясь.

При попытке поговорить о доме с бывшим мужем. Ведь на самом деле дом принадлежал ей, — бывший указал на дверь, — у него уже была жена и ребёнок. Она вошла в его положение, вернее, в положение матери с ребёнком, и больше не беспокоила.
По ночам любила подолгу сидеть и смотреть на спящий город и луну.
Разговаривала с луной, жаловалась в те моменты, когда было особо грустно. Словно она понимала её.
Бог где-то там и в моей душе. Эти половинки должны понимать друг друга, успокаивала она себя подобными мыслями.
Когда человек разговаривает с богом?
Только когда ему страшно, нестерпимо больно и плохо. Высшая мера плохого настроения, тогда ты заговоришь с ним, даже если полчаса назад был ярым атеистом.
Вот и сегодня она разговаривала с ним, тихо, почти неслышно.
Из её глаз текли слёзы, стекая по щекам, подбородку и ниже, щедро делясь солёной влагой с футболкой.
А она говорила и говорила, не останавливаясь ни на секунду, лишь изредка шмыгая носом.

Позади раздался тихий шорох.
Перестала разговаривать и затихла насторожившись.
— Кто там? — спросила не оборачиваясь.
— Я, Отелло.
— Какой ещё Отелло? Обернулась.
Перед ней стоял мужчина, бомж, она его видела на улице. Лет тридцать пять – может быть, сорок на вид. Лохматый, по меркам бездомных вполне опрятный. Чистый, одежда, конечно, с чужого плеча и не совсем по размеру. Глаза добрые, блестят, видимо, не совсем трезвый, обычное состояние бомжа. Это для них спасение.
— Так, меня зовут наши на улице.
— Наши — это кто?
— Бомжи, такие, как мы с вами.
— Я не бомж.
— А кто вы?
— Видимо, Барби, которая живёт на крыше.
— Барби на крыше? А где же тогда ваш пропеллер?
— Карлсон не позаботился об этом, не оставил наследства, потому и нет пропеллера.
— Ясно. И что теперь? Вы решили сойти с крыши без лифта и пропеллера?
— Нет. Я жить ещё хочу.
— Зачем? Жить зачем?
— Хороший вопрос. Но ответа я не знаю.
— Может, тогда сиганём вместе?
— Почему вместе? Прыгайте один.
— Я тоже не хочу прыгать, а жить не знаю зачем, смысла не вижу. Даже с учётом того, что мне на днях предложили. Странно. Самому странно и непонятно.
— А в чём странность и что вам предложили?
— Хм. Я присяду? Вот здесь. — Новоявленный гость указал на место у карниза, рядом с которым стоял.
— Присядьте, раз пришли.
Он присел, поёрзав, устраиваясь, и продолжил: На днях встретил случайно своего дядьку, старый стал, не узнать. Но он меня узнал.
Подошёл, поговорили, поспрашивал, как я докатился до такой жизни и прочее. Естественно, поругал немного, по-родственному. А я сказал ему: что-то вроде «нечего учить учёного, сам всё знаю, где и что сделал неправильно». И добавил: «Сын есть, вот его и учи жизни». Он и заплакал после этих моих слов.
Стал причитать. Мол, купил ему на свои сбережения дом хороший в деревне. С хозяйскими постройками, опрятный. А он попал в ДТП и погиб. Даже дом посмотреть не успел.
А затем, когда стали прощаться, отдал мне ключи от дома и сказал, что теперь этот дом мой. Детей у него больше нет, а я как родной сын был ему. Так что отказаться я не имею права от подарка. Добавил, что проверит обязательно, принял я подарок или нет. Проведает. И, не дай бог, меня там не будет — выпорю! Да, так и сказал. Не посмотрит на возраст. А дядька здоровый ещё, сможет. У него кулаки как у меня голова размером.
Ключи взял, конечно, пообещал, что принял подарок. А что теперь делать, не знаю. Уже привык к такой жизни. Человек ко всему привыкает, как я понял. Даже если его посадить в клетку, привыкнет и не захочет её покидать.
Вот вы бы отказались от своей крыши? Скорее всего, привыкли. Кстати, я давно за вами наблюдаю. Одеты опрятно, ноутбук, куда-то ходите каждый день. Вроде бомж, а вроде и нет.
Непонятно.
— Я не бомж.
— Ах да, я забыл. Барби без пропеллера. — Улыбка.
— Вот именно. Барби. Отказалась бы я от крыши?
Так у меня их много по городу. Но отказалась бы, и только в одном случае, ради своего домика в деревне. Который у меня в своё время отжали.
— А где у вас домик был, который отжали?
— В пригороде, в Михайловке. Место хорошее, у озера. Улица центральная, дом номер семь.
А вам в каком месте дядя подарил?
— В Михайловке, дом номер семь.
— Да ладно, вы шутите.
— Нет. Отелло как-то странно стал смотреть на Барби, хитрая и довольная улыбка.
— Ключи с собой, от дома?
— Да. — Он вынул из кармана связку ключей, показал.
— На этом ключе должен быть номер 4278. — Барби указала на длинный ключ.
Отелло присмотрелся, повернувшись в сторону луны.
— Всё верно. Номер этот.
— Это мой домик, тот, что отжали. Был мой. По глупости оформила на мужа, он и отжал в итоге, вместе со швейной мастерской. Постарался совместно с чиновником.
— М-да. Ну так что? Вы согласны поменять крышу на этот домик? Я приглашаю.
— В качестве кого?
— Ну как вам сказать…
— Не продолжайте, я поняла.
Телом не торгую, даже ради этого. Я Барби, которая живёт на крыше.
Не отдалась чиновнику, не отдамся и вам. Так что извините. Можете уходить, на лифте или без лифта, мне без разницы. Лучше на лифте, чтобы потом меня полиция не тревожила.
Отелло постоял в растерянности, обдумывая ситуацию.
— Ничего себе! Гордость. Впервые такую вижу.
— А что вы ожидали? Что я прыгну вам на шею от такой новости и пойду покорно в свой домик на правах продажной шлюхи?
Извольте — нет!
Предпочту жить на крыше. Но не торговать телом.
Вы пришли сюда прыгать? Прыгайте. Я не буду мешать. Но если вы всё-таки мужчина, настоящий, то ключ от домика оставите здесь. Это было бы по-мужски. Я бы вас зауважала. Цветы на могилку приносила бы. Не регулярно, конечно, но пару раз бы навестила.
— Могилка, понимаешь, — изрёк отрешённо Отелло.
Понял. Вы не готовы. Я не вовремя пришёл. Пожалуй, уйду.
— Уходите.
И неожиданный гость ушёл, скрывшись в проёме между лифтовыми корпусами.

Через четыре дня Барби, как обычно, сидела на карнизе и смотрела на луну.
Раздумывая о том, что была возможность жить как человек, спать в кровати под одеялом, а не в спальном мешке.
О том, что, может, зря отказалась.
И, возможно, это просто гордыня, а не чистота женская.
Может, и зря, но по-другому не могу. Так уж я устроена. Согласилась она с собой в конце концов.
Позади раздался шорох, обернулась. Перед ней стоял приятный мужчина в костюме, с цветами в руках и полным пакетом «Пятёрочка».
— Здравствуйте, Барби. К сожалению, не знаю вашего настоящего имени.
— Мы знакомы? Мужчина в ответ улыбнулся.
— Да. Я Отелло. Настоящее имя — Степан.
— Здравствуйте, Отелло, то есть Степан. Приятно удивлена, не узнала сразу, извините.
Вы ко мне?
— Разве здесь ещё кто-то есть?
— Кроме нас — никого. Голуби спят давно. Что на этот раз? Решили красиво сигануть с крыши?
С цветами, а что, как и положено покойнику. В костюме, чистый, побритый до белизны. Или я чего-то не понимаю?
— Женщины на самом деле бестолковые существа. Конечно, не понимаете.
Это я вам отомстил за чёрную иронию.
— Я поняла. Ну так что? Зачем пришли на этот раз? Вообще-то, ночь сейчас.
Степан, он же Отелло, разволновался, это было заметно.
— Я в прошлый раз поспешил, и получилось нелепо. А вы поспешили с выводами. Сразу о плохом подумали.
У меня к вам предложение.
Нет, не руки и сердца, мы недостаточно знакомы для подобного предложения.
Ой! Это вам. Степан протянул цветы.
— Спасибо. Барби взяла, понюхала. Что за предложение?
— Только не торопите меня, пожалуйста, я волнуюсь, и есть некоторая сложность, как объяснить.
— Хорошо, я слушаю. Барби стало интересно, некая интрижка появилась.
— Так вот. Я вам предлагаю внебрачный, ой, нет, не так. Безбрачный союз. Такого слова, наверное, нет.
Но я знаю, что оно означает.
В общем, исходя из нашего с вами положения. Бездомность я имею в виду. Но при этом и у вас, и у меня есть дом. И он один и тот же.
Предлагаю жить вместе в этом доме. И никаких обязательств, кроме приличного поведения. Я не знаю, сколько там комнат, но спать будем отдельно. Так что переживать не стоит.
Я обещаю, с моей стороны всё будет честно и достойно. Просто будем жить как люди. Ну а потом, как карта ляжет. Вот, кажется, сформулировал. Вы согласны?
Барби подумала недолго, посмотрела на Степана. Отметила про себя: а он ничего так мужчина, видный.
— Три комнаты там. Две спальни, гостиная и кухня с прихожей. И ещё веранда есть. Я согласна.
Степан вынул из пакета продукты, вкусняшки, шампанское, и они отметили это событие.
Затем он ушёл. Договорились, что в субботу поедут домик проведать и подготовить, если есть необходимость.
После его ухода Барби ещё долго сидела на своём привычном месте и смотрела на луну. Из её глаз также текли слёзы, только они теперь были другие — она улыбалась.
Затем тихо произнесла три слова: «Ты меня услышал...»
И ушла спать.
 
*********************
— Люда!
— Что?
— А зачем тебе пропеллер? Ты без него быстрее летаешь, я не успеваю отследить твои полёты по дому. Степан смеялся.
— Ха-ха-ха, — передразнила Люда. Лучше бы помог, чем следить.
— У меня свои полёты, только во дворе, там территория больше. Мне бы не помешал пропеллер.
Надо скороходы придумать для работ на улице.
— Тебе лишь бы что-нибудь придумать.
— Лень — двигатель прогресса! Не зря говорят. Так что я правильно мыслю.
Хлопнула калитка, вошёл дядя Коля.
— О! Племяш не обманул, принял подарок, я рад. И дом улыбается всеми окнами, словно хрустальный. И двор чистый. И женщина уже есть. Молодцом! Так держать!
— Дядь Коль, ты чего-то задержался, обычно всегда минута в минуту приходил. Я имею в виду то время, когда мы все были моложе.
— Ну, Стёпка, вспомнил. Тогда и пироги были больше, и девушки слаще.
А задержался, с людьми говорил. Там у бывшей швейной мастерской люди собрались, мне интересно стало, пообщался с ними.
Ждут какую-то Людмилу, якобы слух прошёл, что она вернулась. При ней работала мастерская на полную мощь. Ремонт, продукция, зарплаты, всё было и вовремя. А потом её сожрали недоброжелатели, и она исчезла.
Теперь вот ждут. Обсуждают. Потому и задержался.
— Здравствуйте, дядь Коль, — подошла Людмила.
— Здравствуй, дочка.
— Шила в мешке не утаишь. Людмилу, говорите, ждут. Стёп, я схожу по-быстрому, успокою людей и обратно. Хорошо? А вы пока пообщайтесь без меня. И Людмила быстрым шагом ушла.
— А, я не понял. Как зовут твою женщину?
— Людмила.
— Так это её ждут, выходит?
— Да, это была её мастерская. Кстати, и дом этот тоже её был. У неё в то время и дом и мастерскую отняли.
— Да, дела. Тёмных людей много. А как же ты её нашёл?
— Мы с ней бездомные были. Она жила на крышах многоэтажек, но работала, в отличие от меня. Хотел было поставить точку на своей жизни. Поднялся на крышу, а там она. Поговорили, выяснилось, что дом, который вы мне подарили, её бывший дом. Ну, и от этого и жизнь освежилась. Спасибо вам, дядь Коль. Вы спасли и меня, и её так же.
— Не за что, Стёпа. Живите, добра наживайте, хоть и не в нём счастье. Может, я пойду.
— Нет, дядь Коль. Она может подумать, что вы обиделись. Подождите, придёт, пообедаем, пообщаемся.
Вскоре вернулась Людмила, в хорошем настроении.
— Ну вот, всех успокоила, всё будет.
Хорошо, что оборудование не продали и не растащили. Начинать придётся с нуля, но уже легче. Коллектив старый, все на местах, в сборе. Так что. Развернёмся, не в первый раз.
Людмила стала готовить обед.
— Я быстро, не успеете проголодаться, не волнуйтесь. Успокоила она мужчин. И принялась хлопотать на кухне.
Через несколько минут хлопнула калитка, во двор вошли несколько женщин. С тарелками полными блюд, и кастрюлями.
Заставили все столы в доме и молча ушли, улыбаясь.
— Это мой коллектив, решили угостить, видимо. Соскучились, — пояснила Людмила мужчинам.
Ну вот, и готовить нет смысла. Всё есть и горячее тоже. Подсуетились девчонки знатно.
Хорошо пообедали, пообщались, Людмила познакомилась с дядей Колей.
К вечеру дядя Коля уехал. Оставив им семейное напутствие. Он же не знал об их «безбрачном» союзе.

Прошло какое-то время, мы не знаем отрезок этого времени. Но недолго.
Степан проснулся ночью оттого, что не чувствовал привычного тепла рядом. Людмилы не было. Подождал немного, не пришла.
Встал, посмотрел в другую комнату, её нет. Странно, слишком долго.
На входной двери засов открыт, значит, вышла.
Решил выйти покурить, раз проснулся, и подождать.
Вышел, хотел прикурить, передумал. Полнолуние, светло. Воздух прохладный, чистый. Он стоял у порога и прислушивался к ночной тишине.
Услышал какое-то бормотание, словно кто-то тихо разговаривает. Поднял голову вверх в сторону звука.
На крыше дома сидела Людмила, смотрела на луну и что-то говорила. Он прислушался:
— Я знаю, ты меня услышал. Спасибо тебе.
Затем встала и направилась к лестнице.
Степан не стал её ждать и приставать с расспросами, тихо вернулся в дом.
Он всё понимал.
Утром Людмила сообщила ему, что беременна.
Степан ответил:
— Я видел ночью Барби, сидящую на крыше. С кем она разговаривала?
— С богом. Это наша давняя личная беседа.