Первая сигарета

Было это в классе восьмом, кажется. Уроки в количестве шести штук закончились, а седьмым в тот день числился ненавидимый многими классный час. Обычно на нём мы вместе с классным руководителем проверяли текущую успеваемость прошедшей недели, сверяя оценки и выставляя их в дневник, если они там отсутствовали по той или иной причине.

Но не на этот раз. Приближался осенний бал - ежегодное соревнование классов в творческих начинаниях. Пацаны, в число которых входил и я, ненавидели данное бесполезное мероприятие. Мы не могли осознать серьёзности и важности осеннего бала. Хотя, если честно признаться, не было там ничего серьёзного и важного. "Из приза максимум грамота, предназначенная для подтирания задницы". Как же мы любили использовать эту ассоциацию, чтобы побесить девочек, для которых вечер концерта интересен в первую очередь из-за возможности покрасоваться платьями, прическами и макияжем.

Более всего нас раздражала многодневная подготовка после уроков, после которых выясняется, что ничего не готово! Меня всегда удивляло: «как же так можно готовиться, чтобы за один день перед праздником выяснить, что ничего ещё толком и не сделано?»

Как выяснилось, одним из конкурсов творческого вечера является конкурс поделки на тему: "Осень". К огромному счастью, узнали мы об этом ещё в начале классного часа. Я со своим лучшим другом Шариковым выдвинулся в первые ряды и согласился стать соавтором поделки. Конечно, не просто так. В обмен нам разрешили не участвовать в концерте, а просто наблюдать за ним в качестве зрителей. Такое деловое предложение, естественно, нас устроило. И мы со спокойной душой смылись оттуда.

Нас ещё более устроил тот факт, что к задумке идеи поделки и к её реализации мы не приложили ни единого усилия. Идею создать композицию осеннего парка нам подсказал классный руководитель, а реализация была передана моему деду - мастеру мастерить из всего, что под руку попадётся.

Мы с Шариковым из двух кусков фанеры и двух ровных палок, которых можно было бы использовать в качестве эстафетных палочек, "сделали" что-то наподобие арочного входа в осенний парк. Удовлетворившись, мы понесли вершину нашего народного творчества в школу.

Ребята и классный руководитель были явно не в настроении. Похоже, что-то произошло в наше отсутствие. Как позже выяснилось, поцапались две девчонки и одна из них даже разрыдалась. Однако уже к нашему приходу все неприятности остались позади и две поссорившиеся девочки уже мило общались, одновременно руководя процессом репетиции. Похоже, причиной прошедшей ссоры являлась борьба за лидерство.

Наиболее мрачными выглядели пацаны. Репетиция для них проходила мучительно долго и неинтересно. Ссора, может, даже оживила их на мгновение, но дальнейшее её урегулирование снова вернуло их в состояние уныния. Поэтому на наше возвращение реакции и какого-либо оживления не последовало.

- Ну и что это за мусор? В свалке нашли что ли? - "оценила" наше чудо творческой мысли Родничева - самая мерзкая по характеру девочка нашего класса, которая буквально недавно и довела другую девочку до слёз.

Руководствуясь правилом "ты можешь ругать и гнобить меня, но семью не трожь", я, будучи скромным и тихим с рождения, решил заступиться за труд деда:

- Слышь!..

Мой неожиданный порыв был прерван радостными возгласами нашего классного руководителя:

- Отлично! Баринов, Шариков - молодцы!

Туманова - девочка, которая плакала из-за Родничевой, поддержала учительницу то ли из-за искреннего восхищения проделанной работе, то ли ради укора в адрес своей обидчицы. Скорее всего, второй вариант был более реальным и имеющим место быть.

- Да-да... Неплохо сделано, - проговорила она.

Родничева закрыла рот и смотрела ошеломленным взглядом то на меня, то на Туманову. Она не ожидала удара под дых от плаксивой жертвы. Но больше всего её удивило моё стремление жёстко ответить ей. Я и сам, честно признаться, удивился своей громко сказанной "слышь". Уж никак это не подходило моей натуре и сложенной за долгие годы репутации тихого и спокойного парня. Видимо, поэтому Родничева и предпочла ретироваться от греха подальше.

- Нужно немного украсить, листьями посыпать... Их можно на бумаге вырезать. Жёлтой, красной или оранжевой... Можно ещё деревья сделать из маленьких веточек, - оценивающим взглядом видела будущую конечную композицию наша классная Лилия Дмитриевна.

Естественно, оказались нужны добровольцы для поиска недлинных веточек, которые со временем при помощи клея превратятся в тёмные безлиственные деревья у красивого арочного входа в одинокий осенний парк... Просто поэзия какая-то. Александр Сергеевич Пушкин нервно курит в сторонке.

Не желая видеть репетицию цирка творческих уродов, я вызвался стать добровольцем в поисках. Кто-то ищет клады и сокровища, а я же буду искать ветки. Неплохо...

Отпустить ученика одного в рощу, конечно, не разрешается, поэтому нужны были ещё двое. И дело было не в безопасности, а просто в банальном желании привлечь к работе других учеников. Чем больше рук, тем выше производительность. Но только не в нашей стране. Дальнейший ход событий явно это покажет. Но это чуть позже.

Моё ожидание, что мой друг Шариков составит мне компанию, не оправдалось. Видимо, холодная позднеоктябрьская погода не слишком была ему по душе. Поэтому число моих соратников по поиску веточек пополнили двое: Николай Юрьевич и... Внимание! Барабанная дробь... Николай Юрьевич.

Сложно поверить данной информации, но это абсолютно чистая правда. Уж не знаю, как произошла такая оказия, но они были реально тёзками, вплоть до отчества. И родились они в один месяц одного и того же года, с разницей в две недели. Может в июле 98-го была какая-то магнитная буря? Или инопланетяне прилетели на Землю ради изучения разума человечества, попутно забрав на некоторое время мозги родителей моих соратников? Не знаю... Но по другому объяснить скудоумие в выборе имени ребёнка я не мог. Тем более семьи эти жили на одной улице. Ведь вполне могли бы и услышать о том, что уже прибавился один Николай Юрьевич в деревне.

Это ещё повезло, что фамилии у них разные. А ведь весьма допустимо, что было бы и иначе. Деревня у нас, конечно, большая, но все друг друга знают, и многие из них являются родственниками. Не важно, близкими или дальними. Так что наличие одинаковых фамилий - это не нонсенс, а настоящая реальность в российской деревенской действительности.

Такими тёзками наша деревня была буквально усыпана, наверное, с самого начала её основания в 18 веке. Именно поэтому ещё с давних времен каждая семья имела своё прозвище или кличку. Например, прозвище моей семьи - Почта. Объяснить её было достаточно легко и просто. В почте служил ещё мой прадед, а после и дед, дослужившийся до должности начальника отделения. И несмотря на то, что отец нарушил эту семейную традицию, данное прозвище закрепилось за нами, пожалуй, намертво.

Что касается двух моих соратников, то у них были следующие прозвища: Маляр и Жираф. Насчёт происхождения "Маляра" у меня не возникало какого-либо интереса, а вот с "Жирафом" вопросы только и делали, что сыпались с неба. Сам Коля и его отец, которого я сам часто видел, не были высокого роста. Это тайна, спрятанная за занавесой неизвестности. По другому и не скажешь. Мы, конечно, спрашивали Колю о происхождении семейного прозвища, но он уверял нас в том, что ему об этом совершенно ничего неизвестно. Но, может и лукавил.

* * *

Не прошло и десяти минут, а наша тройка уже чапала по тропинкам школьного сада в направлении маленькой рощи. Ясно вспоминается, что дожди в тот год были крайней редкостью. Поэтому мы  без опаски завязнуть в грязи шагали по дорожке. Тёзки о чём-то тихо вполголоса переговаривались между собой. Я же чуть впереди от них шёл и наслаждался запахом чёрной и рыхлой земли вперемешку с запахом упавших пожелтевших листьев, принесенных в сад из рощицы свежим прохладным воздухом.

По ночам мне часто снится моя школа. Особенно небольшой стадион около неё, где мы в каждый «сухой» день гоняли мяч, воображая себя великими футболистами нашего детства. Снился и этот сад, где мы летом каждый год занимались сельскохозяйственным трудом, поливая цветы и овощи, мотыжа грядки и собирая урожай, если срок их поспел. Не снилась только роща, а ведь и она занимала особое место в моём сердце. В начальных классах, во время каждой перемены, при условии хорошей погоды, мы всем классом убегали туда и играли в разные подвижные игры. Прятки, казаки-разбойники, войнушка и многое-многое другое. Даже девчонки, которые, как известно, вырастают из детства быстрее мальчиков, охотно играли с нами. Один раз и в войнушку умудрились мы их привлечь. Как же быстро пролетело это время. Время беззаботности, игр и веселья. Оно пролетело также быстро, как очередная перемена, во время которой мы были действительно заняты и увлечены тем, чем нам хотелось тогда заниматься.

Коля Маляр окликнул меня. Я обернулся и увидел их между кустарниками у входа в сад. Небольшие ряды высоченных этих кустарников служили во время летних работ местом отдыха и местом, где можно было бы спрятаться от лучей палящего солнца. Для некоторых пацанов она была и курилкой. Курение сигарет вошло обратно в моду именно в наше детство. Курили сплошь все пацаны нашего, параллельного и других классов, за исключением нескольких ребят. В число не курящих входил и я. Маляр был нашим первопроходцем в мире табакокурения. О его увлечении, пожалуй, знали или догадывались абсолютно каждый ученик и каждый учитель. Просто спалить никак не могли. Профи своего дела. В курении ему не было равных. Со временем, путем скрытой рекламы о "пользе" данной вредной привычки от Коли, пацаны нашего класса, благодаря стадному чувству и желанию выглядеть круто с сигаретой во рту, попали в порочный клуб курильщиков.

Жираф, сидящий на корточках рядом с ним, похоже, тоже попал под его влияние. И судя по тому, как он прикуривал и затягивался, произошло это давно.

Я подошёл к присевшим пацанам и посмотрел через кустарник в сторону школы. Всё-таки удобное место было выбрано в качестве курилки. Со стороны школы курящих пацанов не было видно из-за часто посаженных кустов и кустарников, через щели которых с трудом пробивались даже лучи солнца. Со стороны сада видимость была лучше. Но стоило только пролезть немного вглубь кустов, как эта фора уже не имела значения. Человека или двух увидеть сквозь них не представлялось возможным.

Даже будучи уверенным в нашей скрытности, я решил поддержать моих соратников и присесть рядом. Мало ли увидит кто-нибудь ещё. Например, наш физик через свой телескоп, которым он каждый раз хвастался при любом удобном случае. Телескоп был легендарным. На вес золота, можно сказать. Ведь он был куплен на деньги, выигранные нашим физиком в программе "Поле чудес" в девяностых годах. Сколько раз мы пытались найти запись эфира, но поиски раз за разом заканчивались неудачей. Короче говоря, не видели мы ни записи, ни пресловутого телескопа даже. Хотя о лживости физика никто не мог и помыслить. Просто-напросто слепо доверяли старому коммунисту.

- Покуришь? - предложил мне Маляр, протягивая белоснежную пачку сигарет.

- Не-е-е... - отмахнулся я.

- Да ладно, покури, - принялся подначивать и второй.

Мне неожиданно вспомнились сказанные когда-то слова деда, с которым мы сидели около берега реки, созерцая плавные движения медленно покачивающегося поплавка в ожидании очередного улова. Дед закурил и вдруг спросил:

- Ты не куришь?

- Нет, - удивлённо озираясь на него, ответил я.

- Правильно. Не кури никогда, - начал он выдавать нравоучения. - если начнёшь, хрен потом бросишь. Сигареты - это яд... - продолжал дед.

Пожалуй, разговор продолжался бы длительное время, учитывая то, что дед немного тяпнул до этого сто грамм горячительного, а значит, отсюда следовало, что его тянуло на разговоры по душам, если бы не долгожданный уход поплавка под воду. Дед мгновенно оживился, привстал и ожидал. И я вместе с ним, как зачарованный смотрел на водную гладь, ожидая улов. Один раз поплавок опустился под воду на мгновение, второй раз исчез, третий... Дед резко дёрнул удочку, поднимая её высоко к небу, под кроны горбатой плакучей ивы, и из речной экосистемы вышла огромная щука, ставшая впоследствии нашей пищей на протяжении трёх дней.

Слова деда были значимы и важны для меня, но не именно сейчас. Желание покурить сигарету взяло вверх в перепутье моего сознания. «От одной ничего не случится» - с такими мыслями я и потянулся за пачкой, вытаскивая эту гадость в виде скрученной бумаги, внутри которой был табак.

- О-о, красава! - оценивая мою быструю решимость, воскликнул Жираф.

Я взял сигарету в руку и, поднеся её к губам, прикурил с помощью Маляра. К моему удивлению, с первого раза. Ужасно зловонный столб дыма ударил мне по лицу. В нос пролезла горькая горечь, отчего мне хотелось в сию же минуту высморкаться. Но, на моё счастье, дым быстро рассеялся. Рассеялось и мое желание высморкаться.

Маляр оценивающе наблюдал за мной. Видимо, он ожидал, что я, как и многие другие, вдохнув никотин внутрь, раскашляюсь от неожиданного горького ощущения в горле. Но не тут то было. Я выглядел молодцом. Дед гордился бы мной, конечно, одарив меня подзатыльником после этого. Лёгкую гордость и уважение в мою сторону испытывал и Маляр. По крайней мере, мне так хотелось думать. Ведь иначе объяснить его подмигивание и улыбку в мою сторону я попросту не мог.

- Если не хотите спалиться, ветки возьмите, - учил нас своему мастерству Маляр.

После теории, перейдя на практику, Коля Маляр наглядно показал то, о чем говорил. Отломив одинаковые по длине веточки кустарника, он скрестил их и положил на них сигарету, а затем продолжил курение.

Мы с Жирафом повторили его действия в точности до мельчайших подробностей. Отломили такой же длины веточки, скрестили их, также аккуратно положили сигарету и держали ветки так, чтобы наше курево не упало в травянистую поверхность земли.

- Это чтобы руки не воняли, - закончил Маляр курс занятий по теме: "Курение сигарет внутри кустарника с помощью веток".

Мы переглянулись с Жирафом. Наши глаза говорили за нас. Они горели огнём восхищения в сторону нашего сэнсэя. Мы были удивлены его такими глубокими познаниями в табачной сфере. Курили, дымили и восхищались до тех пор, пока Маляр не уронил ветки вместе с сигаретой, испугавшись полевой мыши. Жираф громко, во весь голос засмеялся. Профессор курения, не желая оправдываться, просто поднял её с земли, слегка дунул, чтобы грязь и пыль не попали в ротовую полость, и продолжил курить, как ни в чём не бывало.

С каждым новым затягом я будто ощущал на себе невидимые взгляды моих родных. Отец с матерью злобно смотрели исподлобья и грозили пальчиком. Бабушка с раскрытыми от испуга глазами тяжело вздыхала и качала недовольно головой. Младший брат с наглой детской улыбкой показывал пальцем и, хватаясь за живот, начинал громко смеяться и скалиться. А дед... Дед сидит и ловит рыбу на берегу реки, покуривая то ли сигарету, то ли махорку.

Я опустил голову. Мне захотелось провалиться под землю. Такого стыда я ещё прежде не испытывал. Надежда родителей, хорошист, участник многих соревнований оказался курильщиком. Поддался чужому влиянию. Стадное чувство завладело его разумом. «Мол, все пробуют. Тогда почему бы и мне не попробовать?»

Мои соратники докурили свои сигареты. Я же, незаметно бросив добротную оставшуюся часть её половины, тоже якобы докурил.

Затем тёзки попёрли в сторону школы, позабыв о задании классного руководителя. На благо им, память меня не подвела. И я сообщил, а точнее напомнил о нашей задаче.

- Блин, точно!.. - почесывая затылок, воскликнул Жираф.

Наконец мы пошли в сторону рощи, до которой руки было подать, и принялись выполнять приказания Лилии Дмитриевны.

Каждый из нас набрал разломанные маленькие ветви в один кулак практически одновременно. Маляр, не теряя времени, успел скурить и вторую, пока собирал.

Жираф же, державшийся поближе ко мне, перед собирательством веток, показал наглядный способ перебить запах сигарет. Оторвав листок деревца, он засунул его в свой рот и начал активно его жевать, пока не плюнул зелёное месиво на землю. Затем взял ещё два листочка и начал с такой же активностью растирать его ладонями. Я повторил за ним всё в точности.

Завершив «тяжёлый» труд, мы помчались в сторону школы. Поднялись на третий этаж, где в самом конце коридора располагался наш учебный класс.

Атмосфера ничуть не изменилась в лучшую сторону. Мы с Жирафом подошли близко к поделке, над которой уже успели поработать немного, раскрасив так называемые колонны в бежевый цвет, а нижнюю фанеру в цвет асфальта. Верхнюю, видимо, решили оставить так или, может, ещё не успели поработать над ней должным образом.

Мы показали результат нашего труда Лилии Дмитриевне. Она оказалась довольной. Мы передали ветки девочкам, которые и занимались украшением экспозиции арочного входа в осенний парк.

Жираф тем временем направился к своему приятелю. Я присел рядом с Шариком (Шариковым). Маляр передавал свой собранный "урожай". Но тут произошло то, чего я точно не ожидал.

- Ты что, курил?! - спросила с серьёзным видом учительница.

- Нет, - парировал Маляр.

- А ну-ка выворачивай карманы.

- Да не курил я! - уже обиженно вскрикнул он.

Мы с Жирафом переглянулись. Глаза наши показывали одно и тоже чувство страха. Страх спалиться. Я машинально опустил голову поближе к плечам и в уме молился, прося у высших сил только одного:

"Хоть бы пронесло. Хоть бы пронесло".

- Иди сюда! Сама проверю, - приближаясь ближе к Маляру, продолжала Лилия Дмитриевна.

- Не курил я, тёть Лиль! - пробегая среди парт, держался он.

Ребята залились смехом. Хоть что-то подняло их подпорченное настроение. Лилия Дмитриевна мгновенно остановилась и прекратила преследование.

- Ты хоть знаешь, сколько одна сигарета отбирает минут у жизни? Мать вызову в школу, - призывая к совести, добавила она.

- Не курил я! - заело Маляра.

Волна новых смешинок пробежалась эхом по кабинету. Все искренне смеялись, кроме меня. Я, подобно страусу, был готов зарыть сейчас морду в землю.

"Как же он спалился?" - думал я.

Вероятно, запах не улетучился или Лилия Дмитриевна интуитивно почувствовала. Уже не важно. Нас с Жирафом она не проверяла. Репутация у нас была кристально чистой.

А сейчас думаю, лучше бы спалила. Эта ситуация меня ничему не научила. Впоследствии я курил после этого случая ещё несколько месяцев. Потом бросил, чтобы снова в итоге начать. И так по кругу. Закончив школу, поступил в универ. Там, к счастью, была долгая пауза. Организм не травился табачной продукцией, может только изредка. После случилась армия. От нечего делать и желания избавить себя от беспрерывного хозяйственного труда я закурил снова продолжительностью в один год. Вернулся, снова бросил. Теперь пишу все это, жду и гадаю, когда же появится желание снова начать курить.