Полуостров. Глава 101

Глава 101
- Немедленно извинись, или я заколочу твои слова тебе в глотку!
Шварценберг посмотрел на меня в деланном изумлении.
- Мастер Пауль, я лишь высказал свое восхищение красотой госпожи Анны... Ни в коей мере...
- Не ври, ты высказал иное! - я положил руку на эфес шпаги. - Свои мечты о том, как хотел бы провести с ней ночь, и за это отдал бы многое...
- Господь с вами, мастер Пауль, я не посмел бы так явно выражать свои надежды...
Кровь ударила мне в голову.
Проклятая усатая скотина со всей очевидностью издевалась надо мной.
- Если бы ты происходил из благородного сословия, мы бы сейчас скрестили клинки! Со швалью же у меня разговор короткий!..
Я врезал ему кулаком по физиономии. В последнюю секунду Шварценберг мягким кошачьим движением отстранился, удар прошёл вскользь по уху, и оно сразу же начало наливаться багровым цветом. Теперь ему придётся несколько дней делать примочки...
Я снова ударил, в этот раз он, видимо, оглушенный, не успел среагировать, и мой кулак рассек ему бровь.
Не применяет заклинания, поганая тварь! А ведь имеет право...
Хочет, чтобы я почувствовал себя последней мразью, избивающей человека, не оказывающего сопротивления...
- Извинись, Шварценберг!.. - голос у меня предательски дрогнул.
Когда мне было одиннадцать, отец избил учителя фехтования, научившего меня недозволенному приёму.
"Это бесчестно!" - вопил человек, уведший в пятнадцать лет мою мать из отчего дома...
Шварценберг сидел на земле, собирая инструменты, упавшие с верстака, когда он в него влетел. Из разбитой бутыли с какой-то жидкостью била струя густо-жёлтого цвета, и маслянистая субстанция растекалась вокруг.
- Почему ты не отвечаешь?
Он поднял на меня голову.
- Как я могу, ничтожество, поднимать руку на вас, дворянина, мастер Пауль?..
- По законам Ордена мы равны, мастер Фриц!..
- По законам Ордена я еле-еле поднялся выше четвёртой ступени, тогда, как вы... Я не справлюсь с вами... Но... - он криво усмехнулся. - Если позволите, хотелось бы дать вам один совет... Побольше следите за вашей супругой, она имеет обыкновение выходить из дома без сопровождения... А город у нас неспокойный. С тех пор, как пошла торговля, много заезжих людей... А её чары столь обольстительны...
В этот раз удар пришёлся ему по переносице. Я вложил в него всю свою силу, кость хрустнула, а из ноздрей  хлынул фонтан крови.
Нужно в таких случаях прикладывать лед в первые же минуты, иначе отёк будет распространяться...
- Как смеешь ты видеть мою супругу, совершающей с тобой грех, не благоприятствующий деторождению?..
- Вы не можете наказывать меня за мои мысли, мастер Пауль! - морщась от боли, он, тем не менее, ухмыльнулся. - Они есть отражение того, что мы чувствуем и иной раз страстно желаем, но они принадлежат только нам самим!..
- Ах, ты тварь... - я послал заклинание в верстак, и он грохнул наземь, Шварценберг еле успел увернуться. - Да я из тебя мозги выбью...
- Нет, - все ещё сидя на земле и глядя на меня снизу вверх, он покачал головой. - Вы - благородный человек, мастер Пауль, вы не допустите беззакония...
Я прислонился к стене его мастерской, чувствуя, как отвращение от недостойной победы горьким комом поднимается к горлу. Из-под лестницы, ведущей наверх, испуганно выглядывали ученики Шварценберга. Я посмотрел на них, и они поспешили снова скрыться в тени.
- Держите, мастер Фриц, - не глядя на Шварценберга, я швырнул в его сторону кошелек, туго набитый монетами. - Я учинил тут разгром, вот вам на поправление состояния мастерской... И здоровья тоже...
Он, наконец, поднялся на ноги и низко поклонился.
- Покорнейше благодарю, мастер Пауль... Но на Полуострове нет лекаря, который мог бы сравниться по мастерству с вами...
Я вышел на улицу. Там уже начался привычный моросящий дождь. Контуры Замка еле-еле проглядывали в молочно-белом тумане.
"И пролил Господь на них серу и огонь..." - прошептал я.
... - Паша, все нормально?.. - она подвинулась, уступая мне место под одеялом.
- Все просто отлично... - я поцеловал её, ощутив запах какого-то косметического средства, по моему скромному мнению, невыразимо приторный.
- Упала у него температура?..
- Угу.
- Вы на редкость разговорчивы сегодня, Павел Александрович...
- Что же вы хотели узнать, Мария Борисовна?.. - я откинул прядь волос у неё со лба.
- Я не понимаю, Паша... - она положила мне голову на плечо. - Что у него за родители такие?.. Как же так можно, вообще не знать, где твой ребёнок!.. А, если с ним что-то случится?
- Она знает, - поправил я. - Он ей отписывает. Она только не знает правды. Она считает, что он у друга ночует в общаге. У него как бы друг есть, из интернета. Реконструктор. Студент чего-то гуманитарного. Нормальный парень вроде, только, если ты месяцами на контакт не будешь выходить, он и не заметит...
- Это тебе Коновалов сказал?..
- Ну да...
- Паша... - она обвила меня руками за шею. - Мне кажется, я именно за это тебя и полюбила...
- За что?..
- За то, что ты хороший...
- У детей явно иное мнение, - усмехнулся я.
- Они просто не понимают, что тебе не наплевать на них...
- Ты ошибаешься, Маша... Мне наплевать.
Я провел рукой по её спине.
- Я хочу спать, Паша...
- Ох, а я как хочу, я ещё долбаные контрольные проверял...
- Всем "два" поставил? - усмехнулась она.
- Ну, практически... Гавриковой - "четыре", Попову и Коновалову - "пять"...
- Паша... - она повернула мою голову так, чтобы наши глаза встретились. - Ты можешь мне пообещать?.. Поговори с ним... С Коноваловым. Он же тебе доверяет, он тебя послушает... Он на моих уроках сидит и ничего не делает. Подчеркнуто. Книжку с телефона читает. Нигматуллин ему сказал, чтобы он меня не злил, так он его на х... послал. Громко и отчётливо...
- Так отбери у него телефон... - с досадой сказал я. - Скажи, что запрещаешь пользоваться им на уроках.
- Так отбирала! У всех у них собрала... Так он бумажную книжку принёс. В библиотеке, видимо, взял, переплёт отваливается. Что-то на умном, историческое... Паша, я не знаю, что с ним делать! Вызываю к доске - все знает. Контрольные хорошо пишет...
- Так что ж тебе не нравится, Мария Борисовна?.. - усмехнулся я.
- То, что он, тем самым, развращает класс! Завтра все книжки притащат...
- Не, - я покачал головой. - Эти не притащат!..
- Паша, ты смеёшься, а я уже не знаю, что с ним делать!.. Ну, нельзя же так явно демонстрировать свое пренебрежение к окружающим...
- Ну... - я намотал её волосы на палец, потом, подумав, высвободил прядь. - Он талантливый... Ты видела, как он рисует?
- Он, видимо, на твоих уроках это делает...
- Мне твой Вова показывал...
- Он ни чей уже... - она поежилась. - Господи, какая ужасная смерть... Сгореть заживо... Как подумаю... Как это вообще произошло?..
- Не знаю, Маша, - сказал я.