Страницы прошлого огонь неугасимый

(ЭССЕ)

«Память – писарь нашей души»
                Аристотель

«А годы летят, наши годы как птицы летят,
И некогда им оглянуться назад»
В этих проникновенных, берущих за душу словах из знаменитой песни, автором текста которой является Евгений Долматовский, подобно тому как в воде отражается корабль, дан ответ быстротечному времени, нашей суетной жизни, когда человек не находит время, чтобы оглянуться на своё прошлое, на, увы, безвозвратно ушедшие дни. И всё же, по себе знаю, что порой непроизвольно, больше по какой-либо даже случайной ассоциации вспоминается что-то из былой жизни. И тогда, говоря словами «солнца русской поэзии»: «Воспоминание безмолвно предо мной, свой длинный развивает свиток…».
Так иногда разгораются искорки из памяти далёкого детства, и тогда словно зажигается огонь, пусть не из поленьев, а из щепок. Этот огонь постепенно может погаснуть, а головни будут тлеть. Стало быть, по большому счёту, огонь этот неугасимый. Таково свойство человеческой памяти, а человек без памяти всё равно, что телега без колёс, крылья без перьев, как цветы без запаха.
Воспоминания – это настолько интимная материя, что делиться ими с другими или нет, человек волен решать только сам. Некоторые люди предпочитают хранить их в тайниках своей памяти, не делая достоянием других то, что дорого для них, что осветляет душу, запало в сердце, потому как не знают как их воспримут, какое впечатление они произведут. Скорее всего такие люди правы, ибо можно измерить любую глубину, даже моря, кроме глубины сердца.
Понятно, что воспоминания о некоторых событиях и фактах не очень приятны, в жизни всяко бывает, кто не безгрешен, но они прочно заседают в памяти, и их не выдернуть как редьку из гряды. Тем не менее человеку необходимо хотя бы время от времени воскрешать в памяти и такие сокровенные воспоминания. Это надо, чтобы не повторять ошибок прошлого и принимать правильные решения. Это нужно подобно тому, как птице нужно где-то садиться, чтобы лететь дальше.
В каком возрасте у ребёнка зарождается и развивается долговременная память? Естественно, у каждого по разному. Скорее всего это связано ч генетическими корнями и интеллектуальными особенностями человека. А они у людей разнятся, что не удивительно. Две росинки – и то друг на друга не похожи.
Не скажу, что память у меня уж больно цепкая, феноменальная, что она гранитная, но тяга у неё к картинам из детства прямо магнитная. Наверное потому что воспоминания детских лет не блекнут, не исчезают как в тумане морские корабли. А когда минувшее меня объемлет живо, в памяти оживают картины теперь уже далёкого прошлого, как живые перед глазами предстают те, которых я видел в раннем детстве и которые запомнились мне. И не случайно. Как сказал Джебран Халил: «Воспоминания – это род встречи».
А встречи с деством оставляют особый след в душе, они как палитра, состоящая из многообразных чувств, человека при этом охватывает ощущение счастья. И не удивительно. Детство счастливая, золотая пора, когда ещё не пустился во все тяжкие, когда человек ещё не стал подвержен призракам предрассудков, когда ещё для него нет камней преткновения. Но детство уходит, второго раза его не будет. Дважды в ту же реку не войдёшь.
Теперь о том, что я надумал зафиксировать на бумаге из воспоминаний моего раннего детства, незабываемые мною эпизоды, чудные мгновенья, которые я помню, в надежде на то, что это сохранится, потому как написанное пером, как говорится, не вырубишь топором, и это будет занимательно хотя бы для кого-то из моего потомства.
Начну с того, что мои родители, как и семь их предков, родом из высокогорного, живописного кишлака Рарз, что расположен в верховьях Зерафшана, на берегу одноимённой бурной реки. Отец, Сайдали Сайфиддинов, участник Великой Отечественной войны, был офицером милиции. Это о таких, как о нём, доброй памяти, честных, верных своему долгу людях сказано: «Чистые руки, холодная голова, горячее сердце». Мать, Оимкалон Умарова, рано оставшись без отца, закончила всего семь классов, и не была особенно грамотной, зато хорошей домохозяйкой. Отца не раз перебрасовывали на службу из одного района в другой. Поэтому я родился в Пянджском районе, граничащем с Афганистаном, а детство и отрочество прошли в таком же солнцеобильном Вахшском районе, где произрастают и плодоносят, кажется все виды растений и деревьев.
К нам, в Вахшский районный центр из Рарза приезжали дед по отцу Сайфиддин Кориев и бабушка по матери – Каромат Хамроева. Их приезду мы, дети, радовались даже больше чем наши родители. Потому что дедушка с бабушкой приезжали не с пустыми руками, а с подарками, чаще с мешочком сушёных урюков, которыми славится Айнинский район. Приезд бабушки мы, дети, ждали с нетерпением, потому, что она очень любила нас, своих внуков – Музаффара, меня и Рустама.
Однажды, когда мне было лет пять, а может около шести, в жаркий полдень мы, братья, по наказу матери по заведённому ею порядку, легли спать. Я заснул крепким сном и мне приснился сон. А приснилось мне, что к нам приехала наша любимая бабушка Каромат, что случалось не так часто как нам хотелось, и даже во сне я был очень рад. А через небольшой промежуток времени я, протирая глаза, вышел во двор. И тут я увидел, как открылась калитка, и во двор с чемоданом в руке вошла бабушка. Ни о чём не думая, я побежал ей навстречу и кинулся в её объятия. Приезд бабушки был неожиданным, потому что телефона ни у неё, ни у нас тогда не было, и предупредить о том, что собирается к нам в дальний путь, через Анзобский перевал, бабуля не могла. Лишь спустя годы я стал задумываться, как это так, что сон мальчонки совпал, причём сразу же, можно сказать на ходу, с явью, реальностью. Случайность, может быть. Как знать. Одна из пословиц гласит: «Всё в мире творится не нашим умом, а Божьим судом».
Нашими ближайшими соседями тогда были муж и жена, жили они почти вплотную с нами, небольшие наши дворики разделял невысокий забор. Даже мои родители называли их дядя Володя и тётя Вера, потому что по сравнению с ними они были намного моложе. Почему-то мне запомнилась их фамилия – Дегтяровы. У соседей не было детей, зато была остроухая овчарка, которую звали Милорд, и у которой была конура. Мне часто очень хотелось подойти к ней и погладить, но я боялся, да и мама строго- настрого наказала нам, поцанятам, не подходить к ней близко, когда Милорда выпускали погулять.
Но нередко она сама подходила к соседской собаке и подкармливала её. Есть такая поговорка: «Кого почитаешь, того и собаку зауважаешь».
На радость моим родителям у них родилась дочь, старшая из двух моих младших сестёр. Это было 24 марта 1960 года. Ей дали имя Шарофат, хотя потом, когда мы переехали в другое место, соседи, а большинство из них были русские будут называть её Розой, в вслед за ними и у нас дома. А тогда, после её рождения, когда мама с ней на руках выходила во двор, тётя Вера и дядя Володя завидев их и глядя умишнённо на малышку, говорили ласково: «С гулькин нос, с гулькин нос».
Мы, братья, хотя не понимали что это значит, но указывая на сестричку, тоже говорили «С гулькин нос». Только спустя время я узнал, что в русском языке так шутливо говорят о ком-то, или о чём-то очень маленьком.
Вновь большую радость папа с мамой испытали, когда у них родилась вторая дочь – Сабохат, но это будет потом, через шесть лет после появления на свет первой.
Нередко к нам захаживал один высокий старик с большой бородой. Мои родители называли его бобои Иброхим – дед Ибрагим. Он наведывался к нам просто так, чтобы проведать, словно приходился родственником нам, хотя это было не так. Теперь я понимаю, что несмотря на разницу в возрасте, отец просто сдружился с этим человеком. Бывали и мы в гостях у бобои Иброхима, а жил он со своей семьей, женой, сыном и дочерью в колхозе, который тогда именовался «Ленинград». Жену его все уважительно звали Оча – Мать, помню как она потчевала нас всякой вкуснятиной. Спустя время я узнал, что Иброхим и его соседи, были родом из Ура-тюбе, нынешнего Истаравшана, но были переселены в Вахшскую долину для освоения новых земель, выращивания хлопка.
Всякий раз этот старый друг отца завидев моего братишку Рустама, говорил «Рустами достон». Лишь потом, пойдя в школу, уже в старших классах, я узнал, что «Рустами достон» означает «Легендарный Рустам». Так называют центрального героя бессмертной поэмы «Шахнаме» великого Фирдоуси. Быть может так приговаривая, он желал, чтобы и мой братишка, названный именем сказочного героя, был таким же сильным и бесстрашным. Пожелание доброе, за что нужно быть благодарным.
Как я уже упомянул выше, отец был офицером милиции, на работу уходил как всегда рано, когда мы, дети, ещё спали, и порою возвращался поздно. Такова была у него работа. Все заботы по дому, хозяйству лежали на плечах матушки, маленькой, невысокой женщины. Домашние дела никогда не кончаются, но мама справлялась, потому мама была трудолюбивой, подвижной, лёгкой на подъём, и работала с утра до вечера не покладая рук. Какое жизненно важное значение она имела для нас, мы, её дети, ещё не понимали. Да она и сама вряд ли об этом задумывалась. Разве гора знает свой вес?
Спустя годы мне стала известна пословица: « Бог не может быть везде одновременно, поэтому он создал матерей». Лучше и мудрее не скажешь.
В углу двора у нас был установлен навесной тандыр – глиняная печь для выпечки лепёшек. Мама сначала замешивала тесто, а когда оно поднималось, разминала и придавала форму лепешки.
Для того, чтобы лепёшки крепко держались на стенках тандыра, мама сначала его основание смазывала подсолённой водой. Я уже говорил, что мама, ей сейчас перевалилоза девяносто, но дай Бог ей ещё лета, невысокого роста, и чтобы прилепить сырые лепёшки к раскалённым навесного тандыра, ей, чтобы дотянуться, приходилось подпрыгивать. Тоже самое, чтобы снять уже выпеченные, готовые лепёшки, уходя для этого чуть ли не головой в сильно нагретый огнём тандыр. Конечно же, это было небезопасно, но откуда тогда этого мне было понять. Более того, когда я видел, как мама подпрыгивает словно девчонка, мне становилось смешно. Но теперь признаюсь, что с тех пор – я не ел лепёшек вкуснее, чем мамины.
Такие вот эпизоды из моего раннего детства, ещё дошкольного возраста. Такие вот незабываемые впечатления, что их никогда не коснутся тления. Они сохранились в памяти, во мне остались музыкой, хотя с той поры минул не один десяток лет, сохранились, наверное потому, что у человека ещё в детстве наряду и помимо слуховой и зрительной памятью, развивается ещё и другая. Это – память сердца. Её надо беречь надо ею дорожить, надо прислушиваться к ней, потому что это нечто святое.
Это нужно, говоря словами Александра Сергеевича Пушкина, «солнца русской поэзии», «для вдохновенья, для звуков сладких и молитв».