Патриот

      -Сможешь отвезти меня  во вторник на автовокзал?-  звонок Сергея прозвучал вполне закономерно для его последних заявлений.
 
- Это будет вообще то 31 декабря,  ты забыл?- друг пытался зацепиться за призрачную возможность  отговорить Сережу от его порыва хотя понимал, что это бесполезно.

-Да ладно, в Донецке буду вечером, там меня люди ждут, встретят. А новый год ничего не решает, обычный день, просто перемена дат. А война за нашу землю важнее.

 -Ты бы про родителей подумал, как они переживут, если с тобой что то произойдет? Хотя что может случиться кроме того , что убьют тебя. К тому же через полгода полтинник, подожди, отметь  а дальше видно будет, вероятно многое поменяется,- Илья  всегда переживал за Сергея.  За его несовременность, за нежелание приспосабливаться к изменяющейся ситуации, глобальным переменам в мире и образе жизни в родном отечестве. Но бывшего мента, классического, словно пришедшего из дурных сериалов, опера в городе- миллионнике, потом сотрудника службы охраны разных банков, никак не перешить, не переделать. -Ладно, вот, возьми с собой иконку Николая Угодника, помогает воинам и хранит от ран.
               
 -Ты же знаешь, я почти неверующий, больше тяготею к буддизму,- буркнул Сергей, но образок все же сунул во внутренний карман куртки.

-Уехал, и как в воду канул. А ведь обещал  позвонить. Следует предположить что не было такой возможности. Ладно мне, но гражданской жене Ире или старым больным родителям непременно должен был дать знать, а там тоже тишина, уже две недели,- вскоре Илья размышлял о необязательности друга. 
               
   На пятнадцатый день кратко, не более чем на минуту Сережа набрал Ирину- мол дела хорошо, в тренировочном лагере, мной довольны, встретили вроде родного. Все высказал скороговоркой и отключился. Как потом окажется, и это было не совсем точно. И будто от того сигнала все успокоились. И вот двадцатого звонок от истеричной Иры, в смысле аффект от свалившейся на нее информации, которую в этом состоянии она сразу решила довести до Ильи, и не понятно порадовать вышло или огорчить.

   Он ранен, сейчас в госпитале! Мне пообещали его вывезти в ближайшие дни, как будет транспорт в нашу сторону, и он придёт в себя!-  через пять дней женщина это нервно прокричала скороговоркой, не давая вставить даже слово, они стоили друг дружки, много времени вместе провели, нет, прожили. Наконец запал ее как то иссяк, замолчала. Илья воспользовался:

- Так что с ним, повреждение серьезное, он в сознании?

- Я ничего подробно не знаю куда и насколько тяжело! Только передали, есть ранение и нужно время! Выясню, позвоню!- тут она отсоединилась.
Ирина перезвонила вечером, коротко бросила-Сергей точно ранен, подробностей не знаю, должны вывезти, сразу сообщу. Через два дня с ее телефона раздался голос Сергея-”Приезжай.”

    Илья смотрел на друга и не узнавал его – внешне это был тот же Сергей, но внутренне перед ним стоял, нет возбуждённо двигался ,иногда даже пытался перейти на бег в разметке короткого коридора взбудораженный, уставший, дурно пахнущий человек в камуфляже туго обтягивающем его тело, с очень грязными руками , причем правая была перевязана нечистым бинтом до середины предплечья, которые он даже не удосужился отмыть, как собственно, ему не пришла мысль просто искупаться,  довлела невымываемая грязь под ногтями и стойким запахом пороха от всего тела и одежды немного, и особенно от рук, которые видимо, в основном и были загрязнены  копотью от стрельбы. Вся его сущность и рассказ свидетельствовали о недавно пережитом сильнейшем стрессе, выйти из которого будет очень непросто.

   Сумбурное, часто прерываемое повествование о произошедшем бое, в котором он смог выжить, все время возвращался к одному посылу- меня и оставшихся в живых бойцов подразделения спас молодой, но компетентный командир, имевший серьезный боевой опыт. К сожалению, в этом бою он сам погиб- когда пришло подкрепление и его смогли вывезти, он не доехал до госпиталя из-за потери крови. Как только на позицию прямой наводки вышел вражеский танк, командир успел крикнуть , чтобы все покинули здание, в котором держали оборону, и бойцы, сумевшие самостоятельно передвигаться, попытались исполнить последний приказ старшего, чем спасли свои жизни.   
               
   Сергей сам не понял, как очутился с внешней стороны правой от входа стены, но четко запомнил, что успел навести автомат и дать короткую очередь в направлении двух поднявшихся из окопа хохлов, и тут грохнул тяжёлый, низкий выстрел изрыгнувшего металл со взрывчаткой железного монстра. В момент стресса органы чувств неверно оценивают многие параметры, вот и сейчас, казалось что украинский Т-80 стоит совсем рядом, почти напротив, на расстоянии брошенной гранаты, на деле же, до него было не меньше четверти километра, но бил он впрямую. Взрыв внутри помещения оглушил и сверкнул огнем. 
               
   Сам собой родился помысел- “Господи, ели ты есть, спаси меня сейчас”. Погладил маленькую икону в кармане. Запредельный адреналин в крови камуфлировал истинное положение -только через несколько секунд Сергей понял, что произошла некая перемена в его состоянии- левая рука странно потеплела и появилось чувство усталости, отчего стало трудно поддерживать Калашников при стрельбе, которую Сергей не прекращал, стараясь бить очень коротко как учили, и бросив короткий взгляд, он наконец осознал что ранен- кровь полностью пропитала рукав и уже стекала тонкой струйкой на притоптанные жёлтые одуванчики вдоль кирпичной стены.

   Сразу ушел из сектора стрельбы, поставил автомат к пеньку и попытался лучше оглядеть руку и найти место ранения, но глаза залил пот и не сразу определил источник кровотечения. И тут навалилась боль и одновременно Сергей увидел бьющий красный фонтан из вроде бы небольшой дырки на тыльной части кисти,  но обилие изливаемой своей крови заставило подумать, что осколок нанес более  серьезный урон, чем казалось поначалу. Достал жгут, перетянул запястье и тканевой перчаткой впитал и вытер кровь в месте ранения. Неровная, увеличившаяся и неестественно взрыхленная кисть притягивала дурные мысли, но вокруг также свистели пули, взрывались гранаты и множество громких, преимущественно нецензурных выражений вернули к действительности – бой продолжался с прежним накалом, и выходить из него было нельзя, раненая рука в такой ситуации не повод для отхода, следовало держать свой фланг. Сергей поднял автомат, приладил его на тяжёлую, почти отнявшуюся руку и осторожно выглядывая из-за угла стены возобновил стрельбу в сторону украинских позиций- просто обозначить активность на своем фланге.
               
   Время потекло по иному, и неясно сколько так продолжалось , пока  не пришла наконец подмога на двух бэтээрах, и увидев это украинцы бой свернули, но с позиций не отошли. Сергей сел на корточки  спиной к стене, и взглянув на пасмурное небо закрыл глаза, расслабив наконец тело, долгожданный момент. Как хорошо же ему стало, плохо что всего минуту, не больше. Прибывший офицер резко приказал всем раненым эвакуироваться на  транспорте в госпиталь, двое были тяжёлые, и неизвестно когда смогут вернуться за остальными, если кто из лёгких останется.

    В клинике, как только доставили прям с брони, сумел сам дойти до приемного отделения, к удивлению нашлось одно место на кушетке, и когда присел, в голове поплыли множество неясных образов, дыхание участилось, да и сердце исполнило очередь как из автомата. Глубоко вдохнул, чтобы окончательно не потерять сознание, границы перевозбуждения нервной системы не бесконечны.

    - А денёк то случился сегодня насыщенный, пожалуй даже похуже, чем тот, в который меня разбойники при задержании ножом зацепили, еще паршивее момента, когда я узнал, что жена изменяет, тяжелее, чем в армии первые полгода издевались старики. Но все же выжил, и теперь буду жить вечно, не для того рожден, чтобы глупо погибнуть от хохлов. А может икона Николая помогла, которую друг дал? Хотя я же вроде буддист, и верю в цепь перерождений и колесо сансары. А зачем я вообще забиваю голову такой ерундой? Раз я жив, а погиб кто то другой, значит так угодно было судьбе и природе, и нечего думать о каких то высших силах,- с такими мыслями он незаметно погрузился в глубокий сон, но всего на несколько минут, после которых возникло видение, навязчиво крутившееся в мозгу различными аспектами дневного боя. Это вчера казалось что он поглощён только идеей своего выживания, и отстреливаясь от наступавшего врага не замечал ничего более происходившего вокруг, но загадочная вещь – психика, в условиях стресса подметила все, что окружало в сжатые мгновения, и теперь выдала в  натуралистических, страшных ярких картинках.
   Вот разлетается на куски верхняя часть тела Петьки, местного шахтера, разорванного из крупнокалиберного пулемета установленного на БМП, когда он пытался из за лежащего дерева быстро забежать в спасительное, как ему казалось здание, где его товарищи держали оборону.  А ведь с ним Сергей последние дни спал рядом на вонючих спортивных матах принесенных кем то из соседней школы, где они долго не понадобятся и брошенных прямо на бетонный пол. Перед сном всегда курили и говорили о прошлой жизни, Петька никогда не бывал нигде кроме Киева  и Ростова, не поминая о загранице, и кругозор его казался довольно узок, но все же добрее и шире спектра душевных качеств как у этого шахтерского паренька Сережа давно не видел в людях. 
Вспышка сознания- и еще жив, но  падает от двух попаданий в бедро их командир, он сможет отползти за стену, и сам себя  перевязывая, изредка выглядывая на позиции врага, успевает отдавать короткие четкие распоряжения, которые становятся постепенно тише, и когда приходит подкрепление еле слышно произносит- “Я все”, и теряет сознание навеки.               
 А там, по правую сторону синхронно падают два хохла удачно скошенные одной очередью Клешни, ополченца из соседнего села, настоящего имени которого Сергей так никогда и не узнал, бывшего десантника, говоруна и балагура, каковой мгновенно погибнет через десять минут от снайперского выстрела в голову. В левом фокусе зрения падает и держась за правую руку начинает истошно кричать его тезка-Серега из Тулы, такой же доброволец, пытавшийся прицельно вести огонь из амбразуры окна, но задетый в кость предплечья метким выстрелом падает на бетонный пол, он выживет, друзья успеют уколоть болеутоляющим и перевязать, а потом увезти в госпиталь. С видением его погрузки на броню кончается кратковременный ужас вновь пережитый в коротком забытьи и вздрогнув, Сергей возвращается к реальному мышлению, окончательно отбросив туманящий сон и улыбается от осознания нахождения в коридоре больницы, в безопасности.
               
   Быстро дошла очередь до него, в порядке тяжести ранения, и в малой операционной Сергея  тщательно обработали, наложили швы и перевязали, выполнив несколько инъекций гарантирующих от развития инфекционных осложнений. Осколок вынимать не стали, сначала следовало сделать снимок, а как это осуществить, когда очередь к рентгеновскому аппарату расписана на неделю для более тяжело раненых бойцов? На фоне душевного подъема от того, что он жив, Сергей даже не замечал боли при любых манипуляциях с его пораженной конечностью. Посоветовали заснуть, что  в этот раз быстро получилось на одинокой каталке в коридоре, других мест в отделении полевой хирургии не отмечалось.
               
    Проспал до следующего утра не реагируя ни на какие внешние раздражители, а их было много и иногда резких. После перевязки нашел где хоть слегка подзарядить телефон, и уже через полчаса смог поговорить с Ирой, как казалось в тот тянущий для души момент, самым родным и дорогим человеком в мире. Жена пообещала помочь с эвакуацией, что благодаря ее связям и предприимчивости получилось через три дня; и вот Сергей рассказывает о своем боевом опыте старому другу, который всего двадцать дней назад провожал его на эту маленькую войну. Илья глядя на перевозбужденного, перескакивающего с одного образа на другой в своем рассказе Сергея, все же задал провокационный вопрос, больше интересовавший его жену:

-Ну что, скоро поедешь еще воевать?
               
 -Пока отдохну, по моему, за час я настрелялся на всю жизнь, смотри, даже руки не отмываются от пороха и гари,- на некоторое время остановив выплеск боевых впечатлений, демонстрируя ладони сказал Сергей, потом впервые серьезно задумавшись за эти дни, добавил,- А там посмотрим, позже махну. Наверное, они так просто не остановятся.