Шантаж. Из романа Черный клоун

Кавалер ордена Спасателя в новом борении
(Глава из романа "Черный клоун").

…Рафаэлла Биллингтон, похоронив в реке Мако труп беспокойного мистера Пинелли, известного кое-где как Хозяин,  понимала, что этой ночью ей, возможно, вообще не придется заснуть. Во-первых, слишком сильными были впечатления от всего происшедшего за день. Наверное, нахождение Эдди в плену по-своему привязало к нему наследницу. И этот его обмен, с тайной смертельной ловушкой, которую она сама же установила, и эта его жуткая гибель, на ее глазах, от руки сообщницы, и эти похороны, и переживания за любимого капитана, с которым, видимо, злая судьба навсегда уже разлучила, оставляли мало возможности для сна. Тут даже крепкое снотворное может не помочь. Она думала об Эдди. Каким он был жалким в свой последний день жизни, со своими иллюзиями относительно этой мерзавки Роз... Но, вместе с тем, в его конце, который трудно не признать заслуженным, просматривалось и нечто величественное… Такое неожиданное раскаяние… Что вызвало у нее невольное уважение и желание сказать особую поминальную речь. Получилось трогательно и вдохновенно. А так… Пинелли ей было по-своему жалко. Человек небесталанный, по сути, растратил себя в мелочах, в каком-то злом ничтожестве… «Хорошо бы мне такого в целом, по итогам жизни, не скопировать», зевнув, промолвила Рафаэлла, «а… может быть, действительно пора завязать с преступлениями? Как настойчиво советовала мне моя заботливая мамочка Бекки. Кровавая мамочка, ха! С кровавой доченькой. Но тогда придется отменить заказ на Тони, а этого делать бы не хотелось. Мистер Гарстон, мой дорогой секретарь, может быть опасен... Хорошо было бы прочитать потом в газетах про его хладный трупик, найденный в его доме на берегу… Смахнуть по бедняжке слезу. И заняться поисками нового секретаря. Более надежного и не связанного с какими-то мрачными страницами прошлого… А как интересно было бы хоть разик, но… ха-ха!.. замочить кого-то собственными руками!!! Почувствовать то же, что чувствует в таких случаях Бек. Черт, да без злодейств я, кажется, жить вообще не могу! Если это такая привычка, то с этим еще можно покончить. Но что, если это призвание?». Телефон, между тем, пипикнул, и Раф прочитала сообщение от Ребекки.

Девочка, привет!
Информирую тебя о последнем. Арч допросил Роз на своем судне и после этого сразу казнил. К сожалению, денег банды мы не получим. Но такая возможность нами изначально учитывалась. И я понимаю, что ты через свой фонд все равно не бросишь детишек, и это правильно. Еще горькое для нас двоих событие. Сегодня я проводила нашего отважного капитана Мартиндейла в его путешествие на далекие острова. «Нави» нам пришлось перед этим взорвать. Мартиндейл ведь теперь крайне разыскиваемая персона, а его не раз видели с берега. Купила для него новую яхту, на которой он и отправился в свой далекий путь. Арч обещает, что напишет тебе, как только обустроится на новом месте. Ох, Раф! Грусть и тоска разрывают теперь мне сердце. Я так привыкала к нему, мне будет так его не хватать… И, конечно, хорошо понимаю ту горечь разлуки, которую ты испытываешь. Ты так сердечно привязалась к нему за время вашего, в общем-то недолгого, знакомства… Даже полюбила его таким, как он есть… Это удивительно, но это так. Но не расстраивайся слишком, девочка, моя обожаемая красавица, всё проходит, вся наша жизнь состоит из встреч и разлук, а тебе надо смело смотреть вперед и еще постараться найти свое счастье! Своего сказочного принца может быть?
Как обычно, любящая тебя и преданная тебе Бек.

«Любимой подруге, конечно, спасибо на добром утешительном слове», – сказала про себя Раф. – «Но-о-о… сказочных принцев мне только теперь не хватает, конечно! Ну их к чертям, этих сказочных принцев!  Насмотрелась выше крыши я уже на таких, не хочу! Вот парни–жиголо… мальчики из эскорта… ммммм! мои обожаемые вкусняшки! это другое дело! Более надежное. Сказочных оставим сказкам. А мне нужно только… чтобы члены у моих жеребцов стояли, когда мне это надо, и славно вообще работали! И пока у этой продажной братии я с этим проблем не видела. А прошли через мою любвеобильную постель уже десятка два их доблестных джентльменов. С тех пор, как я запала на эти эскорт-агентства после похорон любимого дяди. Мечтам вообще предпочтительнее проза жизни. Кстати, в это воскресение думаю ха! ха! попробовать одну новую черную гориллу из эскорта… О, какой мальчик! Очень живописен на фотографиях. Пишет, что у него целых двадцать семь сантиметров! О! Да неужели? Вот и проверю, не врет ли могучий африканский самец в своей рекламе. Ха-ха-ха! Запасусь линеечкой. Да и новую зажигательную оргию хорошо бы организовать потом… Трое черных и одна белая девушка! Раф, детка, а это идея! Надо-надо реализовать…»
Она вытащила из шкатулки подаренный ей Арчем в тот памятный день расстрела «охвостья» банды медальон, немного повертела его на цепочке, потом всмотрелась в изображения юных Бек и Роба на двух половинках. «Такие милые, так сдружившиеся… Почему же они поссорились?». Закрыла, снова поиграла цепочкой, слегка нахмурилась, призадумалась… Затем порылась в той же шкатулке и вытащила орден Спасателя, которым ее наградили Мартиндейл и Ребекка за ее помощь в спасении детей и уничтожении банды. Прикрепила его к блузке и покривлялась так перед зеркалом, принимая разные забавные позы и шутливо отдавая себе честь. «Эх, жаль, нельзя его надеть на завтрашнюю пресс-конференцию в больнице, где я объявлю о… предстоящем благородном попечении своего фонда об этих чудесно спасенных детках! Ну, как я объясню происхождение ордена журналистам? А это единственная вещь, которой я могу теперь по-настоящему гордиться... Какая же умница Бекки, что подарила мне ее! И не надо мне больше никакой иной награды, никаких гребаных денег, которыми я и без того завалена…» Зазвонил домофон у ворот поместья. «Кто бы это мог быть? Что за гости? И так, чтобы без предварительного звонка? Мне ведь еще речь сочинять… Вот на фига?». Раф нажала кнопку видео, и ее удивленному взору предстала Мэри Лимминг, сводная сестра ее покойной горничной Бриджит. Когда-то Мэри очень трогательно поприсутствовала на том маленьком собрании в особняке, вместе с Раф, Томасом и Гарстоном, когда обсуждались различные версии гибели ее семьи, и тогда железно приняла ее сторону. Потом несколько раз брала от нее деньги и в подобострастных выражениях благодарила. А после куда-то пропала и более полугода не появлялась. А наследница как-то не решалась о себе напомнить. И даже стала подозревать, не переметнулась ли Мэри на другую сторону. Так, когда произошла та памятная провокация старика Ланцера, думала даже, что мисс Лимминг могла каким-то манером «снюхаться» с драчливым дедулей, организовать его приход на светскую вечеринку… И вот теперь она на экране. «Выглядит как мокрая общипанная курица. Как-то бедно, затрапезно одета», – зевая, заметила Раф. – Что с ней такое? Поиздержалась? Хочет снова денег?». Глубоко вздохнула («Вот для всех таких, убогих, я дойная корова теперь…») и нажала на кнопку открытия ворот.
– Мэри, ну ты даешь! – недовольно воскликнула наследница, встретив мисс Лимминг в халате, в гостиной. – Я, конечно, очень тебя люблю и давно по тебе скучаю, но… вообще-то это моветон – сваливаться вдруг так на голову без звонка…Тебя разве папа с мамой никогда не учили, что некрасиво так беспокоить людей? Я вот уже спать собралась. И у меня был сегодня просто чудовищный, изматывающий день!
– Простите, простите, простите… Дорогая-дорогая-дорогая мисс Биллингтон… – мелко забормотала Мэри, вся покраснев от смущения и  испугавшись далекого от радушия гостеприимства грозного вида наследницы. – Я совсем-совсем не займу у вас много времени.
– Но что ты вдруг ко мне явилась? Прямо в особняк! У тебя что, телефона нет? Странно. И как-то на тебя непохоже совсем… Ты же у нас всегда такая тихая, скромная, робкая… Как овечка. Может, случилось с тобой что-нибудь? Нужна моя помощь? – в голосе Раф теперь сквозило любопытство, а не раздражение. Она смотрела девушке прямо в глаза.
– Мисс Биллингтон, еще раз меня простите, мне чрезвычайно неловко… Вы правы, это на меня непохоже… – Мэри стыдливо потупилась и задрожала. Ее зубы нервно застучали.
– Но-но-но, девочка моя! – смягчилась Раф. Она приблизилась и участливо обняла девушку. – Что такое? Ну, приехала и приехала. Делов-то. Я сама не фанат каких-то формальностей или церемоний. Вообще очень неформальный человек. Всё в порядке. Ты в гнездышке друга. Давай ты сейчас сядешь на этот диванчик, вот прямо под этой моей эпичной картиной «Королевская охота». Здесь рядом на столике вазочка с фруктами. Можешь полакомиться. Я помещусь рядом с тобой, а ты можешь без утайки мне все рассказать. Как доброй тетушке… Как старой подруге… Что тебя гложет, что гнетет… Я внимательно тебя выслушаю и обязательно постараюсь помочь…
Мисс Лимминг сама не заметила, как «утонула» в широком и мягком диване. Наследница разместилась рядом, широко распластав руки и слегка приобняв девушку.      
– Мисс Биллингтон, вы такая прекрасная, вы такая добрая, вы такая удивительная, вы такая участливая… – снова залепетала девушка.
– Я это знаю, – Рафаэлла пожала плечами. – Мэри, давай с тобой пропустим эту комплиментарную часть и перейдем, как говорят, к делу. Что с тобой такое стряслось? А я пока покурю, если ты не возражаешь.
– Мисс Биллингтон… у меня неприятности… – стала объяснять Мэри. – Так вот неожиданно пришли неприятности… Я вдруг оказалась должна одну крупную сумму… Нешуточную сумму…
Мэри запнулась.
«Ну так я и думала, и кто бы сомневался, что все сведется к деньгам», - с тоской подумала Раф, – «Но почему, почему же никто не хочет меня полюбить  без этого момента?! Кроме Бекки, конечно… Но это мамочка. Особый случай… Вот пришла бы Мэри ко мне просто так, без меркантильного интереса. Просто как друг. Мол, я просто по вам соскучилась! И ничего больше. … Но все-таки девочке надо постараться помочь… Без отчаянной ситуации так не сваливаются. Видимо, у нее действительно какой-то край с этим долгом. И обратиться больше не к кому».   
– Короче, мне очень нужно получить от вас три миллиона долларов! (Выпалив последнее, девушка перевела дух).
Возникла неловкая пауза.
– Сколько-сколько? Я не ослышалась? – Рафаэлла стряхнула пепел. – Три миллиона – это как-то… много.
–  Нет-нет, вы не ослышалась… прекрасная, чудесная, восхитительная мисс Биллингтон… Вот сколько мне от вас нужно… Пока нужно столько… Я понимаю, что это вас шокирует… Но очень рассчитываю на вашу помощь.. Зная вашу ангельскую доброту, щедрость к страждущим и нежность вашей души…
– Хм! – Раф криво улыбнулась. – Добрые слова, конечно, слышать всегда приятно. Но я ведь, вместе с тем, и не пещера с золотом для всех желающих. Хотя ты права – очень добрый и большой филантроп. … А мне интересно, как ты ухитрилась влезть в такие долги? Как кто-то из простых смертных может вдруг задолжать кому-то целых три миллиона долларов?    
– Ну-у-у… – замешкалась Мэри. – На самом деле долг этот у меня меньше. Я иногда бываю такая дура. Вовлеклась в одно карточное общество. Там платно играли в джин. Увлеклась. Сидела всю ночь напролет. В итоге просадила тысяч пятьдесят. Десять отдала своих и сорок осталась должна… Мне тогда придется заложить дом, а этого бы очень не хотелось. Тогда я вспомнила о вас…
– Мне это очень лестно, – Раф старалась сохранять спокойствие. Она внезапно поняла, куда идет дело. И постепенно стала чувствовать, что ее душит гнев, который ни в коем случае не надо показывать собеседнице. –  Лестно, что ты в какие-то критические моменты жизни… вспоминаешь о моем чутком добром сердце, всегда готовом отозваться на несчастья ближнего. Вспоминаешь, что у тебя есть такой надежный друг, как мисс Биллингтон, за спиной. Карточная игра на деньги – вообще такая су-у-у-ка. Я тоже по пьяному делу, когда гуляла в юности, увлекалась и просаживала серьезные суммы… И тогда мой покойный папа Джеймс и покойная мачеха Элли были моими палочками-выручалочками. А я, заноза такая в их жирных задницах, иногда специально крупно проигрывала… Ха-ха! (Раф задорно щелкнула в воздухе пальцами). Чтобы заставить их побольше заплатить… Правда, я играла больше в преферанс. Еще любила бильярд. И выигрывала тоже какие-то суммы… Но вернемся к твоему делу, Мэри… Я бы, конечно, заплатила этот твой долг. Но… Девочка моя… Может быть, я плохо понимаю в арифметике, но, по-моему, разница между тремя миллионами и сорока тысячами очень существенная.
– Да, я сейчас попробую вам объяснить, дорогая мисс Биллингтон… – Мэри подбоченилась. – Здесь дело не в арифметике. Просто мне нужно, как говорят, широко развернуть свое дело… Есть планы для бизнеса. И хорошие перспективы для вложения стартового капитала. Ну, когда вы мне его дадите. А я уверена, что вы мне его дадите. Я хочу пояснить… Три миллиона – это от вас первый взнос будет такой. Где-то через полгода я попрошу перевести на мой счет столько же. А еще через полгода – столько же.
– Мда. – только и сказала на это Раф.
– А всего в совокупности мне нужно от вас… э-э-э… миллионов двадцать, – с довольным видом, что смогла, наконец, сказать что-то для нее трудное, оживилась девушка. – Ну, это как бы будет мне от вас такой пансион в течение нескольких лет. Может, конечно, щедрый пансион, но благородный. Я всё продумала за последние девять дней и считаю, что вам понравится моя идея. У вас ведь все равно этих миллионов очень много, мисс Биллингтон. (Раф иронично ей кивнула). Вы в них просто тонете и, наверное, сами не знаете, куда их девать. (Раф кивнула снова). А я предлагаю вам часть из них направить на помощь мне, то есть совершить еще одно доброе дело. А вы любите совершать добрые дела. Я так прикинула… Наверное, у вас целых сто миллионов и если вы отдадите из них пятую часть, то не слишком вообще обеднеете. Так мне кажется. Что это никак не ухудшит вообще вашу жизнь. И вы будете только рады, что еще сделали кого-то счастливым. Вот я и подумала, что могу с вашей помощью так разбогатеть, осуществить некоторые важные мечты в своей жизни… И вы, с вашей обычной не иссякающей добротой, мне не откажете… Мисс Биллингтон, на вас уповаю! Станьте моей доброй феей из сказки! Исполните все мои мечты! (Девушка патетично приложила руки к груди).
– Да, мечты это здорово! – признала Рафаэлла и затянулась. – Они… уносят нас как на крыльях! Но крылья эти такие ненадежные, – можем упасть и разбиться. Знаешь миф о Дедале и Икаре?
– Нет, не знаю. Я вообще не знаю ничего такого… Де… кто? Как вы сказали - «миф»? А что это такое?
– Ну, неважно. Я же знаю, какая ты девственная.
– Я не девственная, – уточнила гостья. 
– Мэри, я не в этом смысле, – Раф выпустила новый клубочек дыма. – У меня в одной из папок есть целая серия рисунков на тему той древней истории. О, какие рисунки! Дедал и Икар. Ну, пересказывать тебе этот миф я не буду. Только самое основное. Речь о том, что высшие устремления чреваты гибелью. Наверху сильно кружится голова. История с большим смыслом. И жаль, что столь многие люди им пренебрегают. Мечты бывают сладкими, а плата за них очень горькой. Красиво сказала, да? Я ведь тоже когда-то, как ты, мечтала о богатстве как средстве свободы, приобретения многих возможностей… И была готова ради этого на всё, даже на преступления… Поэтому хорошо тебя понимаю. Да, признаюсь честно, так завалена деньгами… и никак не пойму, куда мне эти миллионы девать… Вот валяются под ногами, а девать некуда, ха-ха! «Масштаб трагедии», как сказал бы мой друг капитан Мартиндейл. Может, мне надо как-нибудь выйти на площадь и поразбрасывать народу эти купюры пачками… Стольких сразу вообще осчастливлю. О! (Раф изобразила задумчивость. Она как будто озаботилась действительно важной проблемой). Или, может быть… мне просто посжигать их в камине, как одна несчастная девушка в недавно прочитанном мной русском романе? А что? Сожгу миллионов тридцать ради забавы, и черт знает сколько еще останется. Всё это богатство вообще такая гадость. Мэри, поверь… Иногда не знаешь, что с ним вообще делать. Куда от него убежать. Истинные сокровища не в деньгах, как это давно понятно. Если бы я была верующей, они были бы для меня в религии. На небесах. А так… предпочитаю черпать их в культуре, в искусстве, в книгах, в знаниях, в своем творчестве художника, в дружбе с одной замечательной дамой... С ней ты, возможно, еще познакомишься. Может быть, прямо сегодня. А что деньги? Тлен и суета. Хотя готова признать – с ними легче.
– Я так надеялась, что мы достигнем с вами этого прекрасного взаимопонимания, наша чудесная мисс Биллингтон! Ну, что вы мне станете спонсором. А для меня деньги важны. Дорогая мисс Биллингтон, умоляю! Сжигать ненужно, лучше всё мне отдавайте. А я, представьте себе…
– Заткнись, дешевка, – злобно перебила ее Рафаэлла. – Давай говори, что ты там такое приготовила, дрянь пустоголовая, чтобы заставить меня послужить тебе золотой рыбкой? Я так понимаю, это волшебное средство у тебя в сумочке? И ты только мечтаешь мне его показать?
– Да, у меня есть такое средство… Дорогая мисс Биллингтон… Я пока стеснялась говорить вам о нем… Но это средство только на тот крайний случай, если вы не согласитесь… Мне бы очень не хотелось его применять. Только, пожалуйста, не сердитесь и не ругайтесь. Вы такая чудесная, а ругаетесь. Вы меня пугаете…
 – Я тебя еще больше сейчас испугаю… Что там, тупая трещотка? Что-то такое нашла в бумагах Бридж? Ну, конечно! Как же ты меня достала этим своим постоянным «мисс Биллингтон»… Все время талдычишь «мисс Биллингтон! мисс Биллингтон! мисс Биллингтон!», а я когда-то давно просила тебя называть меня просто «Раф». Все время в ушах у меня из-за тебя это «мисс Биллингтон»! Настырная бестолочь. Гадина какая. «Вы такая чудесная, мисс Биллингтон!». «А-а-а, какая вы прекрасная!». А сама явилась с удавкой за поясом! Готова отправить меня на смерть. Б-дь укуси меня за ногу! Дрянь ты предательская. Шкура продажная. Ненавижу тебя. Вижу тебя насквозь. Что там?!
– Письмо исчезнувшей Бриджит Лимминг, моей сводной сестры… Только, пожалуйста, прекратите ругаться, мисс Биллингтон. Вы этим меня обижаете. И удивляете. Такие скверные словечки. Я думала раньше, что вы всегда вежливая. Вы так оказываетесь не на высоте моего обычного к вам уважения… Это не подлинник, а ксерокопия, которую я вам хочу показать. Подлинник у моего друга. И если я сегодня не вернусь домой или дальше что-то со мной случится, он отнесет письмо Бридж в полицию… И если вы не будете выполнять моих условий, то есть не будете выплачивать нужных мне сумм, оно окажется в полиции тоже… 
– Письмо исчезнувшей Бриджит Лимминг? – подняла бровь Рафаэлла. – Я как-то раньше думала, что мертвецы эпистолярным жанром не занимаются.
– Это она написала при жизни… То есть до смерти… Простите, до своего загадочного исчезновения… – запуталась немного Мэри. – Но не отправила… Можно сказать, что это черновик письма ее дяде Филиппу Ланцеру… Тому мерзкому уголовнику. Ну, который так плохо на нее влиял, а потом взял да умер во сне. А до этого… хорошо так стукнул вас на том приеме. Так сильно стукнул, что вы упали. Простите. Я вам тогда очень желала здоровья и так негодовала на Ланцера. И так радовалась, что он умер. Такой изверг. А письмо это на днях случайно нашла в ящике стола Бридж, когда делала там уборку. То есть оно завалилось между ящиками, а потому не было найдено полицией… Я прочитала и прямо ахнула. Мне показалось неправильным  нести его в полицию, не посоветовавшись с вами. Может быть, Бридж и не права была в своих опасениях, и что-то не так поняла.. а вы непричастны к той трагедии… но это улика, очень серьезная улика, благодаря которой вас реально могут поджарить. Извините. А потом будет грустно читать ваш некролог. А откуда вы знаете, что… Бридж мертва, если она просто исчезла?
Мэри испуганно оглядела Раф. Та выглядела совершенно спокойной, но лицо имело какое-то злобно-ироничное выражение, на губах играла тонкая злая улыбка, а в глазах бегали дьявольские огоньки. 
– Да черт его знает. Кажется, что мертва… Ну, наверное, можно с большим основанием предположить, что если человек так долго не объявляется, несмотря на все его розыски, он уже где-то не с нами…
Раф разглядывала Мэри с тем же интересом, как смотрят на какого-то диковинного зверька в зоопарке. 
– Черновик ее письма к Ланцеру? – поинтересовалась затем наследница. – Тому забавному заводному старикашке, что морду мне бил на приеме? И быстро потом скопытился? Как интересно! И что же там такое, что позволяет тебе говорить о подобных суммах?
Рафаэлла с этими словами потянулась, крепко взяла ладонь девушки в свою и смачно потушила сигарету. Шантажистка завизжала от резкой боли и вскочила с дивана.
– Вы, пожалуйста, не хулиганьте, мисс Биллингтон, – обиженно заскулила она, потирая обожженную ладошку. – Не надо так хулиганить… Это очень больно. Вы мне ладонь насквозь прожгли. Мне теперь к врачу придется идти… Со мной никто так варварски раньше не поступал… Вы, наверное, привыкли так хулиганить в ваших богемных компаниях… А у меня там теперь большой ожог будет… 
– Прости, перепутала с пепельницей, – холодно объяснила Раф. – Забудь. Ожог это ерунда. Ну что в наше время ожог? Ну, какое-то время помаешься, а ручка потом заживет. Какие это проблемы для будущей миллионерши? Когда весь мир вскоре будет у твоих ног! Когда ты вообще не сможешь себе ни в чем отказывать! Когда все вокруг будут бегать перед тобой как шавки на задних лапах и услужливо смотреть тебе в рот! Воспринимай это как мелкое неудобство на пути к великой цели. А если понравилось, могу повторить. Хулиганить люблю. Образцовая хулиганка. О, если б ты знала, что я вытворяла во времена своей бурной юности! В своих богемных компаниях. И в последнее время есть рецидивы. Покойный мистер Пинелли соврать не даст. И ох еще, чую, нахулиганю! Ну что там за письмо? Давай показывай. Шевели копытцами! Але гоп, маленькая дрянь! (Раф хлопнула в ладоши). 
Мэри сходила за сумочкой и дрожащими руками протянула листочки ксерокса наследнице. Раф, заложив ногу за ногу и прищурившись, стала их читать, приговаривая слегка нараспев:
- Ай да наша Бридж, и как интересно пишет! Ай да девчонка! Кудряво так пишет. Никогда не думала, что у нее та-а-а-акой витиеватый слог… И как размахнулась покойница-то! Да-а-а-а. Она здесь подозревает, что я за-а-а-амышляю что-то у-у-у-ужасное для всей своей семейки… Случайно что-то подсмотрела у меня в ноуте, когда делала в моих комнатах уборку… Уборщицы, оказывается, такие глазастые… И там оказались странные слова, которые меня с потрохами сдают… И что я вообще как-то странно себя веду… И сама не своя… Говорю про предков «пусть поскорее сдохнут!». Как я мечтаю видеть зануду Аврору в гробу… А маленького Джимми хочу вообще собственноручно забить лопатой и сама же закопать в саду. Так он мне надоел. Какая я глупая злыдня, оказывается. И откровенная. Подозревает, что я собираюсь нанять убийц… И думает о том, чтобы обратиться в полицию. О, это вообще меня прикончит на месте! Но пока… пока… Вы только послушайте! Пока хочет посоветоваться с любимым дядей! Как ей в такой тяжелой жизненной ситуации быть, как ей  поступить… Благоразумная девочка. Дядя плохого не посоветует. Ох! Никогда раньше не видела почерк Бридж. Какие у нее, однако, любопытные завитушки. … Вообще убойное для меня письмо. Мэри, поздравляю с находкой! Зацепила меня реально. Да, конечно, картина маслом. Серьезная улика. Изобличили. Виновна!
– И вот если вы, мисс Биллингтон, не хотите отправиться в тюрьму, а потом на электрический стул… Я бы могла помочь вам избежать всех этих неприятностей… – пробормотала мисс Лимминг.
Раф с важным видом протянула листки обратно Мэри.
Девушка замахала руками.
– Нет-нет, вы можете оставить письмо себе, мисс Биллингтон! Пусть оно все время напоминает вам о вашем долге! А вы мне должны теперь двадцать миллионов долларов с рассрочкой выплаты. Я еще мало у вас прошу. А письмо пусть будет у вас. Это, повторяю, копия, а подлинник…
– А подлинника никакого нет, – закончила за нее наследница. – Ну, то есть само письмо такое, конечно, есть, ты же сделала с него ксерокопию, –значит, оно там где-то у тебя лежит, но… но… написала его не Бридж, а ты сама, стараясь, конечно, максимально подделать почерк сестры на тот случай, если я видела что-то от нее письменное. Или потребую подтверждения в виде каких-то образцов ее почерка. Они у тебя тоже с собой, так? В той же сумочке, да? Как, наверное, долго трудилась, бедняжка… Сколько усилий потратила… Как я тебе сочувствую… Но помочь не могу.      
– Нет-нет, такое письмо Бриджит есть! – чуть не сорвалась на крик Мэри Лимминг.
– Нет, такого письма Бриджит нет! – жестко отрезала Рафаэлла. – Тут дело не только в том, что я не могла вести себя так неосмотрительно, глупо и как-то себя перед нею выдать. Ну, если допустить такую странную фантазию, что я имею к этому мрачному делу отношение, конечно. Хм! Ты, как сводная сестра, общалась с ней редко. Если честно, Бридж терпеть тебя не могла, как говорила мне, – с самого детства, и для нее были пыткой твои визиты. «Опять эта мелкая трещащая зануда придет…», – вот как не раз она о тебе отзывалась, – «и нет никакой возможности избавиться от ее общества. У нее же голова забита одной дребеденью. С ней и поговорить не о чем. То ли дело ты, Раф!». Понятное противоречие между умницей и деревенщиной. А я Бридж хорошо, представь себе, знала и ее изучила. Так вот знай, горе-вымогательница, что наша киноманка вообще принципиально и никому не писала длинных писем. Ни на компьютере, ни от руки. Она сама мне это однажды объяснила, когда я предложила ей переписываться на какие-то наши общие девичьи темы. Только короткие сообщения в чате или смс. А эпистолярному жанру предпочитала телефон и личные встречи. Представить, чтобы Бридж могла кому-то написать такое письмо – фантастика. И когда ты мне сунула в руки эти листки, я уже знала, что передо мной фальшивка.
Раф встала и с размаху влепила девушке оглушительную пощечину.
Мэри захныкала, закрыла лицо руками и опустилась на краешек дивана. Было видно, что разоблачение оказалось для нее неожиданным и неприятным. Раф, прислонившись к стене, продолжала курить и сбоку, молча наблюдать за ней.
– Да ладно, Мэри, я тебя прекрасно понимаю, – сказала, наконец, наследница. – Соблазн легкой наживы, он вечен. Только надо понимать, что охотник может вдруг поменяться с добычей местами. Шантажистка из тебя неопытная и, прости, очень глупая. И не тебе тягаться с такой искушенной и хищной тварью, как я. Я же реально страшный человек, а ты передо мной кто? Так, тьфу, бледная немочь. Несерьезное что-то совсем. Я же тебе тогда говорила, что пора входить во взрослую жизнь. Слушала бы умную взрослую тетю. А ты даже преступление совершаешь так, будто продолжаешь играть в куклы. Существуй такая улика на самом деле, думаешь, мы с одной моей сильной подругой из тебя ее не выбили бы? Ты же совсем… ну, как воробушек. Вынести пытки не в состоянии. И я приняла бы живое в этом процессе участие. Жгла бы сигаретой тебе уже не ладошки, а какой-нибудь более нежный орган… А я… я просто чертовски выбилась из сил сегодня уже! Тут еще твой дурацкий шантаж свалился мне на голову. Жизнь иногда напоминает, что ты всего лишь слабая женщина. Так мечтаю оказаться, наконец, одна. Сначала Пинелли, теперь еще ты… Мне еще речь сочинять эту, черт бы ее подрал… Б-дь укуси меня за ногу! Вы все как будто вообще сговорились. Так что давай, подружка, побыстрее успокойся, и я провожу тебя к выходу.      
– Простите-простите, мисс Биллингтон, – снова заныла Мэри, – я просто думала, а вдруг мне повезет… И вы поверите и поддадитесь… И я вытяну, наконец, в жизни своей счастливый билет… Я бываю иногда такая дура… А теперь у меня еще и щека опухла… Ну, простите меня, пожалуйста!
– Я, кстати, когда ты завела речь о таких огромных суммах, и я сразу поняла, что дело в шантаже, все-таки немного испугалась. – Как будто не услышала мольбы девушки мисс Биллингтон. – Подумала, что Бриджит оставила после себя дневник какой-то, ты его нашла, а там оказались ее наблюдения, которые… ну, могут меня скомпрометировать. Усилить какие-то подозрения в мой адрес. И даже подумывала вызвать свою подругу-специалиста для строгой с тобой на этот счет беседы. Вести личные записки Бридж еще могла бы. А вот длинные письма кому бы то ни было были для нее совершенно исключены. Так что всё, моя дорогая Мэри, кончилось для тебя сегодня хорошо. Ну, в смысле – обойдется без пыток.      
– Простите… Простите… – тупо повторяла Мэри. Она не знала, как выйти из этой дьявольски неудобной ситуации. – Простите…
– И что, ты действительно думаешь, что я виновна в истреблении своей семьи, раз затеяла эту бодягу с шантажом? А когда была здесь в прошлый раз, на совещании у меня, как я отлично помню, заливалась таким соловьем… как ты мне веришь и как горячо меня поддерживаешь… Значит, это было одно лицемерие с твоей стороны?
– Я не знаю, причастны ли вы… Тогда говорила искренне. А потом… стала сомневаться… Подумала… а вдруг вы виновны… И мне тогда удастся вас, как говорят, хорошо потрясти. Извините. Говорю же, я дура.   
– Как ни странно, Мэри, я вовсе на тебя не сержусь, – мягко улыбаясь, сказала ей Раф,  подошла и даже слегка погладила по голове. – И, конечно, прощаю тебя. Понимаю, – просто бес тебя попутал. Потому что ты права – я по сути своей очень добрая. Боюсь, что эта доброта когда-нибудь меня погубит. А эта история  пусть послужит тебе хорошим уроком. Ну, пойдем, моя наивная бедная дурочка, моя вечно блеющая невесть что овечка, дома еще отплачешься. И мы станем по-прежнему друзьями. Забудем это печальное недоразумение. Только больше так не шали. Твой карточный долг я тебе потом оплачу.
– Вы просто ангел доброты, мисс Биллингтон, – ответила девушка, вытирая слезы платочком.
– Как ты добралась ко мне? На такси?
– На поезде. Потом по тропинке от станции. Так быстрее мне до вас, чем на машине.
– На поезде? Хорошо… Давай вызовем тебе такси у ворот поместья.
Мэри молча кивнула.
– Кстати, ты кому-то сказала, что сегодня едешь ко мне? – спросила ее Раф. – Я хочу проверить твою искренность.
– Нет, никому не сказала…
– Ну и молодец… А меня тебе вовсе не стоит опасаться… Я бываю, конечно, страшна в гневе, но и отхожу быстро. Ну-ну-ну… Деточка, не раскисай… Сейчас мы пойдем…    
Раф помогла Мэри подняться с дивана и, ласково обнимая одной рукой за плечи, щебеча что-то ласковое и успокаивающее, повела мисс Лимминг к выходу. В другой руке наследница прятала пока за спиной стеклянную увесистую пепельницу и перед самой дверью, что есть силы, обрушила ее на голову несчастной. Мэри негромко вскрикнула и повалилась лицом вниз на ковер. Возле головы стала расплываться лужица крови. Раф с удивлением заметила отсутствие у себя ожидаемых рвотных спазмов. А ведь она только что, по всей видимости, убила человека. Видимо похороны мистера Пинелли отбили у нее такие реакции. Рука болела от нанесенного только что сильного удара. Упавшая девушка была неподвижна. Подходить к ней, щупать пульс или приставлять к губам зеркало мисс Биллингтон считала для себя лишним. Да было и страшно приближаться к телу. «Мэри Лимминг скончалась!», – сказала она себе. – «Еще одна мисс Лимминг. Жуткое дело! Вот я сама и смокрушничала! Первый раз смокрушничала! Ай да мисс Биллингтон! Как всё оказалась просто! Сбылась мечта самой кого-то прикончить. Но для этого ответственного шага надо было меня хорошо подтолкнуть. Какова сила шантажа, а?». Наследница чувствовала вместе с тем, что ее всю колотит от нервного шока. Сердце забилось так, будто было готово выпрыгнуть из груди. И пришло четкое ощущение, что сделала она что-то ужасное и непоправимое, что, конечно, ни в коем случае делать не следовало. Значит, Бек права, и, по сути, она не киллер. «Ну ладно», сказала она себе, «тогда этим странным опытом и ограничимся. Надо теперь что-то делать с телом, а я… совершенно не в состоянии. Видеть два трупа за один день – это для меня чересчур». Тогда она нажала кнопку на спецтелефоне связи с киллершей. Сбивчиво Раф сообщила Бек о только что случившемся. Та, конечно, выразила ей ожидаемое бурное недовольство. «Ну что ты опять влипаешь в какие-то истории? Раф, я тебе говорила, что мокрушничать самой тебе нельзя и пытаться?! Что ты лезешь вообще на рожон? Я вообще для чего у тебя?». Но после этого всплеска сказала спокойно: «Ладно, девочка, только не трогай там ничего. И, пожалуйста, успокойся. Я приеду так быстро, как только смогу». Когда Бек через черный ход проникла в гостиную, Раф сидела, свернувшись калачиком, в кресле. И молчала с очень грустным видом. 
Ребекка приблизилась к наследнице и рассмотрела ее. Раф ей грустно улыбалась. «Мяу-мяу», – произнесла она.
– Ну что ты, моя бедная девочка, котеночек мой, всё путем, – нежно сказала ей киллерша. – Я снова с тобой, и сейчас мы решим эту твою маленькую проблемку. Так, говоришь, сводная сестра Бриджит, это чудо морское, приперлась вдруг тебя шантажировать?   
- Угм, - подтвердила Раф. – Но «разоблачительное письмо Бридж» оказалось блефом. Несмотря на это, я спонтанно решила ее убрать сама, перед тем, как выпроводить. Каким-то звериным нюхом почувствовала, что от нее продолжает исходить опасность. Видимо проломила ей череп той тяжелой пепельницей.
– Надо было просто обратиться ко мне. Кто у нас чернорабочий смерти? Ву а ля! Ну, зачем такой нежной королеве, как ты, марать свои белые ручки? Ты что, плакала? Глаза красные.
– Нет, я не плакала. Это все от напряжения всего этого бесконечного тяжелого дня. Наверное, он никогда не кончится. – Рафаэлла медленно поднялась, опираясь на руку друга. – Прости, Бекки, что вдруг нагрузила тебя всем этим. Ты же сегодня прощалась с нашим доблестным капитаном Мартиндейлом, отбывшем в дальнее плавание, для тебя это был такой стресс,  а до этого отловила для него эту чертовку Роз… Понимаю, что заслужила отдых… А тут еще я… Снова я… Беспутная бедовая девчонка, которая всем вокруг только в тягость и приносит одни проблемы. Не удивлюсь, что ты внутри себя сейчас меня вовсю ругаешь…  И без конца меня предостерегают тени моего прошлого…   
– Ничего, детка, мы с этим всем справимся, – поддержал ее Черный клоун. – Как же я могу на тебя всерьез сердиться... Ты же знаешь, как я люблю тебя. Оперись, как прежде, на меня. Нам надо с тобой теперь позаботиться о трупе. И посмотреть, не остались ли еще какие-то связанные с ним улики. Где, говоришь, упала эта девица, у парадной двери? Сумочка ее, верхняя одежда, – передай мне всё для осмотра.
 Женщины-убийцы перешли к парадному входу особняка, возле которого ничком на коврике лежало тело. Ребекка наклонилась к нему и повернула на спину, вгляделась, встала, снова вгляделась и закричала будто ошпаренная:
- Раф, черт тебя подери! Что, нельзя было проверить, прежде чем меня вызывать? Она жива!!!
- То есть к-как это жива?! Жива? В самом деле – жива?
- Да как оказываются живыми клиенты после некоторых неумелых горе-убийц… Вот почему так важно в тех вопросах, в которых ты дилетант, доверять профессионалам, – наставительно сказала киллерша наследнице. – Тогда у клиента точно шанса не будет. Долбать головешки пепельницами тоже надо уметь. Вот я тебе искренне удивляюсь. Такая умница. Такая большая девочка и что… нельзя было там… ну, стеклышко к губам приложить, пульс пощупать… Она за всё это время могла вообще очнуться, встать, убраться за территорию поместья и вызвать копов по твою душу. Это только повезло, что она до сих пор в отключке. Рана, как я вижу, серьезная, но вовсе не смертельная. И черепушку ты ей не пробила. Жива она – сама посмотри! 
Мэри вдруг задвигалась и застонала, чем доказала правильность вывода мисс Гилланд о своем состоянии. 
– Ну, тогда… наверное, нам надо доставить ее в больницу, – предложила Раф, но как-то не слишком уверенно.   
– Чего-чего? Доставить в больницу? – не поверила своим ушам Бек. – В тюрьму захотела?! Доставить в больницу! Вы это слышали? Подожди, я хороший доктор и знаю один быстрый и эффективный способ лечения.
Бек снова присела на корточки рядом с мычащей что-то Мэри и развернула ее к себе. Раф, зная точно, что сейчас произойдет, отвернулась, зажмурилась, и, когда услышала хруст ломаемых позвонков, вздрогнула. 
– Вот и вся больница! – воскликнула мисс Гилланд, встав и довольно потирая руки. Она насмешливо поклонилась. – Дамы и господа, рекомендую! Восьмое чудо света! Универсальная лечебница мисс Гилланд! Лечу сразу и от всех болезней. Если что, обращайтесь. Всегда помогу. Вот и проблемы со свидетелем нет. А ты можешь порадоваться, маленькая большая девочка. Ты снова никого не убила. Уточняю – своими руками. Только ранила.
–  Ох, Ребекка… – Раф только развела руками. – Может, не стоило ее…
– Детка, другого выхода, кроме как довести начатое тобой до конца, у меня не было. С чего бы тебе лупить по ее тыкве пепельницей, если ты невиновна в том деле? На аффект удар сзади, при ласковых проводах гостьи, не спишешь… Только на попытку коварного убийства. А тебе как раз стоило не дурить с кровожадностью, а после разоблачения отпустить ее с миром. Чем она была для тебя опасна?! Письмо липовое, полицейская экспертиза показала бы ясно подделку, а, после неудачи с шантажом, к тебе бы девчонка не сунулась. Улик против тебя у нее не было. А вместо мозгов солома. Зачем эта бессмысленная жестокость? Держать в руках себя было надо. И искушение в себе подавить. Теперь я тебя прошу показать мне мнимое письмо Бридж, которым она тебя шантажировала.
– Бек, вот эти листики.
– Да-да, довольно смешно составленная заманиловка. Как-то в лоб. Святая простота! Какой же она была наивной дурочкой. – Бек, дочитав, отшвырнула «письмо Бриджит» в сторону. Потом совершила нечто странное. Приблизилась к трупу Мэри, разорвала на нем блузку, – как с верхней части, так и, повернув, со спины. – Здесь нет! – крикнула она. – Чего нет? – не поняла Рафаэлла. – Передатчика нет! – отозвалась Ребекка. – Ты что-то лишнее неосторожно ей не взболтнула часом? Давай теперь мне ее сумку! Так, проверим ее телефон… Нет, не видно ни передатчика, ни диктофона, и в контактах ничего необычного нет…
И содержимое выпотрошенной сумочки упокоилось рядом с трупом бедной мисс Лимминг.
– Бек, может, ты объяснишь, что, в конце концов, происходит? – строго спросила сообщницу Рафаэлла, которой стал надоедать этот цирк.
– Нет, это не копы. Иначе бы они давно были здесь… – пробормотала Бек в задумчивости. – И, похоже, с Айрвеном она не связана. Значит, девчонка действовала сама по себе.
– Конечно, сама по себе! – пожала плечами Раф. – Бек, давай обойдемся без твоей паранойи великого сыщика. Ты можешь себе представить простушку Мэри в сговоре с Айрвеном или копами? Вот я не могу. Это же воплощенная наивность. Затребовать себе пансион в двадцать миллионов долларов на три-четыре года, – такое только бедняжка Мэри могла придумать и предложить. А это «письмо Бриджит» только она, с ее куриными мозгами, и могла изобрести. Айрвен придумал бы что-нибудь покудрявее. И у копов более смышленые парни нашлись бы.
– Прости, хотела проверить все варианты, –- объяснила Бек. – Ты, девочка, должна быть готова к тому, что такие стервятники-одиночки с такими якобы уличающими тебя бумажками еще появятся. Только в этот раз, умоляю, без самодеятельности. Больше никаких пепельниц. Обращайся прямо ко мне. Сначала всё вместе обсудим. Не стоит каждый раз решать дело  убийством. Всё зависит от ситуации.         
– ОК. Бедная девочка, – грустно вздохнула Раф и простерла руку в сторону убитой. Ей внезапно стало легче от сознания того, что она не убивала Мэри Лимминг. – В конце концов, она тоже по-своему, пусть по-детски наивно, пусть преступно и нелепо, боролась за свое счастье… Как очень многие. Как когда-то и мы с тобой. Хотела что-то урвать для себя из вкусного пирога. Как я ее понимаю… Я как-то стала жалеть некоторых из тех… кого мы с тобой убиваем. Наверное, это наше расследование так на меня повлияло. Подарило немного эмпатии, может быть. То, как мы бились с тобой, плечом к плечу,  за этих несчастных деток… И неожиданное заступничество за меня Руфь Вайфилд… И смерть этого несчастного Эдди у меня на руках… Это немного смягчило мое обычно жестокое сердце. Наверное, не такая уж я снежная королева, какой Пинелли меня назвал…   
– Эта «бедная девочка» скушала бы тебя, как пирожное с кремом, и не поморщилась бы… Будь ты менее умной и опытной. 
– Это тоже верно.
– И тебе надо прекратить встречаться с этими жиголо! – Вдруг Бек недовольно стала выговаривать наследнице. – Ты же стала буквально одержимой потребительницей платного мужского секса. Может быть, хватит? Ты же можешь нарваться в этой гнилой среде на неадеквата какого-нибудь или твои сладкие мальчики тебя чем-нибудь, ни дай бог, наградят… Я так понимаю, что это пошло после похорон твоего дяди, и с тех пор ты просто не можешь остановиться. Как пьяница, прилипший к бутылке…
– Бек, прости, но мне кажется, это не твое дело, – промолвила Рафаэлла. Она почувствовала, что ее щеки густо заливает румянец, как у какой-то маленькой девочки, которую взрослые застали за чем-то неприличным. – Но ты же знаешь, как я люблю секс, как я развратна, – тихо и грустно прибавила она. – И ты хочешь лишить меня моих любимых вкусняшек. А твой Арч мне вообще отказал…
– Конечно, это не мое дело! – как будто бы согласилась мисс Гилланд. – Вот огребешь от этих утех неприятности, и это дело сразу станет моим!
– Но кто бы вообще учил! – возразила Раф. – Ты же сама пользуешься проститутками, покупая их для лесбийских утех…
– Это другое дело, – неприятно поморщилась Бек. – У меня это бывает редко, когда уже совсем прижмет… Не запоем, как это стало вообще у тебя. Иногда любовницу найти трудно… И времени для этого поиска нет… Бисексуальность, она такова… От нее не сбежишь. Маленькая большая девочка, пойми, – из всех взрослых дам я за одну тебя только в этой жизни болею. И все мои слова, которые могут тебе иногда не нравиться, – это голос моего сердца, это моя забота о тебе и одна большая любовь. Найди себе приличного постоянного парня, может быть, жениха, а там и мужа. Как можно знать. Тебе-то с такими данными, с такими умом, красотой, обаянием, как у тебя, неужели такая проблема такого найти? Ну, хочешь, я тебе сама кого-нибудь найду, познакомлю, сосватаю. (Раф улыбнулась). Может быть, у меня кто-то есть на примете. Тот, кто реально составит тебе счастье. Раз тебе никто уже неинтересен в твоих обычных средах. Только не отговаривайся своей влюбленностью в Арча. Неизвестно теперь, когда он вернется. Надо реально смотреть на вещи. Арч, кстати, перед своим отъездом, особо просил меня на эту тему с тобой поговорить. Он тоже волнуется за тебя в этом смысле…   
– Хорошо, мамочка! Я попробую, – ответила Раф. – И раз Арч просил…   
– Ну, вот и славно! … Как она к тебе добралась? Ее машина в гараже?
– Сказала, что на поезде. Тут от станции недолго по тропинке. Значит, маршрут ко мне не зафиксирован. Это подтолкнуло меня к решению прямо здесь с ней и покончить… 
– Ну же, красавица, тогда переоденься во что-нибудь спортивное, и пойдем закапывать тело нашей новой несчастной жертвы! – энергично сказала Бек и  приятно-тепло посмотрела на Раф. – Ее вещички свалим туда же в яму. И как будто ее вообще не было. Прости, но особо ненавижу шантажистов, и твои внезапные сантименты к ней разделить не могу. Ты говоришь, она простодушно призналась, что никому не сказала, что к тебе отправилась? И нет таксиста, который мог бы дать показания, что привез ее к тебе. Значит, никто искать у тебя не будет. Прекрасно! Надо только завернуть ее во что-нибудь.
– Да, я предлагаю это сделать в моем новом саду. Ожидая тебя, я уже туда сходила, выбрала место, приготовила лопаты… Завернуть можно… ну хоть  в этот ковер! 
Надежно спрятав все улики нового злодеяния, кровавые дамы довольно пили на балконе чай с очень вкусными пряниками.
– Смокрушничали мы с тобой опять сегодня, – заметила мисс Гилланд.
– Да, – согласилась наследница. – Но с тобой это делать приятно. А Мэри сама напросилась. Как-то перестала ее жалеть. И хочу еще раз с тобой смокрушничать как-нибудь. (Она хихикнула).
– Вот благодаря тебе, Бек, я сегодня уже второй раз поработала могильщиком, – со значением сказала Раф, рассматривая узор фарфоровой чашки. – Если считать Пинелли, труп которого я сбросила в воду.
– Ну, что же делать, деточка, – с оттенком легкой укорзины заметила ей киллерша. – Ты знаешь правило: напакостила – надо убирать за собой. Не должна же одна мама Бек всегда за тебя отдуваться.
– Бек, а у меня есть такая романтическая идея, – лицо Раф приобрело мечтательное выражение. – Посадить на могиле бедняжки Мэри какие-нибудь чудесные цветы… А потом туда периодически приходить, любоваться этими цветочками и читать какие-нибудь английские баллады, где есть про Мэри. Слышала, что у них там часто «Мэри». Я их, конечно, не знаю. Но ты, как филолог, могла бы мне подсказать.
– Я думаю, ей бы больше подошла крапива, – угрюмо промолвила Бек.  – Или какой-нибудь чертополох.
– Бек! Но вот я все-таки не такой циник, как ты!      
– Раф, а у меня к тебе просьба, – наконец, решилась Бек. – Вроде королевской милости палачу за его, как обычно, качественную работу.
– Все, что в моей власти, выполню, – важно кивнула Раф головой.  – Любимый палач у меня в моем обычном фаворе. 
– Это связано с той твоей завтрашней, то есть сегодняшней, большой пресс-конференцией в больнице, где содержатся ребята, жертвы банды-студии… Ну, где ты намерена объявить, что твой фонд берет их всех под свое покровительство. Я намерена присутствовать на ней как журналистка Маргарет Спенсер, корреспондент «Нью-Йорк Таймс».
– О как! – Раф присвистнула.
– Да, на этот раз никаких мужских образов. Немного грима, немного макияжа, смуглость кожи, волосы собраны, черные очки, деловой костюм, вообще очень строгий деловой вид. Фальшивое удостоверение редакции у меня будет.
– Интересно… А что ты хочешь? – широко улыбнулась наследница. – Задать мне там какие-нибудь трудные, каверзные, неудобные для меня вопросики? Бекки, но мы же друзья!
– Нет, ничего подобного, – рассмеялась Бек. – Мне нужно, чтобы ты, как новоявленный попечитель этих деток, провела меня в палату к одному интересному мальчику. У каждой палаты там охрана, и проникнуть так, без протекции, мне вряд ли удастся. Думаю, выяснить, где он, тебе труда не составит. Зовут Карл Махнусен. Мне очень важно с ним поговорить.
– Карл Махнусен? – Рафаэлла нахмурилась. – Был в списках такой. Ну, можно попробовать… Хорошо, проведу. Только, Бек, зная твои в определенном смысле таланты… очень важная к тебе встречная просьба… И даже требование. Чтобы Карл после твоего посещения остался целым и невредимым. Помогать в убийстве кого-то из этих ребят я не хочу! Не для того я вместе с тобой их спасала!   
– Раф, ты с ума сошла?! – возмутилась Бекки, всплеснув руками. – Почему с кем-то поговорить – применительно ко мне обязательно значит «убить»?! Клянусь, ни один волос не упадет с его головы! Ну что за шаблонное ко мне ты обнаружила сейчас отношение? Сколько можно объяснять, что я не какой-то робот для убийства. У меня много всяких обычных, мирных, нормальных отношений с людьми. Да, я люблю убивать, но делаю это… с большим разбором. Даже из киллерских заказов я строго выбираю, что мне больше подходит… Соглашаюсь далеко не на всё… Ну, каким-то свидетелям бывает не сдобровать… Мальчику этому ничего от меня не грозит. Но мне как-то принципиально важно… поговорить с ним, именно с ним… Необходимо поговорить…
– Ну раз для тебя это принципиально важно, – Раф протянула руку и ласково погладила Бек по волосам. – Не волнуйся, душа моя, всё устрою. Поболтаешь с этим мальчишкой.