Записки алтарника 3. Добрый настоятель

Нарушив тишину выходного дня, зазвонил телефон. На связи был старший алтарник Петропавловского храма в Лефортово, интересовавшийся моим выходом на работу. Дело в том, что некоторое время назад я подходил узнать – не требуются ли им алтарники. Оказалось, что требуются. Потому, отгуляв заслуженный отпуск с предыдущего места работы, я отправился прямиком в бухгалтерию и, поговорив со старостой, оформился на вакантную должность.

Уже на следующий день, приступая к своим обязанностям, я с удовольствием отметил, что работается здесь намного легче, чем в Вешняках. Доброжелательное отношение священников, разумное сокращение богослужебного устава, снисходительность начальства к недостаткам подчиненных – все это создавало особо теплую и по-домашнему простую атмосферу на приходе. В таких благоприятных условиях рабочий день пролетал практически незаметно.

Впрочем, среди сотрудников храма бывало всякое, но это вызывало скорее улыбку, чем возмущение и было похоже на то, как мутузят друг друга заигравшиеся дети. Причиной тому была необычайная мягкость настоятеля. Не в его правилах было читать нотации или принуждать к чему-либо, пользуясь правом собственной власти. Если он и учил, то посредством личного примера, доброй шутки и отеческого совета. Когда же отцу В., по долгу своего положения, приходилось делать замечания, то он старался их выразить в наиболее безобидной форме. Так, во время всенощной, проходя по храму с каждением, он услышал, как две прихожанки оживленно о чем-то болтают. Поравнявшись с ними, батюшка остановился и, как следует, их покадил, произнеся при этом только одну фразу: «Молчуньи вы наши, молчуньи…». Как ни странно, это подействовало и женщины замолчали.

Наряду с простотой и открытостью, отец В., всячески избегал панибратства в отношениях с подчиненными, обращаясь ко всем исключительно на «Вы», независимо от возраста и положения. Того же правила (по крайней мере, на приходе) он придерживался в общении со своим сыном, отцом Р., который служил здесь же рядовым священником.

Судя по расположению к праздничным застольям, настоятель храма Петра и Павла, не являлся строгим аскетом. Тосты он произносил так же легко и непринужденно, как и проповеди с амвона. А в постные дни благословлял послабление в трапезе. Тем не менее, в деле священнического служения, отец В. был безупречен. Не смотря на свои 80 лет, служил он чаще и продолжительнее молодых священников. Некоторые возгласы и молитвы говорил на греческом языке, а Евангелие на молебнах читал по памяти. Также имел обычай помогать чтецам или становился на клирос и выводил мягким тенором сложные мелодии церковных песнопений. При этом в конце богослужения, непременно благодарил алтарников, певчих и прихожан за совместную молитву.

Кроме того, батюшка всегда находил время на окормление своих многочисленных духовных чад. Во время литургии к нему на исповедь выстраивалась отдельная очередь, даже если в этот день исповедовал помогающий священник. И он с готовностью шел к аналою – отпускал грехи, утешал скорбящих и радовался вместе с радующимися.

Находясь в алтаре, отец В. со вниманием следил за тем, что поется и читается в храме. Многое он помнил наизусть и нередко комментировал услышанное. Однажды, во время чтения кафизм, после стиха «гневайтесь и не согрешайте», священник улыбнулся и вполголоса отметил: «Вот пророк Давид задал задачку – попробуй-ка гневаться и не согрешать…». А на Лазареву субботу, после пения праздничного тропаря, он с уверенностью произнес: «Всё, для меня Пасха уже наступила, вы, как хотите, а у меня уже Пасха».

Работая под началом отца В., я не заметил, как пролетело несколько лет. Наверное, в этот период, моя жизнь казалась даже слишком безоблачной. А, как известно, для спасения нам необходим крест. И Господь послал мне его в виде болезни, которая и стала причиной последующего ухода из храма Петра и Павла. Это случилось уже по кончине приснопамятного протоиерея В., после которого были и другие достойные настоятели, однако такого начальника, как он, мне уже встречать не приходилось.