роман Красавчик трилогии Благодарю... Гл. 13

Глава 13
На дне
                Боится презрения лишь тот, кто
                его заслуживает

Среди мужчин трое с самого начала в открытую глазели на меня. Однажды, когда мы возвращались после прогулки и зашли к себе в клуб, мужчины шли нам навстречу и раскрыли объятия. Мы думали – в шутку, как не раз уже бывало. Вдруг тот, что постоянно пялился, на этот раз решил не ограничиваться розыгрышем и, когда я увернулась, продолжил преследование. Мы с девчонками втроём завизжали. Меня просто выворачивало наизнанку при мысли, что чужой мужик дотронется до меня. Дружки его были ненастойчивыми и быстро отстали от девушек, а этот пенсионер увязался за мной. Девчонки продолжили путь дальше, думая, что он просто погоняется за мной и отстанет. Или я от него как-то увернусь.

А этот кретин вдруг решил взять меня силой. Он догнал меня, и я оказалась в ловушке. Это была гардеробная при входе в клуб, где он стал меня зажимать. Я отпихивала его от себя что было сил, но он же здоровый крепкий мужик. Силы были неравны. Навалившись тяжестью своего тела, он придавливал меня к стене, и его гадкие руки притронулись к груди. А мерзкое лицо и старческие губы приближались к моему лицу. Как только я не обзывала его! Раза два треснула по харе, он стал зажимать мои руки, и тогда я плюнула ему прямо в лицо с далеко не лестными комментариями. Его глаза налились кровью. Он – один из руководителей института, заместитель начальника отдела, а самые мягкие оскорбления в его адрес прозвучали такие как “мразь” и “урод”.

Мне было плохо дня два. Тошнило. Хотелось под душ, смыть с себя прикосновения и очиститься. Какое было огромное желание набить морду всемогущему негодяю! Пожаловаться есть кому, но можно себе представить последствия этих разборок – ребят просто уволят из института. Я не вправе портить молодым людям карьеру. Выход из тупиковой ситуации нашла – стала вынашивать план мести другим способом. Впоследствии я великолепно его осуществила!

Но пока я ходила несчастная, старалась успокоиться, уговаривала себя – ну ладно, пару раз нажал на грудь, подумаешь. В конце концов, грудь у меня классная, за неё не стыдно. Пенсионер проходил мимо и смотрел влюблёнными глазами. Подходя к нему, опускала ресницы и отчётливо тихо произносила: “козёл”. Вскоре лексикон стал более разнообразным, и трогальщик был ещё “идиотом” и “дураком”. Но это я могла себе позволить только в случае, когда рядом никого нет. Здесь, на картошке, он тоже значился каким-то начальником... начальником над чужими грудями женского состава команды, чтоб его черти побрали совсем! Увидев издалека, что он идёт навстречу, то, если была возможность, переходила на противоположную тропинку или демонстративно сворачивала в другую сторону. Давала понять, что идти рядом с такой свиньёй не желаю! А если деваться было некуда, и мы пересекались – оскорбляла.

Несколько раз, когда не хватало молока, но был компот, а старый хрыч следил за мной и знал, что я люблю молоко, – он отдавал своё. Поест, встанет, подойдёт ко мне, поставит перед моим носом стакан и выходит из вагончика-столовой. Я ни разу не притронулась к стакану.
Потом Начальник Женских Грудей колхозного султаната решил со мной поговорить. На очередное оскорбление он спросил: “Что вы такая cердитая?”. И тогда я послала “уважаемого” человека на три буквы. Впервые в жизни! Заметила, как сверкнуло зло в его глазах, но на какое-то мгновение. Он удалился, печатая шаг. Поскольку пошляк являлся руководителем нашей команды, то стал делать для меня кое-какие поблажки. Например, подошла ко мне девчонка из домика, где хорошо устроилась Ира, и сказала, что руководитель, – я принципиально не называю его по имени-отчеству – сказал, что в домике освободилась одна из коек, человека срочно вызвали домой, я могу эту койку занять.

Через два дня она же подошла ко мне и сказала, что для меня есть работа с документацией – составлять графики. Не представляю, как можно находиться вместе с таким отвратительным существом на одной территории, ведь если бы я согласилась, то жить и работать надо будет в домике. Все уйдут на поле, а я останусь там одна. Ему этого и надо!..
Я продолжала работать, как всегда и как все. И по-прежнему при встрече злорадно напоминала ему, кто он такой. Извинений от него я так и не услышала! Один раз наглец так же тихо и отчётливо попросил: “Ну хватит, сколько можно?” – и услышал в ответ: “сволочь”.

Когда вернулись в Москву и случайно встречались на лестницах и в коридорах института (к счастью, редко, потому что работали на разных территориях), у НЖГ глаза по-прежнему горели страстью. Но я уже не обзывала, а просто смотрела на него с брезгливостью. Потом он зачастил в библиотеку, и по мере возможности я продолжала над ним издеваться: подходит его очередь, я удаляюсь с кафедры в книжный фонд и отсиживаюсь там. Пусть постоит, подумает на досуге о своём безобразном поведении в колхозе. Или перекидывала его на Люду, говоря при этом, что мне надо срочно отойти. Взгляд к тому времени у него стал страдающий. Ага, а каково было мне пережить насилие над своей личностью?!?..

Причём, настроение заместителя начальника отдела замечали сослуживцы и даже заведующая библиотекой. “Ну, старый хрен, – думала я, – втюрился по-настоящему!”. Но по-прежнему гнула свою линию – обдавала НЖГ взглядом, полным презрения...  Светлана Васильевна, которая боготворила мужчин из-за собственного одиночества, говорила, что его приглашали в Министерство, мужик он умный. Никто не знает, почему руководитель не уходит на повышение. Тогда НЖГ дали место начальника отдела, что неравноценно. Но в институте вакансий нет, всё занято и ничего больше не светит.

Однажды он остановил меня на лестнице. В Москве он вёл себя интеллигентно. Как только он разинул рот, я грубо оборвала его обычными для него словами. Других он просто не достоин! Как-то раз заведующая чуть в обморок не упала, когда стала случайной свидетельницей акта мести. В это самое время она расставляла книги в фонде за книжным шкафом, была вне зоны видимости и находилась строго напротив кафедры в двух метрах от неё. Я стояла за кафедрой, а этот придурок с несчастными глазами беспризорного пса – с другой стороны кафедры. В читальном зале читателей нет, и я в который раз могла продемонстрировать свою ненависть. Заслужил!.. Неделю после Светлана Васильевна смотрела на меня круглыми глазами – что я себе позволяю?!? “Тёмная лошадка”… Когда престарелый ловелас потерял последнюю надежду на примирение, он ушёл, причём, по-английски, не прощаясь, чему в институте все удивились.
На протяжении последующих пяти лет судьба давала НЖГ шанс покаяться – совершенно случайно мы встречались то на прогулке в Измайловском лесу, то в транспорте (целых три раза!). И я по-прежнему смотрела на него с презрением, а он с сожалением. Прощение от меня он так и не получил!

…Мужчины стали безобразничать через неделю по приезде в колхоз. Ещё дней через 10 половина из них вдруг стала смотреть на женщин с вожделением. Я недоумевала, почему они так переменились, а потом догадалась – наверное, времечко подошло, без жён уже невтерпёж! И тот старый хрен туда же – голодный. У всех могут быть прекрасные отношения с жёнами, а теперь им невмоготу. Если бы среди нас были б.., для них вопрос решён, и всё случилось бы запросто. Значит, первенствует инстинкт? – самый настоящий животный инстинкт, и можно предать свою любовь… В Москву приехать как ни в чём не бывало, а об этой б… забыть. Может даже привезти жёнушке “подарок”; а что, не исключено.

Мужчины соскучились по жёнам, а девчонки полезли на стенку от скуки. Мэри и Лара поспорили, что выпьют на двоих бутылку водки. На что поспорили, уже и не припомню. Заводила Лариса; она и без спора, похоже, не прочь выпить. Да от такой скуки и Мэри не прочь… Водку принесли ребята, они частенько ходили по той тропинке. Девчонки в качестве оправдания сказали, что от мокрой одежды и постоянной сырости боятся заболеть. Причина, в общем-то, вполне обоснованная! Они сели за единственный в зале обшарпанный стол, стоявший в углу, раздобыли табуретки, на закусон припасли кое-что от ужина и устроили “пир”. Среди постоялиц не было несколько человек, остальные кто спал, кто читал. Две вяжут – 40-калетняя и 23-летняя.

Взрослая всё косилась и косилась на приготовления девчонок, видно, затея эта ей не нравится, потом, чтобы не видеть – легла и отвернулась. Мне смешно: как девчонкам удастся всё это осуществить. И только тётеньку жалко, она переживает и не в состоянии понять, что движет молодёжью. Моя мама вообще устроила бы здесь вой, всех повыгоняла к такой-то матери и побежала жаловаться руководству. Предки у меня железные, дисциплина как в армии, шаг вправо-влево только по команде. Мама подумала бы приблизительно следующее: “Паршивки, сидят с бутылкой, видели бы вас родители, надрали бы вам одно место!”. Другое поколение, у нас разные понятия. А у меня, например, спортивный интерес и литературный. Можно сказать, что это эксперимент – как по мере опьянения будет меняться психика и моторика человека. Во как завернула!

Итак, девчонки сидели в затрапезной обстановке с облупившейся местами краской на стенах и отваливающейся потолочной штукатуркой, которая запросто могла свалиться на головы; в холодном помещении, во влажной одежде и после рабского труда, когда нормальным людям захочется забыться сном. Но они захотели отвлечься от тяжёлой действительности веками проверенным способом. Сначала девчонки нормально разговаривали, как обычные девчонки. Потом пошло настроение, что всё трын-трава. И вокруг, и вообще. Потом стали преобладать обвинительные нотки. Затем стали обсуждать сильный пол. Сошлись на том, что все мужики – сволочи. После очередной рюмки чуть не выложили всей аудитории сердечные тайны – почему именно их мужики сволочи. Но вовремя остановились...

Мысленно я их горячо поддержала. Хоть и трезвая, но подтверждаю: Саша – ..., не проводил, из армии прислал всего одно письмо и больше не пишет; Шурик такой же, потому что плюнул в душу; Станислав зациклился на своей учёбе; Серёжа ведёт себя странно – непонятно, что ему надо; а Миша заставил бросить институт, а потом и сам меня бросил.
– Где Сашка? – вторя моим мыслям, заверещала Лариса. – Мыльный пузырь. Месяц повстречались и – привет родителям! Думаю, ладно, познакомлюсь с другим. Познакомилась. Та же история – мыльный пузырь. И так каждый раз, едреня Феня! Я уже замучилась, я не знаю, что им надо, этим мужикам!
– Да пошли они! Давай выпьем за нас! За красивых!

После этого Маша и Лариса перешли на политику. И тут язык девчонок стал заплетаться. “Старые пердуны”, – самое лестное определение из уст советской молодёжи о нашем идеальном правительстве, самом мудром правительстве всех времён и народов. 40-летняя маялась-маялась, переворачиваясь с боку на бок и цокая. Девчата, которые держали в руках книжки, читать перестали, лежали и улыбались, прислушиваясь к дискуссии. Похоже, аудитория сочувствовала и поддерживала выступающих. Наверное, грустные любовные истории присутствовали и в их жизни тоже... А потом был вообще финиш. Хорошие и порядочные девочки, которые до этого говорили, в общем-то, правильные вещи, вдруг стали употреблять мат. Я чуть не рассмеялась вслух. 40-калетняя вскочила с постели, буркнула: “Безобразие! Молодые девчонки!” – и пулей вылетела из зала. Её душа не выдержала.

– Девчата, эксперимент когда закончится? – спросила я, подозревая, что та побежала жаловаться.
– Щас, Кира. Кирюшенька, мы бы тебе предложили, но у нас уговор.
– Слушай, а на что мы спорили? – спросила Маша.
– Да я и не помню… А-а, какая разница! Главное – время убили, а то тут от скуки сдохнуть можно!
Маша посмотрела в мою сторону влюблёнными глазами, и сказала:
– Ну ладно, Кира, ты мне нравишься, я налью тебе свою долю, тут на донышке осталось.
– Нет! – строго запретила Лариса и икнула, – пить, так до конца!.. Как договаривались!! – закончила она почти угрожающе.
– А вам плохо-то не будет? – cпросила я.
– Нет, Кира, всё о`кей, – это Маша. 
– Самое главное.
– Мне картошка теперь по ночам будет сниться! Каждую ночь буду просыпаться в холодном поту…
– Ой, и не говори!
– И начальник тутошний, который на Кирку глаз положил, тоже тут с нами шкандыбается. Вот поди ж ты!
– А Кира на него – ноль эмоций! Ха-ха-ха! А могла бы воспользоваться, и здесь с нами в этом вонючем сарае не лежать! – мрачно говорит Мэри и сопровождает совет выразительным взглядом в мою сторону. – Мужик-то, между прочим, симпа-а-тишный!

– Нет, Кирюша молодец – ну его на фиг! Пенсионер!
– Да, пенсионер, а всё туда же – на молоденьких да на красивеньких заглядывается. Прально, Кирка, молодец. Принципиальная!
Обсуждения дошли и до моей персоны!
– Всё мне здесь обрыдло, всё!
– Да, день за год идёт!
– Точно! Едрид-Мадрид!
– Ну ладно – давай ещё! Наливай. Шоб усё было!
Вскоре они опять перешли на мат, я вякнула, они опять стали успокаивать:
– Всё, всё, всё! Извините, девчата, больше не будем!
И со следующего слова опять мат. Пьяные, что с них возьмёшь?
Я смотрела на этот цирк и улыбалась. “Экспериментаторы”! Вот что водка делает с человеком. А такие неплохие были девушки! Сознательные.

…На следующее утро Маша и Лара покраснели, когда я сказала, на каком языке они вчера изъяснялись. Сначала девчонки подумали, что я их разыгрываю, но когда коечные соседки подтвердили, изрядно стушевались.
– А я смотрю, эта старая вобла сегодня с утра смотрит на меня круглыми глазами, – говорит Маша.
– Не выдержала мат и ушла.
– И правильно, нечего с молодёжью в колхозы ездить. Надо дома с детьми и мужем сидеть, – сказала Мэри назидательно. – Я ей сегодня скажу! Дурында.
– Да она не выступала, она просто вышла, – заступилась я за женщину; не хватало в такой и без того тяжёлой обстановке ещё отношения друг с другом выяснять!
– Плевать на неё! Ты лучше скажи, куда мы бутылку дели? – спросила Лариса.
– А я что, следила за вами?
– Вот загадка-то! – пожали девочки плечами.

Последние деньки, как последние денёчки в армии – уж скорей бы домой, скорей!
Каждый день в колхозе, в прямом смысле на боевой вахте, как испытательный, – выдержу или сломаюсь? Неважно – физически или морально. И всё ждала, когда же Родина от меня отстанет.

В Москве всего один день отработала и свалилась. Что и следовало ожидать. Напряжение всех моральных и физических сил не могло пройти для организма бесследно. Хорошо, что заболела в Москве. Внешне же я даже поправилась – мама ахнула, когда меня увидела. Она ожидала, что от колхозной физкультуры сброшу деревенские сливки, а я приехала ещё крепче. После колхоза мама перестала на меня дуться непонятно за что, видно, чувствовала свою вину за то, что отправила меня на край света в полную неизвестность. Объяснила ей, что пила немерено деревенское молоко и нажимала на каши в таком же неограниченном количестве.