По праву крови. 34. Без пяти полночь. Кайден

Разрозненные анклавы потихоньку сползались к общему центру тяжести. Идея свободы из потрёпанного знамени в тумане превращалась в настоящее полотнище, которое уже реяло над головами. Сиху успел договориться о поставках — металл и химикаты для мин, дисрапторов и прочих игрушек Мии потекли к нам рекой.

Ей на подмогу выделили уже не парочку мальчишек с кривыми руками, а настоящих инженеров. Производство переехало из её тесной мастерской в заброшенный цех на окраине самого западного анклава. Оттуда же были и два “умника”, как она их окрестила.

Один из них — Малкольм, низкорослый мужичок средних лет в огромных очках, с лицом в рытвинах от неудачно прошедших в юности прыщей. Второй — Кристофер, высокий и привлекательный, определённо не похожий на парня, способного просидеть за конструкторским столом больше пяти минут. Почти идеальную внешность портило только отсутствующее ухо и уродливый белый шрам на полщеки. Он бесил Мию пуще всех, потому что смел критиковать её гениальные решения.

Их помощь была неоценима. С ними приехали и свободные рабочие руки для сборки. Пока Сиху мотался между поселениями, налаживая контакты, на мне висела логистика Мии. Я отправлял её через разрыв по утрам и забирал обратно под вечер.

Чаще всего к моему приходу в цеху стоял оглушительный гвалт. Мия орала на всех подряд, Малкольм внимательно кивал, отирая шею платком — от вечной жары внутри пот тёк ручьями. А Кристофер вступал с ней в не менее жаркие споры, доказывая, что её конструкции не выдерживают элементарных технических нагрузок.

В один из последних раз я застал их в позе, которая при других обстоятельствах и с другими людьми могла бы сойти за страстную прелюдию. Мия, если можно так сказать с её-то ростом, нависала над Кристофером, вальяжно развалившимся на колченогом стуле. Она тыкала ему в грудь каким-то ключом, а второй рукой яростно жестикулировала в сторону рядов разобранных заготовок. Голос её срывался на визг, а этот чёрт только надменно ухмылялся.

— Если ты еще раз скажешь ребятам делать по-своему, оспаривая мои наработки, — голос Мии напоминал скрежет металла, — я засуну этот ключ так глубоко в твою задницу, что он скажет “привет” твоей самодовольной ухмылке изнутри!

Крис лишь ещё вольготнее развалился на стуле, скрестив руки на груди, и та самая ухмылка стала ещё шире и наглее.

— В отличие от некоторых, я знаю физику, — парировал он. — И понимаю, что при взаимодействии с когерентным волновым излучением, которое генерирует нестабильный этереит, твой гениальный контур войдет в резонанс. Не с подавителями, а с самой аномалией. Результат? Заряд сдетонирует у тебя в руках, не пролетев и метра. Хочешь проверить?

— Так ты решил своими дипломчиками похвастаться, красавчик?! — ядовито-сладким тоном спросила Ми. — Твои книжки — это одно! Я знаю, что делаю. Мои жуки жрут мундиров на завтрак и не давятся! Они работают!

— Работают. Через раз. Я предлагаю не теорию, а расчёт. Увеличить демпфирующий контур всего на три процента, и...

— Три процента? — она фыркнула так, будто он предложил ей сожрать дерьма. — И где, по-твоему, я возьму для этого нейтральный кристалл такого калибра? Выращу его в горшке? Или, может, одолжишь у своих дружков-академиков?

Я стоял, прислонившись к косяку, сунув руки в карманы куртки. Вмешиваться не было ни смысла, ни желания. Малкольм беспомощно открывал рот, смотрел то на Мию, то на Криса, потом вздохнул и уткнулся в свои чертежи, будто пытаясь в них провалиться. Парочка сборщиков у столов, не отрываясь от работы, усмехнулись — для них это было лучшим представлением после тяжелого дня. Другие замерли, настороженно наблюдая, понимая, что от исхода этой схватки зависит, чьи чертежи пойдут в работу, а значит, и их собственная безопасность на задании.

— Мои “дружки” тебя бы сдали инквизиторам в два счёта, — Крис не сдавался, но в его глазах, помимо вызова, читался азарт. Ему нравилось это. — А я всего лишь пытаюсь сделать так, чтобы тебя не разорвало на куски твоими же игрушками. Но если ты так жаждешь героической смерти...

— Знаешь что? — Мия наклонилась к нему так близко, что их лбы почти соприкоснулись. — Собери свой идеальный, просчитанный до миллиметра образец. Собери. А потом мы пойдем на полигон. И посмотрим, чья железяка первой превратится в пыль. Или в аномалию. А?

Крис замер. Ухмылка не спала с его лица, но в глазах промелькнуло уважение. Вызов был принят.

— По рукам, — он коротко кивнул. — Только плакать потом не смей.

Мия резко выпрямилась.

— Отлично! А пока ты будешь тут умничать, все остальные — работают по моим чертежам. Разборки окончены. Слышали, черти? Расходись!

Я оттолкнулся от косяка. Зрелище, конечно, получилось занятным, но пора было вести Мию домой, чтобы она поспала, прежде чем снова орать на своих миньонов.

Снега выпадало всё больше, дни превратились в короткие отрезки света и бесконечные часы тьмы. Готовые прототипы новых дисрапторов, мин и лепестковых щитов отправились на полигон. Крис, Мия, Оскар и Малькольм готовили территорию на бесплодном поле в паре километров от цеха, растапливали снег, чтобы разместить куски руды для испытаний, пока парочка сборщиков стаскивали необходимое оборудование туда же.

Холод пробирал до костей, несмотря на движение. Оскар, привыкший к лишениям, молча и эффективно топил покрытый настом сероватый снег кругами тепла. Малькольм, дрожа от стужи, возился с измерительной аппаратурой, пытаясь закрепить хрупкие датчики на треногах. Его пальцы в тонких перчатках плохо слушались.

А вот на другом конце поля кипели настоящие страсти. Мия и Крис, забыв про холод, снова схлестнулись в споре, расставляя мишени — куски тускло мерцающей этереитовой руды.

— Ставлю его ближе к щиту! — командовала Мия, указывая на массивный образец.

— Это бессмысленно! — парировал Крис, не двигаясь с места. — Мы тестируем на разрушение, а не на испуг. Дистанция должна имитировать реальные условия в шахте. Семь метров, не меньше.

— Ты дебил?! В шахте у тебя не будет семи метров. Там будет полтора, от силы! И щит будет вон там! Гений грёбаный!

Она ткнула пальцем в сторону, где Малькольм как раз возился с одним из своих датчиков. Тот вздрогнул и чуть не уронил прибор.

Я наблюдал с возвышения. Моя задача была проста — если что-то пойдёт не так и реальность начнет течь, попытаться сдержать разрыв в локальном масштабе. Я порядком вымотался за последнее время, а от частых перемещений и обращений к источнику, начал иногда ловить неприятные визуальные ошметки чужой реальности. Либо галлюцинации, либо действительно вторжение домашнего окружения моего ленивого источника.

— Ладно! — наконец рявкнула Мия, отступая. — Ставь, куда хочешь! Но когда мой заряд разнесёт твою идеальную дистанцию в пыль, ты будешь мыть полы в цехе целый месяц!

— С удовольствием, — Крис крикнул в ответ с другого конца поля. — А когда мои улучшенные мины сработают, а твои просто чихнут и развалятся, ты признаешь, что я прав.

— Мечтай дальше!

Оскар, закончив с расчисткой, подошёл ко мне, тяжело дыша, пар клубился вокруг его головы.

— Готов смотреть на их цирк?

— Ну, весело же.

Оскар отмахнулся. Малькольм замер у своей аппаратуры, подняв палец вверх. Сборщики отошли в укрытие. Мия и Крис, на мгновение забыв свою вражду, синхронно подняли свои устройства. Наступила тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра.

Первой сработала мина Мии. Она силой отправила свою мину к цели, та вонзилась в кусок руды. Раздался оглушительный хлопок, и образец разлетелся на куски, осыпав снег мерцающими осколками.

— Видал, умник? — крикнула Мия.

Малькольм, глядя на показания датчиков, тревожно поднял голову.

— Слишком грубо. Осколки большие, функциональные.

Настал черёд Криса. Его устройство, аккуратно нацепленное на второй кусок, тихо щёлкнуло, выпустив слабую волну энергии. Она проникла со образец сырого этереита, и тот... не взорвался.

Сначала ничего не происходило. Мия уже раскрыла рот для убойного комментария, но звук застрял у неё в городе.

Этереит запел.

Это был тонкий, вибрирующий звон, исходящий из самой сердцевины кристалла. Его мерцание из ровного и тусклого стало бешеным, пульсирующим, как сердце с аритмией. Воздух вокруг образца задрожал, заструился, искажая очертания снега и неба.

— Регистрирую фазовый сдвиг! — выдохнул Малькольм, не отрывая глаз от экрана. — Когерентность волны нарастает!

И тогда камень начал менять пространство. Глыба, бывшая твёрдой и цельной, на глазах стала терять чёткость граней. Она расплывалась, как желе, а внутри её массы заплясали тени иных измерений. Затем вокруг него сломалось время и снежинки, падавшие рядом, замирали в воздухе, зависали на секунду и начинали плыть обратно вверх. Сам этереит начал цвести. Его поверхность покрывалась призрачными, быстрорастущими кристаллическими структурами, которые тут же рассыпались.

Через несколько секунд от глыбы осталось лишь бесформенное, полупрозрачное пятно на снегу, медленно испаряющееся в потрескавшуюся реальность. Мы добились аннигиляции

Мия стояла, не в силах вымолвить ни слова. Её метод был кувалдой. Метод Криса — точным скальпелем, который заставил материю забыть, как быть собой.

Оскар свистнул сквозь зубы.

— Вот это да... Как раз то, что нужно.

Крис обернулся к Мие. На его лице не было и тени злорадства, лишь сосредоточенное внимание учёного, оценивающего результат эксперимента.

— Видишь? Он не взрывается. Он перестаёт существовать по законам нашего мира. И сканеры Инквизиции фиксируют не всплеск силы, а... её исчезновение. Дыру в реальности. Они не поймут, что это было.

Мия молчала ещё несколько секунд, изучая то, что осталось от мишени. Потом её взгляд медленно поднялся на Криса.

— Ладно, — коротко бросила она. — Твоя взяла. Собирай свою хрень. Но с завтрашнего дня будешь мне всё это внятно объяснять. До последней пружинки. Понял?

Кристофер широко улыбнулся.

— Понял. В конце концов, концепция-то твоя. Но нам ведь нужно не просто разнести в щепки рудники, а сделать так, чтобы инквизиторы больше никогда не смогли использовать это месторождение. Так ведь, рыжуля?

Он наклонился и щёлкнул её по вздёрнутому носу.

В следующее мгновение её маленький, но твёрдый кулак прилетел ему в рёбра. Крис крякнул, отшатнулся, но ухмылка не спала с его лица. Повреждений — ноль, посыл — кристально ясен. Видел бы это Гастон, открутил бы, наверное, этому инженеру его красивую голову и прикрутил бы на её место один из механизмов на память.

— Следующий щелчок будет последним, что почувствуют твои изящные пальчики.

Сборка продолжалась в новом, более сосредоточенном ритме. Теперь они не спорили, а сверяли расчёты. Пока они превращали цех в арсенал, прыгуны Оскара отработали свою часть плана в поле.

От Сиху пришло краткое сообщение:

“Цели верифицированы. Сектор “Слеза” подтверждён. Подходы и коридоры отхода нанесены. Ждём инструмент».

Задача стояла уже не в поиске. Теперь нужно было обеспечить подход и, главное, уйти живыми после того, как мы выведем каторжников и превратим рудоносные жилы в непригодные для добычи аномалии. Карта, которую Оскар разложил на верстаке, была испещрена не только крестами целей, но и зигзагами путей отхода, обходными тропами через зоны, где реальность была на нашей стороне.

Сиху несколько раз появлялся в поселении. Вымотанный. Смуглая кожа приобрела сероватый оттенок. Он забирал готовое оборудование и снова отправлялся в поле, чтобы вместе с прыгунами установить мины и щиты в нужных локациях.

За прошедшие напряженные недели я вымотался до предела, поэтому, когда в очередной раз вернулся в тишину хижины не сразу сообразил, что Анны нет внутри. Уже собрался зашагать обратно к городу, когда, выйдя на тропу, огибающую хлипкую изгородь с кусками засохшего вьюна на ней, заметил светлое пятно за домом. Анна сидела на чурбане для колки дров. В тонкой рубашке и штанах. Одна рука замотана кухонным полотенцем, на котором успело проступить тёмное пятно.

— Эй, ты чего здесь делаешь? — осторожно начал я.

Не отвечала. Взгляд устремлен на лес, но глаза не видели ни деревьев, ни меня, стоящего рядом. Я опустился на корточки перед ней.

— Анна?

В мгновение вернувшись ко мне, она рассеяно поглядела на пораненную ладонь.

— Порезалась.

— А чего здесь сидишь?

Что-то не так. Она снова сама не своя. Я практически принудил её подняться и зайти в дом. Холодная, как ледышка. Я размотал окровавленное полотенце, чтобы оценить ущерб: порез оказался довольно глубоким.

— Как ты так умудрилась?

— Банку хотела открыть, — без запинки соврала она.

— Ножом?

Выяснять причины не было смысла. Я с таким порезом сам не справился бы. Нужно идти к Ирен, чтобы зашивала или лечила силой. Схватил её пальто и набросил на плечи, когда заметил уже подсохшие пятна на вороте рубашки. Рука дрогнула, когда я отвел ткань в сторону. По сигилу, что сцеплял её жизнь с жизнью Кирона, бежала свежая кривая алая полоса. Бусины запекшейся крови и сукровицы на бледной коже.

— Ты что наделала?! — шепнул я.

— Всё равно не сработало. Я не смогла.

— Что на тебя нашло?

Я реагировал неправильно, но эмоции не давали мне мыслить здраво. Я полагал, она уже на пути исцеления, и теперь не понимал, что и как делать дальше.

— Кайден, я больше никогда не смогу использовать силу. Никогда.

— Что?

— Я думала, она мне не нужна. Но без неё... я никто. Никакой пользы. И всё из-за него.

Она с силой ткнула в порезанный сигил, едва затянувшаяся кожа снова разошлась.

— Анна! Пойдём к Ирен. Руку нужно зашить.

— Не надо. Не трать на меня ресурсы. Они нужны тем, кто может драться.

— Ты не ресурс! — голос сорвался, выдавая моё отчаяние.

Она посмотрела на меня с жалостью, будто я был глупым ребёнком.

— Здесь нет места людям, которые не приносят пользы, Кайден. Ты знаешь это лучше меня.

Я схватил её за локоть и потянул к выходу и повёл к лазарету, чувствуя, как внутри меня нарастает беспомощный страх. Что если она права, а я ничего не могу с этим поделать?

И без того зашкаливающее нервное напряжение не позволило мне полноценно погрузиться в её переживания. Сейчас у меня не было ни моральных сил, ни, к собственному стыду, желания разбираться с её кризисом. Я постарался создать для неё максимально комфортные физические условия. Это всё, на что меня хватило.

Близилась запланированная дата операции — первый день нового года. Расчёт был на то, что даже на приисках персонал немного расслабится в самый большой праздник в году. Мнимая граница между одним оборотом земли вокруг солнца и следующим по какой-то нелепой причине всё ещё считалась важной вехой.

В общем доме было шумно, душно и нарядно. Кто-то достал из закромов гирлянды из сушеных ягод и веток, кто-то нацепил на одежду поблёскивающие безделушки. Пахло горячим вином со специями, дымом и разгорячёнными телами. В большом камине весело трещал огонь. Смеялись слишком громко, шутили слишком старательно.

Я стоял у стены с кружкой чего-то терпкого, наблюдая. Мия, раскрасневшаяся, с венком из колючек и снежноягодника на растрёпанных рыжих волосах, с азартом орала что-то Гастону, тыча пальцем в его механическую руку. Тот смотрел на неё с той же неизменной тихой нежностью, изредка касаясь её здоровой рукой.

Кристофер танцевал с одной из сборщиц, и в его глазах читалось лёгкое, профессиональное любопытство, будто он анализировал биомеханику её движений. После сборщицы, он переключился на Ирен, разбрасывая ослепительные улыбки направо и налево. Малькольм, сидя в углу, улыбался общему веселью, но пальцы его нервно перебирали край скатерти.

Оскар и Бриггс, сидя в стороне, о чём-то негромко, но интенсивно спорили, изредка прерываясь, чтобы чокнуться кружками.

Анна сидела рядом со мной, на своём месте. На ней было чёрное платье, волосы аккуратно забраны наверх. Она держала в руках полную кружку, но не пила. На губах фальшивая улыбка. Я касался её шеи, коротких новых волосков, выбившихся из причёски. Вдруг с тоской отметил, что раньше в подобной обстановке я думал бы только о том, как затащить её в какой-нибудь тёмный угол, чтобы только мы вдвоём и наслаждение, а теперь на месте желания тлел щемящий страх всё испортить, будто я на цыпочках ходил по тонкому льду.

Из проигрывателя полились уютные песни. Народ танцевал, кто-то подпевал, другие остались за столом и лакомились нечастыми нынче деликатесами. Анна тоскливо ковыряла кусок мяса в своей тарелке, так и не притронувшись к нему.

Я не обнял её. Не сказал ни слова. Я просто медленно, чтобы не спугнуть, положил свою ладонь поверх её холодной руки, лежавшей на столе. Её пальцы дёрнулись, но она не отняла руку. Мы так и сидели — два островка тишины в эпицентре кричащего напряженного веселья.

После фейерверков, устроенных гостями из западного анклава, народ начал разбредаться. Обычно в первую ночь года гуляли до утра, но в этот раз никто даже особо не налегал на выпивку. Воздух был пропитан тревожной ясностью.

Я задержался в дверях, чтобы перекинуться парой слов с Крисом о завтрашнем маршруте. Анна в этот момент ускользнула. Позже я нашел её, вернее, нашёл их голоса, доносившиеся из тёмной кухни.

На подходе я уловил лишь обрывок фразы, произнесенный тихим голосом Анны:

— ...он не сможет. Так что если у тебя появится возможность... если он там... убери его.

Я замер, как вкопанный, в двух шагах от проёма. Леденящий холод пополз по спине.

— Принцесска... — Мия звучала непривычно сдержанно, почти растерянно. — Я только за, веришь, нет? Но ты же тогда...

— Это неважно, — грубо, без колебаний отрезала Анна. — Будет возможность — воспользуйся ей.

В тишине, последовавшей за этими словами, тяжесть решения, что висело над Мией.

— Ладно, — наконец, нехотя, выдохнула она. — Если шанс подвернётся… Ты же знаешь, мы не за этим туда идем.

— Знаю.

Больше они не сказали ни слова. Послышались шаги, направляющиеся ко входу. Я отступил в тень, давая Мии пройти мимо, не видя меня. Она шла, уткнувшись взглядом в пол, её обычно насмешливое лицо было хмурым и сосредоточенным.

Я остался стоять в темноте, слушая, как в ушах стучит кровь. Эти несколько фраз перевернули всё.