Домик на горе

Вы думаете, что сказка «Красавица и чудовище» просто выдумка?

Ничего подобного. Это самая настоящая жизненная ситуация. И один из таких вариантов я лично знаю.

Началась эта история 40 лет назад. Мы только получили квартиру в Ярославле, и мама пошла работать на фабрику ремонта и пошива одежды номер 2 товароведом. В СССР не было таких профессий, как маркетолог или логист. Они все назывались товароведами. Но чем они занимались вы и так знаете.

Так как в СССР была такая статься в уголовном кодексе как тунеядство, то от мала до велика все работали. Если возможности человека были чем-то ограничены, полагался легкий труд. Труд этот мог быть только условно облегченный. Вот и на фабрике ремонта и пошива одежды появилась горбунья Элеонора Карловна. При выпуске из детского дома лично директор этого учреждения обговорила условия работы своей бывшей подопечной с директором фабрики. Работать ей полагалось с 8 до 17, убирать кабинет директора, бухгалтерию, отдел кадров и приемную. Но я думаю вам не нужно объяснять, что как только сотрудники увидели новую уборщицу все стали самоотверженно ей помогать не только в уборке, но завели сменную обувь, мусор все отделы выносили самостоятельно, а субботники, предусматривающие генеральную уборку с мытьем туалета теперь проходили с завидной регулярностью. Фактически Элеонора Карловна приходила убирать кабинет директора, так как директор фабрики, конечно же ни сменную обувь не носил, и уборку кабинета проводить отказывался.

Удивительно как умудряется эпоха отразиться на именах людей. Есть даже исследования в отношении имен: какими называют детей чаще в ту или иную эпоху. В моем детстве имя Александра считалось старушечьим. Все свое детство я была одна единственная Александра. В каждом классе было по нескольку Наташ и Светлан, попадались Марии и Ольги. А Александр я стала встречать только уже будучи взрослой женщиной. Сейчас наоборот Светланами и Натальями девочек называют редко.

С какого перепугу горбатую с рождения девочку назвали Элеонора Карловна можно догадаться только человеку, непосредственно имеющему отношение к строительству коммунизма. Что послужило причиной такого значительного уродства девочки установить было сложно, так как мать, родив Элеонору Карловну оставила ее в родильном доме даже не написав отказа, что навсегда препятствовало ее удочерению. Но удочерение девочке и не грозило. Мышцы спины каким-то невообразимым образом стягивали все мышцы тела в том числе лица, и девочка по мере роста и взросления становилась более и более уродлива.

При выборе имени девочке работники детского дома не стали ломать голову, а открыли биографию основателя марксизма-ленинизма и волшебным образом совпала дата рождения дочери Карла Маркса с безымянным горбатым ребенком. Судьба девочки была предрешена. Так как имени отца девочки не было известно по определению, ее семнадцатилетняя мать не могла быть замужем, соответственно мужа матери записать отцом и дать девочке отчество, производное от его имени, было невозможно. По великой советской традиции детям очень часто давали имена основателей коммунизма. Более того, такие имена как Рэм, Владлен, Даздраперма принципиально были созданы ради прославления успехов марксизма ленинизма на отдельно взятой территории. Конечно же с перспективой распространения в мировом масштабе.

У маленькой Элеоноры Карловны только фамилия давала понимание о ее принадлежности к миру обычных русских людей. Единственное, что досталось ей от матери. Фамилию сотрудники родильного дома установили из ее устного сообщения во время прибытия в родильный дом, а так как из документов у девочки оказалась только справка об освобождении, и то почему-то без фотографии, но с прекрасной фамилией матери – Преображенская.

Элеонора Карловна Преображенская на фабрике ремонта и пошива одежды числилась уборщицей. Именно числилась, потому что сначала по состоянию здоровья физически работать она не могла, а хоть какого-то образования, позволяющего ей исполнять хоть какую-то квалифицированную работу у нее не было. По правде говоря, Элеонора Карловна даже восемь классов образования не имела. Сердобольные акушеры, выходившие сироту после ее рождения, передали девочку в дом малютки, откуда ее по достижении 3 лет перевели в детский дом для детей-инвалидов. Содержание в данном учреждении не предусматривало наличие образования, так как последующая карьера детей-инвалидов предполагала по достижении 18 лет перевод в дом инвалидов. Поэтому государственные средства на обучение бесперспективных для создания материальных благ обществу людей не тратились. Но то ли косвенная, но все-таки сопричастность к семье великого философа, то ли невероятная смекалка и потрясающие навыки коммуникации сотворили чудо. Сотрудники детского дома с девочкой занимались. И Элеонора Карловна научилась читать, писать, и даже самостоятельно за собой ухаживать, что в ее положении было фантастическим успехом. Это давало ей шанс по достижении 18 лет пройти комиссию выйти во взрослую жизнь, в не продолжить жалкое существование в доме инвалидов. С учетом, что у Элеоноры Карловны были ноги и руки разной длины, длинной рукой она могла помыть большую часть тела и даже спины самостоятельно, а с помощью короткой руки и длинной руки получалось помыть самостоятельно голову. Реденькие темненькие волосенки Элеоноры Карловны невероятным образам мило кучерявились, и понимая, что это единственное, что хоть как-то эстетически делает Элеонору Карловну похожей на человека и даже женщину, в прическу Элеонора Карловна вкладывала всю душу. Замысловатые укладки, причудливые локоны, которые она творила длинной рукой еще больше усугубляли клоунскую внешность Элеоноры Карловны, но все женщины глубоко ей сочувствовали, можно даже сказать соболезновали, и никто не делал замечаний или указаний прекратить делать прически.

– Какая ты у нас сегодня очаровательная, – с порога слышала Элеонора Карловна, входя на проходную фабрики, – фильдиперсов с утра уже накрутила, – ласково замечал охранник на проходной, – и счастливая жизнь Элеоноры Карловны продолжалась.

Хотя жизнь Элеоноры Карловны с самого рождения сладкой не назовешь, ей удалось получить в 18 лет квартиру и даже пожить в ней несколько месяцев. Невеста с жильем, даже если кроме квартиры прилагается горб, во времена СССР была нарасхват и буквально в первый же месяц после въезда на новую жилплощадь у Элеоноры Карловны появился жених. Причем достаточно видный и интересный мужчина. Все уговоры персонала детского дома, с которыми Элеонора Карловна продолжала тесно общаться в унисон говорили девушке, что Георгий этот «темная лошадка» и явно появился ради квартиры. Но влюбленная, окрыленная высоким чувством девушка наотрез отказалась внимать словам небезразличных ей людей и как только приватизировала квартиру, а мы как раз в эпохе бума приватизации в СССР, продала квартиру, чтобы с милым вложиться в «бизнес». Какая-то природная смекалка убедила Элеонору Карловну, что все деньги в бизнес лучше не вкладывать, а хоть какую-то избушку нужно прикупить. Как Георгий не уговаривал любимую не бояться и довериться ему, что у его родителей прекрасный дом в Подмосковье и им всем вместе хватит и места, а как бизнес раскрутится они купят свой собственный, Элеонора Карловна все-таки в тот же день прикупила часть дома на окраине, без водопровода, с протекающей крышей и завалившимся забором, в котором два года назад зарубили всю семью ради иконы Николая Угодника непонятным образом сохранившейся с дореволюционных времен. Дом продавался двоюродным братом убиенной хозяйки, так как других наследников не было, и новый хозяин был раз отдать кому угодно этот дом, лишь бы возместить хоть какие-то расходы за похороны 4 членов семьи – своей тетки, матери убиенной двоюродной сестры, ее самой и двух племянников. Дом по понятным причинам не продавался, и к моменту покупкой Элеонорой Карловной представлял собой страшное зрелище.

– Иж ты, дьявол кого прислал, – только и сказал продавец дома, когда увидел покупательницу, – тут тебе самое место будет, – добавил он и перекрестился несколько раз сплевывая направо и налево.

Он как в воду глядел. После сделки купли-продажи квартиры Георгий поехал расплачиваться с поставщиками. По крайней мере он именно так сказал Элеоноре Карловне. Оставляя возлюбленную в кафе, напротив БТИ, где проводилась сделка, он обещал вернуться через час. Но время шло, кафе закрывалось. А Георгия все не было. Мобильные телефоны в то время были еще огромная редкость, но у Георгия как раз был мобильный телефон. И уже перед закрытием она попросила официанта позвонить на номер. «Аппарат абонента недоступен, или находится вне действия сети». Эта фраза уже тогда существовала у оператора сотовой связи.

И только тогда Элеонора Карловна все поняла.

Историю жизни Элеоноры Карловны мне рассказывала мама.

Да, спустя несколько недель после продажи квартиры и исчезновения Георгия, Элеонора Карловна оказалась беременной. Как себя в такой ситуации чувствует обычная женщина? Она в отчаянии. А Элеонора Карловна была бесконечно счастлива. Никогда ни в предыдущей жизни, ни в последующие годы никакого эротического интереса у мужчин она не вызывала и единственный Георгий, у которого так сказать поднялась рука на нее как на женщину. Кроме того, диагноз бесплодие, который был неведомым образом поставлен Эльвире Карловне в связи с массой проблем «по-женски», как принято говорить о женском здоровье, оказался неверным и явившись в больницу по поводу тошноты и слабости, она просто повергла в шок весь без исключения персонал поликлиники. Никакие уговоры и объяснения о смертельной опасности беременности на Элеонору Карловну не имели ровным счетом никакого действия абсолютно. Единственным доводом, с которым она согласилась, что в ее состоянии одной в ветхом доме с печным отоплением жить нельзя и лучше всего ей лечь на сохранение в гинекологическое отделение до самых родов. Через пять месяцев пришлось делать экстренное кесарево сечение и на свет появилась совершенно здоровая и до умопомрачения очаровательная светловолосая и голубоглазая, вылитый Георгий, девочка, которую счастливая мать еще до рождения назвала Аделаида.

Вы спросите почему именно Аделаида? А что можно ожидать от человека по имени Элеонора? Да еще с отчеством Карловна?

Нет. Отчество девочке дали отцовское. Но избушку с протекающей крышей с печным отоплением прописались и согласно домовой книги въехали на постоянное проживание две Преображенских – Элеонора Карловна и Аделаида Георгиевна, который по-простому народ назвал Эля и Адя.

Надо отдать должное, в больнице молодую мать с ребенком продержали целых три месяца. Во-первых, после кесарево Эле нужно было встать на ноги и во-вторых Адя родилась семимесячной, а недоношенного ребенка с матерью-инвалидом выписывать в нежилое помещение никто на себя ответственности не взял. К тому же, дело шло к весне и как только установилась теплая погода, исключающая возможность постоянно топить печь, их выписали домой.

Естественно в трудовом коллективе за судьбой уборщицы следили. С момента проявления новости о том, что Элеонора Карловна была жестоко обманула и потеряла квартиру, оставшись в убогом домишке, весь отдел кадров, бухгалтерия и даже директор фабрики и детского дома взяли на себя шефство /так в свое время называлась волонтерская работа/ по доведению до жилого состояния имущества подопечной, и пока Элеонора Карловна лежала на сохранении над ее частью дома появилась новая крыша, печь перестала дымить. В доме практически все переделали для удобства хозяйки, начиная со ступеней в дом и заканчивая дверными ручками и створками окон. На время ее больничного, а затем и декретного отпуска наняли временную уборщицу, но по мере наступления возраста дочери полутора лет, нужно было думать о возвращении на работу. Маленькая Адя пошла в садик, а Элеонора Карловна вернулась на работу.

Милиция Георгия кстати, нашла. Но денег при нем, конечно же, не обнаружила. Оказалось, что мошенничеством с невестами он занимался давно и умело. И зовут его не Георгий а Николай. Но после установления личности отца Аделаиды, Элеонора Карловна ни отцовство устанавливать, ни менять отчество дочери не стала. Георгиевна и Георгиевна. Кому какое дело. В свидетельстве Аделаиды так и оставался прочерк, Николая, посадили, а отец уголовник для ее дочери был не нужен.
***
Нет ничего быстрее как рассказ о чужой жизни. Это для вас, уважаемый читатель, история Элеоноры Карловны уложилась на три страницы текста. А жизнь этого человека достойна отдельного романа, если описывать его в подробностях. Но в наши времена люди привыкли узнавать из текста информацию, а не чувства, поэтому не буду отвлекаться на литературные описания дуба, растущего у дома Элеоноры Карловны, и тем более того, в какой ужасающей нищете подрастала Адя.

Если можно себе представить уродство Элеоноры Карловны, то представьте красоту ее дочери ее полной противоположностью. Элеонора Карловна продолжала гнуться и становилась с каждым годом все безобразнее и безобразнее. Беременность и без того не самой здоровой женщины стоила ей практически всех зубов. К искажениям контура лица, связанного с болезнью, добавились провалившиеся щеки и пустые десны, с одним единственным зубом на верхней челюсти и четырьмя, совершенно вразнобой, на нижней. Жевать она могла только двумя из них – тем что сверху и одним из нижних, для этого ей приходилось вытягивать нижнюю челюсть немного вперед и вправо, чтобы верхний зуб мог столкнуться с одним из нижних для жевания. Но невероятная худоба Элеоноры Карловны была вызвана не только и не столько сложностью пережевывания и соответствующими заболевания желудочно-кишечного тракта. Семья Преображенских глубоко нуждалась.

Пока была работа на фабрике семья жила на зарплату уборщицы, на пенсию по инвалидности и пособие матери одиночки. Было не густо, но хватало и на питание, и на ребенка и даже на ремонт и поддержание дома в жилом состоянии. В 1995 фабрика ремонта и пошива одежды реорганизовалась и наличие уборщицы инвалида оказалось никому не нужно. На работу горбунью с маленьким ребенком никто не брал и из доходов осталась только пенсия по инвалидности и пособие на ребенка, а подрабатывать, как это делали все советские граждане, у нее не было физических возможностей. Девочка росла, ей нужно было хорошо питаться, одеваться и Элеонора Карловна в буквальном смысле голодала.

Надо отдать должное, что, не смотря на эпоху чистогана, работницы фабрики ремонта и пошива одежды Элечке своей помогали по возможности. Детской одеждой после своих детей, заготовками, кабачками с дачи. При поездке за грибами было грех не завести корзину для Эли с Адей. Каждая поездка в Москву за продуктами предусматривала кусочек колбаски, бананчик или апельсинчик для «марксистского кружка», как между собой называли дом Преображенских. Их прикармливали, и Элеонора Карловна умудрялась с какой-то детской радостью и слезами на глазах принимать эти подаяния, как дары Волхвов.

Самое удивительное что Аделаида, превращаясь в настоящую красавицу и достигнув переходного возраста, которому свойственны протесты против родителей, отличалась удивительной взрослостью не только не стесняться внешности матери, а преподносить это как невероятное чудо, произошедшее в ее жизни. Элеонора Карловна, будучи малограмотной женщиной, не читая никаких собраний сочинений величайших педагогов умудрилась воспитать невероятно благодарного ребенка. Имело ли значение, что дом их располагался рядом с храмом, который в момент покупки дома представлял из себя руины с безголосой колокольней, а спустя достаточно небольшое количество лет был восстановлен, засиял золотыми звездами на голубых куполах и запел малиновым звоном, а Элеонора Карловна, покрестившись в этом храме и окрестив Аделаиду, проводили в нем все свободное время? Или в этом имело большое значение что Элеонора Карловна, не смотря на уходящее на глазах здоровье, буквальная таящая на глазах, с утра до ночи непрестанно трудилась, мыла, стирала, готовила в печи, ковырялась в огороде, выращивая пропитание, а зимой перешивая для дочери из одежды, принесенной добрыми людьми?

В доме Преображенских все было настолько рационально, что Элеонора Карловна в наше время могла бы набрать миллионную аудиторию просто рассказывая, как они расходуют воду, все те скудные ресурсы, которые могут себе позволить. Кроме финансовых ограничений, у этой маленькой семьи были и существенные физические ограничения, что в итоге создало уникальный симбиоз условий выживания, граничащих с безумием.

Мы с вами в детстве читали о Робинзоне Крузо, человеке, чудом спасшимся в кораблекрушении и оказавшимся одним на острове. Ему приходилось строить себе жилье, добывать пищу. Это книга о силе духа и мужестве человека.

Элеонора Карловна была Робинзоном Крузо среди больших и здоровых людей. Ей приходилось продумывать эргономику каждого движения. Идя за водой, она могла принести только ограниченное ее количество, поэтому она продумала многократное использование воды еще до внедрения европейской экологической программы Совета Европы. Каждый стакан воды имел неоднократное использование. Вода в доме делилась на два вида использования: на питание и на гигиену.

При готовке макарон или круп вода сливалась в отдельную посуду. В ней можно было приготовить суп. Кроме того, что на суп не нужно было в этом случае приносить воду с колодца, вода уже содержала питательные вещества, а в режиме жесткой экономии финансов это тоже имело значение. При варке яиц вода переходила в статус воды для гигиены – вода переливалась в ведро для мытья полов.

Да. В доме Преображенских не мыли полы чистой водой. В течении дня вода с рукомойника после умывания сливалась в ведро. Туда же сливалась вода после стирки, и еще не остывшей водой Элеонора Карловна мыла полы. Носить воду с колодца для мытья полов у горбатой женщины не было возможности. Кроме того, существенно экономились и моющие средства. После стирки белья вода была не такая уж и грязная, в любом случае полы становились чище. А это главное.

Невозможно рассказать о всех ухищрениях этой маленькой женщины, чтобы не просто свести концы с концами, но и поднять на ноги, красиво одеть свою единственную дочь. Аделаида росла и расцветала.Лет с 6 она стала помогать матери с мытьем полов и готовкой. А так как другого уровня быта она не знала, и устроенное матерью существование было для нее обычным, она так же экономила воду, продукты, каждый клочок ткани, щепку и обрывок газеты, которым можно было бы зимой истопить печь.

Но произошло это не на моих глазах. Я к тому моменту, о котором и собираюсь рассказать своему дорогому читателю, уже переехала от матери, успела выйти замуж и переехала во Францию.
***
Здесь мы должны, уважаемые мои читатели перенестись во Францию. Супруг мой человек военный, а воинское братство это одна большая семья. С первых лет нашей супружеской жизни посещение семей сослуживцев была наша традиция. Мне, человеку, выросшему в гарнизонах совершенно не нужно объяснять потребность людей, переживших всякое, видеться и общаться. Как эмигрантов тянет к общению с соотечественниками, так и военным в отставке общение с однополчанами необходимо жизненно.

Чаще всех мы навещали Гийома, контуженного где-то в Африке морского-пехотинца, служившего вместе с моим мужем на Мартинике. Мой муж был в инженерных войсках, а Гийом в воинской части тогда был новобранцем. Через год мой муж ушел в отставку, но они так и общались. После контузии жена Гийома с ним развелась, по ночам его крутило, иногда он просыпался от страшной боли и орал так, что эхом разносило крик до ближайшей деревни. Нужно уточнить, что мой муж и без того не свойственно высокий для французов ростом 180 см рядом с Гийомом казался карликом – 2 метра ростом с невероятно широкими плечами, черными косматыми волосами и горящими черными глазами он даже на меня наводил ужас в те короткие встречи, когда мы бывали у него в доме. Я очень хорошо понимала его жену. В моменты приступов находиться рядом с ним было страшно. А с учетом того, что дом Гийома находился на горе и вокруг ни души, то и попросить помощи было в случае чего не у кого.

Все его попытки устраивать семейную жизнь прекращались на втором, максимум третьем свидании. Кроме того, что жил он в нечеловеческих по современным меркам условиям, был болен и страшен, Гийом обладал самым страшным качеством для мужчины, против которого меркли все его указанные выше недостатки: он был страшно скуп и жаден.

За время службы с учетом ранения будучи комиссованным по состоянию здоровья Гийом получал очень неплохую пенсию, кроме того у него были в собственности 25 гектаров леса, половина из которых были пойменные дубовые, где исторически добывали трюфеля. Во владении семьи Гийома, где он был единственным мальчиком при наличии нескольких бездетных тетушек, были сельхоз угодья по обе стороны французско-испанской границы, несколько домов в Мадриде и Барселоне, поместье возле Тулузы, это все сдавалось, а сам он жил на горе, в маленьком домике, состоящем из двух комнатушек, кухоньки с большим средневековым монастырским столом и двумя лавками по обе стороны от него, туалетной комнаты, не видевшей ремонта со времен Жискар д Эстена и гаража, в котором хранился как зеница ока Ситроен С4 Пикассо безобразного зеленого цвета. Никакого даже намека на финансовое состояние хозяина этого дома не было видно нигде. Более того, каждый раз когда мы приезжали в гости он нас встречал с старых армейских штанах, причем подвязанных обычной веревкой, вместо ремня.

– Так кто меня тут видит? А ремень кожаный, вытирается со временем. Смысл в таком расточительстве?

– А веревка не расточительство? – однажды спросила его я?

– Так я их не покупаю, охотники тут у нас, когда на опушке леса останавливаются, обычно лагерь ставят свой, и я после них все убираю потом, – радостно сообщил мне Гийом, – так там всегда обрывки веревок остаются, если короткие я узлом их связываю. А им сносу нет! – еще радостнее сообщил Гийом и даже привстал, продемонстрировав нам с мужем узел на спине.

– Там еще хлеб всегда остается, консервы. А что? Это продукты питания! Я все собираю! Если что недоеденное я просто в пирог складываю! Если кто и ел, то огонь все продезинфицирует! Вот этот же пирог вкусный?

– Вкусный, – поддержал разговор мой муж.

– Вот! А тут как раз полбанки кабаньего паштета после охотников, и помидоры недоеденные, что там остались! А какое блюдо получилось! И сытное! Я еще остатки завтра доем за милую душу! А если купить такое в кафе, так евро десять заплатить придется!

У него оказывается и угодья в лесу охотничьи. И охотники еще ему платят за право охоты.

– Женщины все такие меркантильные! – постоянно твердил Гийом моему мужу, – повезло тебе с женой. А мне постоянно такие твари достаются!

Это, наверное, единственный случай, когда все без исключения сослуживцы и друзья мужа, знавшие Гийома, даже иллюзий не испытывали в том, что личную жизнь он не устроит никогда.

***

Я была уверена, что Аделаида выросла красавицей-умницей и уже давно вышла замуж, как во время поездки в Ярославль в 2015 пошла в церковь и встретила там их обеих. Элеонора Карловна сгорбилась настолько, что смотрела только в пол. Хотя она была намного младше моей матери, моя мама рядом с ней выглядела ее дочерью. Аделаида, ведя свою мать под руку в другой руке несла маленькую скамеечку. Дойти куда-то без отдыха на этой скамеечке Элеонора Карловна не могла. Услышав нас, так как увидеть нас она совершенно не имела возможности, она обрадовалась.

– Сашенька! Девочка моя! Ты приехала! Как твои дела? – запричитала она, – Приходите к нам с Аделаидочкой в гости! Обязательно! Сегодня же вечером! У нас сегодня сборная грибная солянка! Обязательно приходите!

Придя в знакомый дом, меня охватило стойкое ощущение дежа вю. Дело не в том, что я вспомнила убранство дома нашей «марксисткой ячейки», я бывала несколько раз в этом доме в детстве, когда мы навещали Элеонору Карловну. Я ощутила сходство дома Покровских и дома Гийома, в котором мы с мужем были совсем недавно. С одной лишь разницей: нищета дома Покровских была щедрой. А нищета дома Гийома была от жадности.

Лежа на боку на диванчике Элеонора Карловна могла нас видеть за беседой. А мы с Аделаидой ужинали сидя за столом напротив дивана. Солянка и правда была замечательная. Несколько видов сушеных грибов, с картошечкой, морковью и луком, заправленных солеными огурцами приготовленными в русской печи. Невероятно вкусно.

– А как с личной жизнью у Аделаиды? – не удержалась я спросить.

– Никак, Сашенька, – с горечью ответила Элеонора Карловна, – Аделаидочка моя часто знакомится с мужчинами, но отношения развиваются ровно до того момента, как узнают, кто ее мать. Я такое страшилище, что не хотят женихи с моей доченькой связывать жизнь. Как им объяснить, что заболевание мое не генетическое? Думают, что я обузой буду или детки, родятся такие же как я. И ничего поделать с этим нельзя. А Аделаидочка просто без брака жить не соглашается. И господь меня никак себе не забирает…

– Мама! Ну как ты только такое говоришь!

– Ну а в чем я не права? Заедаю молодость твою. Уже 22 года тебе.

– Мама, если я от тебя уйду, ты одна не сможешь в доме жить. А человек, который тебя не примет мне не нужен.

– А готова ты попытать счастья во Франции? Отпустит тебя мать хоть на недельку? – перебила я Аделаиду, ответила, естественно, Элеонора Карловна

– Отпущу, – не дала договорить она, – я в санаторий на время поездки уеду, мне в собесе предложили путевку в Малые Соли, мы в Аделаидочкой уже накопили на доплату, я в любой момент поехать могу. 21 день! Вот каникулы будут у Аделаидочки в институте и пусть едет.

– Так ты учишься?

– Да, в медицинском.

– А специальность какая?

– Неврология.

Я освобожу своего читателя от описания того, как быстро мы сделали Аделаиде загранпаспорт, и в те времена еще не было никаких проблем с визами. Я опущу детали как Аделаида отвезла маму в санаторий на время своей поездки, и как Элеонора Карловна рыдала и просило дочь «не кобениться» не думать о ней, а слушаться Александру и выходить замуж если возьмут.

Я так же опущу слова возмущения моего мужа узнавшего, что я собираюсь невиданному за всю историю Франции редкостному сорокалетнему жлобу, да еще контуженному на всю голову, подложить 22 летнего ребенка!

– Мы только их познакомим. Аделаида очень даже привередливая! Ты напрасно недооцениваешь ее. Она за абы кого тоже не пойдет! Да и я ей такой брачный контракт если что составлю, что без куска хлеба она там сидеть не будет!

На том мы и порешили.
***
Если бы мне знать, чем закончится эта история, то в ночь перед поездкой к Гийому я бы спокойно выспалась и не вскакивала бы среди ночи, увидев сон, как моя родная мать поджигает собственной рукой костер, на котором я стою привязанная, как Жанна д Арк, и орущей толпой «Сжечь! Сжечь ее, ведьму!» «Заманила нашу девочку!». В следующем сне Элеонора Карловна уже была в роли Квазимодо, с единственной лишь разницей с оригиналом, что она стояла у виселицы, стройная и красивая как Эсмеральда и покрикивала на палача, который прилаживал мне на шею петлю «Да что ты так телишься? Что ты резину тянешь! Скорее вешай эту тварь! Заманила мою доченьку». После этого я уже не решилась опять ложиться спать.

В дороге тоже были ряд приключений. Сначала мы застряли в пробке, причем ничего не предвещало этого, мы ехали в субботу, когда вся волна французов, уезжающих на выходные уже схлынула. По дороге в Пиренеях на нас выскочила и чуть на разбила машину косуля.

– Может домой вернемся, – робко спросил мой муж,

– Нет уж, съездим, покажем Гийома Аделаиде и вернемся домой.

Под конец, практически на опушке леса перед домом Гийома мы пробили колесо.

–…..!

– Это его дом? – спросила меня Аделаида.

– Да, вон, тот маленький, – я показала ей рукой, где виднелись сквозь деревья очертания постройки, отдаленно напоминающей дом.

– Вы пока колесо меняете, я пойду к дому, можно? – спросила она меня.

– Можно.

–Может я Гийому позвоню, чтобы он нам помог с колесом?

– Сами справимся, Аделаида пошла к нему.

– Одна?

– Ты думаешь он ее съест?

– Нет, конечно! Но он же огромный, а в ней роста полтора метра.

– Ничего с ней не случиться.

***

Мы еще не успели поменять колесо, как Гийом совершенно счастливый, просто сияющий как медный таз прибежал к нам помогать.

- Господи! Силы небесные услышали мои молитвы! – завопил он, - ангел спустился в мой дом!

- Что случилось? – оторопел мой муж, сметенный волной эмоций своего друга.

- Она пришла в дом, я сразу понял, что это так девушка, про которую ты мне рассказывал, походила по дому, начала все рассматривать! Я уже стою жду, когда она начнет критиковать и ужасаться, а она знаешь, что сказала?

- Что?

- Ни за что не угадаешь!!!

Гийом просто замер в восторге, он даже прикрыл глаза от удовольствия, как бы заново переживая этот счастливый момент.

- Она спросила почему я не открутил сифон под раковиной в кухне? Столько чистой воды напрасно сливается!

И он затанцевал на месте.

- Она мне сказала, что незачем так расточительно использовать воду! Можно копить воду в кухне и ею смывать унитаз! Как я раньше не догадался? Это ж сколько денег я в буквальном смысле спустил! Боже, спасибо тебе за эту женщину!

***

Гийом и Аделаида поженились осенью того же года. Вернулась к мужу после получения визы супруги французского гражданина она уже с Элеонорой Карловной. Мы стали реже приезжать к Гийому, а после рождения Эймерика, перестали к ним приезжать, чтобы не мешаться молодым родителям. Если бы им нужна была помощь, мы бы обязательно приехали. Но молодые нам не звонили, Элеонора Карловна тоже не приглашала, но она в доме была не хозяйка, и зная ее скромность, ожидать от нее перерождения в требовательную тещу было напрасным делом.

Время шло.

В это лето я приехала в Ярославль, и проезжая мимо церкви бросила взгляд на то место где раньше стояла лачуга «марксистского кружка». На месте лачуги, точнее доли дома, в которой жили Преображенские, уже и следа не было от той развалюхи, в которой мы ужинали в 2015 году. На участке виднелся добротный дом из сруба, высокая крыша была украшена резьбой, а аккуратное окно говорило о том, что там жилой мезонин.

«Неужели они продали дом», – промелькнуло у меня в голове, и я решила дойти и посмотреть поближе. Я подошла к резному забору и заглянула во двор, где за большим столом на просторной террасе сидели две женщины и мальчик.

С первого же взгляда я узнала Аделаиду. Она поправилась, подрумянилась и стала еще красивее, рядом с ней на электрической инвалидной коляске полулежала-полусидела Элеонора Карловна и читала книжку темноволосому крепко сбитому, сидящему ко мне спиной, лицом к Элеоноре Карловне мальчику лет пяти.

– Аделаида! Элеонора Карловна! Вы ли это??? – удивленно спросила я.

– Сашенька! Боже мой! Не может быть! Ты ли это! – запричитала Элеонора Карловна, а Аделаида подскочила из-за стола и побежала открывать калитку.

– Александра! – обняла меня она и позвала к столу.

– Гийом! Эймерик! – позвала она мужа и сына, и я услышала шаги с огорода.

Гийом был в тех же, но уже более поношенных армейских штанах все так же подвязанных веревкой, следом за ним с лопатой в руках, так как они что-то сажали в саду, шел высокий не по годам, Эймерик, которого девять лет назад я видела новорожденным младенцем. Он был копия своего отца, такой же крупный, широкоплечий, с такой же копной черных волос. Причем штаны Эймерика были так же подвязаны веревкой.

– Александра! Ты тоже приехала на каникулы! – начал обниматься со мной Гийом. – Я пойду отца будить, – сообщил он жене и ушел в дом.

– Отца? Но у Гийома же отец умер очень давно! – удивилась я.

– Моего отца, – поправила меня Аделаида, – Мы отца себе забрали. Он два года назад очередной раз освободился и Гийом его нам забрал. Сказал смысл терять пособия от социальной службы, а через восемь лет ему уже будет положена пенсия, и мы ее сможем вложить в ипотеку для Раймунда. Да! Познакомься! Это наш второй сын.

Я села за стол совершенно обалдевшая от происходящего.

– А как ваши дела в целом? – спросила я Элеонору Карловну, когда Аделаида ушла с детьми и мужем в дом накрывать на стол и оставила нас с матерью отдыхать на террасе.

– Очень хорошо, Сашенька. Даже не верится, что я не сплю. Гийомушка такой заботливый, такой щедрый. Вот видишь, нам дом построил. Мы летом сюда приезжаем. Коля зимой еще приезжает дом протапливать и готовить к приезду внуков. Дети очень зиму любят, а в Пиренеях, ты сама знаешь, снега последние годы мало. И вот мы на каникулы зимой приезжаем зиму проводить, а летом на рыбалку. Мальчики в частную школу ходят. Мы ж теперь в Париже живем. Аделаидочка решила, что детям нужно учиться в Анри 5, мы себе можем финансово это себе позволить и Гийомушка по сусекам поскреб и набрал на квартиру. Открыл с Аделаидочкой трастовый фонд и на него купили. Чтобы если что налог на наследство мальчикам не платить. Мне тоже долю выделили, если есть инвалиды, ты ж, моя золотая, знаешь, то льготы по налогам. Так что я тоже бизнес-леди теперь, – и Элеонора Карловна расхохоталась, обнажая идеальную улыбку, – У деток у каждого по комнате, у молодых своих апартаменты, а деду и мне комната своя с терраской. Окна не на Эйфелеву башню, во двор, но там оно и потише. Я сплю плохо, так что мне потише поспокойнее. Аделаидочка с детишками. Но еще и курсы закончила медицинские, экзамены сдала и Гийомушка ей купил в нашем же доме на первом этаже кабинет, она там пациентов принимает. И правильно. Дом в хорошем районе. Клиенты состоятельные, зачем такие возможности терять. Уже купили Эймерику квартиру. В ипотеку правда, но Гийомушка говорит во Франции чем скромнее живешь, тем спокойнее. Дед у нас и детей в школу водит, и с хозяйством помогает, они с Гийомушкой лучшие друзья. Со старым завязал, вспоминать не хочет, как раньше жил. Теперь только в жизни семья, во внуках души не чает. Старается. Я на него не в обиде. Если б не он, и не родила б я Аделаидочку, старости бы такой мне не видать….
– А дом какой у вас шикарный! – восхитилась я.
– Да! Это мы материнский капитал получили вот я деткам доли выделила, а как по сертификату денежки пришли на них отстроили дом! Все своими руками! Ни копейки со стороны не потратили!
Показалась Аделаида.
– Ну, мы пошли ужинать, – известила меня Элеонора Карловна, – Да и поздно уже, спасибо что забежала, – она опять заулыбалась и бесшумно поехала в дом. Аделаида попрощалась со мной и закрыла дверь.