Зарисовка в горах

В  тот день горы дышали солнцем. Воздух был прозрачным, лёгкий ветер приносил запах нагретого камня и сухой травы.

Где-то в стороне звенел тонкий колокольчик на овечьей шее, и этот негромкий звук растворялся в тишине.

Мы сидели на скамейке под деревом, лениво всматриваясь в склон, где паслось стадо овец. 

Время растянулось. Всё вокруг казалось простым, спокойным и вечным.

Горы, Небо, даже дома внизу.
 
И вдруг прямо перед нами разыгрался спектакль — маленькая комедия о любви, упрямстве и хитрости.

У поленницы дров стоял баран, солидный, с тяжёлыми закрученными рогами. Он весь был сосредоточен на одной овечке: изящной, тонкой, грациозной.

Серьёзный ухажёр и кокетливая дама.

Он шагал к ней, склоняя голову и выставляя рога, как оружие и украшение одновременно. Она молча, без звука, отступала за поленницу.

Пряталась, но не исчезала: спустя минуту появлялась из-за угла, будто не замечая озабоченного, мельком показать себя, изогнуть шею, взглянуть искоса.

Он опять к ней. Она опять  за поленницу.
И так снова и снова.

Но упрямый ухажёр не понимал, что надо всего лишь обойти преграду.
Для него игра выглядела всерьёз: он верил, что она упрямо избегает, отталкивает его.

А на самом деле овечка играла, вела свой танец: лёгкий, женский, мудрый.

Минут тридцать мы наблюдали за этим молчаливым театром. На фоне тихих гор и сонного полдня сцена казалась особенно выразительной.

И было смешно, и было чему поучиться: вот так, оказывается, укрощают глупых, прямолинейных мужиков.

Когда же баран наконец устал и начал коситься на других овец, будто готовый переключить внимание, случилось то что должно было случиться.

Его избранница сама вышла к нему, ткнулась мордой в бок и, мягко, почти нежно, повела за поленницу.

И стало ясно: весь этот спектакль был нужен только для того, чтобы он понял, кто здесь главный, и кто решает когда и с кем.