3. Вздох и музыка

***1
    В школьные годы Илья учился в музыкалке по классу скрипки. Но однажды, уже в 11 классе они в гимназии готовили концерт фольклорного народного творчества для выступления на общегородском фестивале. Гимназия заказала красочные костюмы в народном стиле, планировалось пригласить двух стилистов-парикмахеров и визажистов. Но учитель по музыкальному образованию, выполнявший роль хорового дирижера, заболел ковидом. Оставалось всего три дня, хористы очень расстраивались, ведь выбранную композицию они собирались исполнять А-капелла, то есть без музыкального сопровождения. И тогда гимназическая директриса обратилась к Феоктистову, учившемуся в музыкалке на фортепьяно, и к Илье. Феоктистов сразу отказался, а Илья согласился попробовать. К всеобщему удивлению и восторгу у него получилось. Директриса пребывала в восхищении от чувства темпа и ритма у Ильи, а так же от его способности направлять руками самые тонкие изменения в голосах исполнителей, особенно солистов – парня и девочки, певших в унисон, он – юношеским тенором, она – девическим сопрано. 
-Какая великолепная пластика! – восклицала директриса, говоря о движениях Ильи, – Вот что значит скрипка – это ведь как живое существо в руках мастера. 
    После успеха на фестивале Иля надолго задумался, а потом решил, что будет поступать в консерваторию Римского-Корсакова не на факультет музыкально-инструментального искусства по программе "Скрипка, альт", а на факультет композиции и дирижирования. Мама понимала его, а отец удивлялся и спрашивал, не бросит ли сын музицирование на скрипке. Ведь отцу очень нравилось вечерами слушать игру сына. Сам он был далёк от музыки, но всегда благоговел перед классикой и мечтал о великолепной карьере сына как скрипача. Чего может достичь какой-то человечек с палочкой у пульта перед большим оркестром, Аркадий Никандрович даже не представлял. Жена рассказывала ему о великих дирижерах, показывала отрывки из выдающихся выступлений симфонических оркестров под руководством Мравинского, Темирканова, Светланова, Плетнёва, Федосеева, однако муж плохо разбирался в такой сложной музыке. Ему нравились этюды и небольшие пьесы, которые сын играл вечерами для разминки. А что именно исполнял Иля – Бетховена или Моцарта, а может, Глазунова или Глинку, отец понятия не имел и почти не различал их произведения. Для него все это было просто музыкой. Однако Иля клятвенно заверил отца, что не бросит скрипку и будет продолжать совершенствовать своё исполнительское мастерство.
    Летнюю практику после второго курса консерватории Иля проходил в составе студенческой этнографической экспедиции по Ивановской области. Участниками её стали двадцать пять человек, прошедших конкурсный отбор и представлявших университеты трех регионов России: Москвы, Санкт-Петербурга и Иваново. В плане экспедиции было посещение малых городов, таких как Шуя, Палех и Лух с его окрестными поселениями. Под руководством преподавателей студенты-этнографы проводили опросы и общались с местными жителями, собирали фольклорные материалы и сведения о народных традициях, а также фото и видеоматериалы об архитектурном наследии этих мест. В состав экспедиции входили певческие коллективы от трех институтов культуры и один от академии им. Гнесиных. В каждом населенном пункте они должны были устраивать импровизированные мини концерты народных песен, собранных в данном районе для получения мнения местных старожилов об идентичности исполнения. С ними и работал Иля в качестве хорового а-капелла дирижера. Для него это являлось отличной практикой. Его талант в этом виде дирижирования сразу заметили в консерватории, и его наставник предложил кандидатуру Или в состав экспедиции. Иля единственный из участников не проходил отбор, его включили в состав просто по настоятельной рекомендации педагогов консерватории.
    Так Иля впервые оказался в группе, похожей больше на туристов или даже на скаутов, с дисциплиной, утренними построениями, вечерними общими кострами, с проживанием в палатках и готовкой еды в котелках на походных таганках. Раньше он ходил только в походы выходного дня с инструкторами гимназии, и его считали самым неподготовленным к походной жизни учеником. Поэтому он очень переживал о том, как к нему станут относиться в этой разномастной группе. Отвечал за безопасность участников суровый инструктор, бывший военный, указания которого все должны были строго соблюдать, даже девушки.
    Группа имела три микроавтобуса, на которых участники посещали удаленные села. От каждого вуза были назначены наставники из числа преподавателей. И только у Или не имелось наставника. Творческую составляющую Иля обеспечивал себе сам, а в остальном за ним приглядывал тот самый суровый инструктор, которого все называли Терентий. Так и обращались, – не господин и не товарищ Терентий, а просто по имени. Иля всегда запинался при этом. Единственное, что он взял помимо необходимого списка, была его скрипка. Правда, первую неделю он даже из футляра ее ни разу не достал, настолько уставал. Оказавшись в палатке, которую он делил с двумя товарищами, Иля тут же засыпал, едва укрывшись спальником. Товарищи относились к нему по-братски, поэтому он всю практику ощущал себя на подъёме. А ещё ему очень нравилась одна участница из Гнесинки. Она нравилась не только ему, за ней увивались сразу двое, поэтому Иля только ревниво наблюдал за всеми этими играми. Здесь никто не знал его детского прозвища, и все называли его Ильёй. И только Аня, так звали понравившуюся ему девочку, однажды назвала его Иля. А может, он просто не вполне расслышал её у костра, где как обычно стоял приглушенный говор и смех.

***2   
    На каждой стоянке певчие репетировали, а Иля дирижировал. Две группы певчих состояли из пяти человек каждая, а третья – из восьми. Парней в них было всего четверо на три группы. После двух-трех репетиций певчие быстро усвоили, что у Или важны не только взмахи и жесты тактирования – легато, стаккато и т.п., но и вздохи, которые являлись его личной фишкой. При всей их информативности для певчих, девчонки втихаря между собой шептались, что его вздохи очень чувственны, почти как у героев-любовников в эротических фильмах. Один из парней, смеясь, сообщил Иле об этом, но данная инфа никак не повлияла на тактику дирижирования Или, поскольку главным для него являлся результат. А всё говорило о том, что певчие уже с третьей репетиции понимали каждый его вздох намного лучше сложных дирижерских пассажей, в которых студенты, а особенно студентки, пока еще плохо ориентировались. Его вздох шёл сразу за ауфтактом и отделял его на мгновенье от дирижерского удара, который Иля делал сразу после вздоха. В переводе на человеческий язык ауфтакт у Или заменял команду "Внимание!", вздох означал "На старт!", а дирижёрский удар – "Поехали!".
    Через некоторое время вздохи Или стали предметами шуток у костра, и некоторые девочки даже просили его вздохнуть пару-тройку раз, чтобы им лучше спалось с романтическими снами. Иля молчал в ответ и улыбался, что так же придавало ему загадочности и эротичности в глазах участниц.
    Наставники для последующих отчетов снимали на видео каждую репетицию и каждое выступление певчих, и отдельно беседы с престарелыми жителями, которые помнили, как старинные песни и потешки исполнялись в годы их молодости.
    На выступления певчие одевались в старинные наряды, два стилиста трудились над их прическами, а сами участники помогали друг другу облачаться в одежды, сшитые по старинным образцам. И весь процесс наставники также снимали и фотографировали. Ну, кроме тех моментов, когда певчие находились еще в исподнем. Хотя несколько кадров без лиц сделали и об этом.
    Особо участники волновались и готовились к празднику Ивана Купалы. Для его проведения группа взяла различный реквизит, также был приглашен профессиональный кинооператор. Праздник планировался на реке Лух, подальше от поселка с одноименным названием. Однако Терентий заблаговременно съездил и под роспись получил разрешение от пожарников на разведение большого костра.
    Иля тоже волновался – его беспокоили всякие намеки девочек, которые готовили что-то типа западни для избранников. Илю особо предупредили, что он один из них. Терентий, видя смятение Или, буркнул ему:
-Не дрейфь, дирижёр, я подстрахую тебя. Девки же только днём все скромные и приличные, а как ночь придет, может и свистопляска начаться. Смотря, кто заводилой станет. В прошлом году целую вакханалию устроили, я еле початые бутылки с вином успевал отбирать. Даже докладная в универ их не пугала, так разошлись. По кустам пар шесть точно шуршали, почитай, почти вся группа. Утверждать не буду, со свечкой не стоял, но звуки еще те разносились. 
-По кустам?! – изумился Иля.
-Ну да, где вино, там и секс. Тем более что летняя ночь и ролевые игры под старину. Кто ж тут устоит и не возбудится?! Так что держись, студент, со мной рядом, далеко не отрывайся. Типа я тебе особое задание дал. Пальцы у тебя, конечно, тонковаты, и руки слишком… плавные, но все же ты ведь мужик как-никак. Отобьёшься, надеюсь.
    Как было не струхнуть после таких рассказов. Иля на всякий случай предупредил Терентия, что плохо плавает и ночью видит не ахти. Терентий только крякнул:
-Я тебе всё сказал.
    За день до праздника вся группа отправилась в Лух, где участники посетили Троицкий собор, а также Успенскую и Воскресенскую церкви, и, главное, пообедали в нормальной столовой и закупились продуктами и спиртным. Наставники делали вид, что ничего не замечают, и сами прикупили себе выпивки и закуски. Старший препод сказал двум другим:
-В конце концов, мы не надсмотрщики, и детишки все уже совершеннолетние, так что и концы в воду. Главное, чтобы травм никто не получил и чтобы в воду пьяными не лезли. Но за это Терентий в ответе.               
    Девчонки постоянно шушукались и смеялись, а одна, самая бойкая со звонким частушечным голосом, сказала Иле на ухо:
-Готовься, красавчик. На Купалу живым от нас точно не уйдешь.
И засмеялась, словно колокольцы рассыпала.   
    А парни, соседи Или по палатке, потирали ручонками и радовались тому, что можно будет нормально оторваться, на всю катушку.
-Ты видел, сколько преподы пива в микрик загрузили и покрепче тоже нехило. Так что веселуха готовится.
-А Терентий? – спросил Иля, – Он же вроде не пьёт?
-Что один трезвенник с такой кодлой алкашей сделает? Он так, для порядка. Ну, чтобы никто с тарзанки в глубину не ухнул и чтобы драки не случилось. А с девками обжиматься никто не запретит.

***3
    Ночь на Ивана Купалу прошла бурно. Иле пришлось много работать с певчими, потом его наперебой тянули купаться, но он сумел устоять перед напором выпивших девушек. Парни из певчих так же отделились от них, и их места заняли студенты этнографы. Даже кинооператор нагрузился вместе с преподами. Но Терентий был начеку, и к утру все расползлись по палаткам. А Иля и двое парней певчих засиделись у большого костра, прогоревшего к этому времени, но не совсем угасшего. По кустам уж точно никто не шуршал, вконец разочаровав Терентия. Он также присоединился к Илье и певчим и ворошил угли, чтобы они снова разгорались.
-Слава богу, все угомонились, не то что в прошлом году, – сказал он. Никто не поддержал его. Иля тоже молчал и смотрел на тлеющий, но то и дело вспыхивающий огонь. На память ему приходили репетиции в гимназии и девочка, певшая чистым сопрано. Он часто думал о ней, хотя даже не знал ее имени. Но её юный облик, вполне соответствовавший чистому нежному голосу, волновал его воображение. И почему я не узнал, как ее зовут? Он ругал себя за это. А потом решил, что даже если и выяснит, как ее имя, это ничего не изменит, ведь он практически ничего о ней не знает, и вполне можно разочароваться и погубить такое светлое воспоминание.
    Однако у него на мобильнике сохранились фото с того фестиваля, и он иногда просматривал их. Иля давно уже сменил смартфон, но перенес на него все свои файлы со старого телефона. Да и времени не так много прошло, всего-то два года. Когда он оставался один, то почему-то думал только о ней – какая она стала, куда поступила, поёт ли сейчас. Особенно запала ему в душу её партия – "Улетай на крыльях ветра" из оперы "Князь Игорь" Бородина. Эту песню она пела уже в музыкальном сопровождении под фонограмму в аудитории, где получасом ранее репетировала с хористами. Кроме неё и руководителя группы в аудитории в этот момент находился только Иля. Про него все забыли, когда хористы ушли, он остался сидеть в самом дальнем углу за наваленными перед ремонтом столами. Кажется, руководитель тогда назвал эту девочку Юлей. Сейчас Иля точно вспомнил тот момент, что привело его в крайнее волнение. Он даже выскочил из палатки и едва отдышался.
    Ночь уже плавно переходила в рассвет, духота ушла, дышалось легко. Иля пошел к реке, над которой стоял туман. За эти два года Юля наверняка изменилась, повзрослела и, возможно, давно уже встречалась с кем-то. Кажется, она занималась пением с частным преподавателем. Наверно, хотела поступать куда-то. Что-то такое он слышал в обрывках фраз хористов, когда уже уходил после репетиции, а потом вернулся и, незамеченный, сел, послушать её пение.
    Здесь, в экспедиции, среди певчих ни одна из девчонок, кроме Ани, ему не приглянулась. Все они были зрелыми сочными девицами и имели сильные голоса. Но Иля не слишком любил исполнения в народном стиле, с перепадом высот – от высоких нот к низким. Он вообще не очень любил хоровое пение, кроме, может быть, только григорианских хоралов и грузинского многоголосья. Но все это были мужские партии. Женские голоса почти никогда не нравились ему, даже пение оперных певиц. Он никому об этом не говорил, но грудные регистры вызывали у него ощущение какой-то животной физиологии, отвращавшей его своей первобытной сущностью. Точно так же развитые женские формы хотя и возбуждали его своим видом, но с другой стороны пугали своей избыточностью. Он почему-то сразу представлял любую грудастую особу потной под одеждой, и брезгливость гасила в нём все призывы плоти. Именно поэтому он никогда не мог понять любителей толстушек. Его идеальным типом были стройные девушки, развитые по возрасту, плоскодонок он также обходил стороной. Однако о сексе с какой-нибудь конкретной красоткой он никогда не мечтал, потому что прекрасно понимал, что реальность разительно отличается от воображаемых образов и полна моментов и деталей, способных убить либидо в зачатке. В вопросах удовлетворения естественных мужских потребностей он пока полностью полагался на природу, а, конкретно, на ночные поллюции, хотя, конечно, иногда ему приходилось мастурбировать, после чего он почти ненавидел себя. 
    Терентий уже не спал, хотя часы показывали 5 утра. Он ходил и собирал раскиданные тут и там пустые банки пива и сложенные под кустами бутылки. Его мешок был почти полон. Увидев Илю, Терентий подошел к нему и также посмотрел на реку:
-Ты так ни с кем и не замутил вчера?
Иля поёжился от утренней прохлады и сказал:
-А с кем тут мутить? Я не люблю хабалок.
-Ты всех народниц хабалками считаешь?
-Не всех, а только тех, кто ведет себя так.
-Понятно, ты человек высокого искусства. Трудно тебе в жизни будет. Сейчас девицы огрубели, наглые, курят, пьют, считают себя самодостаточными, мужиков сами выбирают. Чистых и утонченных девочек днем с огнем не найти. Не модно сейчас такими быть. Не в тренде. Но наши, в экспедиции, хотя бы без накаченных силиконом губ и татуировок. Не переношу я этого у девок. Однако ж народницы поют хорошо. Ты так не считаешь?
-Да, хорошо. Я просто не люблю народное творчество. Хороводы эти и обряды…
-Вот как? Почему? Только высокую музыку признаешь? Классику?
-Не только. Есть много и современных достойных авторов.
-А вот скажи насчет девок. Какие тебе нравятся? Интересуюсь я очень.
-В общем-то, никакие.
-Ты часом не из голубых?
-Нет.
-Тогда почему тебя девки не интересуют.
-Есть одна, о которой я думаю. Так что с ориентацией у меня все нормально.
-Ну, слава богу. А то я уж испугался. Не знаю, как вести себя с такими… ну, с геями, то есть. 
-А вы уверены, что среди наших парней все натуралы?
Терентий аж поперхнулся:
-А что, разве нет?
-Это я просто так, – усмехнулся Иля, – Пойду, пожалуй, еще посплю.
Терентий посмотрел ему вслед и продолжил уборку территории.

***4
    После двух дней отдыха участники начали радиальные выезды по окрестным селам Лухского района, и перед каждой поездкой проводили короткие распевки и репетиции. Когда они собрались в Вичугу, Аня села в микроавтобусе рядом с Илей. После первой недели в экспедиции он больше не смотрел на неё, потому что полностью потерял интерес. Всё затмила Юля, а, вернее, его память о ней. Ведь память та ещё искусная маскировщица.
-Илья, – начала разговор Аня, – Я чем-то обидела тебя? Ты словно перестал меня замечать. А ведь поначалу, признайся, я понравилась тебе.
-Аня, прости. Да, понравилась. Но я думаю о другой.
-Думаешь? То есть, ты даже не знаешь, нравится она тебе или нет?
-Пока не понял. Наверно, меня тревожит образ, который я сам создал. Это всё её голос. Чистейшее сопрано.
-Вот как? И кто она? Наверняка учится в таком же вузе, что и мы.
-Я не знаю. Два года назад я дирижировал для хора, в котором она была солисткой, вдвоем с парнем. Я уже в 11 классе учился, а она… кажется, из Москвы к кому-то приехала, ей лет 16 было тогда. В то время я окончил музыкалку по классу скрипки, а хор выступал на общегородском фестивале народного творчества. Их дирижер заболел, и попросили меня. После этого я решил поступать на дирижерский факультет.
-Понятно. И как ее имя?
-Вроде бы, Юля. Я не уверен.
-Юля? – воскликнула Аня, – Юля Иванченко? Колоратурное сопрано чистой воды?
-Ты знаешь её? – удивился Иля.
-Знаю, потому что это моя сестра. Моя фамилия Иванченко.
Иля уставился на свою спутницу:
-Сестра?
-У нас в Питере тётя живёт – завучем работает. Она и позвала Юльку выступить на фестивале.
-Гимназия №***
 -Да, все точно. Только знаешь, уехала она, учится в Италии по гранту. У нее же настоящий талант.
    Иля молчал, автобус потряхивал их на сельской дороге, остальные певчие тоже разговаривали друг с другом и что-то весело обсуждали, так что никто из них не обратил внимания на восклицание Или.
-Но знаешь что, – сказала Аня, – Не могу дать тебе её контакты. Ей нельзя сейчас отвлекаться от учёбы, это её будущее. Так что извини.
-Я и не прошу. Мы с ней не знакомы. Я просто один раз слышал, как она поёт, вот и всё.
-То есть… ты даже не хотел бы встретиться с Юлькой?
-Ни к чему. Ты же сама сказала, что ей учиться нужно.
-А моё меццо-сопрано оказалось никому не нужным, поэтому я и пошла учиться на народницу.
-У тебя тоже сопрано? – удивился Иля.
-Да, тоже. Но таких как я много, а Юлька одна-единственная, неповторимая. И что она тогда пела?
-"Улетай" из Бородина.
-Понятно. Коронка её. Хорошо, что хотя бы не "Соловья" Алябьева. А хочешь, я тоже тебе спою? Вечером или завтра. Партию Леля из "Снегурочки".
-Аня… Ни к чему. Твои подруги нас неправильно поймут.
-Не бойся, я не стану тебя обольщать. Да и вряд ли смогу. Просто хочу узнать твое честное мнение о моем голосе.
-Я не специалист в этом…Но если ты так желаешь…
    Иля был смущён, ему не хотелось продолжать данный разговор. Аня поняла это, замолчала и отвернулась к окну.
-Пойми, Аня, я не хочу сейчас отношений. Тем более что ты в Гнесинке учишься, а я питерский. Окончится наша экспедиция и на этом всё. Зачем начинать что-то всего лишь на неделю-другую?
-Я не говорила про отношения. Но ты прав. Прости и забудь, что я предлагала тебе оценить мой голос.
-Я послушаю…
-Забудь, – сказала она.
Весь оставшийся путь они молчали.
Иля ругал себя последними словами за то, что неосторожно поглядывал в ее сторону. Но ведь за ней сразу стали увиваться три этнографа и один певчий. Почему она выбрала его, он не понимал.      
    Аня выделялась среди других народниц. Она была намного стройней большинства участниц, движения её отличались изяществом, тогда как для народниц это являлось недостатком, потому что им приходилось то платочками лихо махать-раскручивать, то ногами притоптывать. И грудь у нее почти не просматривалась, не то, что у других девах – буфера так и выпирали из русских сарафанов. И румянца на её щеках не хватало, ей приходилось наносить макияж для этого. Наставник ставил ее во второй ряд за двумя другими девушками, чтобы так прикрыть от зрителей ее субтильность и слишком интеллигентные манеры. Выручали её умение петь в тон с другими и лицо с правильными чертами, присущими славянским женщинам, без налета европейской утонченности и лоска.
    Иле после просмотра фото Юли приходилось признать, что Аня намного красивее сестры. А ещё в Ане сразу чувствовался ум, в отличие от наивного вида 16-летней Юли.

***5
    После Вичуги и мини концерта, который певчие дали в тамошнем городском парке на концертной площадке, по малым селам в основном ездили этнографы, а из певчих только гнесинцы, поэтому им хватало одного микроавтобуса. Иля также ездил и упрямо садился рядом с Аней. Один раз даже попросил одного этнографа уступить ему место рядом с ней якобы для разговора по поводу предстоящего пения. Он садился, и они ехали молча. Аня старалась не смотреть на него, поэтому уже через пару поездок он решительно взял ее за руку.
-Зачем ты? – спросила она.
-Не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. Ты нравишься мне, как и в самом начале. Прости, что начал тормозить.
-Нравлюсь? Ты же сказал, что о Юльке думаешь.
-Уже нет. Ветреный я, как оказалось, – засмеялся Иля. Аня тоже засмеялась, глядя на него.
-Такие ровные зубки, – восхитился он, – А я с брекетами в гимназии до 9 класса ходил. Таким нелепым уродышем был, все смеялись надо мной.
-А как учился? Хорошо?
-Ну… как сказать. Егэ сдал, но на проходной балл не набрал. Однако меня все равно приняли на бюджет в виду рекомендации из музыкалки. Хотя пришлось сдать экзамен по мастерству.
-Мне интересно, чему и как учат дирижеров? Даже представить себе не могу, – спросила Аня.
-Да почти все то же преподают, что и вам, только по дирижированию отдельно дают материалы и практические занятия, мануальные упражнения и тренировку плеча и предплечья. Ну, и саму технику – ауфтакт, дирижерский удар, различные схемы тактирования и их элементы – легато, стаккато, острое стаккато. Я долго дирижерский удар не мог вовремя подать после ауфтакта, потом, когда научился делать правильный вдох, сразу получаться стало.
-Твои знаменитые вздохи, – засмеялась Аня, – Девчонки без ума от них.
-Что в них такого? Не понимаю, – удивлялся Иля.
-Ты очень эротично вздыхаешь, – смеялась Аня, – Головы всем вскружил.
-Даже не думал о таком. Вздох помогает мне вовремя подать дирижерский удар. А раньше музыканты за него мой ауфтакт принимали и вступали раньше времени. Это большая проблема – кто-то вступил, кто-то нет. Главный дирижерский косяк.
-Под твоим управлением легко поётся, ты превосходно чувствуешь ритм и такт,– убежденно говорила Аня. Ей нравилось, что он в поездках не отпускал ее руку.
-Мне еще многому нужно научиться, – отвечал Иля и внимательно поглядывал на нее.    
    Когда вечером они гуляли возле реки, он вдруг сказал:
-Грустно будет расставаться. Я в Питер, ты в Москву. И подолгу в разлуке жить будет трудно.
-Я ведь в Гнесинское училище после 9-го класса поступила. И учиться мне всего полгода осталось, только выпускной экзамен по мастерству подготовить и сдать.
-Вот как? – удивился Иля,– И какой же общий срок обучения у вас?
-3 года 10 месяцев. И данная практика входит в этот срок.
-Я очень рад, – сказал Иля.
-Не хочешь меня поцеловать? – спросила Аня.
-Давно хочу… просто не решался.
-Ты ни с кем еще не целовался? – удивилась она.
-В губы ни с кем, кроме… Рыжика. Это мамин любимец, бостон-терьер редкого тёмно-рыжего окраса.
-Ну, значит, умеешь, – снова засмеялась Аня. А Иля взял и поцеловал её.
У него было легко на душе, он теперь все время улыбался. Единственное, о чем он на минуту задумывался, так это том, что через две недели они разъедутся в разные стороны. Но ведь существует скайп и видео звонки, так что и грустить нечего! Аня тоже смущенно улыбалась, когда ловила на себе взгляды других участников. Но все сразу понимали, что у этих двоих дело дошло только до поцелуев, тогда как другие крутили мини романы с иной, более приземленной целью. Мини, потому что вряд ли кто из вновь образованных пар собирался после экспедиции продолжать отношения. Иле и Ане их было не понять.
    Даже Терентий переживал. За неделю до общего отъезда он спросил Илю наедине:
-Так вы что же с Анечкой так и разбежитесь после всего?
-Почему? Вовсе нет! – ответил Иля с лучезарной улыбкой.
-Вы ж из разных городов, – сказал Терентий.
-Ну и что? Аня совсем скоро закончит учебу в колледже, и тогда…
-Что? Приедет к тебе?
-Думаю, да.
-Думаешь? То есть, точно не знаешь?
-Мы еще не обсуждали это, но я уверен… От Москвы до Питера не так и далеко. Некоторые на Сапсане на работу ездят туда-сюда. Неделю в Москве, выходные дома в Питере. 
-Какой же ты салага. Такие вещи нужно чётко оговаривать. Ты как мужик должен все решать и разруливать. Или в вашей паре Аня всем руководит?
-Ну… я не знаю пока. Мы все вместе обсуждаем.
-Вы только и делаете, что целуетесь. Ни разу не видел, чтобы вы просто разговаривали.
-Понимаешь, Терентий, не до разговоров нам…
-Понимаю, поэтому и переживаю за вас обоих. Глупые вы еще потому что, шишек пока не набили. Вот тебе сколько лет?
-Двадцать.
-А ей?
-Кажется, восемнадцать с половиной.
-То-то и оно. Считай, дети вы ещё.

***6
    Накануне отъезда, пока сворачивали лагерь под Лухом, Иля и Аня обменялись контактами в сетях, номерами телефонов и даже адресами. Аня была возбуждена и явно расстроена, а Иля её успокаивал и убеждал, что они смогут изредка видеться. И без стеснения целовал. Впрочем, в большом междугороднем автобусе, который заказали устроители экспедиции, еще три парочки целовались. А Терентий поглядывал на них с переднего сиденья с сомнением. Он знал, что вряд ли все они снова увидятся. На Илю и Аню он смотрел с особым сожалением, нравились ему эти двое. Но жизнь и расстояние разлучают и не таких.
    Настоящее расставание началось на вокзале. Тут уже и Иля почувствовал, что кончается их счастливое лето, а Аня заплакала.
    Однако по приезду домой, как только Иля вошел в квартиру, он почувствовал облегчение. Мама суетилась, кормила его, расспрашивала о том, как ему поездка. И он, конечно, рассказывал, а сам усиленно прислушивался к себе и не понимал, почему дома вздохнул свободно, словно путы с себя снял.
-Мама, мне понравилась одна девочка. Мы целовались, – честно сказал он матери. Она удивленно и радостно смотрела на него и ждала продолжения.
-Мы договорились изредка видеться. Она из Москвы. Вы с папой ведь не будете против?
-А что за девочка?
Иля рассказал кое-что об Ане и ее сестре и показал фото на своем мобильнике.
-Конечно, мы не будем против! – воскликнула мама, – Но, надеюсь, у вас не дойдет до секса? Вам еще учиться…
-Не дойдёт, Аня не такая, – ответил Иля и подумал, что, наверно, Аня ждала от него этого шага, а он ничего не предпринял. Именно этот груз давил на него, но он даже представить не мог, как такое осуществить. В палатке? Но он жил там не один. В кустах? Бред собачий. Тогда где? В шатре с походным душем, где участники мылись в светлое время дня? Туда, кажется, уходила одна парочка два или три вечера перед отъездом. Он даже слышал краем уха, как двое заинтересованных парней, шушукаясь, записывались туда по времени у одного самого активного. Но, по мнению Или, это вообще было крайне стрёмно. Одна пара отпрашивалась вечером в Лух, где снимала номер в гостинице, но Иля понятия не имел, как бы вел себя, если бы они с Аней решили сделать так же. 
    Однако этой же ночью он всё понял. Оказывается, он хотел секса с ней, просто загнал эти желания глубоко в подпол, а сейчас они вырвались наружу.
    Иля наконец-то достал флэшку, которую дала ему Аня, и включил комп, чтобы посмотреть запись ее пения. Третья песня Леля… меццо-сопрано, певицы, имеющие такой голос, часто играют роли юношей в опере.
    Это был учебный спектакль в Гнесинке. Он едва узнал её в гриме и мужской древнерусской одежде, с гуслями в руках. А когда она запела, Илю затрясло, ему перехватило горло и стало нечем дышать. Он уже не мог сдерживаться, настолько ярко представил её раздетой…
    Утром он еле встал, настолько измученным ощущал себя. Мать трогала его лоб, но Иля отводил ее руку:
-Я здоров, мама. Просто… очень хочу ее увидеть.
-Илюша, через неделю тебе в консерваторию… Ты же говорил, что вы пока будете общаться в интернете.
-Говорил. Но мне ужасно плохо сейчас… очень плохо, как никогда еще не было. Я не думал, что так будет. Мне трудно дышать.
-Потерпи, ты успокоишься. Так всегда бывает после расставания первые два-три дня. Такой синдром… Даже если расстаёшься просто с друзьями, а ты с девушкой расстался…
-Я поеду к ней, сегодня!
-Илюша, опомнись. У нее родители, они не поймут…
-Не могу я, мама! Переведи мне денег на карту, я сниму там номер в гостинице. Обещаю, вернусь к началу учебы.
-А она? Ждет тебя? Вдруг у нее дела? Ты хотя бы позвони ей, что приедешь.
-Не стану. Она и так плакала, когда мы расставались.
    Под ногами Или крутился Рыжик и потяфкивал, наблюдая, как сын хозяйки быстро собирает вещи в дорожную сумку. Иля взял все самое необходимое и даже поел, хотя до этого куска не мог проглотить. В нём словно включился генератор. Мать завернула ему кое-что для перекуса, а потом смущенно спросила:
-Но ты ведь умеешь пользоваться презервативом?
-Конечно, мама, мы с пятого класса в гимназии все это давно на бананах отрепетировали на уроках полового воспитания. 
-Как с пятого класса? Вам же всего по 12 лет было?
-Самое время. Уже через год некоторые попробовали всё в натуре.
-Господи! Но ты ведь не такой?
-Был не такой. Но теперь… Всё, я поехал, а то на Сапсан опоздаю!

***7
    Пока Иля ехал в Сапсане, у него получилось забронировать номер в отеле недалеко от адреса, указанного Аней. Фактически, не созвонившись с ней, он ехал в неизвестность. Она ничего не рассказывала о своей семье, кроме упоминаний о сестре. Как Юля смогла оказаться в Италии, кто организовал для нее поездку туда и кто оплачивал ее обучение, наверняка не дешёвое, оставалось вопросом. Аня вроде говорила, что был грант. Иля понятия не имел, как получают гранты, и что для этого нужно, потому что никогда не интересовался ни чем подобным. Его семья далеко не бедствовала, он учился в элитной гимназии. Но если Юля поехала учиться в Италию, значит, именно родители обеспечивали ее за границей. Наверняка грант выделялся только на оплату обучения. Однако Иля помнил, что Аня в экспедиции одевалась очень просто, далеко не в модные обновки, что было бы логично для молодой девочки, поехавшей с группой, где присутствовали парни. В отличие от других участниц, было видно, что она привыкла к скромности в одежде. В лагере он не придавал этому никакого значения, но теперь думал об этом. Потому что хотел предварительно создать для себя всю картину ее жизни. Аня даже близко не казалась избалованной дочкой обеспеченных родителей. И почему она с каким-то отчаянием произнесла тогда, что Юле выделили грант, потому что она настоящий талант? Когда он услышал пение Ани, она показалась ему не менее, а даже более талантливой, чем сестра. Наверно родители обожали и боготворили младшую дочь, а старшая всегда оставалась в тени.
    Он безумно хотел ее обнимать. И ругал себя последними словами за то, что мог быть таким сдержанным рядом с ней. Ёлыыы! За ручку держал, когда нужно было сильней обнимать и жарче целовать! У него перед глазами стоял нежный и прекрасный мальчик Лель, поющий живым чувственным голосом. И под его одеждой пряталось стройное девичье тело, которое сейчас он так желал.
     Иля успел на 11-часовой поезд и к поздне-обеденному времени прибыл в Москву, после чего с Ленинградского вокзала поехал в отель. С Аней он хотел связаться уже после заселения в номер и приведения мыслей в порядок. Он не часто ездил в Москву, не было необходимости. Лишь на день рождения двоюродного брата, но сейчас не собирался ему звонить, несмотря на то, что дружил с кузеном, старшим по возрасту. Тот уже женился и жил отдельно от родителей. Но Иля не хотел даже просто посоветоваться с ним. Сейчас ни мать, ни брат, не могли ничего ему сказать, потому что они не знали Аню. Все остальное – её фото и его слова о ней ничего не значили. И сам он пока ничего не значил, несмотря на желание, которое привело его сюда. Он должен был увидеть её и ощутить. Только тогда всё могло приобрести смысл. Но не только увидеть, ему требовалось услышать её, как музыку – со всеми нюансами. Поскольку так он воспринимал любую звучность – как проявление осознанной телесности, не композитора, написавшего эту музыку и не исполнившего её музыканта. Он воспринимал музыку своим телом на уровне физиологии.
    Оглядев номер, он кивнул сам себе – хорошо. Чисто и светло, есть плотные шторы блэкаут, для того, чтобы отделиться от мира, есть выход на лоджию с неплохим видом на парк. Он спустился и пообедал в ресторане отеля, осмотрелся и остался доволен. Ничто не нарушало теперешнего состояния его души и не мешало тем чувствам, которые горели у него внутри.
    Иля заказал напитки и легкие закуски в номер, сел и стал думать, что делать дальше. Но вдруг его телефон зазвонил. Это была Аня. Голос ее срывался от сильного волнения:
-Иля, прости, что звоню… Но мне нужно тебе сказать, или у меня сердце разорвётся в груди. Можно я приеду к тебе? Хотя бы на полдня, на два часа… просто увидеть, ничего больше.
    Иля на мгновенье задержал дыхание, потом вздохнул как перед дирижерским ударом и сказал:
-Анюта, я уже жду в отеле***, встречу тебя внизу на входе.

                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
      январь 2025