Выдавливать по капле

Эти слова классика вспыхнули в голове Каплина неоновой вывеской или кумачовым плакатом как раз в тот момент, когда он, напрягая силы слабеющих от старости рук, выкручивал поломоечную тряпку в ведро с уже грязной водой. С последней каплей, упавшей в воду, он упал сам. Ведро опрокинулось, заливая почти вымытый начисто линолеум на полу во времянке, где он вот уже три недели жил.

Приехал помочь сестре - выкосить бурьян в человеческий рост, подправить то да се. Прижился, привык, обустроился, прикупил в деревне недостающего для комфорта, закупился макаронами и консервами, а овощей к столу было уже полно по сезону на грядках. Так и жил, пока…

Идея вымыть полы была встречена им с воодушевлением, сопровождаясь параллелями с чистотой души и неким очищением от некой скверны. Дождевая вода из бочки, куда она стекает с крыши, добавила мистического ракурса в размышления, которые всегда сопровождают любой труд. О чем он думал?

Жизнь прошла, целая долгая жизнь. Каждый ее год из шестидесяти с лишним, каждый ее день наполнялись чем-то, время бежало, отмечаясь, как ему и положено, изменениями. Детский садик на берегу речки, школа в райцентре, школа в областном центре, военное училище там же, женитьба, сын, далекий гарнизон, дочь, переезды по стране и за рубежом по новым назначениям, война, назначение в столицу, преподавание в военном училище, пенсия, внуки, подмосковная дача, грядки. Вот и все наполнение жизни.

Все было, все есть, но что-то не так. Это нарастающее как рокот приближающегося вертолета сомнение зазвучало в нем после первой смены воды в ведре. Оказалось, что пол затоптан изрядно. Так бывает, когда не разуваешься, чтобы не тратить времени, и полы кажутся чистыми, а на деле покрыты слоем грязи. Так, наверное, и с душой. Думаешь, что чист ей, но стоит только пройтись по ней мокрой тряпкой…

Каплин скользнул на эту линию ассоциаций и почувствовал то, о чем говорят: «Теплее!». Значит, нужно поразмышлять о своей душе, о ее чистоте. Чиста ли его душа? Если это про совесть, то в этой части души он был уверен - совесть чиста. Если это про долг - перед Родиной, то он исполнил его. Был верен жене, что всегда редкость, но в этом заслуга их с женой неубывающей любви. Дети, внуки. Снова потеплело направление мысли. Внуки? Каплин расплылся улыбкой сердечной теплоты от нежных воспоминаний о мальчиках младшего школьного возраста, и одновременно дохнуло освежающим ветерком - «Холодно!». Значит, не внуки - дети!

Как и полагается в таких случаях, Каплин увидел себя со стороны, сверху. Не испугался, а продолжил взлетать все выше и выше. Так вот как это все происходит!
Вдруг в плавном подъеме что-то изменилось. Будто старый самолет «Кукурузник» попал в воздушную яму. Каплин растерялся. Он завис в воздухе. К нему что-то приближалось. Человек!

К Каплину, чуть пошевеливая крыльями, подлетал… Ангел? Как оказалось, роста он был огромного - метра два с половиной, белые одежды, не яркое неоновое свечение. Ангел улыбался. Он взял Каплина за запястье и потянул куда-то в сторону.

Вскоре они подлетели к двухэтажному зданию посреди какого-то парка с аллеями и скамейками. Под сенью старых деревьев прогуливались фигурки.

Ангел приземлился на широкий полукруглый балкон, Каплин опустился рядом. Ангел распахнул двустворчатые стеклянные двери и движением головы велел Каплину войти внутрь, и он вошел.

Комната с высоким потолком. Белые стены. Белые шкафы со стеклянными дверцами, занавешенными изнутри белыми шторками. Кабинет? Кабинет врача? В центре кабинета обширный стол с настольной лампой под стеклянным абажуром, а за столом… Врач? Классический врач - старичок с усиками и бородкой, пенсне на носу, в белой шапочке, но без красного креста, белый халат, в нагрудном кармане которого резиновый молоточек для проверки коленного рефлекса. Прямо Доктор Айболит, и вероятно, психиатрической специализации. Не ошибся!

- Ну, что, батенька? - залучился доктор профессионально-радушной улыбкой. - На что жалуетесь?

От неожиданности абсолютно логичных от доктора вопросов, Каплин все равно растерялся. Обернулся. Ангела за его спиной не было. Он остался один на один с доктором. Один на один с собой?

- Дайте-ка угадаю! Душа томится? - в голосе доктора зазвучало сочувствие. - Обычное дело в вашем возрасте и в вашей ситуации. Время подвести черту и подвести итоги, а что-то на балансе не так.

Каплин закивал головой.

- Прислушивались к себе? Что говорит тепловая ориентация? Где было теплее всего? - и доктор остановил речь, явно ожидая ответа.

- Дети! - его собственный голос прозвучал глухо и гулко, как под водой или в тесном чулане, акустика просторного кабинета не отражала его голоса.

- А что дети? Обычно родители укоряют себя, дескать, все время посвятил работе, карьере, себе, а дети сами по себе росли, - словно угадывал проблему Каплина доктор. - Вот тут как раз все было хорошо. Парадокс, но лучшие дети вырастают, когда предоставлены сами себе и не перегружены заботой родителей. Достаточно бытовой заботы - покормить, обуть-одеть, спать уложить, и не более. Так что же не так?

- Каплин призадумался и пустился в воспоминания. Детей он любил, нежно, искренне, со всей душой. Поругивал иногда, конечно, но ведь так делали все.

- Гневался? - словно прочитал мысли доктор. - Аффект, амока, истерика. Исходно это реакция на угрозу, несправедливость или фрустрацию. Со времен приматов это инструмент удержания статуса в племени. По отношению к детям взрослые просто ставят их на место криком, гневом, агрессией, насилием. Это печальное наследие. Благо, что дети чаще всего забывают гневливость родителей, когда вырастают. Если не продолжать гневаться на взрослых детей, травмы детства останутся в детстве. Тут Зигмунд был не прав.

- Каплин поймал себя на том, что гнев был для него привычной реакцией и обычной практикой общения и отношений. С близкими, с сослуживцами и подчиненными и даже со студентами. Вспыхнув спичкой гнева, он быстро сгорал, и тогда сожалел, что сорвался. Вспомнил даже случай, когда добавил металла в голос выговаривая любимому внуку за пустяковую шалость, и тот услышал обертоны, расплакался. Гнев причиняет боль. Гнев к любящему человеку делает еще больнее. Гнев к любимому вызывает ощущение, что творишь что-то неправильное - ведь нужно любить.

- Многие считают, что нужно просто любить, цитируют “Бог есть любовь!”, “Любовь спасет мир!” - доктор сделал паузу, наблюдая, что его пациент считает также. - Однако любовь слишком высока, чтобы стать оператором в собственных состояниях. Иными словами, любовь в качестве импульса не работает, а то бы любящие мамаши не шлепали по попке плачущего младенца. Работает другое.

- Каплин был разочарован. Он-то всегда так и считал, что в моменты гнева нужно напоминать себе о любви, и это остановит гнев. Оказывается, любовь не работает, но что тогда?

- Работает простой и незамысловатый оператор - прощение, - доктор, кажется, был доволен произведенным эффектом. - На первый взгляд, это банальность, от которой не ждешь чудес, но прощение - это самое эффективное средство от гнева. Ведь триггером гнева часто становится что-то в поведении другого человека, в том числе, ребенка. Если это что-то скоренько-скоренько простить, то гнев будет обесточен, как разряжают атмосферное электричество громоотводы вокруг бензозаправки. Совершенно очевидно, что причина гнева в момент гнева ясна как божий день. За это и нужно простить. Произнести слова прощения. Есть вина ребенка, вот-вот взорвется гнев взрослого, но нужно разрядить напряжение простыми словами: “Я прощаю тебя за разбитую чашку!”. И все!

- Каплин недоумевал. Как же так? Нормально, если разбивший чашку просит прощения, но прощать самому?

- Вот вот! Совершеннейшая мелочь! Опередить гнев прощением!

Каплин словно замер, заморозился, растворился в воспоминаниях. А ведь верно? В каждом случае, когда он на кого-то гневался, даже если тот просил прощения, это не останавливало гнев, а иногда даже еще больше раздувало. Казалось, пока это едкое топливо не выгорит, пока не пройдет возмущение, обида, расстройство, до тех пор гнев не покинет сердце. Неужели все действительно так просто?

- Неужели все действительно так просто? - ждал подтверждения Каплин. - Но ведь я могу не вспомнить в момент гнева, что нужно простить, я ни о чем другом и не мог бы подумать в этот момент, а значит, не прощу, и гнев снова и снова прольется!

- Есть еще один секрет! - напустил на себя важности доктор. - Мелочь! Нужен автомат, который остановит гнев и запустит прощение. Что это? Снова прощение!

- Как так? - Опешил Каплин.

- Как только кто-то что-то сделает такое, что вызывает гнев, тут же автоматически нужно произнести: “Прости!”.

Было бы непросто передать, какой невообразимый клубок мыслей и чувств испытал в этот момент Каплин. Однако вскоре, этот гордиев узел был разрублен одной единственной пронзительной мыслью - теперь все это уже ни к чему. Ведь он…

Остановившееся сердце, словно от невидимого разряда дефибриллятора, снова забилось. Пятиминутный провал в памяти стянулся как дырка в носке при штопке. Каплин упал и тут же поднялся, ругаясь на скользкий линолеум. Вместе с сердцем в нем колотилась мысль о том, что нужно всех простить. Найти и простить! А заодно, запуская воспоминание о прошлом, попросить прощения! Так, по капле, каплю за каплей он выдавит из себя порочную привычку гневаться, пока она не стала, а может уже и стала чем-то психиатрически патологическим.

Ведь прощение - самое простое выражение любви!

21 сентября 2025 года.
Поселок Мосрентген.