Запретный мир, часть 4

Глава 4

Придя домой, Вера прошла в свою комнату на автомате, не отвечая на вопросы родителей. Дверь закрылась, и она рухнула на кровать, как подкошенная. Горячие слёзы подступили к глазам и медленно потекли по вискам, впитываясь в подушку.
— Как же так... — вырвался у неё сдавленный шёпот. — Почему я... Почему...
Перед её внутренним взором проплывали старые фотографии из семейного альбома: мама качает её на руках, папа учит кататься на велосипеде... Всё это было ложью? Вся её жизнь — всего лишь чужая, заимствованная история?
С этими горькими мыслями, с чувством, что почва уходит из-под ног, она незаметно для себя уснула, сжимая в руке уголок подушки. Её сон был тревожным и беспокойным, полным образов двух миров, которые она больше не знала, как соединить.
— Вера, вставай, ужин готов. И почему в одежде спишь? Что случилось?
Мать мягко потрясла её за плечо, затем присела на край кровати. Увидев заплаканное лицо дочери, её голос сразу смягчился.
— Я никогда не видела тебя такой... Давай, расскажи, что случилось.
И тут Веру словно прорвало. Слёзы хлынули с новой силой, но сквозь рыдания она набралась смелости и прошептала самый страшный вопрос:
— Мам... Я действительно твоя дочь?
Женщина замерла, будто её ударили. Ошарашенный взгляд, губы задрожали. Она очень долго молча смотрела на Веру, и на её глазах медленно выступили слёзы. Казалось, в тишине комнаты пронеслась целая вечность, прежде чем она нашла в себе силы ответить, обхватив руку Веры в тёплых ладонях.
— Да, детка... Действительно так. — Голос её сорвался. — У нас с папой... не было детей. И не получилось бы. Я не могла... родить. Мы уже отчаялись, ходили по всем клиникам... И тогда к нам подошёл один человек. Очень спокойный, с умными глазами. Он представился и... предложил удочерить тебя. Говорил, что ты особенная. Мы с папой... мы так хотели ребёнка. Мы увидели тебя и поняли — это судьба.
Она смахнула слезу и крепче сжала Веру руку.
— Ты всегда была и останешься нашей дочерью. Нашим самым большим счастьем. Просто... иногда судьба преподносит сюрпризы. Необычные, но... самые лучшие.
— Так! Ну-ка... соберись, вытри слёзки, — в голосе матери появились тёплые, сочувствующие нотки. — Пойдём ужинать.
Она нежно провела пальцем по мокрой от слёз щеке дочери, затем слегка вздёрнула её подбородок.
— Ну же, выше нос! Давай-давай, я приготовила твои любимые рыбные котлеты. Пойдём...
Мама подмигнула, и в её глазах светилась та самая, привычная и такая нужная сейчас любовь. Слёзы начали отступать, а на лице Веры, сквозь пелену горя, появилась первая за этот вечер лёгкая, неуверенная улыбка. Подержавшись за протянутую руку, она позволила вывести себя из комнаты и повести на кухню, где пахло уютом, едой и домом — тем самым, который только что оказался под угрозой, но всё же устоял.
Котлеты и вправду были сегодня необыкновенно вкусными, но Вера ела почти машинально, проглатывая кусок за куском под приглушённый стук вилки о тарелку. Её разум продолжали терзать вопросы, которые жгли изнутри сильнее любого огня. Знают ли её приёмные родители о её происхождении? О том мире, в который она только что заглянула? Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы задать этот страшный вопрос, как вдруг...
В дверь резко позвонили.
Трое за столом вздрогнули и переглянулись в немом недоумении. Было уже далеко за восемь, и в их тихом районе в такой час гостей не ждали.
— Кто бы это мог быть? — пробормотала мама, беспокойно глядя в сторону прихожей.
Отец, хмурясь, отодвинул стул и направился открывать. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, и в проёме, освещённый жёлтым светом из прихожей, стоял Станислав Юрьевич.
— Вера, это к тебе! — отец отступил в прихожую, пропуская гостя. — Говорит, ты кое-что забыла.
За дверью, освещённый жёлтым светом из прихожей, стоял Станислав Юрьевич.
— Заходите, пожалуйста! — радушно предложил отец. — У нас сегодня прекрасный ужин с котлетами, может, отужинаете с нами? Дела в библиотеке заставляют вас надолго задерживаться? Вы, наверное, голодны?
Он осыпал гостя вопросами. И это было неудивительно — ведь именно этот человек когда-то предложил им удочерить совсем маленькую девочку. До сегодняшнего дня они хранили эту тайну, но теперь всё изменилось.
Станислав Юрьевич смущённо улыбнулся, вежливо отклоняя ужин.
—Благодарю вас, но я уже поел. Мне бы просто нужно немного поговорить с Верой. С глазу на глаз.
— Может, поговорим в моей комнате? — предложила Вера, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Станислав Юрьевич молча кивнул. Они прошли в комнату, прикрыв за собой дверь. Воздух сразу наполнился напряжением.
— Ты не должна говорить о мире, который увидела, — начал библиотекарь без предисловий, его голос был тихим, но твёрдым. — Обычные люди должны спать спокойно, не мучаясь мыслями о других реальностях. Ты обязана хранить молчание. Но... — он сделал паузу, глядя на неё пронзительным взглядом, — посещать наши с тобой занятия тебе придётся. По-другому нельзя.
Его взгляд упал на потрёпанный томик стихов, лежащий на прикроватной тумбочке.
— Твой талисман... Он не случайно у тебя. Это дар твоей настоящей матери. Сильный оберег. Но в нём скрыты и другие секреты, — он многозначительно посмотрел на Веру, — о которых ты пока даже не догадываешься.
Выходя из комнаты, они постарались придать своим лицам максимально беззаботное выражение. Вера проводила Станислава Юрьевича до входной двери, а сама, сделав глубокий вдох, вернулась на кухню.
Надо было разрядить обстановку. И Вера, пытаясь поднять настроение себе и родителям, начала на ходу сочинять:
— Мам, ты знаешь, меня сегодня записали в литературный клуб! Там такой интересный кружок... Можно я буду иногда, на час или полтора, задерживаться после школы?
Мать удивлённо подняла брови, но в её глазах вспыхнула искорка облегчения. Эта ложь была такой обычной, такой нормальной, что явно сняла с неё груз тревоги.
— Ну... Если нравится, конечно, дочка, — она даже улыбнулась. — Только предупреждай.
Напряжённая атмосфера на кухне наконец растаяла. Они заварили свежий чай, и следующие полчаса прошли под весёлые рассказы отца о смешном случае на работе. Вера смеялась вместе с ними, и в этот миг, согретая теплом семьи и чая, она почти могла поверить, что всё снова стало просто и понятно. Почти.;