Встреча

       Бойцы сидели в автобусе, дожидаясь окончания погрузки. Дальше в госпиталь. Госпиталя, кого куда. Вроде автобус уже полный, но водитель не заводил машину. Ждет. Задержка беспокойства не вызывала, никто никуда не торопиться, все хорошее уже случилось, живой остался, это супер, это дело, можно планы строить наперед. Сейчас только ждать, как дальше. Понятно, целых в автобусе не было, не команда в отпуск, здесь собрали раненых после проведенной стабилизации, для отправки на полноценное лечение.
        О! показался на горизонте, скачет бодро, как тренированный на трех опорах – два костыля и своя нога, одна. Вторая ниже колена отсутствует, штанина подвязана. Двое пацанов с медроты пытались ему помогать, он не сдавался, как будто даже убегал, шустро приближаясь к автобусу. Остановился перед высокими ступеньками, правый костыль прислонил к борту, махнул рукой, вроде прогоняя помощников, а те давно бросили догонялки и уже шли назад. Упираясь другим костылем, хватая правой рукой поручень подпрыгнул на живой ноге, целясь на ступеньку. Не удержался, липкая глина кругом, скользко как мылом намазано, подошва берца предательски слетела и боец голенью ноги, всем телом сверху, врезался в железяку. Перелом. Открытый. Кость вылезла наружу. Кровь.
        Боец молча, вообще не издавая голосом ни одного лишнего звука, повернулся и сел на эту долбанную ступеньку автобуса. Невнятно глухо пробурчал: «Уехал … бл…ин». Отбросил костыль и стал шарить по карманам, что-то искать. Достал сигареты. Пацаны из медроты повернули головы на шум, и уже с ускорением бежали к автобусу. Воин, на ближнем сиденье, наблюдавший происшествие с самого начала, его аж перекосило, когда из ноги показалась косточка, достал зажигалку, спустился в низ на пол. Они были внешне похожи. И ранения у них были одинаковые. Только у одного не было правой ноги, у другого левой.
       Встретились два взгляда. В упор. Длинная секунда. Друг друга узнали. Они виделись второй раз. Первая встреча случилась не так и давно. Сибиряк, боец, что загрузился в автобус раньше, а теперь сидел на полу с протянутой зажигалкой, в ту встречу выходил с задачи. Выходил тяжело. Один. Остальная группа - двести. Сибиряк, как шальной, рывками, ползком, перекатами, по простреливаемой на перекрест пулеметами открытки. Залечь и переждать было нельзя, давили минометами. Кошмарили с остервенением. Мстили. Задачу группа выполнила, осталось вернуться. Фашисты не могли позволить всему закончится так просто. Не знали, что Сибиряк теперь один. Перепахивали поле минами, желая быть уверенными, гарантировать себе - никто не ушел. От частых разрывов комья земли без остановки взлетали в высь, практически висели в воздухе, скрывая небо.
      Группа заходила на задачу по коридору, обеспеченный саперами, через минное поле. Операция готовилась долго, но коридор смогли пробить все равно узкий. Вот сейчас по этому коридору Сибиряк и пытался сделать невозможное, выйти к своим, под кинжальным пулеметным огнем, сквозь минометный концерт.
       Очередной рывок. Вынужден был, чуть в сторону от безопасной тропы. Совсем чуть, сантиметры от границы. Мина. Подрыв бросил его назад, в коридор. Теперь без ноги. Странно, боли не было. Тупой толчок и всем телом об землю. Руки сами, турникет, промедол, все как положено. Только дальше положено, чтобы вынесли. До своих, до позиций, триста метров. Бесконечность. Отбросил автомат. Скинул вообще лишнее и не лишнее. Перевернулся на живот. Пальцами, ногтями, впился в землю. Подтянулся. На пять сантиметров стал ближе к своим. Вдохнуть. Пока вдыхал - отдых. Снова на выдохе - пальцами, ногтями. Минометные разрывы вокруг, наверно, даже стали чаще, но уже не слышал ничего, кроме своего хрипа. На звуки внешнего мира вообще перестал обращать внимание.
       С опорника в оптику наблюдали, как группа заходила, как выходила. Видели как задвухсотились. Видели, что произошло с Сибиряком. Только понять жив он или нет – никак не разглядеть. Как швырнуло его, после взрыва мины под ногами, как сначала шевелился, это да. Потом что? В тепловизоре та еще картинка. Не реально. Группа Сибиряка были приданными, со своей задачей, они даже в блиндаже ни с кем познакомится не успели. Теперь из окопов смотрели, как группа Сибиряка дорогой в небо. Но сам Сибиряк, про него уверенности не было. Как там? Живой?
       Над опорником нависла гробовая тишина. Все все понимали. Идти вытаскивать Сибиряка – смерть. Нет шансов. Вообще нет. Абсолютно. По этой открытке, два раза, туда триста метров, потом с Сибиряком на себе назад, еще триста. Да и с другой стороны, срисуют за раз, сто процентов срисуют, пулеметы скорректируют, птичку отправят убедиться, нет вариантов, нет и быть не может. У Сибиряку выжить - порядок действий один: добраться до опорника. Однако самому ему…, нет, значит только вытащить.  Идти за ним? Какой-то смысл есть, если он сейчас еще жив. По рации не отвечает давно. Движение прекратил. Как убедиться?
      Север мягким движением поставил автомат к стенке окопа. В никуда выдохнул: «Я пойду». Никто на него подчеркнуто не смотрел. Наверно даже отводили глаза. На его: «Я пойду», без возражений, без споров. Север решение принял. Решение пойти на верную смерть. Осознанно. Это не спонтанный эмоциональный порыв. Обдуманное взвешенное решение. Они должны были Сибиряка вытаскивать. Обязаны, и по земным, и по высшим законам. Это было невозможно. Если Север пойдет, попытка зачтется.
Север, сидя на ступеньке, наконец поджег сигарету, пыхнул, выдавил из себя:
- Говори, твоя история, у тебя минута, сейчас эти добегут, может больше и не свидимся никогда.
      Север до Сибиряка добрался. Сибиряк без сознания, он, поначалу, не  мог видеть, что его Север тащит. Сибиряка Север проволок двести пятьдесят метров. Потом их двоих накрыло миной. Северу оторвало ногу. У Сибиряка – без новых повреждений, только сознание вернулось. Очнулся, понял, что происходит, его тащат, этот боец, который сам теперь тяжелый триста. Сибиряк подал голос, проорался. Матом, в большей части.
      На опорнике уже четко определили – живые есть. Рядом, метров тридцать, сорок. Там лежит вообще конкретно свой пацан. И у него, чтобы выжить, есть считанные мгновения. Может меньше. Обратный отсчет пошел. Достали обоих. По тем событиям Сибиряк не знал Севера. Даже позывной не знал. Вот, увиделись. Здесь только и познакомились. Глядишь, судьба снова сведет. И поговорить время будет, больше, чем минута.