Вышивка

Такого окна, как на этом рисунке, не существует. Оно фантазийное. И подоконник, и цветок. Они не из моего окружающего мира. Но вот занавеска  С  ВЫШИВКОЙ  – дело другое. Эта вещь нарисована мной с натуры, поскольку принадлежит мне и хранится у меня. Только занавеска на самом деле не занавеска, а  ВЫШИТОЕ  ПОЛОТЕНЦЕ. Просто в качестве занавески оно на рисунке выглядит выигрышней.

И насчет «хранится» слишком сильно сказано: еще лет пять назад, отправляясь святить  КУЛИЧ  НА  ПАСХУ,  я заворачивала его именно в этот вышитый кусок старой белой ткани. Ведь на святой праздник нужно брать самое лучшее, но куличи такие сдобные – сладкие, масляные, и дальнейшая неизбежная стирка усугубляла положение.
Сейчас вот думаю – не надо, наверное, было так делать, лучше б поберечь…

Однако тут могут быть два подхода – относиться к вещи по-музейному или по-бытовому. В первом случае вещь останется лежать где-то на дальней полке в шкафу, чтобы крайне редко попадаться на глаза, причем, поскольку это не керамика и не металл, а всего лишь ткань, то ущерб ей все равно окажется нанесен – слежится, пожелтеет. Если же она продолжит использоваться в хозяйстве, принося и удовольствие, и конкретную пользу согласно своему первичному предназначению, не выпадая из поля визуального и тактильного контакта, то степень изношенности, конечно, нарастет еще быстрее, до самого летального исхода.

Так вот, о полотенце. Вернее, это было полотенце, потому что в конце концов один край обтрепался и расползся настолько, что пришлось обрезать. Теперь полотенечные остатки лежат в шкафу на той самой дальней полке. Но вот хотя бы я догадалась их зарисовать, в не самом, вероятно, удачном, однако все-таки натюрморте. Из всего представленного на рисунке набора полотенце-занавеска получилось наиболее хорошо, стоит отметить.

Полотенце происходит из молодости моей мамы. Когда она выходила замуж за моего папу, ее мама, а моя, стало быть, бабушка, справила ей  ПРИДАНОЕ.  Договорилась с местной мастерицей, делавшей вышивку с помощью швейной машинки нитками мулине, и вот он результат.

Трудно представить, в какой нищете прошло мамино детство, и как бедно они продолжали жить и потом, но бабушка нашла силы и средства соблюсти приличия. Все же она имела четверых сыновей и только одну дочь, и, кроме того, была сельской жительницей, а на селе традиции более живучи, чем в городе. Так что мама переехала в папину коммуналку на Большой Полянке с чемоданчиком, в котором помимо ее крепдешинового платья лежали две вышитых салфетки-уголка для украшения интерьера, подзор в технике ришелье для кровати и вот это вышитое полотенце.   
Вместо вышитых уголков могли быть вязаные, а на них  СЛОНИКИ  на счастье… Разве что слоников у моих родителей не случилось, а так все как у всех, по тогдашней моде. И подзор на высокой железной кровати с шишечками на спинках исправно служил ширмой для задвинутых под нее чемоданов и коробок. Еще у них в комнате стоял большой сундук с медным кольцом в крышке, принадлежавший второй моей бабушке, папиной маме, но сей раритет отправился на свалку так давно, что я его почти не помню. Также, как и его хозяйку, покинувшую этот мир во времена моего младенчества.

БАБУШКА  из Подмосковья была моложе, прожила еще долго, и мы регулярно ездили к ней в гости в ее частный дом, старый, бревенчатый, с низкими окошками и двускатной крышей, стоявший на участке, где она выращивала георгины и картошку. И к дому от калитки вела дорожка, обсаженная сиренями, смыкавшими над головой ветки с темно-зеленой листвой. Вот в пору цветения сирени мы там всегда бывали, чтобы вечером уехать назад в Москву с огромными душистыми букетами в руках.

Сколько лет назад это было? Вчера, только вчера. Ложась вечером спать, мы обречены проснуться в изменившейся реальности, но подумать об этом нам в голову, конечно, не приходит. С другой стороны, как сказала всем известная кэроловская Алиса, стоит ли много говорить о том, что было вчера, «потому что тогда я была совсем другая».
(19.09.2025)