Так а в чём же..?

По просёлочной тропе не спеша ковылял дедушка опираясь на трость. Путь он держал ни куда-нибудь, а на почту, пенсию получить. И вот так вот каждый месяц ходил туда-сюда.

Аккурат, через полчаса пути, вышел он на гладкую асфальтированную дорогу. Обернувшись, переводя дух в сердцах пробормотал:
- Хоть гравием не засыпали и на том спасибо. - Ему не давала покоя история друга, который жаловался на начало бесконечного ремонта местных дорог, что доставлял много неудобств людям, особенно летним.

Автобусы давно не ходили в посёлке, только окраиной проезжают. Не каждый рискнёт осенью соваться через посёлок — почва глинистая, часто машины грузнут. Но и такое бывает: один шофёр, на дальнем пути, «маякнёт» о «блюстителях дорожных знаков» вышедших на большую дорогу — так все злополучных и обходят окольными путями. Чтобы дань не платить используют просёлочные объездные пути, избегая крахаборов — так местные дороги перегруженные многотонники и разбили.

И вот наконец-то добрался дедушка к почтовому отделению. Обветшалое, но живучее здание, каждый год его украшают да прихорашивают.

- Паловна, чего там пишут? - Окликнул старик работницу почты.
- А покупать газетку будете?
- Почём она мне. Туалетную бумагу справно нынче завозят.
- Аха-ха, - оценила пусть и малость грубую шутку старика Марина Павловна — работница местного отделения почтамта, - за чем пожаловали Семён Ефимович?
- Та, мне как обычно.
- По сто грамм?
- Я поди, лет 20, ни капли в рот не беру, - немного обиженно выразился дедушка, - может, гляди, проживу дольше. Да глаза помозолю!
- А знаете что?
- Чаво?
- Мозольте дольше! А то без вас тут ещё скучнее будет.
- Ну… Я постараюсь, - сказал старик, как-то грустно улыбаясь.

Отец Марины Павловны был фронтовым товарищем Семёна Ефимовича. И старик часто в гости захаживал. То арбуз принесёт, то печеньем угостит. Сядут фронтовики, бахнут по рюмке и вспоминают, как кто кому ведро на голову одевал, как старшину окатили ледяной водой: старшину в санчасть с воспалением, а ротозеев месяц на дежурствах продержали — даже во сне картошку чистили. На войне много страшного было, но был там и быт, была там и жизнь, хоть и об руку и со смертью. У Павла Сергеевича осколок остался в теле с того нелёгкого времени, рано отошёл, жить бы да жить мужику…

Отсчитав пенсию, Марина Павловна выдала деньги Семёну Ефимовичу. Поговорили о том-о-сём: слухи, обсудили, да на жизнь жаловались: хвори, недомогания, жару порицали да дождь призывали. А вот осень в законные права войдёт — снова старик за пенсией потащится, будут дождь порицать, да солнце призывать.

Вышел старик с почты и первым делом — в магазинчик, продуктами закупиться. Духота тому виной, или старость, но найдя скамейку глазами, поспешил Семён Ефимович присесть в тени деревьев которые когда-то, ещё работая в колхозе, он с рабочими высаживал. Тогда он и подумать не мог что на склоне лет будет так рад тени от «недовеников» которые заставили сажать в один из субботников.

Сидит дедушка в тенёчке, прохладой наслаждается. Смотрим по сторонам да память свою мучает: и как дом культуры строили с нуля, и то как клумбы засаживали, как школу ремонтировали. Глядит, здание знакомое. Там администрация посёлка работала когда-то.

И вспомнил старик как приключилась однажды не приятная история.

...

Было раз, да и не раз, честно говоря: запчасти не выдавали в колхозе на технику. То ли не было, то ли зажимали. И так и сяк выпрашивал их Ефимович — ни в какую. А техника стоит. Разнарядки есть — работа стоит и трактор стоит глаза мозолит. Говорят в колхозе: «пущай стоит, техника отдыхает и ты отдыхай». А люди, значится, ходют и у него спрашивают: «чего не работаешь, чего бездельничаешь?». Совестно было, как-то, стыдно. А вопрос с запчастями на трактор никак не решается. Делать нечего. Пошёл к главе посёлка жаловаться.

Не многие в здание администрации захаживали. Люди все работают, некогда было шататься где попало из-за чего Семён не сразу его нашёл.

Заходит в холл: потолок высоченный, всё в бетоне, как в склеп попал и тишина, ни души. Идёт по коридору, куда глаза глядят. Услышав чей-то говор — пошёл на звук голосов. Работало тогда в здании всего три человека: глава посёлка, его заместитель и секретарь. Все одеты не богато, но опрятно. В кабинете, куда Семён вошёл стояло несколько сейфов, пара шкафов с какими-то папками внутри, столы да стулья, на окнах по паре занавесок — скромно, но всё при деле, без излишеств.

Смотрит Ефимович, при деле люди: что-то обсуждают, что-то считают, выясняют, спорят. Не ловко эму стало. Даже тут люди в работе, хотя казалось бы, какие там у них дела — руководить только. Кошки заскребли на душе: один он как неприкаянная собака шатается без дела. И тут на него обратили внимание:

- Здравствуйте, вы, - осмотрев незнакомого гостя, поинтересовался секретарь, - что-то хотели?
- Да вот… - замялся Семён.
Суровый седой мужчина сдвинул брови и сурово спросил:
- Что случилось?
Не выдержав Семён, выговорился в сердцах как колхоз не помогает с ремонтом техники, как люди глаза заплёвывают, как бездельником считают.
- Вас услышали. Вопрос решим.
Седой мужчина смягчился, провёл Семёна к выходу. Перекинулся с ним ещё несколькими словами, задавал вопросы о жизни, о работе и с Богом домой отправил.
- Сегодня у нас пятница. Значит, выходите на работу в понедельник. Всё будет, - резюмировал глава администрации.
Мужчины пожали руки и распрощались.

...

С того дня Семён Ефимович в это здание больше не приходил. Правда главу колхоза быстро сместили. Перебоев с деталями больше не было. Даже наняли на работу машиниста, чтобы водители, без должного образования, не проводили самостоятельные ремонты казённой техники.

И вот присмотрелся старик: молодой парень у входа стоит, причём в форме, на полицейскую похожа, рядом с ним послушно сидит служебная собака, наблюдает за прохожими. Внезапно двери открылись, из здания вывалился мужчина: тучный такой, в пиджаке, на солнце переливается одёжка, кажется что сам толстячок серебром поблёскивает; вслед за толстячком следовал молодой, худощавый, высокий паренёк отдалённо напоминающий охранителя порядка.

- Батюшки… - прошептал старик и поспешил к зданию администрации посёлка.

Тучный мужчина со своим преследователем зашли в банк, напротив администрации и пробыв там не так чтобы уж много времени, вышли и вернулись назад в здание сельсовета. Старик только приблизился как за толстяком закрылись двери.

Подойдя к зданию Семён отметил явные перемены в его виде: двери железные, на окнах с внешней стороны решётки стоят, внутрь не заглянуть — жалюзи весят; на углу постройки и возле входа камеры. Направившемуся к двери старику преградил путь охранник:

- Вы по записи? - Спросил паренёк.
- Нет, мне просто интересно стало.
- Дедушка, вам здесь делать нечего, - немного с жалостью сказал мальчик. Старик был удивлён, но прислушался и отступил.
- Юноша, - воззвал Семён к охраннику, - знаете, я живу в этом посёлке уже не первое десятилетие, у меня полно друзей, но почему никто мне не сообщил что здание администрации посёлка превратили в ШИЗО?

Юнец опешил. Казалось потеряв дар речи он уставился на старика который нёс какую-то околесицу, но не мог подобрать слов чтобы как-то достойно ему ответить.

- Вы такие молодцы, - продолжил Ефимович, - я видел как ваш сослуживец сопровождает того толстяка, правильно ребятки! Ни на шаг не отходите от них! Не давайте им людей в обиду. Пущай ходют под охраной. Глаз с них не сводите.

Парень немного пришёл в себя и всё же нашёл слова для отпора:
- Уважаемый, это здание администрации.
- Да-да, я знаю, я один из тех кто его ремонтировал после войны. Вы там следите чтобы подкопы заключённые не сделали, а то ещё убегут из-под стражи, делов натворят.

Парня слова старичка рассмешили, отчего он решил подыграть:
- Не беспокойся отец! Как пить дать не выпустим их от туда!
- Да, внучек, правильно!

Так смеясь старик пошёл домой. А парень остался сторожить вход, со временем его смех утих. Улыбка покинула лицо юноши и он грустно посмотрел в след ковыляющего дедушки.

…

Запутавшись в своих мыслях Семён Ефимович добрёл до дома. И только открыв холодильник он понял что так и не зашёл в магазин.

- Тц, - со злостью цонкул старик, - а кушать то хочется.

Благо прогресса — магазины круглосуточные. Потопал дед вновь по разбитой дороге за продуктами.

Усталость одолевала старика, его мысли занимала сегодняшняя встреча с юношей в форме и тягости фронтовой жизни в его годы. Так помалу дед пришёл к продуктовому. Купил что дешевле, чтобы пенсии на дольше хватило.

Стоя на парковке у магазина, заметил Семён что света у здания сельского совета нет. Сжав ручки пакета в своей ладони отправился он к киоску хозяйственных товаров неподалёку.
- Скряги, на провода денег не хватает? - Пробубнел он себе под нос, вспоминая разговор со знакомым электриком: «- Провода в админ здание посёлка давно менять надо! Изоляция с них осыпалась лет десять назад! Во время непогоды они нет-нет, да коротнут. И что не день вызывают меня на работу. Устал я им говорить что не в пробках дело, а они их по два-три раза в неделю меняют. Тьфу.»

…

На следующий день на фасаде здания сельской администрации красовалась надпись сделанная водоэмульсионной краской: «Центральное сельское ШИЗО».

Мальчик с собакой всё так же гордо стоял у входа, только лицо теперь у него было весёлое.

Тучный мужчина бегал и что-то взвизгивал как поросёнок.

А люди нет-нет да перешептывались, о том что в посёлке ШИЗО открыли.

Недалеко от администрации стоял старый дедушка. Он обсуждал что-то с продавщицей киоска, которая наслаждалась вкусным рожком мороженного.
Ведь коррупция — наше всё.

…

Через время фасад административного здания побелили. Так в обычном посёлке появился «Белый дом», который всё ещё втихую называли «ШИЗО». Как говориться: голь на выдумку хитра.

К огромному сожалению вандала так и не нашли. Но сложно было ответить не только на вопрос «кто?», но и на вопрос: «так а в чём же он не прав?».

Цикл «К10;»