Страсти по шопенгауэру и нар досу -сценарий-iii-1

Страсти по Шопенгауэру и Нар Досу -сценарий-III-1 (Визит пани Зданевич к Шахяну)


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
3/1. ИНТ. ДОМ ШАХЯНА. СПАЛЬНЯ ШАХЯНА
АВТОР, ШАХЯН, МАМА ШАХЯНА, СЛУГА ШАХЯНА

Шахян только закончив ужинать, как обычно улёгся спать, как вдруг из-под одеяла слышит скрип осторожно открывающейся двери.

МАМА ШАХЯНА (робко, напряжённо, тихо)
Левон… Пришла какая-то женщина, она хочет тебя видеть.

ШАХЯН (удивленно)
Женщина... какая женщина?

МАМА ШАХЯНА
Я не знаю.

АВТОР
Шахян отбросил одеяло и сел. Сколько бы он ни расспрашивал с непомерным любопытством, из ответов матери он не мог узнать, кем могла быть та женщина, которая хотела его видеть. Мать Шахяна сама не видела женщину, но передала ей то, что ей рассказал слуга, пригласивший ту войти. Интерес Шахяна ещё больше возрос, особенно когда он узнал, что у гостьи к нему было очень важное дело, и она определенно хотела его видеть. Визит столь неизвестной гостьи был настолько исключительным явлением в его уединенной жизни, что даже его лень не заставила его почувствовать никакого недовольства, при всём том, что ему приходится нарушать свой обычный покой.
Тем временем, он встаёт, умывается как можно скорее, одевается, причесывается, выпрямляется, протирает платком стекла очков, надевает их на глаза и с легким трепетом сердца направляется в гостиную, куда слуга пригласил гостью.

3/2. ИНТ. ДОМ ШАХЯНА. ГОСТИНАЯ ШАХЯНА
АВТОР, ШАХЯН, МАМА ШАХЯНА, ПАНИ ЗДАНЕВИЧ, СЛУГА ШАХЯНА

АВТОР
Посетителем, ожидавшим в гостиной, была пани Зданевич. В передней она не сняла своего длинного, широкого пальто, и её длинные вьющиеся волосы, от воротника из белого меха, змеевидно струились по её плечам. Её голова была покрыта черной шелковой шалью из тонкой ткани, под которой её густые волосы, собранные на затылке, образовывали гору. Она расхаживала назад и вперед по ковру, расстеленному по всей длине гостиной, ожидая Шахяна, и слегка грязные полы её длинного пальто волочились по земле позади неё. Тот факт, что посетителем оказалась пани Зданевич, было для Шахяна настолько неожиданно, что, войдя в гостиную, он невольно остановился в изумлении, забыв даже самые элементарные условия гостеприимства.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (быстро приближаясь и протягивая ему руку в перчатке)
Я вижу, Вы этого не ожидали, что это могла быть я…. Простите, я вижу, что потревожила Вас не кстати.

Шахян, очень смущенный, крепко пожимает её теплую руку.

ШАХЯН (бессвязно)
Что Вы? …Какая тревога? … Присаживайтесь, пожалуйста.
(указывая на кресло)

Пани Зданевич присаживается в кресло, предложенное Шахяном, предварительно сняв пальто и шаль.
Шахян с быстротой человека, готового услужить, берёт из её руки пальто, которое кажется удивительно легким, и укладывает ее на один из стульев, и с такой же быстротой берёт стул, подносит его поближе к ней, но не садится.

ШАХЯН (вдруг обратив внимание на то, что в гостиной довольно холодно)
Впрочем, знаете, пани Зданевич, давайте пройдём в мою комнату. Там теплее, печь практически не остывает. А здесь давно не топили.
Они проходят в комнату Шахяна.

3/3. ИНТ.ДОМ ШАХЯНА. ГОСТИНАЯ ШАХЯНА
АВТОР, ШАХЯН, МАМА ШАХЯНА, ПАНИ ЗДАНЕВИЧ, СЛУГА ШАХЯНА

В своей теплой комнате, довольно аккуратно обставленной и декорированной, Шахян усаживает пани Зданевич на небольшой диван, украшенный мелкими и большими вышитыми бархатными подушками, и подносит поближе стул, но снова не садится. Теперь он достаточно владел собой, чтобы, хотя и неуклюже, выразить свою «чрезвычайную радость» по поводу неожиданного визита пани Зданевича.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (глядя на его очки с очень грустной улыбкой)
Неожиданно не только для Вас, но и для меня, пан Шахян. Видимо, это мой первый визит, и, вероятно, последний.

ШАХЯН
Вы уезжаете?

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (тяжело вздохнув, торжественным голосом, не сводя своего спокойного, горького взгляда с очков Шахяна)
Да, пан Шахян, я уезжаю. Я уезжаю униженной во всех отношениях, обесчещенный во всех отношениях,... опозоренный во всех отношениях.

Её широко раскрытые веки и гибкий подбородок задрожали. Она крепко сжимает губы, как человек, чье сердце внезапно наполнилось чувством. Затем она поспешно достаёт носовой платок и вытирает его краем заплаканные глаза.

АВТОР
Шахян был чрезвычайно заинтересован, он просто видел, что в пани Зданевич произошла большая перемена. На вид женщина была та же самая — такая же статная, «ужасно» красивая и величественная женщина. — но её таинственные слова, её подавленный голос, её отчаянный взгляд и, наконец, эти слезы... что они значили?...

Шахян медленно садится на стул.

ШАХЯН (почти шепотом, будто испугавшись)
Пани Зданевич, что случилось?

Пани Зданевич отводит платок с глаз.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (спешно)
Вы действительно ничего не знаете? Неужели, Вы ничего даже не подозревали?...

ШАХЯН
Что?

Пани Зданевич на мгновение с удивлением смотрит в глаза Шахяну.

АВТОР
Эти невинные глаза, выражавшие какое-то детское, робкое удивление, были так добры, так наивны и так доверчивы, что пани Зданевич невольно сделала движение с того места, где она сидела, будто хотела подойти к нему и взять его за руку.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (шёпотом, дрожащим голосом)
Послушайте, пан Шахян.

Шахян весь во внимании.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
Хотя Вы меня, в сущности, не знаете, и я Вас не знаю, мне все-таки кажется, что сердце мое не обманывает меня, что я пришла к Вам, как к брату, перед которым могу излить всю горечь моего сердца... Да, Вы не знаете, кто я, а если бы знали, то удивились бы, как это я теперь с таким отчаянием говорю с Вами, как плачу перед Вами?
(зарыдав, крепко прижимая платок к глазам)

АВТОР
Шахян вздрогнул и почувствовал себя в крайне неудобном положении. До сих пор он с таким благоговением смотрел на пани Зданевич, внешность которой так подавляла его своим сказочным величием, своей невероятной красотой, что теперь рыдания этой гордой женщины производили полный диссонанс в его чувствах и впечатлениях. Некогда величественная, властная пани Зданевич пала со своего положения настолько, что теперь она стала просто жалкой, простой женщиной, вызывающей сочувствие. Шахян вспомнил, что видел пани Зданевич в таком состоянии, хотя и мельком и издалека, в коридоре гостиницы «Лондон», когда она в слезах вышла из номера Базеняна. Это воспоминание молниеносно воспроизвело в сознании Шахяна те подробности таинственных отношений между пани Зданевич и Базеняном, свидетелем которых он впервые стал лично на станции Михайлово, затем в «Лондонском» номере, когда он навещал больного Базеняна. И он, который до сих пор удовлетворял свое невольное любопытство относительно истинной природы этих отношений только предположениями, теперь вдруг, хотя и не вполне, как будто понял, что означали отрывистые слова пани Зданевича, её отчаянные рыдания...
Между тем, Шахян, ошеломленный этим открытием и затерянный, не находил слов, а пани Зданевич, прижав платок к глазам, продолжала сдержанно рыдать, заставляя содрогаться все её огромное тело. И вдруг чувство величайшей искренности, уважения и сострадания настолько тронуло сердце Шахяна, что он забыл о своей врожденной застенчивой недоверчивости и, машинально встав, подошел к пани Зданевич.

ШАХЯН (шёпотом)
Пани Зданевич! Успокойтесь, пожалуйста.

Пани Зданевич резко перестаёт рыдать, спешно встав со своего места и с отчаянной мольбой берёт его за руку.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (сдерживая слёзы)
Пан Шахян, дорогой друг. Моя непростительная глупость или, вернее, моя судьба привели меня в этот чужой, незнакомый город, где я не знаю никого, кроме Вас, не имею друзей. И вот я пришла к Вам, как к человеку, который, я верю, поймёт меня, войдёт в мое положение, не осудит меня и... не пожалеет своей помощи. Меня бы завело слишком далеко, если бы я рассказала Вам, что заставило меня прийти к Вам. Достаточно сказать, что благодаря Вашему другу Базеняну я теперь совершенно лишена не только моего положения, моего имени, моей чести, но и всего моего богатства... Он привез меня сюда, оставил одну и беспомощную и... сбежал. Он сбежал самым позорным образом, сбежал тайно, как вор... И вот, я вынуждена прийти к Вам... Я хочу вернуться... У меня нет средств, потому что меня ограбили... Если… Вы... Я готова заплатить векселем... с процентами...

ШАХЯН (медленно освободив руку из спасительно сжимающей её руки, спокойно, серьёзно)
Сколько Вам нужно?

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
Так... пару сотен... не больше. Я готова...

АВТОР
Шахян махнул рукой, давая понять, что об этом нет необходимости говорить, быстро подошел к столу, выдвинул один из ящиков и достал пачку банкнот. Это была часть ежемесячной арендной платы за его имение, которую Степан, управляющий имением, собрал и отдал ему несколькими днями ранее. Он отсчитал двадцать червонных ассигнаций, но не пересчитывая, для уточнения, больше или меньше, потому что был очень взволнован, и положил их перед пани Зданевич.
Пани Зданевич, глубоко растроганная, со слезами на глазах, подошла к нему, но он отстранился.

ШАХЯН
Если Вы собираетесь меня поблагодарить, я уйду.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (умоляюще протянув к нему руки)
Нет, я ничего не стану говорить, просто позвольте мне пожать Вашу добрую руку.
Шахян протягивает руку. Пани Зданевич берёт его руку в свои теплые ладони и прижимает ее к своей мягкой груди с молчаливым восхищением и безграничной благодарностью….

3/4. ИНТ. ДОМ ШАХЯНА. ПРИХОЖАЯ. ЛЕСТНИЦА
АВТОР, ШАХЯН, МАМА ШАХЯНА.

Наверху лестницы, в холле, после ухода пани Зданевич, к нему подходит мать.

МАМА ШАХЯНА (с любопытством)
Кто это была?

ШАХЯН (весело, будто желая пошутить)
Моя возлюбленная, мать. А знаешь, зачем она пришла? Она пришла просить денег. И я ей дал.

МАМА ШАХЯНА (спокойно)
И я в это поверила.

ШАХЯН (смеясь)
Да, лучше тебе мне не верить. Но ты её видела?

МАМА ШАХЯНА
Да, я видела её.

ШАХЯН
Она тебе понравилась? Красивая, не правда ли? Я же не буду держать уродливых любовниц.

МАМА ШАХЯНА (с изумлением посмотрев на глаза сына, сияющие необычайной радостью)
Левон, что ты говоришь?

ШАХЯН
В чем дело? У всех есть любовницы, так будет ли стыдно, если и у меня будет?

МАМА ШАХЯНА (как бы ворча)
Ой, иди, не морочь голову, иди, иди, ты замерзнешь. В такой холод ты даже на улицу вышел с непокрытой головой, чтобы её провести... Я ей глаза выколю.

ШАХЯН
Ох, мама, будь осторожна, я не позволю тебе говорить про неё такие вещи.

МАМА ШАХЯНА (сердито, в приказном тоне)
Не говори ерунды, иди в комнату, я тебе говорю.

3/5. ИНТ. ДОМ ШАХЯНА. СПАЛЬНЯ ШАХЯНА
АВТОР, ШАХЯН, ГОЛОС ПАНИ ЗДАНЕВИЧ. СЛУГА ШАХЯНА.

АВТОР
Шахян громко рассмеялся и пошел в свою спальню. Но он был так счастлив, он чувствовал такую легкость на сердце, такое волнение в жилах, что он больше не мог лежать. Какая-то, непостижимая сила тянуло его, как магнитом, в личную комнату, где он несколько минут назад был с пани Зданевич. И он пошел в ту комнату. Как только он вошел, его нос уловил резкий запах душистых духов, распыленных на одежде пани Зданевич, которая все еще стоял там. Он невольно остановился и с особым аппетитом втянул в себя воздух, насыщенный ароматами комнаты. Он ощутил присутствие прекрасного женского тела только сейчас, когда той женщины уже не было рядом. Для Шахяна так было всегда, так было и сейчас: женщина вблизи, женщина в реальности, осязаемая женщина не производила на него того же впечатления, что женщина далеко, женщина в воображении, неосязаемая женщина. Воображаемая женщины оказывала на него более сильное влияние, чем реальная женщина. В действительности он был застенчив, как девственница, в воображении — смел, как циник, и эротичен... Шахян сел на диван, где сидела пани Зданевич, и собрал всю силу своего живого воображения, чтобы яснее представить себе эту замечательную женщину, ее типичное лицо, ее густые волосы, ее полную талию, туго затянутую в одежду. Он особенно замер с особым оргазмом, представив картину, как пани Зданевич взяла его руку в свои и прижала к своей груди. Какие мягкие, какие теплые были эти руки, эта мягкая грудь... И Шахяну вдруг захотелось безумно целовать эти руки, уткнуться лицом в эту грудь и растаять, как тает снег под теплыми лучами солнца. Словно по мановению волшебной палочки обычная сонливость Шахяна исчезла, его молодая кровь закипела в жилах с необычайным жаром.
День он провел в лихорадочном, мучительном состоянии, с помутненным мозгом, со спутанными, нечистыми чувствами. Кровь прилила к голове и яростными волнами билась в висках. В нем зашевелилась кровь, патологическое существо, сильнее которого нет ничего на земле, кроме смерти. Ночью его сон был похож на кошмар, в котором он не знал, спит он или бодрствует, он только чувствовал, что ужасно страдает.
Утром он проснулся очень слабым и в очень плохом настроении. С немытым лицом, в халате, он сидел перед окном, мрачно глядя вдаль красными глазами и думая о пани Зданевич, когда вошел слуга и подал ему письмо. Он разорвал конверт, достал письмо, и в нос ему снова ударил резкий запах тех же самых душистых духов. В письме крупными, жирными буквами было написано.

ГОЛОС ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
«Не будет ли любезен мой честный друг преподнести мне подарок сегодня, в 7 часов вечера, или, когда пожелает, ко мне в номер (гостиница «Кавказ», № 18), если парон Шахян не откажет в этой просьбе, он будет очень доволен своей благодарной и ожидающей». «Пани Зданевич».

АВТОР
Шахян прочитал это письмо, и сердце его дрогнуло. Нескромная мысль, которая мучила и сводила его с ума всю ночь, теперь застряла у него в голове, как гвоздь, и он ужаснулся. Это был ужас неопытности перед лицом реальности. После вчерашнего визита пани Зданевич у него уже сложилось некоторое представление — эта женщина была любовницей Базеняна, а значит, она была продажной женщиной, хотя, вполне возможно, и не простой продажной женщиной. По крайней мере, по мнению Шахяна, пани Зданевич уж точно не была женщиной строгих нравов. Так в чем же был замысел этой женщины, которая после вчерашнего визита теперь приглашала его к себе?
Она получила помощь, о которой просила, чего еще ей надо? Должна ли она просить у него денег или она сама готова рассчитаться... Шахян не думал, что пани Зданевич приглашает его, чтобы вновь попросить денег, в таком случае она пришла бы снова. Кстати, откуда она знала его домашний адрес? Оставалось второе предположение, а именно, что пани Зданевич предлагает ему оплату также же, как обычно расплачиваются продажные женщины... Именно эта мысль ужаснула Шахяна. То, что было так просто для его живого воображения, теперь заставляло его сбежать, как испуганная мышь, от суровой реальности. Никогда, будучи мужчиной, он не чувствовал себя таким слабым, робким и жалким как сейчас по отношению к этой женщине. Не только ужас перед своей полной неопытностью, перед своей девственностью заставил его бежать от пани Зданевич, но и чувство стыда, что он не сможет вести себя с этой женщиной свободно, смело, по-мужски, подобно неопытному гимназисту.
Весь день Шахян находился в состоянии странного беспокойства. Он, никогда не имевший привычки ходить по комнате, теперь ходил назад и вперед, размышляя, идти ли ему к пани Зданевич.
Он двадцать раз перечитывал письмо, двадцать раз садился писать ответ, сообщая, что «к сожалению, по делам» не может поехать — рука не двигалась, всякий раз он представлял себе перед собой пани Зданич с её торжествующим ростом, с её пышной фигурой, с неотразимой прелестью всего её существа. И этот возбуждающий аромат, исходивший от письма, вызывал у него оргазм, способный свести его с ума... Он не сомневался в том, что это не искусственный запах, а настоящий аромат тела желанной женщины...
ШАХЯН (про себя, продолжая быстро ходить по комнате)
Да, я пойду, пойду, умру, но пойду... Я поведу себя за шею.

3/6. ИНТ. ДОМ ШАХЯНА. ГОСТИНАЯ ШАХЯНА
АВТОР, ШАХЯН, МАМА ШАХЯНА, СЛУГА ШАХЯНА

АВТОР
За ужином его мать с удивлением увидела, что сын пьет больше вина, чем обычно, и то погружается в свои думы, то ведёт себя как счастливчик. Обычно их ужин проходил в тишине, но сегодня Шахян был особенно многословен. На этот раз он рассказал матери, кто была та женщина, которая навестила его вчера, и зачем она пришла, но не сказал, что приглашен к ней в тот вечер. Когда он встал после обеда, он был просто пьян и под влиянием вина твердо решил, что ему непременно надо пойти к пани Зданевич. Впрочем, он и напился именно для того, чтобы пойти.
В тот день после ужина он даже не мог думать о том, чтобы лечь спать — настолько его захватила мысль о том, что в 7 часов вечера он будет у пани Зданевич. И он, затаив дыхание, ждал, когда стемнеет.

3/7. НАТ. УЛИЦЫ ТИФЛИСА К МЭРИИ И ОТЕЛЮ "КАВКАЗ"
АВТОР, ШАХЯН, ПРОХОЖИЕ

АВТОР
Короткий зимний день темнел очень рано. В 7 часов, за час до назначенного пани Зданевич времени, Шахян оделся с особой тщательностью и, сказав матери, что идет в театр, повернул в сторону гостиницы «Кавказ». Сначала он шел быстро, смело, но чем ближе он подходил к отелю, тем медленнее становились его шаги. Холодный зимний воздух медленно охлаждал его искусственно подогретую кровь. Сначала он этого не почувствовал, но потом заметил, что у него стучат зубы. Он крепко сжал губы, чтобы подавить странную дрожь, которую ощущал во всем теле, но даже при этом время от времени комок во рту судорожно вздымался, увлекая за собой мышцы шеи. И все это постепенно усиливалось по мере приближения к отелю.
Он не мог себе ясно дать объяснение, от чего была эта странная дрожь — от холода или от того, что его ожидало у пани Зданевич? Еще не приближаясь к гостинице «Кавказ», он остановился перед одним из ярко освещенных магазинов, достал часы и посмотрел. Было 25 минут седьмого. «Еще рано, — подумал он, — погуляю тут немного, пока не станет семь». Действие вина еще не совсем выветрилось из его головы, но холодный, свежий воздух постепенно делал его все более и более трезвым. И чем больше он трезвел, тем больше он чувствовал, что ему очень повезло бы, если бы он не получил письма пани Зданевич. Чего хотела от него эта женщина? Почему она пришла и нарушила его покой, который он едва обрел после инцидента с Евой и Базеняном? Почему она породила яд самоанализа, который сделал его жизнь такой горькой? Здесь он снова наполнился ненавистью к себе — ради чего?.. . Однако, конечно, Шахян прекрасно понимал, что во всем этом пани Зданевич не имела никакого преступления, преступление этой женщины заключалось только в том, что она была красива, что она пришла просить Шахян о помощи и что на следующий день она написала письмо-приглашение. Правда, письмо это было загадочным, но разве именно потому, что письмо это было загадочным, он может дать подобное объяснение столь желанному его живому воображению и в то же время столь ужасавшему его трусливую волю приглашению пани Зданевич? Пани Зданевич могла быть любовницей Базеняна, но это же не означало, что она обязательно продажная женщина? На этот раз Шахян посмеялся над собой, посмеялся над дурными, нечистыми мыслями, которые так волновали и омрачали его чувства. Он знал себя очень хорошо, он знал, что насколько он практически чист, подобно девственнику, по отношению к женщинам, настолько же теоретически он испорчен, развращен в чувствах. Однако он не думал, что эта испорченность и развращенность могли быть в нем настолько развиты, что в простом письме, в аромате, который исходил от этого письма, он не мог увидеть ничего другого, кроме теплых женских объятий, неповторимого аромата женского тела... Это ужасно, это значит полное нравственное падение и более отвратительное и губительное падение, чем падение человека, проводящего день и ночь в публичных домах...

3/8. НАТ. УЛИЦЫ ТИФЛИСА. ГОЛОВИНСКИЙ ПРОСПЕКТ
АВТОР, ШАХЯН, ПРОХОЖИЕ, ЖЕНЩИНА НА ГОЛОВИНСКОМ ПРОСПЕКТЕ

Шахян останавливается перед одним из ярко освещенных магазинов на Головинском проспекте.

АВТОР
Вечер был очень холодным, хлопья снега, белеющие в уличном освещении, медленно падали на замерзшую, мерцающую землю, широкий тротуар постепенно покрывался белой пеленой. Движение было очень слабым, и мимо Шахяна быстро проходили люди в форме, подняв пальто и держа руки в карманах. Довольно хорошо одетая женщина с румяными щеками и плоским носом вдруг остановилась перед ним и посмотрела на него странными, блестящими глазами.

ЖЕНЩИНА НА ГОЛОВИНСКОМ ПРОСПЕКТЕ
Простите, парон, который час?

Сбитый с толку от неожиданного обращения, Шахян машинально достаёт часы и смотрит.

ШАХЯН
Без четверти семь.

ЖЕНЩИНА НА ГОЛОВИНСКОМ ПРОСПЕКТЕ (с минуту бесцельно оглядываясь по сторонам, затем, вновь устремив на Шахяна свой странный игривый взгляд, подойдя и вставая в паре шагов от него)
О, как рано.

АВТОР
Шахян в тревоге поспешил уйти и, опасаясь, что женщина последует за ним, ускорил шаги. Пройдя довольно долго, он оглянулся и, не увидев ни одной женщины, успокоился. Он остановился перед гостиницей «Кавказ» и посмотрел на часы на Мэрии; стрелки показывали без 10-7. Так что еще оставалось время подумать — идти к пани Зданевич или нет? И он повернул обратно. На обратном пути он встретил женщину, которая спрашивала время у офицера. Женщина прошла мимо Шахяна, не обратив на него внимания, громко и весело разговаривая с офицером, который смотрел на нее мужскими глазами и покручивал рукой один конец своего уса. Шахян прошел мимо и несколько раз оборачивался, и все это время как будто думал, идти ли ему к пани Зданевич или нет, в действительности он уже ни о чем не думал, а только наблюдал за своим странным поведением, мысленно посмеиваясь над собой, издеваясь над своей трусостью, проклиная себя от всего сердца, как будто не он был предметом его наблюдения, этого смеха, издевательства и проклятия, а кто-то другой, которого он презирал и ненавидел всеми силами. Когда часы на Мэрии пробили семь и прошло еще полчаса, Шахян вдруг плюнул на себя и решил вернуться домой. «Видимо так всегда бывает, когда человек хочет куда-то привести сам себя за шкирку», — подумал он.

3/9. НАТ. УЛИЦЫ ТИФЛИСА. ПРИОТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ С КАРЕТАМИ
АВТОР, ШАХЯН, ПРОХОЖИЕ, ПАНИ ЗДАНЕВИЧ

Едва он делает несколько шагов, чтобы сесть в одну из карет, стоявших на площади, как вдруг останавливается, почти в ужасе. Перед собой он видит саму пани Зданевич, высокую и стройную, закутанную в шубу.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ (радостно, крепко пожав ему руку)
Здравствуйте, пан Шахян. Вы получили мое письмо?

ШАХЯН
Получил.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
И? Не хотите зайти ко мне?

ШАХЯН (едва себя контролируя)
Как же нет... Именно поэтому я и пришел... Но... у меня тут было небольшое дельце... Я решил, что закончу его, а потом...

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
Это хорошо. Значит, Вы еще не были у меня. Я уезжаю завтра утром, поэтому я вышла купить кое-что и сказала швейцару, чтобы Вы подождали меня, если придете, и я все равно оставила дверь своей комнаты открытой. Но я действительно не думала, что Вы придете, потому что Вы не ответили на мое письмо. Вот, я уже закупилась всем что нужно, и иду домой. Значит Вы зайдёте, когда закончите свои дела, я буду Вас ждать, хорошо?

ШАХЯН
Да, я сейчас же...

АВТОР
И Шахян, чтобы показать, что ему есть куда идти, быстро ушел. Он шел, шел и, когда отошел достаточно далеко, замедлил шаг и рассмеялся над своим поведением. Он прошел по Дворцовой улице, по всему Головинскому проспекту и повернул назад. По пути он останавливался то у одного, то у другого окна магазина, невнимательно осматривая находящиеся в нем вещи, которые, однако, не были хорошо видны сквозь запотевшие стекла, и делал это только для того, чтобы задержаться как можно дольше и своей задержкой доказать пани Зданевич, что он действительно пошёл по делу. Прошло полчаса, и он наконец решил, что пора идти. Он уже не мог не идти, потому что дал слово. Но притворство надо было продолжать, надо было во что бы то ни стало показать пани Зданевич, что он немного опоздал, против своей воли, поэтому он ускорил шаг, не заботясь о том, что ноги его скользили по снегу при каждом шаге, с той же скоростью поднялся по лестнице отеля и нарочно спросил у первого встречного слуги в коридоре номер 18, хотя мог бы найти его и не спрашивая. В тот же момент дверь в нескольких шагах от них быстро отворилась, и на пороге появилась улыбающаяся пани Зданевич.

ПАНИ ЗДАНЕВИЧ
Добро пожаловать, вот моя комната.











Словарь
Парон (арм.)-господин
Паронайк (арм.)-господа
Пан (полск.)- господин
Пани (польск.)- госпожа
Пановье (польск.)- господа
Ориорд (арм.)- барышня, сударыня
Ориорднер (арм.)- барышни, сударыни
Тикин - госпожа
Ага (тюрк.)- господин, вельможа