роман Красавчик трилогии Благодарю... Гл. 15

Глава 15
Рига
               
                Многие люди, подобно растениям,
                наделены скрытыми свойствами; 
                обнаружить их может только случай

С Ириной мы давно собирались поехать в Прибалтику. После колхоза дали отгулы и наконец-то у нас появилась реальная возможность предпринять путешествие в одну из республик Советского Союза. Это была первая самостоятельная поездка вдвоём. Ирка оказалась мировой девчонкой и не побоялась составить мне компанию. Мы заранее списались с маминой подругой Александрой Фёдоровной и обговорили все детали предстоящей поездки. Билет стоил смехотворную сумму, с попутчиками тоже повезло. Девчонки мы видные, и мои ожидания, что сразу попадём в эпицентр внимания, почему-то не оправдались. Стоило трудов уговорить Ирину одеться по-моднее, поскольку подруга не придавала особого значения ни одежде, ни косметике. В Ригу мы прибыли через ночь – вечером сели в поезд, поспали ночь и – “здрасьте, наше вам с кисточкой, товарищи литовцы…” или латвийцы… а может, вообще эстонцы. В прибалтах я всегда путаюсь. Подозреваю, что кто-нибудь из них может обидеться на “товарищей”. Обидится справедливо, так как остро ощущается западность стран Балтии, посему лучше обращаться “господа”, но в нашей стране такое обращение не принято. Да и что за господа полунищие?

C вокзала сразу дали успокоительную телеграмму предкам о прибытии, мол, в дороге ночью нас никто не съел, адью. Потом набрали телефонный номер рижских знакомых. С Александрой Фёдоровной договаривались, что либо она, либо её муж передадут ключи от квартиры, в которой мы будем жить.
Телефон не срабатывал – уж от кого, от кого, а от прибалтов я этого не ожидала! Вот тебе и хвалёные западные порядки. Собеседника прекрасно слышно, а ему нас – нет. Два раза муж Александры Фёдоровны повесил трубку культурно. В третий раз с нотками раздражения сказал своим красивым голосом с сильным акцентом:
– Да что за безобра-азие! Сколь-ко можно хулига-анить! Беспоко-оят тут люде-ей.

Я испугалась, что если мы сейчас приедем по адресу на квартиру, там может быть закрыто. Александра Фёдоровна могла ещё находиться в Юрмале, на даче. Если квартира на замке, то придётся ехать в Юрмалу, приедем туда поздно, во сколько же вернёмся обратно? А если что-то у них поменялось, и мы вообще останемся на улице? Как можно снимать комнату у незнакомых людей, мы же девушки, а вдруг хозяева окажутся непорядочными людьми?.. Расстроилась. Я уже не осмеливалась снова беспокоить мужчину, опять будет возмущаться. Но Ирка взяла инициативу в свои руки – она более смелая – и продолжала маниакально набирать номер. Раза с пятого всё же дозвонились! 

Встреча состоялась на улице. Мы просто обалдели – мужем Александры Фёдоровны оказался мужчина неотразимой внешности и обаяния, вылитый Жан Маре. Если бы он шёл мимо по улице, мы бы подошли к нему за автографом. У Эрнеста не только западное обличье и одежда, но и манера поведения. Ай да Александра Фёдоровна, ай да молодец! – какого мужичка себе отхватила. Даже нам, 19-летним девчонкам, приятно идти рядом с таким импозантным спутником. Он оказался в высшей степени порядочным – никакого подозрительного блеска в глазах нет, никакого повышенного интереса, просто деловой тон с мягкими оттенками доверительности, как со своими.

Эрнест начал разговор так:
– А я ду-умал, что кто-тто ба-алуется, извини-и-тте. Но у нас ре-едко случа-ается, что не сраба-аттывают автома-атты.
Я старалась меньше смотреть на него, до того красив! За Ирину спокойна, для неё мужской половины человечества не существует.
Как и ожидала, Эрнест сказал заветные слова-пароль:
– Вот вам ключ... Мы с Саней в Юрмале, а вы спокойно отдыхайте и хозяйничайте.
– А вы к нам не приедете? – с надеждой в голосе спросила я.
– А зачем вас тревожить? Отдыхайте.
– Я думала, мы с Александрой Фёдоровной увидимся…
– Приезжайте к нам в гости. Дать адрес?
– Да я помню, я там была. Спасибо. Но мы вряд ли вырвемся, приехали всего на три-четыре дня.
– А что так мало?
– Времени нет, на работу надо.
– Ну ничего, в следующий раз приезжайте в отпуск, жить у нас есть где, в Риге или Юрмале.

Светская беседа на общие темы закончилась. Спросила, как будет звучать приветствие для соседей дома, если мы вдруг столкнёмся с ними на лестнице. “Лабас ритас” – доброе утро, “лаба дена” – добрый день, “лабас вакарас” – добрый вечер. Он был столь любезен, что проявил инициативу и провёл нас по городу в качестве гида, кое-что рассказав о Риге. Мне вообще не хотелось его отпускать, до того приятен и даже можно сказать – обворожителен был наш случайный знакомый.
Эрнест выше среднего роста, крепкого телосложения, элегантно одетый, в свободном плаще западной марки с широкими накладными плечами типа погон, закреплённых крупными пуговицами. Брюки в тон плащу такого же бежевого оттенка с безупречной стрелочкой, чёрные ботинки вычищены до блеска. Наш собеседник тёмный шатен с едва посеребрёнными висками, он ровесник родителей. Волосы юношеской густоты аккуратно зачёсаны назад и лежат волнами; брови, как и ресницы – чёрные и густые. Большие голубые глаза широко расставлены. И хотя нос для мужчины небольшой, но одутловатое лицо и мощный подбородок вкупе с мужественной походкой производят впечатление очень основательного мужчины, симбиоза внешности разведчика и покорителя женских сердец… “Людям иной раз присуща величавость, которая не зависит от благосклонности судьбы: она проявляется в манере держать себя, которая выделяет человека и словно пророчит ему блистательное будущее, а также в той оценке, которую он невольно себе даёт. Именно это качество привлекает к нам уважение окружающих и возвышает над ними так, как не могли бы возвысить ни происхождение, ни сан, ни даже добродетели” (Ларошфуко).

Восхищение своё скрывала, чтобы он не смог определить симпатию по глазам. Удивлялась, почему мы не вызываем в нём никаких положительных эмоций. Эрнест совершенно не выставлялся и вёл себя в высшей степени дипломатично… Совсем недавно его сверстник пытался лапать меня в колхозе, и я не сказала бы, что он противный, тоже довольно интересный мужчинка. Но в Эрнесте столько шарма, какая-то ненавязчивая изысканность, сдержанность и вместе с тем ни капли самомнения и высокомерия, учитывая хотя бы, откуда мы приехали. Интересно было бы пообщаться более тесно. Но думать об этом нельзя. Эрнест муж нашей доброй знакомой, к тому же гостеприимной женщины. Как нам нравилась сама Александра Фёдоровна, так понравился и её супруг… Осталось только порадоваться за Ирину, которая далека от проблем любви и которая в принципе противница всяческих взаимоотношений с противоположным полом. К счастью! А то бы она влюбилась, и мне пришлось бы переживать за последствия.

“Жан Маре” очень скоро с нами распрощался, крепко пожал руки, пожелал приятных впечатлений и ушёл своей неотразимой походкой в свою жизнь. Далёкую и недоступную для молодых москвичек. Как настоящий Жан Маре. Он и так пробыл с нами около часа и теперь сказал, что торопится по делам. Ну вот, мы совсем ему не понравились, если так быстро уехал к жене. Но об этом думать нельзя, это не есть хорошо. Он прежде всего муж! Настроение упало.

Мы прошлись по магазинам и решили ехать “домой”. Квартира находилась на окраине города, дома здесь напоминали трущобы из американских фильмов – жутковатые грязно-серые коробки без окон на торцах или с одним-двумя маленькими. Ни одного деревца. С пересадкой добрались до нужной улицы и быстро отыскали дом. А вот замок что-то не очень охотно откликнулся на чужаков, никак не хотел впускать нас в квартиру. Вторая дверь оказалась более гостеприимной. Небольшая прихожая одновременно служила кухней – в конце прихожей стоял обеденный стол, тумбочка для кухонных принадлежностей и умывальник. Вот такой непритязательный довоенный быт. Справа от входа расположена дверь, которая вела в комнатку, где всё стояло впритык – слева диван, два стула, в углу трельяж, стулья у окна, в другом углу телевизор, и справа от входа завершал картину трёхстворчатый полированный шкаф. Посередине комнаты узкая полоска для прохода, явно не для толстых. Стандартная советская обстановка. Ванной комнаты нет. Довольным взглядом мы окинули своё временное обиталище и вздохнули полной грудью. Ура!.. Свобода!..
По городу ходили на высоченных каблуках по последнему писку моды, ведь мы приехали в европейскую Прибалтику. 

Каждый день тщательно красились, Ирина с непривычки делала это чрезвычайно долго. Последние дни в Риге она просто изнывала, так ей это надоело, но я чуть ли не ругалась с ней, доказывая, что это не деревня и даже не Москва. Прибалтику я любила и уважала её культурный народ. Рассчитывая с кем-нибудь познакомиться, обнаружили, что мы не очень-то интересуем здешних ребят. Патриоты. Знакомились, конечно, но до обидного мало.* Русские ребята более активные – это мы заметили сразу. В любом случае, хотя дело до серьёзного так и не дошло, никто не попросил ни адресов, ни телефонов, мы оставили о себе неплохие воспоминания. Поскольку впечатление от русских у прибалтов сложилось не очень хорошее, мы постарались сместить общепринятое мнение в положительную сторону. В России говорят, что русских не обслуживают в тамошних магазинах. Если человек на русском языке задаёт вопрос, продавец отходит в сторону и отворачивается или уходит в подсобку. Кто бы там что ни говорил, но ещё в прошлые поездки я убеждалась в обратном. Я всегда любезно обращаюсь к продавцам, и никто из них косо не посмотрел и ни разу не отказал, а обслуживал и отвечал на все интересующие вопросы. Сейчас мы тем более с Ириной выфрантились, да и в невоспитанности нас обвинить трудно.

Вкус у Ирины не развит вообще, и это, в общем-то, не её вина – нe дано и всё. Я ненавязчиво воспитывала его. Надо отдать ей должное – Иришка внимательно ко мне прислушивалась. Хорошо, что у меня появилась подруга, которая не только уважает моё мнение, но и старается соответствовать; рада тому, что моя осведомлённость в вопросах моды ей нужна. Заходим в магазин, и что бы из одежды ни брала я, в конечном счёте, покупает и она. У Иры финансовые возможности ограничены, а мне в связи с маминым чувством вины за колхоз, она разрешила на этот раз всю зарплату оставить себе. Теперь я могу купить, всё, что только захочу, даже дорогую одежду. Особенно не раздумываю,

----------------------------------------------
* Как выяснилось много позже, традиционно недолюбливая русских, старшее поколение порицало контакты с ними. Знакомство могло произойти только на территории самой России.

потому что в Москве вообще не купишь подобных вещей, а если и купишь, то через пять лет и у спекулянтов по бешеной цене. Новые тенденции в моде я чувствую интуитивно и сразу определяю товары с перспективой. Но если бы я увлеклась только бельём! Я ещё положила глаз и на керамику. Как славится Прибалтика янтарём, так и керамикой. Хожу и облизываюсь, как кот на сметану, – на все эти вазочки, подсвечники, тарелочки и другие атрибуты достойного интерьера. Сердце разрывается на части: моя тонкая благородная натура не может далее существовать без напольной вазы. Тем более – она как нельзя кстати подходит к большой настенной тарелке, которую в прошлый раз мы привезли из Риги: у неё на ободке точно такой же рисунок. Попробовала поднять вазу: вроде не такая тяжёлая. При этом не учла одного, – покупок будет много, и возвращаться обратно придётся не налегке, как в начале; а приехали мы буквально пустые.

Питались мы с серединки на половинку, и всё для того, чтобы разок-другой зайти в кафе, ясно, с какой целью. Эрнест расхваливал местную копчёную рыбу и говорил, что его сестра Аудра мастерица её готовить. На рестораны не решились, так как ещё в Москве я узнала, что в Прибалтике женщинам без кавалеров ходить в такие заведения считается неприличным. Одинокие дамы рассматриваются только как потенциальные охотницы за мужскими кошельками в ответ на женскую благосклонность. И отношение к ним – соответствующее. Посему мы не стали искушать рижских мужчин и создавать ситуации, при которых они могут проявить не самые красивые свои качества...

Но это – сугубо моя точка зрения. Для Ирины никаких строгих противопоказаний к свободной жизни не существовало. Даже так – она могла спокойно переступить через какие-то запреты лишь с той позиции, что не признавала никаких ограничений, какие придумали на этом свете люди. Она жила в соответствии со своими желаниями и с высоты своего таланта парила в небесах музыкальных сфер. Если, например, сопоставить характеры Тани Гребенец и Иры – то в первом случае это абсолютно приземлённый и помешанный на условностях мира человек, всегда всем недовольный и мелочный. В случае с Ирой – это глобальный обхват земного бытия в предлагаемых судьбой обстоятельствах, который она использовала с феноменальной энергией; на частности у неё просто не хватало ни сил, ни времени, ни желания. Она решала сама – что ей полезно, а что вредно. Ни государство, ни родители, ни ещё какие-либо авторитетные люди не смогли бы ей доказать, что что-то делать нельзя. Этот дух бунтарства и позволял ей творить и выходить за рамки обычного мира. Но к моей чести будь сказано – я никогда не злоупотребляла её доверием. И не потому что благодаря вере на многие вещи смотрела с другой колокольни, а просто потому что у меня нет привычки подставлять людей. В какой бы то ни было форме. С Ирой я чувствовала себя уверенно из-за её смелости. А одинаковые, в общем, черты характера, сходство жизненных устремлений и домашнего воспитания делало наше пребывание в Риге необременительным и приятным.

Тёмных переулков сторонились, благоразумно осторожничая, поскольку жили на окраине. Но любознательность сделала своё дело, единожды мы всё же рискнули прогуляться по Риге в сумерках. Вечерний город поразил нас красотой и праздничной атмосферой, весь центр утопал в разноцветной иллюминации! Идёшь по узеньким улицам с яркими витринами, иностранными названиями и чувствуешь себя так, как будто находишься за границей. Впечатление усиливает нерусская речь, модные и строгие люди и экстра-модная западная молодёжь. Молодые люди спешат на свидание к любимым с трогательной розочкой в руке, здесь так принято. Вернулись домой в 10 часов. Я была полна впечатлений. Ирина не разделяла восторгов, она вообще очень сдержанная, никогда бурно не проявляет своих чувств. А может, она просто отрешённая.