Сталинские годы

    Просматривая недавно телесериал «Русские горки»…я невольно вспомнил  сталинские годы в моей жизни…            
        Мне было тогда всего около  10 лет, когда скончался всенародный вождь - «советский»  тиран  ….      Я хорошо помню это пасмурное, читинское утро – пятое  марта 1953 года… Я вышел из дома в девять тридцать утра и … как всегда, неторопливым шагом  направился в школу… но во дворе сразу же услышал непрерывные гудки паровозов… а на улице Бутина надрывно, с исступлением ,  диссонантно и нервно  сигналили проезжавшие автомобили – как призрачно-уличная, жуткая какофония прощальной, асфальтово – траурно – сигнальной  симфонии – скорбная эпиталама умершему, великому всесоюзному  вожаку… в шести тысяч километров от Москвы -  и было какое то странное, магически - мёртвенное оцепенение вокруг…жуткая тишина и одновременно звуко – пёрствое  пиарство… Но, как писал когда то А.С. Пушкин – народ безмолвствовал…
                И тут же Вовка Цибизов, соседский пацан, с заплаканными глазами, увидев меня, выглядывая из раскрытого окна соседнего дома;  прогорланил, беспрерывно рыдая, надрывно - громким  голосом, во весь притаившийся, съёжившийся от скорби двор  - «вот  ВИТЬКА ….  СТАЛИН  то… умер…!!!» И это ещё не всё!
  Траурно - диссонансный  карнавал продолжился и в школе, где я учился в четвёртом класе…а затем внезапно проявился литературными  воспоминаниями в моих неожиданных стихах, в стихотворном сборнике «Подстрочник» пол века с лишним спустя …

        В тот день и час, и год, как Сталина не стало
    Как умер наш тиран, день смерти его «Свят»!
    Мне Вовка Цибизов – друган и хулиган сказал,
    Когда он выглянул, заплаканный навзрыд,
                в копчённое окно…
    Тот март запал мне навсегда своим истошным звуком,
    Как вдовы исподволь ломали руки в  горе,
                как будто конец света наступил.
    «Вот Витька, Сталин умер – наш великий вождь –
                тиран засраный»,
    И он в рыданьях пал на землю, как греческий Ахилл
                стрелой пронзенный
    В пятку роковую…
    Сталин умер – и все читинские собаки взвыли,
    Как мартовские кошки в обрыдлевшимся мире.
    Далёкие пятидесятые одеждой телогрейскою            
                застыли…
    Но подле Сталина в почётном карауле в четвёртой
                школе,
     У портрета – там я не стоял – нельзя мне было               
                стоять в почётном
      Карауле траурном… не вышел ликом я -
                посредственной учёбой…

   Прошли годы…  долгие, перенасыщенные годы самостийной, композиторской жизнью, в которой глобальное место занимала почти ежедневная работа над собственном культурным и интеллектуальным самообразованием… КАЖДЫЙ ДЕНЬ МНЕ УДАВАЛОСЬ  ПОЗНАВАТЬ НЕЧТО НОВОЕ в окружающем мире…  И это было странной и в то  же время -  естественной моей потребностью!  Особое место отводилось в той жизни тогда уже моё достаточно глубокое и лучезарно – искреннее, праздничное, неистово - темпераментное погружение  в великолепную, русскую классическую поэзию 19 и 20 – тых веков…начиная с Пушкина, Фета, Анненского  и…  затем умопомрачительное увлечение стихами моих кумиров  20 века… Блока, Пастернака, Цветаевой , Ахматовой и … конечно же гениальной поэзией Осипа Эмильевича Мандельштама…

         Жизненная судьба в СЕМИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ смилостивилась надо мной, послав, после окончания новосибирской консерватории, поработать в КУЗБАССКОМ провинциальном городе  Прокопьевске преподавателем в местном музыкальном училище и музыкальным руководителем в городском драматическом театре имени Ленинского Комсомола… Советская Власть предоставила мне трёхкомнатную квартиру в спальном  районе города…   Оттуда  на работу в центр города, где я работал, надо было добираться на трамвае минут сорок туда и  после работы сорок минут обратно… И эти поездки продолжались  в течении  долгих и насыщенных тринадцати лет… Но и в этих ежедневных, трамвайных путешествиях я времени даром не терял, продолжая заниматься самообразованием…
   Я завёл небольшие по формату записные книжки… куда от руки записывал мелким подчерком, любимые стихи ранее перечисленных мною  любимых поэтов и стал в  этих ежедневных трамвайных путешествиях не только  их перечитывать но и заучивать наизусть … по два стиха в неделю… научившись  бормотать их про себя, и при  этом не шевелить губами так, чтобы не пугать окружающих пассажиров своим странным видо - поведением…   Итак…. – два в неделю … а в месяц -  восемь или десять … а за год, утонув в мир исхлещенного поэтического слова, около ста стихотворений… а в десять с лишним лет – при моей достаточно скромной, ограниченной памяти… большое количество любимых стихов…( семь или восемь сотен!!!)…Они до сих пор сохранились эти миниатюрные записные книжки, как  древнеегипетские папирусы… И до сих пор сохранились в памяти некоторое количество этих стихов… Ах, какие это были транспортно - трамвайные, ИМПРЕССИОНИСТКИЕ годо – события - времена…Тем более, что дома, по вечерам, после работы в своём библиотечно – композиторском логове - кабинете эти выученные стихи я уже произносил громко вслух, включив губные динамики… а иногда записывая их на магнитофон и получая неслыханное удовольствие от энергетики  полуживого, магнитофонно - поэтического слова!!!!
        Прошли нетленные годы этого неслыханного  богатства восприятия и накопления  стихов любимейших поэтов и я уже мог их читать вслух наизусть чуть ли не часами… У меня улучшилась дикция… я совсем перестал заикаться и стал по – другому читать прозу… да и разговорно – лекторская речь обогатилась новыми, метафорическими  красками красноречия…но  и при  этом я не угомонился и  я стал заставлять и своих училищных учеников хором,  наизусть читать  стихи…
        ПРЕДСТАВТЕ СЕБЕ, ( вспоминаю)… я вхожу в свой лекторский класс музыкальной литературы на втором этаже… меня встречает группа учащихся – пианистов. или теоретиков, или дирижёров… и стоя, приветствуя меня,  все вместе, вслух, наизусть… громко, во весь голос  читают стихи Бориса Леонидовича Пастернака…

           Как бронзовой золой жаровень,
           Жуками сыплет сонный сад.
           Со мной, с моей свечою вровень
           Миры расцветшие висят…
      
            И, как в неслыханную веру,
            Я в эту ночь перехожу,
            Где тополь обветшало – серый
            Завесил лунную межу.

             Где  пруд - как явленная тайна,
             Где шепчет яблони прибой,
             Где сад висит постройкой тайной
             И держит небо над собой.

   Потом я их сажаю  за свои письменные столы и они начинают  слушать, или конспектировать мои лекции – беседы о творчестве композиторов Баха, Чайковского, Глинки, Моцарта, Шумана, Брамса и … так далее…всё по программе училищной "Музыкальной литературы»
   Но и этого мне было мало…  Я организовал литературно – музыкальный,  внеклассный клуб – АРС-НОВА, в котором мои бедные учащиеся - студенты по моему принудительному совето - указу заучивали  стихи моих любимых поэтов… Предположим – двадцать  студентов выучивали по два стиха – итого их было сорок … затем они по очереди читали наизусть вслух  мои любимые стихотворения…   (по времени - более часа ) и.. я получал неслыханное удовольствие,  слушая поэзию в живом, юношеско - девичьем исполнении…   ну и понятно,  все эти стихотворные клавирабенды сопровождались моими неловкими, самодеятельными, любительски - литературоведческими комментариями – ужас… просто ужас… бедные дети… они терпели мои эмоционально – поэтические насилия…. И мои несдержанные  восторги… К тому же,  мы вместе выпускали многометровые коридорные стенгазеты, в которых были и мои фото русской церковной архитектуры… и размышления об истории классической музыки или … поэзии… и так далее…Словом – дичайший мой, прокопьевско -  интеллектуально - преподавательский эгоизм…

     И сразу же, сразу вспоминаются консерваторские годы, - третий, четвёртый и пятый курсы… моя 35 комната в общежитии при консерватории где собирались мои студенческие друзья… Скрипачи Владимир Михайлов и  Ирина Чарномская… пианистка Марина Алексеева… музыковед  Наталья Кузнецова …  виолончелист Виктор Дзо и … многие, многие другие … и мы вечерами, после учёбы, сидя  за столом пировали не с водкой или с дешёвым сухим вином – (модное Алжирское), как все нормальные студенты, а с чаем и с  вкуснейшими тогда в шестидесятых годах, недорогими шоколадными тортами, и были пьяны от того, что каждый из нас читал вслух по памяти свои любимые стихи… Ах, какое это было незабываемое студенческое братство любителей классической поэзии!!!!… как сказал поэт

   Но вино и поэзия
   Если его по-настоящему испили рты…
   Его не заменит никакое питьё…( Маяковский)

   На самом деле….вспоминаю… мы пьянели от стихов Бодлера, Блока, Пушкина, Ахматовой и Цветаевой… и я к тому же, ещё  был платонически  влюблён в умную и очаровательную девушку,  любительнице Цветаевой - скрипачку - Ирочку Чарномскую… мою тогдашнюю «ПРЕКРАСНУЮ ДАМУ» по - шерговски….А потом , внезапно увлёкшись  печальными дневниками Блока и его скорбными письмами, я  впал в сплиническое душевное состояние, заболевшись сонетами и стихами Шарля Бодлера, что даже бросил в конце четвёртого курса сдавать весеннюю сессию… и сам, да – да … сам, сам стал  писать лирический дневник и даже сочинять свои первые стихи…

               Твой образ, как скрижали стёртых пастелей
                Скомканных в седом Пастернаке
                В «Разрыве» его,
                Где, как в драке,
                «Обеспамятев,
                Гнал Аталанту к поляне Актей»!

                Он совсем как капели
                Осенних и долгих дождей;
                И, как свежие яблоки
                В пустынном саду, обветшалом.

                Обернись – ка ты, время,
                Вывернись, выпутайся.
                Дай мне вытянуться в тебе,
                Как Бодлер, захмелев
                От дрожащих и влажных ладоней
                На этом шальном небосводе,
                Где усопшие годы
                Пригоняют меня отбывать,
                Как на каторге,
                В тёмном, кошмарном бреду.

                Он совсем, как капели
                Осенних и долгих дождей,
                И как томная музыка
                Стонет, и стонет, смолкая…

 За несдачу весенней сессии меня вызвал к себе в кабинет тогдашний ректор консерватории… крикливый, солидный красавец -  альтист Шевчук, который негромким голосом… (почти шепотом)  промолвил мне о том, что меня могут отчислить из консы… Уффф…. Его педагогический монолог на два пиано…  мигом отрезвил меня, вернув в нормальное состояние… и я… в течении недели блистательно избавился от всех « учебных хвостов»! 
               
  Но, вернёмся в сталинские годы! Целую неделю шла траурная церемония по  ушедшему Сталину… а потом жизнь, оправившись от всенародной скорби пошла своим чередом… А потом, через несколько лет  состоялся 20 съезд Партии с разоблачением Культа Личности и … Сталина убрали из мавзолея и жизнь в сталинское время повернулась другим боком… Убрали статуи и бюсты « вождя» … и проявилась оттепель, которую я, неразумный  отрок, тогда ещё не воспринял… Это потом, через многие годы я понял, что наделал в моей бедной стране этот чёрный вождь…  Как он уничтожал миллионы людей в многострадальной России… и в том числе погубил и моего кумира Осипа Эмильевича Мандельштама…НЕ ПОМНЮ, когда я прочитал эту знаменитую сталинскую эпиграмму Поэта… после которой и началось гонение великого мастера русской литературы…

       Мы живём, под собою не чуя страны,
       Наши речи на десять шагов не слышны,
       А где хватит на полразговорца,
       Там помянут кремлёвского горца.
       Его толстые пальцы, как черви жирны,
        И слова, как пудовые гири верны,
       Тараканьи смеются усищи
        И сияют его голенища.

        А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
         Он играет услугами полулюдей.
        Кто свистит, кто мяучит, кто хныщет,
        Он один лишь бабачит и тычет,
         Как подкову дарит за указом указ:
        Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

         Что ни казнь у него – то малина,
         И широкая грудь осетина.

  Он погиб в тюремном лагере  второй речки… во ВЛАДИВОСТОКЕ… где я потом бывал не один раз… и даже стоял около памятника Мандельштаму – единственному памятнику в Советском Союзе… ( позднее памятник Поэту был возведён в Воронеже, где Осип Эмильевич пребывал в ссылке… и вел полуголодный и… как всегда УНИЖЕННЫЙ образ жизни…) И лишь спустя много – много лет, после сталинского времени проявилось ещё одно моё стихотворение, вошедшее в упомянутый сборник «Подстрочник» , стихотворное обращённое к российскому народу, который ИСПЫТАЛ  И  выдержал на себе, как и мой любимый, многострадальный Поэт… БЕСЧИНСТВА  трагических тех лет, где было погублено  десятки миллионов беззащитных жизней советского народа… и где поэты Маяковский застрелился…Есенин и Цветаева  - повесились… Гумилёва расстреляли… и только Ахматова и  Пастернак  дожили до старости…


                Вот какими стали мы
                Подле Кобы – Сталина,
                Горемыки глумные
                Рабские, безгубные,
                Петухи – подёнщики
                С красным гребешком,
                Вороны залётные
                ХмЕльным вечерком.
                Сутками МЫ
                воем,
                Воем, воем!
                Волчьей стаей –
                строем
                Строем, строем!

                Рабством тянет угловым
                Наше естество,
                Гноистым редуктором
                Тёмное нутро!
                Скорбью стоеросовой
                Стиснуты бока,
                Промыслом и Утварью
                Воровским векАм!

                Голосуй неистово –
                Истово,
                истово
                Партбилет свой вынь!
                Рви угодью ивовой
                Горькую,
                Горькую,
                Горькую по – лынь!

                Шариковы – дражники,
                Старики – подагрики
                «Славой» заморожены
                В нужниках истории.

                Вот какими стали мы
                После Кобры – Сталина!


                Виктор Шергов