Кальмаров ловят ночью

 1


— Чего ты свистишь, сволочь, как соловей-разбойник!

Я неохотно откидываю одеяло и спускаю ноги с кровати. Сейчас половина седьмого утра. «В такую рань, — думаю я, — встают только настоящие писатели и моя жена — на работу».
И всегда первым делом она ставит чайник на электроплиту, а после спешит в ванную мыть голову, где уже просыпается окончательно.
Чайник оглушительно свистит на весь дом, и я тоже встаю, понимая, что это коварство так изначально и было задумано. Я надеваю трусы и кричу чайнику: «Чтоб твой свисток однажды сломался!»
Конечно, раз я встал и подошёл к чайнику, то и кофе делать мне! Для себя и для любимой женщины.
— Котик, ты сразу поставь турку для второй чашки! — это уже моя предусмотрительная жена инструктирует меня из ванны.
— Милая, я так и собирался сделать! — отвечаю я.
Не соглашаться с женой, когда она ещё не накрасилась, — это сродни самоубийству!

Я очень люблю мою жену, но иногда она меня бесит. Я считаю себя перфекционистом, а эти её инструкции постфактум лишают меня уверенности в этом. Хороший брак - это всегда компромисс. Соглашайся, а делай по-своему! После можно сослаться на альцгеймер, если жене не понравится результат. Это непременно уступки  -  конечно, твои, ведь она всегда права! Вообщем, относиться к браку правильно по-философски: хороший брак нужно выстрадать!
-  Котик, помоешь посудку, я уже совсем опаздываю! Будто можно опаздывать чуть-чуть!!
— Я тоже тебя люблю!

Я провожаю её до дверей квартиры, чмокаю в щеки, как ребёнка, и быстро изобретаю обязательно новый, обязательно креативный комплимент. И я ещё ни разу не повторился. Знаю, она за этим внимательно следит. А я не оставляю ей шанса меня на этом поймать.

 Я начинающий писатель. В моем столе целых три рассказа и один очерк, правда, требующий доработки. Зато я могу уверенно сказать о себе, что моя звёздная известность ещё впереди. В детстве мне в руки попалась книжка Яна Парандовского, "Алхимия слова", и я пропал. Мне самому захотелось написать очень хорошую книжку. Я обещал родителям, что я это когда-нибудь сделаю, когда соберу материал. Родителей уже нет в живых, а я лишь сейчас исполняю свое обещание.
А ещё  я немного трейдер. Инвестирую лишние деньги в акции. С переменным успехом. Но я знаю, что на длинном горизонте, это самые выгодные вложения.
В браке с Настей я больше пятнадцати лет. Недавно мы отпраздновали хрустальную свадьбу. Чтобы вы понимали, это как три мишленовских звезды, присуждаются, если кулинарное искусство шеф-повара доведено до высшей точки, а его блюда перешли в ранг классики.

— Пятнадцать лет мне кровь пьёшь! — поздравила меня супруга.
— Намекаешь, что я вампир?
В общем, мы тогда рассорились, но это неважно, потому что долго быть друг без друга мы всё равно не можем, и я согласился с супругой: да, иногда бываю экстравагантным! Все наши ссоры — это скорее ролевые игры "львицы со львом": ты хоть и царь зверей, но не задавайся, ты царь только потому, что у тебя есть я, твоя львица.

2

За окном синее небо, не как в Кисловодске, но все-же, по шкале от ноля до десяти, баллов на семь. Прекрасное солнечное утро! "Хочется жить"- я обозначаю в чате с друзьями смайликом: "обнимашки". Главное передать настроение, а оно сегодня - " лайк".
В небе ни облачка, и летит самолет, оставляя белый шлейф на чистом синем. Знак поддержки! Можно загадывать желание.
Напротив моего окна  — башня-человейник. Я называю его "щепкой" за некоторое сходство с сооружением из одноимённого фильма. Вообще-то, в фильме мне больше всего нравится Шарон Стоун, но жене лучше об этом не знать. Где та Шарон, а моя любовь — рядышком! В мегаполисе без жены не выжить.

Сразу за башней — парк, крошечный, зато с Купавинским прудиком и даже с собственными чайками. Очень уютный. Я называю его «мой парк». За парком златоглавая часовенка Знамения Пресвятой Богородицы. Иногда я ставлю там свечку за упокой всех упокоившихся близких и родных, а чаще за здравие живых. И исполнение заветных желаний. Последним  стараюсь не злоупотреблять.
Когда я впервые увидел часовню, я подумал: что может означать её название? Не просто же так часовня называется Знамением. Какой-то в этом есть знак. Я до сих пор размышляю, как толковать его правильно! 

Я предпенсионер. Это, конечно, ещё не полный пенсионер, но тоже звучит так себе. Есть лишь одно преимущество: я наконец могу позволить себе жить без оглядки на чужие правила и мнения. Делать то, что люблю и чего мне хочется, а не что-то унылое.
Я люблю гулять в парке, обдумывая сюжеты своих новых рассказов. Невольно сравниваешь себя с Иммануилом Кантом. Гуляя по променаду от Кафедрального собора до пристани каждый день, он придумал "вещь в себе". Булгаков сочинил в парке известный роман о Мастере. Демокрит заподозрил, что всё в мире состоит из атомов. Польза от пеших прогулок на свежем воздухе очевидна.

В парке есть кафе, уютное, с посадочными местами на пять столиков и вкусным кофе. Называется "Перо". Я фантазирую, что это кафе на Монмартре. Может быть, потому, что мечтаю хотя бы раз в жизни побывать в Париже. Увидеть Париж и не умереть. Иногда я балую себя чашечкой крепкого кофе с кардамоном, когда нет вдохновения или на улице сыро, а настроение, по шкале до плюс десяти, минус десять.
Однажды, сидя в кафе за столиком на улице, я обнаружил на своём столе тощего воробья, взъерошенного и дерзкого. Он как мог намекал мне, что я обязан его накормить. Я кинул ему какие-то крошки на землю. Воробей стремительно перехватил одну из крошек на лету. Вдруг откуда-то с дерева к нему присоединился дятел. Очевидный перебор. Мне пришло в голову, что современный город сам провоцирует иждивенчество. Вот и ты, дятел! Повёлся на халяву. А может быть, я не прав и ко мне слетелись птицы-пенсионеры! Они априори всегда иждивенцы. Ведь у них нет никакой пенсии.

В парке есть площадка для игры в петанк. Лучшая игра для предпенсионеров. Цель игры — разместить металлические шары как можно ближе к маленькому деревянному шару-кошонету. Кинуть шар и попасть им точно в намеченное место требует большой сноровки. Я только недавно обнаружил площадку для петанка в парке и подозреваю, что стал первым, кто будет играть. До этого я видел игру в петанк только за рубежом. Как и туристов-пенсионеров. Осталось дожить до времени, когда наши пенсионеры тоже смогут путешествовать по всему миру.

В прошлом столетии на месте парка стояла усадьба графа Голицына с дубравой. Сегодня осталось не больше десяти деревьев, но и теперь они смотрятся как патриархи парка. Всё, что я вижу, извлекает из моей головы соответствующий файл с информацией. База данных пополнялась целых шестьдесят лет.
Например, о том, что в дуб молния ударяет по статистике чаще, чем в другие деревья. Потому что в нём очень много железа. И крепкий он по этой же причине.
На дальнем выходе из парка есть дуб прошлого века, в нём большое дупло. Я подшучиваю над женой, что если залезть в это дупло, как в сказке про огниво, то можно обнаружить клад с золотыми монетами. Останется лишь договориться со старой ведьмой, как поделить сокровища. На что Настя всегда возражает: а три огромных питбультерьера тебя не пугают? Зачем тебе золото, сокровищем было огниво, а свою принцессу ты уже нашёл.
Всё хорошо в моей жене, но этот постоянный скепсис! «В сказке упоминались вовсе не питбультерьеры, — не сдаюсь я, — а сенбернары! Они добрые».
— Ну да! Ты в этом уверен?

На стволе дуба я часто замечаю пару юрких белок, которые с интересом наблюдают за мной. Очень разумные дикие зверьки, но уже тоже жертвы урбанизации, как и все мы. Мышей не ловят, а всё норовят получить корм по-лёгкому или задаром. За красивую мордочку. Прямо-таки эскортницы.
По дорожкам гуляет много девушек. Они все красивые. И все с детскими колясками. А те, что без, обязательно на роликах или электросамокатах. Скорости — это то, что отличает наши поколения.

Темп жизни сделался скоростной до безумия. Романтику переложили нафталином и убрали в дальний ящик. На больших скоростях уже другие ценности. Жить, чтобы зарабатывать, стало парадигмой. "Очками", через которые люди смотрят на мир. Лично мне очень жаль. Пропало обаяние жизни, при которой деньги были — не главное. Пропало, как детская непосредственность пропадает с возрастом. Смартфон с интернетом стали новой религией. Гаджетозависимые — новые зомби. Словом, сюр полный!
 А я — последний романтик.

3

Ура!!!  Молодость теперь — до сорока пяти лет. А пенсионный возраст вообще обещает скорое бессмертие. Жизнь становится всё перспективнее и перспективнее. Стареть просто не поспеваешь. Правда, давление всё равно скачет, суставы скрипят, голова кружится, а сил все меньше. Так и хочется сказать: «Доктор, мне так хорошо, что я вот-вот сдохну!»

Я вижу вокруг много одиноких стариков. Их выдаёт несчастное выражение глаз, как у бассета. Без искорки глаза— неживые. С такими стариками неинтересно: их день складывается из изощренных жалоб. Хочется плюнуть и уйти. У туристов-пенсионеров глаза совершенно другие. В них есть интерес к жизни. Есть желания, которые ещё заводят. Может быть, потому что им не подняли пенсионный возраст и оставили время для путешествий и игры в петанк?

Этот старик не был похож на других. Высокий, подтянутый, но всё равно, какой-то неприкаянный. Он всегда прохаживался по одной и той же аллее, заходя в парк в одно и то же время. Садился на одну и ту же скамейку — часы можно сверять. Лицо его ничего не выражало, как у человека, привыкшего к одиночеству. Даже угадать его прошлую профессию было невозможно. Может быть, бывший военный. Дисциплина вырабатывается годами, а потом её уже не спрячешь.

На третий день наших с ним встреч я не удержался и присел рядом.
— Можно?
Он взглянул с недоумением.
— Но... — Он хотел сказать другое, но сказал: — Свободно.
— Похоже, у нас с вами времени  больше, чем у остальных. Каждое утро встречаемся в парке.
— Так погода какая! Последние тёплые дни стоят.
— Тоже на пенсии? Военный?
— Да, бывший военный. Угадали. Дети выросли. Жену похоронил... — он смотрел невидящим взглядом, весь в себе. — Время беспощадно.
Я не перебивал. Если собеседника не перебивать, ему непременно захочется выговориться. Он продолжал:
— Под Кандагаром меня взяли в плен, жене пришло извещение — груз двести. Тогда часто случалось такое. Она через полгода вновь вышла замуж. Через год меня освободили наши. Был серьёзно ранен. Демобилизовался. Она в первый же день вернулась ко мне. Любого  меня приняла бы!  Прожили до её смерти. Жили хорошо.
Он замолчал, переживая нахлынувшие воспоминания.
— И были счастливы?
— Что такое, счастье? Зарницы! То, что понимаешь только потом. После.
 Я не  знал, что ему сказать. А сказать банальности  не посмел.
— Она была очень спортивная. Летом плавание, зимой коньки и лыжи. Я даже сейчас слышу, как с сухим хрустом режут лёд её коньки. Чувствую снег того дня на губах. Вижу то морозное утро... — Он вновь помолчал. — Никак не привыкну! Жизнь разделилась на до и после.
— И всё же жизнь продолжается, — заметил я.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Живу ли я?!

В полдень к столикам для игры в теннис подтягиваются пенсионеры, любители пинг-понга. В своём кругу они называются «молодые». Режутся как черти, любым профессионалам дадут фору.
Тут на меня и наскочил Валентин. В прошлом он работал на научно-исследовательском судне, совершил не одну кругосветку и многое повидал. А голову ему снесло, когда он сам принял участие в ловле кальмаров: целая флотилия с разноцветными огнями и громкой музыкой в ночи бросает якорь в океане, чтобы приманить моллюсков флуоресцентной приманкой. Кальмаров губит их любопытство. Ведутся, как подростки на ночной клуб с дискотекой.

 — Бери ракетку. Давай постучим. А я расскажу, как ловят кальмаров. Это любимый конёк у Валентина — завлечь в игру, чтобы уже наверняка досказать любимую историю во всех подробностях. Иезуитский приём.
Теперь каждый его спарринг-партнёр знает, как ловят кальмаров, до малейших деталей и спасается бегством, завидев Валентина.
— Я рад бы, но мне пора принимать лекарство.
— Как же кальмары? — успевает спросить он, пока я удаляюсь.
Кальмары не уплывут!  Кальмаров ловят ночью!

 4

Когда гуляешь в парке каждый день, трудно сохранить свою анонимность. Даже собаки на поводках начинают узнавать тебя и считать своим. Я был изумлен, обнаружив, что со мной стали здороваться незнакомые мне люди. Впрочем, я и сам уже начал различать всех собачников и разных эксцентричных индивидов.

Так вот, не успел я далеко уйти от Валентина, как слышу:
— Какие люди! И без охраны!
Конечно, избитый штамп, но зато избавляет от церемониальных реверансов.
Это был Гоша. Он всем так представляется, несмотря на свои почтеные «за шестьдесят». Гоша до сих пор работает в Останкино, но никто не понимает кем. Одно ясно, что он незаменимый, раз его до сих пор не списали. Он всегда в курсе последних новостей и может конкурировать с любой новостной лентой.
Даже «блумберг» и «фокс-ньюз» нервно курят в сторонке, когда появляется Гоша.
Ещё он знает, что я немножко трейдер и делаю инвестиции. А для инвестора нет ничего ценнее информации.

— Всё! — сказал мне Гоша, отдуваясь и обтирая шею.
— В смысле? —  уточнил я,  демонстрируя сильную заинтересованность.
 Он неторопливо достал фляжку и набор из двух металлических стопочек в отдельном чехольчике.
— Сейчас у тебя будет стресс! А это для профилактики.
— Может быть, ты скажешь, в чём дело, ещё до стресса?
— Должен заметить, — пафосно сказал он, перехватив мой взгляд, — я ничего никому не навязываю! А фляжка коньяка к тотальному пьянству имеет такое же отношение, как телескоп к чёрной дыре. Он выдержал мхатовскую паузу. — Фляжка —  это показатель стиля! Если только не любишь эффектно выпивать из горла.
И правда, фляжка у Гоши смотрелась как обязательная деталь экипировки.
— Говори уже! — разозлился я. — Эстетствующий алкаш!
Он заговорщицки огляделся.
— У меня инсайд! Сама Набиуллина ещё не знает! — и выпалил: — Ставку ЦБ завтра снижать не будет! Инфляция снова рванула вверх. Данные опубликуют сегодня вечером. Не благодарите!
— Гоша, — спросил я, — Третья мировая будет?
Гоша обиделся, вложил металлические стопочки аккуратно в чехольчик и только после ответил:
— А хер её знает...

5

Фраза «жить в нескольких местах сразу» означает, что жить совсем негде.
Ариф жил в нескольких местах сразу. Он приехал в Москву из солнечного Баку в девяностые. И остался — закончились деньги. Да и возраст под шестьдесят. Пришлось скитаться по квартирам друзей. Ариф художник и немножко философ.
В хорошем настроении он может наизусть цитировать рубаи Мехсети Гянджеви, Рудаки и Бабура. Его феноменальная память поражает меня.
Сидишь, бывало, на скамейке в миноре, и вдруг он, со своей восточной улыбочкой, усиками, как часовые стрелочки, и красивым баритоном:
Не сотвори, душа, себе кумира,
Единой будь и с обществом, и с миром,
Испив вина желаний и надежд,
Мир отпусти, пускай уходит с миром.

— Красиво, друг?
И ты уже чувствуешь себя по-другому, А он, с чувством исполненого долга, садится рядом, улыбается и молчит. И так уютно.

Работы Арифа покупали в основном те, кто знал его лично, друзья, которых у него было удивительно много. С каждой зарплаты помогали. Хороший человек, он и в Африке — хороший человек. Писал он здорово, мог карандашом за короткое время нарисовать любой портрет. Сходство поражало. Гениально рисовал. Но всё равно денег хватало только на еду и аренду комнаты. Он не жаловался, а ему многое и не нужно было.
Я в шутку заказал у него картину: "Встреча с собой,  спустя шестьдесят лет". Рассчитывал, что не справится. Ведь это как «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Он на мою загадку отреагировал с юмором:
— Не обидишься?
— Обижусь, если не узнаю себя!
— Не беда. Картину можно переписать. Не то что прожитый день...
Скоро он закончил работу и предъявил мне полотно, обернутое в бумагу. Под бумагой оказалось зеркало. Я рассмеялся.

— Друг, я лучше для тебя стихи почитаю. Шестьдесят — вообще не возраст! Это — опыт!
— Да, друг, — ответил ему я. — Но, где черпать силы, когда опыта чересчур?
— Я скажу, мой друг, только в любви есть такая сила! — и улыбнулся восточной улыбочкой под усиками-стрелочками: — Никогда не смей опускать руки.