Святыня. гл 6. Сосны

Глава 6. Поиск.

   После долгих размышлений, Андрей решил разбить обозначенный им район на участки и не спеша исследовать берег реки в поисках потерянных сосен. В том, что они были, сомнений не было. А вот куда исчезли — дело другое! И журналист твердо решил найти разгадку на этот вопрос.

Ближе к вечеру он подплыл к месту, где левый берег реки начинал резко подниматься ввысь, образуя сплошной затяжной кряж, полностью перекрывающий обзор на горизонты. С реки, со дна ее долины, видно было только небо. Проплыв несколько километров, Андрей убедился, что местность не меняется и береговой подъем тянется вдаль на многие версты, местами достигая высоты не менее ста метров.

Поиски было решено начать с места подъема берега, и журналист развернул лодку против течения, возвращаясь к исходной точке.

Обустроив лагерь-стоянку, Андрей, уже в полной темноте, сидел у костра, занимаясь приготовлением ужина. Оставив ставший уже привычным и обжитым плес, он чувствовал себя неуютно, остро ощущая свое одиночество в бескрайних просторах тайги. Пришедшее чувство страха не вызывало, но в глубине души таилось тягостное томление перед неизвестностью. Андрей понял, что, далеко оторвавшись от заселенных людьми мест, он может рассчитывать только на себя, и это порождало чувство неуверенности в своих силах и возможностях.

«Ты в тайгу далеко не ходи! На берегу будь!» — вспомнил Андрей слова Наиля. Мудрый таёжник знал, какие опасности ждут новичков в лесу, в том числе и психологические, и поэтому старался максимально обезопасить Андрея от неизвестности. Вспомнив советы охотника, журналист начал успокаиваться, поняв, что Наиль предполагал о том синдроме одиночества и неуверенности, которые могут захватить сознание его «протеже», а стало быть, в этом нет ничего плохого. Просто нужно перебороть себя, привыкнуть к мысли о самостоятельности в принятии всех решений и ответственности за самое себя.

«Вот и слетел с тебя, Андрюшенька, налет цивилизации! — усмехнулся своим мыслям журналист. — Только что жаждал одиночества, а найдя его, завертелся в поисках живой души. А человек то — скотинка стадная! Хороша сказка про Робинзона, но наверняка это только сказка. Скорее всего, оказавшись в полной безысходности одиночества, человек сходит с ума, а это уже не сказка, а реальность! Нужно взять себя в руки и привыкать. Месяц, два, должен выдержать».

Утро высветилось чистое и ясное. Умывшись в прохладной воде, Андрей усмехнулся, вспомнив свои ночные страхи. Нарождался новый день, просыпалась гигантская величина жизни природы, и в ней ему предстояло найти свое место, вписаться в нее твердо и властно, как и следовало человеку разумному.

После завтрака Андрей произвел ревизию всех имеющихся жизненно важных припасов. Продуктов должно было хватить надолго, как минимум на месяц. Единственно невосполнимым ресурсом являлся бензин, но и того было в достатке, однако Андрей предусмотрительно решил ввести режим жесткой экономии, оставив одну канистру из трех в неприкосновенном резерве.

— Больше пользоваться веслами! — проговорил он сам себе. — Стоянки разбивать на левом берегу, хоть он и неудобен. Передвижения по берегу — пешком. За день буду осматривать десять — пятнадцать километров берега, плюс столько же на возврат к лагерю. Стоянку буду переносить каждое утро, отыскивая удобные места спуска и подъёма. За неделю осмотрю весь берег. Должен ведь я найти хотя бы следы или останки пропавших сосен. Не могли они исчезнуть бесследно, хоть что-то должно остаться или указать на место, где они росли. Будем искать!

Замаскировав на всякий случай лодку и имущество от посторонних глаз, Андрей поднялся на крутой берег. Река протекала далеко внизу. Лес начинался сразу от кромки берега, и журналист приступил к поискам.

…Местами проходить через легкую, светлую поросль деревьев и кустарников было легко и несложно. Но иногда встречались непролазные чащи буреломов и оврагов, промытых талыми водами, стекающих по весне в речную долину. В них черными клубами роились занудная, секущая лицо мошка, громадные, липучие и рыжие комары, и Андрей, после нескольких попыток форсирования подобных преград с ходу, решил, что лучше искать обходные пути таких препятствий, чем задыхаться от жары и пота в глубоких сырых оврагах, отбиваясь от зловредных насекомых.

— Конечно, это увеличит время поисков! — здраво рассуждал Андрей, расчесывая вспухшие от укусов лицо и шею. — Но здоровье и силы — дороже! Торопиться нам некуда!

…Над журчащей рекой сгущались сумерки. От воды тянуло легкой прохладой. Усталый Андрей сидел на горке сухого валежника перед тлеющим костерком. После сытного ужина слипались в дреме глаза.

За день, по примерным расчетам, удалось пройти километров десять — двенадцать. После полудня, часа в четыре дня, Андрей повернул назад. Ему повезло, он сумел отыскать удобное место, по которому удалось спуститься с высокого берега к реке, и остальной путь к стоянке он проделал без особых проблем. Но, судя по дальнейшему возрастанию крутизны и обрывистости берега, подобная удача могла быть не всегда, и Андрей сделал еще один вывод: на обратный путь нужно оставлять и силы, и время, иначе он быстро выдохнется. А работы предстояло, вероятно, немало.

Беспокойства прибавило еще одно неожиданное открытие, которое Андрей сделал, спускаясь по глубокой промоине к реке. У самого берега стены оврага сильно расширялись, переходя в песчано-каменистые россыпи, и в некоторых таких местах он заметил странные углубления, похожие на «отнорки» и ямы, сделанные руками человека. Впрочем, в искусственном происхождении этих ям Андрей не был уверен до конца, и вряд ли бы обратил на них внимание, если бы опять же не слова Наиля. «Еще скажу! — вспоминал он слова охотника. — На реке ходи с оглядкой. Два года назад приметил я — кто-то бывает в тех местах… Думаю, золото ищут. Я таким не занимался, да и в округе всё геологи обшарили! Ничего путного не нашли, но кто-то ищет… Так что живи там с оглядкой».

Так или не так, но охотник зря говорить бы не стал. И Андрей решил удвоить осторожность, так как возможно, что он в этих местах не один. «Береженого Бог бережет! — думал журналист. — Но и самому зевать не стоит. Кто знает, что за люди эти «золотари». Конечно, мне до них дела нет, но это уже как они рассудят. И в тайге они гораздо опытнее меня. Запросто могут выследить!»

С тех пор в привычку Андрея вошли постоянные внимательные осмотры местности и горизонтов. Он не стал бояться каждого куста и испуганно озираться, вздрагивая от внезапного шороха. К нему пришли осторожность и осмотрительность. Это даже в чем-то стало доставлять ему удовольствие, ощущение обострения неведомых ранее чувств сознания и развития каких-то инстинктов на уровне крупного хищника. Андрей начал внутренне перерождаться, переходя из стадии потенциальной жертвы в зверя, ищущего добычи, не пренебрегая при этом исходящими опасностями.

Окрепло его тело, потеряв лишние капли жира. Мышцы приобрели упругость и охотно отзывались на любую реакцию, послушно и быстро исполняя команды и импульсы мозга.

Андрей почернел от ветра и загара. Взор цепко выхватывал то, что пару месяцев назад он бы и не заметил. Природа крепкого тела брала свое. Мужчина возвращался в свое первобытное состояние охотника. И это доставляло Андрею удовлетворение, так как он понял, что может в одиночку противостоять трудностям и выжить в суровых, экстремальных условиях.

Поиски потерянных сосен продолжались. Андрей здраво рассудил, вспоминая рассказ потомка охотников Мальцевых. Тот не раз повторил слова — вековые сосны! Именно вековые! Значит, они были очень старые, и к этому нужно было учитывать время, прошедшее от рассказа — завещания старца до предпринятых поисков — не менее полувека! Так что вполне возможно, что проживающие свой век деревья либо погибли от возраста, либо им помогла непогода. Могло быть и такое, что в большой паводок мог обрушиться подмытый половодьем берег, унося с собою погибшие стволы. Последняя версия Андрею казалась наиболее вероятной, исследуя высокий берег, он встречал немало оврагов и промоин, тянущихся с высоты на дно речной долины.

День проходил за днем. Андрей с фанатическим упорством продолжал тщательно осматривать крутой берег реки. Местность с каждым пройденным километром становилась все глуше, иногда за день удавалось пройти всего пять — шесть верст, но Андрей не унывал. Что-то на подсознательном уровне подсказывало ему — он на верном пути, и каждый пройденный с таким трудом шаг приближал его к цели.

На пятый день поисков Андрей остановился возле глубокой промоины, круто уходящей с обрыва в речную долину. Глинистая почва была разрыта, вспахана бурными водами, стекавшими в половодье с широкого, развалистого распадка. Таких оврагов Андрей осмотрел уже с десяток, но этот привлек его внимание своей необычностью. У самой кромки берега была когда-то обрушена округлая, широкая площадка, и промоина проходила по ее центру, не касаясь краев.

«Оползень! — подумал Андрей. — А может быть и выворотень от рухнувших с корнями деревьев. У сосен очень широкая корневая система. Широкая, но не глубокая. Грунт рыхлый, не выдержал давление подмытых водою корней, и многотонные стволы обрушились в реку, оставляя после себя яму. Неужели нашел?»

Не веря самому себе, Андрей спрыгнул в глубокую яму. Малая саперная, топорик всегда были при нем, и он начал нетерпеливо врываться в рыхлую землю промоины.

Острое лезвие хорошо заточенной лопаты легко резало сырую глину, разрубая пласты полусгнивших корней. Некоторые из них по толщине были больше Андреевых рук.

Сомнений не было! Здесь когда-то росли и умерли могучие сосны, оставив после себя сплетения истлевающих корней.

…Андрей, царапая спиной осыпающуюся глину, медленно опустился на дно оврага. Долго сидел на корточках, бездумно глядя в высокое синее небо, покрытое редкими клочьями серо-белых облаков.

Выбрался на берег, повернулся спиной к яме. Перед ним расстилалась обширная, идущая на подъем поляна, густо поросшая молодым березняком и ельником, зажатая с трех сторон высокими темными горами.

Андрей смотрел на север. Вопреки всем его ожиданиям сердце его билось ровно и спокойно. Таёжный гнус роился возле него, больно жаля тело, но он его не замечал.

«Полста шагов на север, и десяток направо» — думал он. — «Не сейчас! Я слишком долго к этому шел! Это — святыня, а не случайный клад! За нее положили свои жизни десятки, а может и сотни неведомых мне людей. И они требуют уважения к своей судьбе. Нужно все обдумать, подготовиться».

Андрей понял, что он не готов сейчас вот так просто пойти и, возможно, взять то, что сохранили для людей другие.

«К чистому делу с чистыми помыслами! — подумал он, шагая вдоль берега, и усмехнулся. — Кощунствую, юродствую? Нет! Я действительно становлюсь другим. И это — правда!».