Новогодний роман. Глава 4. Первое утро

Они вышли из кафе в хрустальный, морозный рассвет. Город был чист и пуст, словно его заново родили за ночь. Снег скрипел под ногами с новым, дневным звуком. Ночь исповеди осталась позади, за стеклом, и теперь они стояли на пороге нового дня — первого дня после их случайной встречи.

— Тебе куда? — спросил Марк, и в этом бытовом вопросе сквозила легкая растерянность. Куда идти, когда закончилась магия ночи и началась обычная жизнь?
—Домой, — так же просто ответила Алиса. Она посмотрела на него, и в её глазах он прочел то же самое сомнение: «И что теперь?»

Они молча дошли до её дома — она теперь жила в центре, в старом, но ухоженном здании с кованым подъездом. Остановились у двери, как вкопанные. Просто сказать «до свидания» после всего пережитого за эту ночь казалось кощунством. Это было бы равносильно тому, чтобы снова добровольно разорвать только что налаженную тонкую, невидимую связь.

— Может... поднимешься? — неожиданно для себя предложила Алиса. Голос её дрогнул. — Выпьем чаю. Напоследок.

Марк видел, как она боится его отказа, как сама удивлена своей смелости. И он понял, что не может, не имеет права эту смелость убить.

— Да, — кивнул он. — С удовольствием.

Её квартира оказалась такой же, как он себе представлял: светлой, минималистичной, но с тёплыми, живыми деталями — парой картин, пледом на диване, ароматической свечой на полке. Здесь пахло кофе и её духами — лёгкий, едва уловимый аромат, который он когда-то знал и, как ему казалось, забыл. Теперь он снова ударил в голову, вызывая целый рой забытых воспоминаний.

Пока она хлопотала на кухне, заваривая чай, Марк стоял у окна, глядя на просыпающийся город. Он чувствовал себя одновременно и своим, и чужим в этом пространстве. На книжной полке он увидел старую фотографию в рамке — они оба, лет десять назад, смеющиеся, на каком-то пикнике. Он сжал пальцы. Она хранила их общее прошлое. Значит, оно и правда было для неё не просто ошибкой.

Они сели в гостиной, пили чай с бергамотом, и разговор снова пошёл, но теперь он был о настоящем. О книгах, которые они читали за эти годы, о фильмах, которые смотрели, о том, как изменился город. Они осторожно, как сапёры, обходили мины прошлого, выстраивая новый, безопасный маршрут для общения.

— Знаешь, — сказала Алиса, ставя чашку на блюдце. — Эта ночь была... как путешествие в параллельный мир. В мир, где мы сделали другой выбор.
—Мы можем не возвращаться оттуда, — тихо ответил Марк.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде не было страсти или требования. Была лишь просьба. Просьба о шансе.

— Я не предлагаю всё бросить и начать с чистого листа, — продолжил он. — Лист слишком испорчен, и мы это знаем. Но... мы можем попробовать писать на нём заново. Медленно. Аккуратно. Не влюблённые, не враги. Просто... Марк и Алиса. Два человека, которые знают всё худшее друг о друге и... всё равно хотят попробовать.

Она молчала, глядя на него, и он видел, как в её глазах борются страх и надежда.

— Год, — вдруг выдохнула она. — Давай дадим себе год. Ровно до следующего Нового года. Без обязательств, без обещаний. Мы будем... видеться. Гулять. Говорить. Узнавать друг друга заново. И если через год мы поймём, что это была лишь ностальгия, что ничего настоящего между нами нет... мы просто пожмём друг другу руки и разойдёмся. Как взрослые люди.

Это было не романтично. Это было разумно. И именно в этой разумности Марк увидел её искреннее желание не наступить на те же грабли, не разбить заново свои и без того треснутые сердца.

— Год, — согласился он. — Это честно.

Он встал, чтобы уходить. Уже на пороге он обернулся.

— Так... с понедельника начинаем? — спросил он с лёгкой, почти мальчишеской улыбкой.
—С понедельника, — кивнула она, и в уголках её губ тоже дрогнула улыбка.

Дверь закрылась. Марк вышел на улицу, залитую уже ярким зимним солнцем. Он не чувствовал усталости. Он чувствовал нечто совершенно новое — не безумную радость, а глубокое, спокойное чувство правильности случившегося. Они не бросились в омут с головой. Они осторожно зашли в воду, чтобы проверить её температуру.

А Алиса, оставшись одна, прислонилась к закрытой двери и закрыла глаза. На её лице не было ни счастья, ни горя. Была лишь сосредоточенная, глубокая мысль. Они заключили странное, почти деловое соглашение с собственными сердцами. Но впервые за многие годы её сердце не сжималось от страха при мысли о будущем. Оно тихо, но уверенно билось в груди, словно говоря: «Наконец-то».