Я чуть беременна...

Я  чуть беременна… вот  стих  готов родиться,  ему -  на свет,  а мне «тюрьма» грозит. На стыках  мрачных и жестоких мыслей родильная рубашечка дрожит.  Младенец чист как лист тетрадки в клетку, на нём  Бог обозначил  слово «путь», однако нем он, хоть способен мыслить, не  говорить, а  думать громко, вслух.

Отец его – суровый ветер будней, неугасимый страж  убитых лет, он был со мной, с девицей  неприступной и  стих зачал  -   так выполнил обет. Монахом жил в трудах на ниве божьей,  писал историю под звон колоколов, а нрав его простой, совсем  не сложный  терпел, страдал от козней всех врагов.

Не он, другой меня приметил. Был ярок, мил, любезен, но не нов. Он жил вокруг весёлых модных песен и танцевать хоть плохо, тоже мог. Его отвергла я : был не любим, не близок, стихи его,  как  бабочки в ночи,  летят на свет,  а утром шепчут тихо « мы улетаем… нам вернуть ключи?»

 Стихи рожая,  я ищу приметы отцов, что в эти строчки проросли.  Они ушли, зарёй их путь отмечен, ушли совсем из глубины души. Жестоко время, не изгладит память,  в ней жизнь и смерть объяты сном тревог, пришёл тот день  как  судный день  расплаты за все мои слова  подвёл итог. Любимый мой…  Он свет в конце туннеля, он  сокол ясный в тучах, в небесах, он снова прилетел ко мне, лелея любви надежды на своих устах.  Быть может, он, как прежде, неотступно захочет  стих божественный зачать и в полный рост  воскликнуть  через годы "люблю тебя и не хочу терять»" Его  мечты звучат во мне набатом, безжалостна годов слепая власть, могу  тебя назвать, не мужем, братом и всю любовь по капельке отдать.