Белые Крылья

1.

Он проснулся чуть позже рассвета и некоторое время лежал с открытыми глазами, вспоминая сон, чудесный сон, что явился ему на рубеже дня и ночи. Там, в его сне, было тепло, солнечно и радостно, на душе было светло, а с ним рядом была она… и тут же Арнел одним рывком сел на кровати, отбросив одеяло и ища одежду. Сон подарил ему короткое беспамятство, но он же помог вспомнить о том, что погнало его из дома к краям королевства; и все тепло, весь свет, что Арнел увидел во сне, теперь казались ему подделкой, фальшивкой вроде тех красных камней, что продают на рынке, выдавая за истинные рубины. Одним движением пристегнув ножны с клинком, он встал, разминая затекшие мускулы, затем прибрал постель и вышел из спальни на веранду.
Старик Васус ждал его за столом.
– Ну, что за новости? – спросил он. Арнел покачал головой.
Васус пригладил седые волосы, потер бритый подбородок и сказал:
– Арнел, пойди наколи дров и затопи печку.
Погода стояла прохладная, в самый раз к окончанию лета, здесь, на самом краю Рантала. Арнел вышел на улицу, в конюшне нашел топор и пошел колоть дрова – пора было отрабатывать свой ночлег в этом доме, ведь родным он ему совсем не был. Васус с угрюмым видом поплелся в огород, явно в поисках чего-нибудь съедобного.
Арнел поставил чурбачок на пень и стал размеренно разрубать чурки и складывать дрова рядом. Перевязь с мечом он положил в зеленую траву, все еще мокрую от росы, так, чтобы можно было до нее легко и быстро дотянуться.
Минут через пять он остановился – потому что почувствовал на своей спине чужой, враждебный взгляд; он знал чей, хотя бы по имени. С топором в руке он обернулся… никого. В голубом небе пролетела стая цапель.
– Что ж, хорошо, значит, ты все еще здесь, – пробормотал Арнел, возвращаясь к своему занятию.
Вскоре он натопил печь, Васус сготовил кое-какой еды, и они позавтракали. Даже за столом Арнел не расставался с мечом, и старик покачал головой, видя это – то ли с укоризной, то ли в недоумении – но не сказал ничего. Некоторое время они посидели молча, потом Арнел спросил:
– Еще нужно чего-нибудь?
– Да, – кивнул Васус. – Пару дней назад здесь проезжали люди с лесопилки -– я купил у них несколько досок. Распили их, будь добр.
– На сколько частей?
– Да вот, с мою ладонь – сколько получится. Да, еще одно…
– Что? – Арнел обернулся у самой двери.
– Не надумал прекратить все это? Нет? Так я и знал. Значит, теперь и не сможешь – даже если бы захотел.
Он кивнул и ушел. Васус вздохнул, тяжело и с жалостью, затем с трудом встал, натянул картуз и тоже вышел.

* * *

«Как же глупо все вышло» – думал Арнел. Длинная доска ложится на козлы и пила ездит по ней, все ниже и ниже. Отпиленный кусок падает, и все начинается заново.
Каждый раз, когда никого нет вокруг, Арнел возвращается в тот день. Иногда воспоминания быстро проносятся мимо его сознания, он прогоняет их – но сейчас они вцепились в него словно крючьями, что нельзя выдрать. И он вспоминал.
Это все являлось ему через боль. Арнел стал пилить с силой, и остановился только через пару минут, когда заболела рука.
Ее звали Эристель. Он помнил ее улыбку, черный каскад волос и мягкий переливчатый голос. Арнел и не мог не помнить – ведь все случилось совсем недавно. Тем более что он любил ее.
Через несколько месяцев она должна была стать его женой. Арнел с тоской взглянул на небо – солнце точно так же высоко стояло тогда, когда пришла эта жуткая весть – Эристель мертва.
Он бежал тогда со всех ног. Воин стражи столицы Королевства Рантал, Арнел покинул свой пост, потому что иначе не мог… но нашел только холодный труп в луже крови. И меч в этой луже… он узнал его.
Убийца Эристель, Майган, сидел в кабаке, выпивая одну кружку за другой. Арнел нашел его через день – и бросил на стол меч, тот, что нашел у ее тела.
– Ты отплатишь за все!
– Арнел, ты не понимаешь…
Но он понял тогда все – все то, что ему нужно было понять. Ненависть застилает разум. Арнел вызвал убийцу на поединок, и, хотя никогда не был хорошим мечником, со второго удара зарубил его. В тот же вечер Арнела исключили из стражи – за самовольный уход с поста и за использование позорного для любого воина права на поединок.
– Иди обедать! – услышал Арнел.
– Сейчас! Еще две доски!
Когда-то он мечтал увидеть черные шпили Ютана, шипящие озера востока и мрачные вершины Тертонских гор. Теперь же вся его жизнь – здесь, в деревнях на самом краю Рантала, в поисках зловещей твари. Потому что стоило лишь похоронить Эристель, как ее могила оказалась разрыта, а на могильной табличке осталось послание Арнелу – все сплошь в ругательствах и богохульствах. И тогда же он необъяснимым образом почувствовал тварь – так он называл это существо – и с тех пор это ощущение не покидало его ни на миг. За тварью он и отправился из столицы Рантала к Дальним Предместьям, миновал поселение Семь Луков и вот теперь оказался здесь. Он искал тварь, чтобы отомстить за память той, что любил и избавиться от чувства присутствия неестественного и злого. С того времени, как погибла Эристель, прошло уже семьдесят три дня – Арнел считал их.
– Хватит, Арнел! Ты распилил уже десять!
– Иду, Васус.
Старик посмотрел на его лицо, глаза с застывшими на ресницах слезами, и ничего не сказал. Он подождал, пока Арнел пообедает, а затем положил на стол перед ним книгу.
– Вот книга, которую ты просил. Ее оставил у меня на хранение один маг.
Это было распространенным обычаем – волшебники оставляли свои книги в многочисленных домах края Рантала. Арнел кивнул, забирая книгу:
– Спасибо, Васус.
К сожалению, книга ничем не помогла ему. Большую ее часть Арнел просто не понял, а то, что смог прочитать, оказалось дневником мага Иоферуса, и в большинстве своем там описывались способы вызова стихийных духов. О твари же никакого упоминания.
Он долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и через каждые десять минут поправляя ножны у изголовья. Наконец Арнел забылся, но сон не принес ему успокоения.
Ему опять снилась Эристель – то, как он обнаружил ее мертвое тело. Арнелу казалось, что все вокруг стало красным, а на алой луже сидели белые бабочки – десятки, сотни, – и опустили хоботки в соленую жидкость. Таких бабочек нет в Рантале, они появляются только на короткое время и всегда предвещают несчастья. Арнел возненавидел их с того самого мига, как увидел на теле Эристель.
И еще бабочки – на могиле, а еще на послании, написанном тварью. Белые крылья вокруг, но не такие белые, как белый снег, а как бледное лицо мертвеца…
…Вокруг была ночь. Арнел полежал немного, вслушиваясь в беспокойное шуршание мышей, тихий стрекот сверчка за печкой. И еще – мягкий шорох.
Арнел похолодел от ужаса. Неужели сновидения способны отыскивать дорогу оттуда, откуда они являются, в наш мир? И тут же он ощутил необыкновенно близкое присутствие твари.
Лязг клинка. Нет, ничего, только какой-то шорох. Арнел уже знал, что это.
Огонь загорелся не с первого раза – настолько дрожали руки. Он выругался, оглядывая потолок и стены, – все в белых крыльях нездешних бабочек. Ненависть заставила его сжать кулаки.
– Я разберусь с вами позже, – справившись с собой, сказал он. Быстрым шагом он вышел из спальни, направившись на веранду, где спал старик Васус.
– Не спишь, дед?
Васус покачал головой.
– Твоя… тварь. Она здесь. Скреблась в дверь.
- Оденься, Васус, и выйди на середину комнаты.
На веранде вдоль стены – сплошной ряд окон. Арнел вглядывается в мрак за ними – но не видит ничего. Становится перед стариком, чтобы защитить его, и выставляет меч перед собой. Ощущение твари невыносимо. Еще сильней…
Звон! Весь ряд окон трескается и осыпается на пол, стол, кровать; несколько осколков попадают на стоящих в центре веранды Арнела и Васуса. Что-то влетает в разбитое окно… кусок кровоточащей плоти, омерзительный и жуткий, в какой-то сизой слизи. Омерзительный запах наполняет веранду.
Васус выругался.
– Моя лошадь! Моя бедная лошадь…
Арнел еле смог справиться с тошнотой. Его бьет дрожь, он закрывает глаза.
– Открой глаза! – заорал Васус. – Воин, мать твою! Дай мне меч! Да быстрей!
Этот крик помог ему собраться. Арнел выпрямился в боевой стойке – и снова застыл в ужасе. Из разбитого окна выглядывала ужасная голова – желтый череп в зеленой слизи и с копнами волос – однако это не была тварь. Васус, широко раскрыв глаза, уставился на чудовищное зрелище, не в силах сдвинуться с места или даже просто сказать слово.
Кем на самом деле была тварь, если она могла призывать таких существ? Нечеловеческий шепот, как жирный дым, поплыл по веранде; мертвец наклонился ближе… меч разрубил череп снизу вверх, заставив его владельца отшатнуться и упасть за окном. Тотчас ночь вокруг разорвалась дикими криками и хохотом, таким жутким, будто демоны ада явились в тот миг на землю… а может, так оно и было? Васус в ужасе вцепился в Арнела; пол ходил ходуном, а тьма вдруг неярко осветилась призрачным светом.
– Прекрати все это, прекрати, прекрати, – шептал Васус, тряся плечо Арнела.
– Держи, тварь, – со сжигающей ненавистью проговорил Арнел. Острый клинок вонзился в дерево потолка, – почти по самую рукоять. Следующее движение – выдернуть меч. Лезвие все в черной крови…
Дикий визг и топот. Тварь убегала. В одном из мест потолок треснул, и Арнел увидел уродливую ногу. Затем все стихло.
– Тварь сбежала, – сказал Арнел.
– Е-если честно, я рад, – ответил Васус.
Арнел опустил меч.
– Все кончено, теперь она уйдет дальше. Утром я отправлюсь за ней. Вот только помогу тебе сделать стекла.
– Не стоит. Иди, останови ее, пока она изранена. Твое дело важней моих стекол – теперь я вижу это. Отправишься в следующий дом, скажешь там – кто-нибудь поможет. Тебе же нужно как можно скорее убить эту тварь.
– Скажи, Васус, ты сможешь уснуть?
– Нет, – покачал головой Васус. – Вскипячу чаю.
– Я сейчас приду – только доделаю одно дело.
Арнел зашел в свою спальню, зажег свет – предвестницы несчастий, бледные бабочки, сидели на потолке и стенах.
– За Эристель, – прошептал Арнел. – Я ненавижу вас, белые крылья.
Он отправился к Васусу – пить чай – только тогда, когда изрубил их всех. Спальню заполнили куски крыльев бабочек, что Рантал не знает, кроме как во дни несчастий и бед.

* * *

На рассвете Арнел уехал прочь, на своем коне, который, к счастью, избежал когтей твари. Его путь лежал еще дальше на юг – к тем местам, где заканчивается Рантал.

2.

Арнела приютил Одноногий Хрен – так звали его в Дальних Предместьях, настоящего же его имени уже не помнил никто, даже, наверное, и он сам. Одноногий был стар, даже старее Васуса; хозяйство ему помогали держать два работника, чьих имен Арнел запомнить никак не мог, да он и не особенно старался делать это.
На третий день пребывания у Одноногого Хрена Арнел, сидя на лавке, увидел на горизонте зеленое пятно. Редко кто проходил там, и Арнел решил подождать, а вдруг незнакомец направляется сюда. Это было бы весьма и весьма интересно – кто может ходить по этим окрестностям, в местах, где заканчивается сам Рантал?
– Слышишь, воин! Я видел твою тварь – вон в сарае сидит!
Арнел повернул голову: к нему, опираясь одной рукой на костыль, а другой держа объемистую бутылку, ковылял Одноногий. Скоро он опустился на лавку рядом, распространяя вокруг резкий запах самогона – что-что, а за воротник заложить Одноногий любил и никогда этим не гнушался.
– Правду говоришь? – негромко спросил Арнел. Сам он тварь сейчас чувствовал очень и очень слабо.
– Да чтоб мне не видать рюмочки до конца дней моих! Иди, заруби ее, а потом выпьем на радостях!
– Ладно, старик, – Арнел поднялся. – Сиди здесь, а если меня долго не будет, запрись в доме.
Одноногий закивал. Стоило Арнелу отойти шагов на десять, как голова старика повалилась на грудь; тихо стукнулся об землю костыль, который Одноногий держал в одной руке, бутылка же осталась крепко зажатой в другой. Спустя мгновение он уже спал.
…В сарае было темно. Арнел осторожно толкнул дверь, прислушался к звукам внутри. Ничего. Шаг вперед, лязг клинка. Дверь остается открытой… никого. Наврал, старый хрыч.
– Постой, – раздался тихий скрипучий голос. Арнел повернулся в тот угол, откуда донеслись слова. Сразу же дверь начала закрываться, тихо, сама собой, словно кто-то толкал ее со двора – но там никого не было! Воин уперся рукой, чтобы не дать двери закрыться. Куда там! Скоро он остался в полной темноте, в, кажется, наглухо запертом сарае – вместе с обладателем скрипучего голоса, который, к счастью, тварью не был – Арнел почувствовал бы это.
– Кто здесь?! – крикнул Арнел.
Две зеленые точки, как блики на луже, как солнечные зайчики – глаза. Попался, чтоб тебя, подумал Арнел. Прямиком к нечистому на закуску.
– Подойди, человек.
Он не хотел подходить. Но ноги сами сделали сначала один шаг, потом другой – и в полутьме, к которой уже почти привыкли его глаза, он увидел получеловеческое лицо сидящего в углу, на куче дров, существа. Человеческие черты придавали ему еще большую неестественность. Ужас поразил Арнела.
Пара точек пристально смотрела на него.
– Положи меч, человек, и открой свое имя.
Проклятье! Если он узнает мое имя, это – верная смерть, а может, даже и хуже. Даже если получится выбраться отсюда, каждый захудалый дух сможет зачаровать меня – у нечисти новости разносятся быстро.
Руки, между тем, уже сами потянулись положить меч. Что же, проклятье, делать?..
И тут Арнел вспомнил Эристель.
«Я не отомщу за ее честь, если умру здесь, перед зелеными глазами нечистого».
Это было куда важнее его жизни, да и всего мира, в конце концов! И в холодеющей груди Арнел ощутил цель, свою цель, и этим смог превозмочь магию нечистого.
– Положи меч, чело…
Удар наискось! Нечистый заревел, закрывая мохнатое лицо когтистыми руками и пытаясь отползти подальше в угол – из-под него посыпались дрова. Сам меч был не так страшен ему, существу, лишь отчасти принадлежащему к миру людей, как отчетливый удар воли, направленной на его смерть.
Но не так просто было его убить. Арнел рубанул еще три раза, когда нечистый вдруг стал увеличиваться в размерах. Огромная когтистая лапа сбила воина с ног, он сделал выпад в брюхо существа – и обратно достать меч уже не смог. Нечистый навалился на него, пытаясь задушить, и Арнел, хрипя, ощутил всю его нечеловеческую силу.
Треск и хруст; слова на тайном языке. Или сначала – слова? Неважно. Вдруг становится светло, и хватка ослабевает – постепенно, пока не исчезает совсем. Полузадушенный Арнел слышит детский голос. Откуда здесь может взяться ребенок? Неважно. Проклятье, как болит шея…
– Отпусти его!
– Прочь, человек, он – моя законная добыча! – шипит нечистый.
– Я сказал, брось его, Авенгнаран!
И вроде бы голос остается таким же, как был – детским, но почему кажется, что в нем звучит голос веков, шум ветра и рык грома? Тот, вошедший, назвал нечистого его истинным именем, а значит, тот не может не подчиниться. Арнел, держась за шею, привстает, нащупывает меч на земле и хватает его. Когда глаза немного привыкли к этому свету, он видит мальчика лет семи, который стоит на пороге сарая, у кучи щепок, которая совсем недавно была дверью. На пришельце зеленая мантия мага – так вот, значит, кто забрел сюда, к Одноногому Хрену!
– Ты убил его? – спросил воин. – Ему не место здесь.
– Нет, лишь изгнал, – ответил маг. – Он не будет теперь страшен людям.
Они вышли из сарая. Одноногий все еще спал, сидя на лавке.
– А ты храбро бился – мало кто может выстоять вот так, лицом к лицу к нечистым.
– Может, и так, – согласился Арнел. Он вдруг поймал себя на том, что пытается угадать, каков истинный возраст мага, который шагает сейчас рядом с ним. Нет, лучше прямо спросить.
– Сколько тебе лет, маг?
– Двести семьдесят, – спокойно ответил маг. Я здесь ищу одну книгу, написанную моим учителем. А ты как оказался в Дальних Предместьях?
– Я ищу тварь, некое существо…
– Постой, – маг огляделся по сторонам. – Вот что: буди старика и зайдем в дом. Там все и расскажешь.
Арнел подчинился. Одноногий не был особо рад, увидев мага, – небось опять будет просить оставить на сохранение какую-нибудь страшенную книгу, как же, как же, знаем мы вашего брата! – но кров и стол предложил.
За столом Арнел рассказал о своей цели – почти все. Остальное, наверное, маг понял и сам. Воин молча ждал, что он скажет – вдруг маг сможет избавиться от твари одним движением руки!
– Вот что, – наконец сказал маг. – Я посоветую тебе идти на юг и восток – за мельницы и тракт, к окрестностям Котла, что за рекой. Там ты можешь найти книгу, «Алый Ключ», которая должна тебе помочь. Не то что здесь, где хозяин собрал богатую библиотеку по некромантии.
Одноногий Хрен поперхнулся и закашлялся.
– Да я! – заорал он, потом опомнился и затих. – Господин маг, разве ж я виноват, что ко мне только такие и приходят? С виду вроде ничего человек, а как попросит книгу оставить – та вся в костях и черепах, а другого цвета, кроме черного, у них что, и обложек-то нет? Да и вы, небось, посмеетесь-посмеетесь, а потом мне вроде такой книжицу и оставите!
Маг покачал головой. Совершенно непонятно было, почему он выбрал образ семилетнего мальчишки, но напрямую его спрашивать об этом никто не стал.
– А какую книгу ты, кстати, ищешь? – спросил Арнел.
– «Пятнадцать Корон» Иоферуса. Обошел уже семь домов, но нигде найти не смог.
Арнел знал об этой книге – как-никак, он вчера пытался ее читать!
– Давай сделку, – произнес он. Одноногий удивленно уставился на человека, который пытается что-то навязать магу.
– А не побоишься? – наклонился к нему маг. Глаза его были глазами старца, и поэтому сильно контрастировали с детским лицом; странное это сочетание внушало страх. – Не побоишься заключить сделку с магом, которому сказать пять слов – и он уже знает, что в твоей голове? А?
– Я перестал бояться людей, – ответил Арнел, – когда встретил тварь.
– Что ж, хорошо. Давай сделку. Что ты предлагаешь взамен сведений о книге?
– Дело в том, что у человека, которому было поручено ее хранить, недавно разбились все окна. Пожалуйста, помоги ему с ними, ведь приближаются холода. Я не мог ему помочь, но он мне сделал много добра.
Маг удивленно воззрился на него.
– Бог Всеблагой, – промолвил он. – Ты святой? Встретил мага, набрался достаточно храбрости для того, чтобы заключить с ним сделку, и просишь – чего? Помощи для другого человека!
– Да, именно так.
– Ты велик, Арнел, – сказал маг, глядя в глаза воина. – Я помогу тебе.
– Одноногий, Одноногий! – на веранду вбежал один из работников.– Ашкотругу плохо! Быстрей!
– Упился опять, собака, – проворчал Одноногий, нашаривая под столом костыль. – Где он?
– В спальне! Быстрее! Господин маг!
– Идем, – маг встал.
Ашкотруг лежал на кровати, широко открыв глаза и что-то негромко бормотал. Зрачки его беспрерывно бегали то в одну сторону, то в другую. Временами по телу пробегала сильная судорога.
Маг сел рядом с ним и несколько раз провел рукой над головой.
– Здесь что-то больше, чем «упился», друг мой Одноногий, – проговорил он. – Окна! Откройте все окна!
Арнел поглядел на стекла – их усеяли белые бабочки, так, что не было видно двора. Миг – и из открытых ставен бабочки начали подлетать к Ашкот-ругу и садиться – на него или рядом с ним, на кровать, с которой маг предусмотрительно встал.
– Но это же… твари, – задыхаясь от злобы, выговорил Арнел. Рука его лежала на рукояти клинка.
– Что ты знаешь о них? – резко спросил маг. О бабочках, что сидели на крови Эристель, Арнел ему не стал рассказывать. – Думаешь, появляются во дни несчастий – значит приносят их? С чего ты…
Ненависть пронзила все существо Арнела. Лязг вынимаемого из ножен клинка, крик мага «Держите его!» и боль. Затем Арнел увидел только тьму.

* * *

Сначала Арнел увидел детское лицо мага – и некоторое время недоумевал, пытаясь понять, кто бы это мог быть? А где Эристель? И тут же воспоминания вернулись к нему, как и боль – он не знал, что ранило сильнее. Воин застонал.
– Уйди от меня, прислужник Вечного Врага, – сказал он магу. – Работник, поди, уже мертв?
– Да вон он, – спокойно ответил маг. – Жив, сейчас сам посмотришь. Гартоман не нашел ничего лучше, чем треснуть тебя по затылку. За это извини. Но ответь на вопрос: откуда такая ненависть к белым крыльям?
– Они мои враги, – ответил Арнел, закрывая глаза. Голова просто раскалывалась.
Белое, застывшее навеки лицо Эристель, некогда бывшее таким прекрасным… алая лужа – а на ней, на теле Эристель и рядом – белые бабочки. Как я могу любить их? – подумал Арнел. – За это я изрублю их всех в клочья.
Маг ждал объяснений.
– Они мои враги, – повторил Арнел.
– Ну что ж, послушай тогда рассказ нашего больного, – сказал маг. – Ашкот-руг, расскажи еще раз.
– Вот, значит, как было. Я сидел, в карты играл с Гартоманом, как вдруг плохо мне стало. И так муторно, и чудятся всякие ужасы, и жуть, и будто я все ниже спускаюсь куда-то. А вокруг мертвецы, руки костлявые ко мне тянут, и еще такой страх, что я даже говорить об этом не могу… но тут я увидел бабочек – и все ушло, ужасы исчезли, и я вернулся сюда. Спасибо вам, господин маг.
– Не за что, – кивнул маг. – Теперь что скажешь, Арнел?
– Из-за этого они не станут моими друзьями, – ответил воин. – Скажи… кто они?
– Книга, что я тебе советовал, расскажет об этом. А сейчас… как найти путь к фолианту Иоферуса?
Арнел рассказал. Маг внимательно выслушал, затем встал, церемонно поклонился всем – Одноногому, двум работникам, – те разинули рты, – и Арнелу, после чего вышел.
Воин немного полежал еще, затем с трудом встал и сказал:
– Я поживу еще у вас, пока не уйдет тварь.
Одноногий Хрен молча кивнул.

* * *

Спустя три дня его цель погнала Арнела прочь от дома Одноногого Хрена. Он держал путь на юг и восток; опасения, что тварь будет идти как-то иначе, не оправдались, и теперь воин стремился туда, куда ему подсказал маг. Арнел проехал мельницы, миновал тракт, – огромную неровную дорогу, – и выехал к окрестностям Котла.

3.

Вечером пошел дождь.
Окружающий мир словно утонул, обратился струями дождя; земля под ногами, еще недавно такая твердая, превратилась в липкую грязь. Из всех звуков остался только один: шум ливня. Арнелу было холодно и мокро, и он знал, что его коню сейчас точно так же, если не хуже; твердой рукой он направлял скакуна по одному ему ведомой логике. Однако, эта логика не подвела – скоро он увидел впереди огонек в окне.
Спустя пару минут он подъехал к дому, спешился прямо в лужу, по которой бегали пузыри, рождавшиеся и погибающие от дождевых струй, и постучал в дверь.
Молчание.
Через некоторое время, устав ждать, Арнел постучал снова. Ничего. Нет – какое-то движение в окне… гаснущий свет. Сразу стало очень темно.
Арнел выругался: хозяин оказался негостеприимным. Он решил продолжить путь в надежде найти еще какой-нибудь дом. Но только он решил забраться на коня, как услышал позади собачий лай.
Конь фыркнул, беспокойно переступая ногами. Арнел погладил скакуна по шее, успокаивая, – и увидел бегущих на него псов – призрачные тени среди струй дождя. Первая собака, самая крупная, прыгнула на него, но вместо шеи Арнела встретила рукоять меча. Взвыв, собачья туша тяжело осела в лужу, подняв тучу брызг. Лай стал громче, но Арнел понял, что ему ничего не грозит – остальные собаки были мелкие и трусливые, а та, что напала, теперь, поджав хвост, улепетывала куда подальше. Вскочив на коня, Арнел пустил его галопом по мокрой грязи, и вскоре лай стих за его спиной.
Если не обогреться у огня, вполне возможно продрогнуть до костей. Неужели проклятый хозяин этой хибары принял его за вора? Неважно, теперь неважно, остается лишь надеяться, что кто-то в этом краю окажется добрее и гостеприимнее.
Совсем скоро он увидел еще один огонек. Ожидая всего, чего угодно, он постучал в дверь. Несколько томительных мгновений ничего не происходило, но потом щелкнул отодвигаемый засов, и дверь, яростно заскрипев, чуть приоткрылась.
– Что нужно? – спросил старик, весь седой и гладко выбритый по традициям этих мест. Арнел заметил, что в руке он держит лезвие от косы, – защита от воров?
– Я путник, – ответил воин. – Сейчас дождь, и…
– Заходи.
Внутри оказалось тепло и уютно. Обитатели этого дома как раз ужинали, и поэтому Арнел не остался голоден. Их было двое – Улль, тот старик, что открывал дверь, и Аула, старая женщина, которую воину почему-то сразу же захотелось назвать бабушкой. Не задав ни единого вопроса, кроме имени, Улль и Аула позволили Арнелу переночевать у них и устроили его коня в сарае.
Арнел решил рассказать о своей цели утром, и, если его попросят уйти, найти себе новое убежище. А заодно нужно будет порасспрашивать о той книге, что советовал ему маг. Сейчас его мысли оставила даже тварь – до того здесь было уютно и тепло. Но, только закрыв глаза, Арнел увидел перед собой мертвое лицо Эристель, вздрогнул и сел в кровати. Кусая пальцы, он вгляделся в непроницаемую тьму за окном, пытаясь увидеть там тварь – но видел только струи дождя.
Он больше не смог уснуть, и просто лежал, слушая дождь и думая об Эристель; ливень кончился только к рассвету.

* * *

Улль и Аула с терпимостью отнеслись к той цели, что погнала его прочь из столицы, и теперь привела сюда, к Котлу. Они разрешили ему остаться в своем доме до тех пор, пока ему не нужно будет вновь уйти.
Глядя на коричнево-зеленые холмы на горизонте, Арнел понял, что достиг края Рантала – дальше только Котел, а там люди не живут, только дикие твари. А граница Рантала – в пятистах шагах от дома, на той стороне реки, Светлой Слезы, как зовут ее немногочисленные жители этих мест; а дальше Котел, где, как говорят, на каждом шагу натыкаешься на пауков с твой кулак, через каждые десять шагов – с твою голову, а если дойти до холмов и спуститься вниз, вряд ли вернешься назад. Но Арнел не сомневался, что пойдет туда, если ощутит, что это будет дальнейший путь твари.
Помогая добрым старикам – у них был большой двор, – Арнел явственно почувствовал присутствие твари. Что ж, великолепно. Прекрасно. Теперь-то он ее не упустит.
После обеда пришло время узнать о книге, которую советовал ему маг, – хотя сам воин считал, что если она окажется в этом доме, это будет неслыханной удачей.
– Слушай, Улль, у вас в доме нет волшебных книг?
– Есть одна, – ответил старик. – Что ж, ты хорошо работал и напомнил мне моего сына; я дам тебе почитать ее.
Шаркая ногами, Улль прошел на веранду, покопался там и скоро принес книгу, объемный том в синей обложке.
– «Алый Ключ», – прочел Арнел. Та самая книга! – Спасибо.
– На здоровье. Рад буду, если она поможет тебе.
В нескольких шагах от дома, возле самого огорода, был яблоневый сад. Арнел нашел там удобное дерево, что от времени сильно наклонилось к земле, и стал читать книгу.
На желтых страницах описывались Перерожденные – ими становились после смерти очень злые, порочные люди. Их души спускались в Ад, и демоны мрака обучали их там черной магии и еще большей злобе. После этого они возвращались в свое тело, которое тоже изменялось – превращалось в страшное чудовище – и отправлялись чинить всяческие злодейства.
Там было еще много всего: о способах узнавания Перерожденных, борьбе с ними, их классификациях, – и все это описывалось очень странно и многословно. Когда у Арнела заболели глаза, он отложил книгу, и, привалившись к дереву, стал глядеть на холмы Котла.
Мимо него пролетела белая бабочка.
Арнел встал, – да, так и есть, здесь их десятки! Не обычные бабочки, а бледные предвестницы несчастий. Белые крылья. Его враги.
Но они спасли тогда работника Одноногого… это не замедлило движений Арнела, который, тщетно пытаясь справиться с ненавистью внутри себя, шагнул по направлению к кружащимся бабочкам, обнажив меч. Они даже и не пытались улететь, а Арнел рубил их, почти в забытьи, выкрикивая имя Эристель – и мертвое лицо ее все время стояло перед его глазами. Я отомщу, отомщу за тебя, шептал он, отомщу твари и этим белым крыльям. Ты сможешь спать спокойно.
И когда все было кончено, он некоторое время сидел на черной земле, сжимая рукоять клинка, среди изрубленных кусков крыльев. Ненависть уходила медленно, очень медленно. Какая-то часть ее и вовсе не уйдет, оставшись в израненной душе Арнела. Ненависть к белым крыльям.
Вечерело, и Арнел, взяв книгу, отправился обратно к дому. Если тварь – одна из Перерожденных, есть надежда уничтожить ее раз и навсегда. Нужно прочитать до конца эту книгу – и тогда тварь вряд ли что-то спасет.
Наверное, Арнел был чересчур самоуверен тогда – но это можно понять, ведь только сейчас появилась настоящая возможность победить существо, что казалось почти неуязвимым, и отомстить за память любимой.

* * *

Ему снилась Эристель – то, как он убегал вместе с ней ночью из дома, и они смотрели на звезды и луну, прижавшись друг к другу и шепча самые главные слова.
Как всегда, все окончилось кошмаром.
Рука нашарила меч, Арнел тихо вскрикнул – и проснулся. Он тяжело и часто дышал, и знал наверняка, что уснуть больше не сможет – можно даже и не пытаться.
На плечо ему, тихо шелестя, села белая бабочка.
Арнел схватил ее рукой и сжал. И тут же ощутил, что тварь совсем рядом. Схватился за ножны, чтобы вынуть клинок, и поглядел в окно, которое было совсем рядом с его кроватью.
Тварь стояла там. Она была непередаваемо ужасна, даже не мелкие черты, которых было не видно во мраке, а сама фигура, еще темнее, чем окружающая ее тьма.
Проклятье… Арнел застыл, не в силах даже сделать движение пальцем. Проклятый страх схватил его; воин почувствовал, как на голове поднимаются волосы, а по телу бегают мурашки, собираясь где-то на спине… тварь приближалась – ее силуэт увеличился. Арнел увидел слабо мерцающие глаза с овальным зрачком, полные извращенного порока, расчетливой жестокости и злобы. Существо с такими глазами может истязать только ради своего жуткого удовольствия.
– Бог Всемилостивый, огради властью небес, – зашептал Улль. Он тоже увидел тварь. Страшные глаза повернулись в сторону старика.
Арнел все еще не мог от ужаса сдвинуться с места. И тут лунный луч упал на лицо – морду? – Твари, отчетливее освещая глаза… нет! Не может быть!
Зловещая догадка, противоречащая всему существу Арнела, переборола страх. Он вскочил, отбросив одеяло, и встал около окна, напротив твари, моля, чтобы ему показалось, чтобы это не оказалось правдой… меч рассек стекло; тварь, взвыв, отскочила от окна, Арнел же, в одной набедренной повязке и с мечом, впрыгнул в опустевшую раму.
Ночь встретила его холодом и тьмой. Шуршание травы и топот подтвердили – тварь убегала, и Арнел побежал за ней. Страха больше не было. Вперед – за тем уродливым силуэтом, что бежит, громко топая и пригнув голову. У погреба тварь развернулась и прыгнула, но Арнел оказался быстрее ее когтей: меч, пропев свистящую песнь, прорубил бок Перерожденной. Заорав что есть мочи, тварь побежала еще быстрей, так, что Арнел, весь в крови, скоро перестал ее преследовать и счел за лучшее вернуться домой.
Улль встретил его на пороге, угрюмо держа лезвие от косы.

* * *

Рано утром Арнел вновь пришел в сад, сел на то почти поваленное дерево и открыл книгу.
«Белые крылья, нездешние бабочки есть тени Перерожденных. Неграмотные и суеверные люди считают их предвестниками бед и боятся их. Истина же в том, что белые крылья сопровождают Перерожденного всюду, где он только не появится в этом мире. Помня все зло, что они причинили при жизни, белые крылья стремятся исправить его. Они хотят вернуть Перерожденных, и властны вытягивать души из Ада, куда они стремятся после смерти; поэтому на теле человека, готового стать Перерожденным…»
Достаточно! Арнел весь трясся, не в силах поверить. Все внутри него кричало. Он отложил книгу и невидяще уставился на горизонт. Если это правда, зачем мне жить тогда?!
Ненависть ушла из него, как и все прочие чувства, и так Арнел просидел несколько минут. Белая бабочка села на его руку, но он не сдвинулся с места – пока не услышал позади себя тихие шаги.
Это была Эристель.
– Духи ступают бесшумно, – бесстрастно сказал Арнел: он уже догадался обо всем, и это зловещее знание словно бы заледенило его душу, заморозив все чувства. – Ты не дух.
– Так ты встречаешь любимую?
Каскад черных волос. Прекрасное лицо. На Арнела навалились воспоминания, он застонал. Значит, чувства все еще остались. Как плохо…
– Зачем ты пришла? – в муке спросил Арнел.
– Просто ты понял все. Значит, моя игра подошла к концу.
Вокруг нее вились белые бабочки.
– Вот они, эти бледные призраки, они во всем виноваты! Они истязали меня, они гнали мою душу в Ад! Убей их, Арнел, молю, убей!
Воин покачал головой.
– Я был глупцом, – прошептал он. – Тысячу раз глупцом. Я думал, они, белые крылья – отродья мрака и дети ужаса, проклятые твари… а они просто хотели тебя спасти.
– И что же, ты узнал наконец! – закричала Эристель. – И что теперь будешь делать?!
– Ничего, – ответил Арнел.
Она засмеялась.
– Да ты ничего и не сможешь сделать. Демоны учили меня – хотя многое я знала и сама. Главное же, что они могли мне дать – это неуязвимость для людского оружия и магии! И твои удары по мне – только игра. И скоро она закончится.
Арнел отвернулся.
– Ты любил меня, глупец, я же всегда была такой: злобной, жестокой, порочной. Помнишь убитого кота, той весной, когда приезжал цирк?
Арнела передернуло: он помнил.
– Помнишь об ужасном убийце, вырезавшем целую семью? Знаешь ли, что после того, как похоронили Майгана, труп его был выкопан из могилы и съеден?! Знаешь ли, кто все это сделал?
Арнел вскочил с дерева, обнажив клинок. Его трясло.
– Хватит!
– О, ненависть, – она оскалилась. – Прекрасно. Я питаюсь ею. И все это время я ходила вместе с тобой, то скрываясь, то появляясь, то изображая страх и снова исчезая, – только для того, чтобы почувствовать эту ненависть. Хорошо, что после моей смерти мы оказались связаны и ты получил возможность чувствовать меня, чувствовать тварь!
Эристель злобно захохотала. Арнел закрыл лицо руками, роняя слезы; меч лежал у его ног.
– Теперь я пойду обратно в Рантал, а ты, хлюпик, слышишь, ты пойдешь со мной, ненавидя все сильнее и сильнее, пока ненависть не сожжет тебя изнутри. Но ты ничего не сможешь сделать со мной. Ничего.
Она отвернулась от него и пошла прочь.
– Постой!
Перерожденная не остановилась.
– Стой, Эристель Анварен Иссет!
Мокрые глаза без тени чувств – глаза Арнела – смотрели, как она возвращается.
– Что тебе нужно, отродье шакала и коровы? – ядовито произнесла Эристель.
– Ты забыла вот что: я читал книгу «Алый Ключ».
– Это не поможет тебе.
– Да, я любил тебя, Эристель, – резко сказал Арнел. – Но теперь сделаю все, чтобы избавить мир от тебя.
– Глупец! Я убью тебя, но не сразу, и так, чтобы потом нашли только твои окровавленные кости… а душу твою, любимый, я отдам в когтистые лапы демонов Ада.
– Слушай и внемли! – Арнел говорил сейчас формулами из книги. – Ты должна будешь прийти завтра в этот же час, на это же место – для последнего поединка.
– Я вольна оставаться там, где мне хочется, – прошипела Эристель.
– Дланью небес и мечом грома заклинаю тебя, властью духа и силой магии, Матерью-Землей заклинаю!
– Этого недостаточно, – она повернулась, чтобы уйти.
– Заклинаю своей душой!
– Теперь хорошо, – Эристель насмешливо глядела на Арнела, пристально, в упор. – Знай же, что я мастер пыток и боли; однажды, когда вокруг не было ни души, я, тварь, оторвала себе руку – просто чтобы почувствовать боль, неважно чью, даже и свою. Тебе не найти такого оружия, чтобы убить меня.
Эристель ушла, а Арнел упал на колени, сотрясаясь от рыданий. Вся его несчастная жизнь была перечеркнута этим днем. Слезы стекали по его щекам, а вокруг, садясь на голову, спину и плечи, кружили бледные бабочки, тщетно пытаясь облегчить его страдания.
– Спасибо, спасибо… – шептал Арнел. – Простите меня… я не знал. Как мне искупить мой грех?
Белые крылья не отвечали. Наконец воин встал, поднял меч и книгу, и направился к дому.
– Скоро все кончится, – прошептал он.
Всего один день.

4.

Он пришел рано утром. Ветер шелестел листьями яблонь, тихонько напевая мотив одному ему известной песни. Арнел ждал.
Та, которую он любил, и оказалась тварью. Всё, ради чего Арнел жил эти семьдесят с лишним дней, оказалось фальшью, дьявольской игрой, которую вел порочный извращенный разум Эристель.
Здесь эта история завершится, пообещал себе Арнел.
С собой он принес продолговатый сверток, и положил его у склоненного к земле дерева. В небе пролетела стая цапель, и Арнел проводил их взглядом – до самого горизонта.
Поднявшийся ветер принес белых бабочек. Одна из них села на рукоять Арнелова клинка, и он поднес его к своему лицу, чтобы заглянуть бабочке в глаза. Ему показалось, что он видит там скорбь, вину и желание ее загладить. Тени Перерожденных. Вы теперь мои друзья.
Бабочка легко вспорхнула, и Арнел одним движением обнажил меч; лезвие блеснуло, отражая свет солнца. Следом за этим явилась Эристель, все еще в образе девушки.
– Ты призвал меня в этот час, в этот день, на поединок, – сказала она.
– Скажи, за что Майган убил тебя?
– Просто стал свидетелем одного из злодеяний, которое я хотела совершить – сейчас я даже и не помню, какого точно.
Арнел глядел в глаза Эристель.
– Я любил тебя, – сказал он.
– Слабак, трус, – ответила она. – Лучше сразу брось меч и иди повесься, чтобы избежать мучительной смерти!
– Начнём. Прими настоящий облик!
Эристель стала изменяться. Теперь она уже ничем не походила на красивую девушку: спина согнулась, вместо ногтей выросли длинные когти, руки и ноги теперь были перевиты жгутами мышц больше, чем у Арнела; но больше всего изменилось лицо – оно превратилось в уродливую маску ненависти и злобы. Только глаза остались такими же, как и были – именно по ним Арнел догадался той ночью, что Эристель и есть тварь.
Утробно рыча, она напала – Арнел встретил удар когтей, подставив клинок. Следующий удар достал его, но несильно; в ответ воин рубанул сплеча, оставив на теле твари глубокую рану. Перерожденная прыгнула на него, но Арнел увернулся. Шаг назад, выпад, острые когти разрывают плечо. Удар сбил воина с ног, Тварь ударила сверху, но попала только в землю; Арнел чиркнул лезвием по ноге твари. Теперь, когда он знал о своем враге все, страх перестал сковывать его движения, он двигался легко и быстро.
Арнел вскочил, выставив вперед клинок; противники закружили друг напротив друга. Тварь кинулась на Арнела, тот не стал уворачиваться, а бросился навстречу. Он миновал когти и вонзил клинок в грудь твари, повернул в ране и ногой откинул Перерожденную прочь.
Израненная тварь зацепилась за кору и поползла вверх по дереву, но Арнел скинул ее на землю и два раза рубанул клинком. Раны на ней заживали, но явно не так быстро, как ей бы этого хотелось.
И тогда тварь снова превратилась в девушку.
Эристель, всхлипывая, лежала в луже крови. Как тогда… поток воспоминаний захлестнул Арнела. Он опустил меч. Раны, кровавые раны, нанесенные его клинком, медленно зарастали.
Время словно застыло. Воин с опущенным мечом, израненная девушка у его ног – и порхающие над всем этим бабочки. Арнел закрыл глаза.
Васус, Одноногий Хрен, Улль и Аула. Все эти люди помогали ему в достижении этой цели – по крайне мере, пытались помочь. А его целью оказалось уничтожение той, которую любил, и которая оказалась страшным чудовищем, сродни демонам, и вылезла из могилы, чтобы творить бесчинства. Но я не могу. Арнел открыл глаза. Я не могу. Мне придется мучительно умереть здесь.
И он не мог нанести удар… но тут увидел ее глаза. Это не были глаза человека. Меч опустился и поднялся вновь. Арнел рубил, чудовищно страдая, выжигая в своей душе все, что еще осталось в ней после того, как он узнал, что Эристель и есть тварь. И вскоре он почувствовал, что у него не осталось ничего, кроме пепла.
– Тебе не убить меня, человек, – прохрипела она.
– Ошибаешься, – ответил Арнел.
Он брезгливо поднял ее израненное тело и опустил на ствол наклоненного дерева. Сильным ударом он вонзил клинок в дерево, пригвождая Эристель.
– И что дальше?! – закричала она. – Ты будешь мучиться долго, обещаю!
Она снова превратилась в тварь. Когтистая рука потянула за рукоять клинка, вытягивая его из дерева.
– Ты будешь мучиться очень долго! – заревела Тварь. – Долго, слышишь?! Я буду…
– Замолчи, – сказал Арнел.
Он развернул сверток. То, что было замотано в нем, тускло блеснуло.
– Единственный предмет, который может тебя уничтожить – вот он.
– Пощади! – закричала тварь, и в глазах ее Арнел увидел страх. – Ты не можешь меня убить, ведь ты всегда был добрым человеком! В конце концов, ты любил меня – а я тебя!
– Не нужно взывать к чувствам, которых больше нет. Тебя тоже не будет больше, тварь.
Арнел вознес меч и нанес удар – один единственный удар. Тварь обратилась в пепел, оставив на коре черный след. Воин опустил единственное оружие, которым можно было убить тварь – меч Майгана, который прекратил земную жизнь Эристель. Он не знал, зачем таскал его с собой все это время. Теперь это было неважно. Он пригодился.
Бабочки, как всегда безмерно скорбя об участи потерянной души, опускались на жженое пятно. Арнел смотрел на них. Белые крылья заполнили дерево, сели на все листья, кору, и на рукоять меча.
– Вы теперь добрее меня, – сказал Арнел. – После того, как все произошедшее сожгло мою душу, не оставив никаких чувств – ни злых, ни добрых. Ничего, теперь вы будете повсюду сопровождать меня.
Бледная бабочка опустилась на его плечо.
– Мне пришло время искупить мой грех, – сказал Арнел.

5.

Мимо Арнела проносилось бескрайнее поле. Ветер бил в лицо, солнце светило сверху. В руке воин держал мешок. Выехав подальше в поле, Арнел развязал завязки и вытряхнул содержимое мешка.
Пепел от погибшей твари закружился, затанцевал в воздухе, летя по ветру, превращаясь из черного в белый, обращаясь в сотню, тысячу, десять тысяч белых крыльев. Тени Эристель. Они все скорбят о том, что она совершила, и будут стараться искупить ее грехи. Белые крылья, бабочки, бесконечно добрые и сочувствующие любой беде. Те, которые, как считают, приносят несчастья.
Арнел равнодушно смотрел на них. Его бесстрастное лицо теперь закрывал черный капюшон.
– Куда ты пойдешь теперь, воин? – спросил Улль.
– В Рантал, – ответил Арнел. – Отдашь ли ты мне свою книгу, старик?
Улль кивнул.
– Перерожденных еще много в мире. Я приду в Рантал, буду искать там – и убивать, если дело зашло слишком далеко, или стараться предотвратить то, что не должно случиться. Ведь, хотя я больше и не знаю, что такое доброта, я помню, что когда-то знал об этом. Мои друзья, – Арнел погладил белую бабочку, сидящую у него на плече, – помогут мне. Глядя на них, я вспомню, что нужно быть добрым. И тогда я никогда не стану таким, как тварь. Прощайте.
– Прощай, Арнел!
– Прощай, Улль. Прощай, Аула.
Воин на коне: черный капюшон, не дающий увидеть лицо, меч у седла, несколько белых бабочек не плече. Арнел, достигнув своей цели, уезжал из Дальних Предместий.
– О, Всемилостивый, Всевидящий Бог, – взмолился Улль, глядя ему вслед, – молю тебя, сделай так, чтобы он нашел потерянную душу, пусть белые крылья помогут ему на этом пути. Пусть он никогда не впустит в обожженное сердце зло. Молю: пусть он станет таким, каким был раньше.
Пусть, о Всеблагой, он снова найдет любовь. Пусть узнает радость. Пусть никогда больше не придется ему испытать то, что он испытал здесь.
Я молю тебя, Всемилостивый, и знаю, что ты слышишь мою мольбу. Не оставляй его. Он не заслужил зла, что выпало на его долю.
Всадник превратился в маленькую черную точку на горизонте. На плече Улля сидела белая бабочка, почувствовавшая сильные эмоции старика, стараясь успокоить его.
Наверху, словно оплакивая чью-то судьбу, громко кричали птицы.