Новогодний роман. Глава 2. Тишина после полуночи

Неловкость висела между ними густым, почти осязаемым туманом. Они стояли среди бушующего веселья, как два островка замерзшего времени.

— Пойдём? — вдруг сказал Марк, не выдержав этого немого вопроса в её глазах. Он не сказал, куда. Просто «пойдём» — прочь отсюда, прочь из этого гвалта, где им приходилось притворяться частью всеобщего ликования.

Алиса молча кивнула.

Они молча оделись в гардеробе, молча вышли на морозную улицу. Дверь ресторана захлопнулась, отсекая шум, как будто кто-то выключил звук в фильме их жизни. И наступила тишина, оглушительная и целительная. Город, только что казавшийся таким ярким и шумным, затих, укутанный в белое снежное одеяло. Снег падал крупными, неторопливыми хлопьями, превращая огни фонарей в размытые звёзды.

Они пошли, не сговариваясь, по старому маршруту — в сторону набережной. Лёд под ногами похрустывал, и этот звук был единственным, что нарушало тишину.

— Я не знал, что ты придёшь, — наконец проговорил Марк, и его голос прозвучал неожиданно громко в зимней мгле.
—Я тоже... не знала, — ответила Алиса, закутываясь глубже в шарф. — Меня почти силой притащила подруга. Говорила, «нужно выходить в люди».

Он коротко кивнул. Снова пауза, но теперь она была уже не такой тягостной. Она была наполнена тысячью невысказанных мыслей.

— Как ты? — спросил он, и в этом простом вопросе было столько слоёв, что она на мгновение растерялась.
—Живу, — её ответ был таким же многозначным. — Работаю. Всё как у всех. А ты?
—Тоже. Работаю.

Они дошли до реки и остановились у парапета. Лёд был гладким, зеркальным, и на нём танцевали отражения далёких огней.

— Знаешь, что самое странное? — тихо начала Алиса, не глядя на него. — Я всё это время думала... что скажу тебе, если мы вдруг встретимся. Придумывала целые речи. А сейчас... всё вылетело из головы. Осталась только пустота.

— Это потому, что все те речи были о прошлом, — так же тихо сказал Марк. — А мы сейчас... мы не в прошлом. Мы здесь. В настоящем.

Она впервые за этот вечер посмотрела на него прямо, пристально, будто пытаясь найти в его чертах следы тех лет, что они не виделись. Да, он изменился. В уголках глаз легли лучики морщин, взгляд стал глубже, взрослее. Но это был всё тот же Марк.

— Мне жаль, — внезапно вырвалось у него. — За всё. За ту боль, что я причинил. За все несказанные тогда слова.

— Мне тоже жаль, — прошептала она. — Жаль, что мы тогда... не смогли говорить так, как сейчас. Спокойно.

Они снова пошли, но теперь их шаги были медленнее. Расстояние между ними, которое вначале было почтительным и безопасным, незаметно сократилось. Плечи почти касались друг друга.

— Помнишь, как мы здесь катались на коньках? — вдруг спросила она, и в голосе её послышались первые нотки тепла, а не прежней натянутой вежливости.
—Как же не помнить. Ты упала, а я так смеялся, что чуть сам не грохнулся рядом.
—А потом ты снял с себя шарф и замотал мне замёрзшие руки...

Он улыбнулся. Первой за этот вечер настоящей, невымученной улыбкой.

— Да. И потом мы пили грётый сидр из термоса. Он был противный, слишком сладкий.
—Но это был самый вкусный сидр в моей жизни, — сказала она.

И в этот момент что-то щёлкнуло. Толстый лёд недоговорённостей и обид дал первую трещину. Они не касались друг друга, не давали обещаний, не говорили о чувствах. Они просто шли по заснеженному городу и вспоминали. И этих воспоминаний, осторожных и бережных, оказалось достаточно, чтобы в мёрзнувших на морозе сердцах зародился крошечный, но живой росток надежды.

— Холодно? — спросил он.
—Немного.
—Может, зайдём куда-нибудь? Выпьем кофе? Просто... чтобы продлить эту ночь ещё ненадолго.

«Продлить ночь». Это прозвучало как заклинание. Как просьба дать шанс.

— Да, — согласилась Алиса. — Давай продлим.