Удивительная жизнь, запечатленная в картинах

Возможно, трудно   найти в мире еще такую страну как Россия, в которой  за немногим более ста лет произошло столько войн, революций, репрессиий, эмиграции… В результате жизнь сотен миллионов людей  завершилась очень трагически.

Картины выдающейся  художницы Зинаиды Серебряковой чья замечательная жизнь связана как с мировыми войнами, так и с русской революцией, эмиграцией  и личной трагедией могут нам помочь понять глубину потрясений  русского народа в этот период времени.

Вот ее история...


Зинаида Лансере родилась в 1884 году недалеко от Харькова  в имении Нескучное в семье художников Бенуа-Лансере. Семья Бенуа бежала от Французской революции и была привлечена в Россию рассказами о покровительстве искусству Екатериной Великой.

Дядя Серебряковой, Александр Бенуа (1871–1960), стал влиятельным русским художником, одним из основателей художественной группы «Мир искусства» и написал ряд важных публикаций о русских художниках. Ее мать Екатерина, тоже талантливая художница, приходилась Александру сестрой. Отец Серебряковой, Евгений Лансере (1848-86), был известным скульптором. Когда ей едва исполнилось два года, ее отец умер от туберкулеза, и семья была вынуждена переехать в квартиру дедушки в Санкт-Петербурге.

Ее дед, Николя Бенуа (1813–1898), был известным архитектором, и его квартира находилась недалеко от не менее знаменитого Мариинского театра, спроектированного архитектором Альберто Кавосом (1800–1863), отцом бабушки Серебряковой Камиллы.

Серебрякову окружали художники всех мастей, у которых она могла учиться живописи, музыке и танцам. В 1900 году она поступила в частную художественную школу княгини Тенишевой, где познакомилась с Ильей Репиным (1844-1930), который стал одним из ее первых наставников. В 1903 году Серебрякова поступила в мастерскую Осипа Браза (1873–1936), русского художника-реалиста, члена «Мира искусства». 

Серебрякова путешествовала по Европе, где училась во Франции и Италии.

В ее картинах Парижа можно  видеть, как она  находилась под влиянием идей и методов импрессионизма.

Даже будучи художницей-подростком, она интересовалась жизнью простых людей, крестьян, пастухов и рыбаков, особенно их одеждой, а также сельскохозяйственным миром в целом.

Это была тема, к которой она возвращалась снова и снова на протяжении всей своей жизни.

В 1905 году Зинаида вышла замуж за Бориса Серебрякова, и вместе у них родилось четверо детей.

Это ознаменовало начало самой счастливой части ее жизни, и здесь мы видим, как возникает еще одна тема, которая доминировала в творчестве Серебряковой, — семья.
Это нашло отражение в ее нежных портретах Бориса.  Или, прежде всего, ее детей.

За завтраком ли, с кормилицей, за ужином ли все вместе, за роялем... Серебрякова снова и снова рисовала своих детей по мере их взросления, создавая таким образом интимную летопись своей семьи.

На протяжении всей жизни Серебрякова также писала автопортреты, создав в итоге автобиографию картин.

Живая, честная, свежая... В этих портретах мы узнаем ее личность — возможно, это ее лучшие работы.

Как и в случае с ее игривым Автопортретом в роли Пьеро.

Она часто включала себя в семейные картины — это были семейные автопортреты.

Как в картине « Тата и Катя У зеркала»в зеркале с детьми, где сияет скромный и простой стиль Серебряковой.

Серебрякова отправила свой «Автопортрет за туалетным столиком» на выставку в 1909 году — он был принят, что, возможно, неудивительно, с одобрением критиков.

Даже тогда ее живое выражение лица произвело фурор.

Однажды зимним утром 1909 года Серебрякова приступила к работе над одной из своих самых известных картин — «  За туалетным столиком» — интимным портретом молодой матери.

Она нарисовала себя так, как видно в туалетном зеркале, при этом рама зеркала создавала рамку для картины. Вместе с двенадцатью другими картинами она участвовала в выставке «Портреты современных русских женщин» в «Мире искусства» 1910 года.

Ее картины произвели фурор среди петербургских искусствоведов, и Третьяковская галерея, одна из самых выдающихся музеев изобразительного искусства России, приобрела портрет вместе с двумя другими ее картинами «  Зеленая осень»  (1908) и  «Крестьянка» (1906). 

Между 1911 и 1913 годами Серебрякова работала над своей группой картин, получившей самое большое признание критиками, известной как «Банная серия». В это время у нее родились дочери Татьяна и Екатерина, и Серебрякова начала уделять внимание женщинам и их работе. В более сложных произведениях, таких как  «Ванна»  (1913), Серебрякова просила одну и ту же модель позировать в нескольких позициях на холсте. В этой серии художница  обратилась  к стилю, известному как неоклассическое возрождение, которое представляло собой возвращение к классической живописи с концептуальным уклоном.

Роль цвета была сведена к однотонной палитре, что позволило форме внутри картины стать более строгой и стилизованной. Серебрякова рисовала в большем масштабе и помещала свои фигуры в небольшое пространство, чтобы они казались еще больше. Хотя она использовала классические техники живописи, их важность была второстепенной по сравнению с концепцией. Этот жанр ознаменовал заметный сдвиг в мире искусства, в котором Серебрякова сыграла ключевую роль.

С 1914 года Серебрякова начала достигать художественной зрелости и провела самые успешные годы своей карьеры с такими известными картинами, как «Жатва» (1915) и «Отбеливание белья» (1917).

Она  даже поступила учится  в Императорскую Академию художеств в Санкт-Петербурге...

Вся ее жизнь не изменилась  с  революцией 1917 года.

Первая проблема была художественной: ее «старомодный» стиль больше не приветствовался в абстрактном мире авангарда, супрематического и конструктивистского искусства, предпочитаемого новой коммунистической  властью.

И случилась личная трагедия — ее любимый муж Борис был арестован в 1919 году и умер от тифа в тюрьме.

Без его доходов и снижения комиссионных от продажи картин   Финансовые дела ее пошли на убыль.

Серебрякова стала матерью-одиночкой, воспитывавшей четверых детей.

Семья  покинула разграбленное родовое имение и переехала  на квартиру в Петрограде.

Масляные краски ей уже были не по карману, но Серебрякова продолжала писать и рисовать, особенно сцены из балета и театра, которыми занялась ее дочь Екатерина.

Она никогда не переставала рисовать своих детей, возможно, теперь с оттенком меланхолии, а не с той чистой радостью, которая была раньше, но всегда с тем же самым, почти обезоруживающим чувством знакомства, которое делает ее портреты такими живыми.

Но что-то пришлось упустить …

В 1924 году она отправилась в Париж, надеясь найти там заработать  и собрать достаточно денег, чтобы прокормить свою семью.

Могла  ли Серебрякова знать, что советское правительство вскоре ограничит поездки советских людей зарубеж?

Ей было отказано во въезде в Россию, и она стала эмигранткой.

Серебрякова нашла в Париже и работу, и общество, отчасти благодаря большому количеству русских, живущих там, и отправила свои доходы домой.

В 1926 году к ней разрешили присоединиться ее младшему сыну Александру, а в 1928 году приехала  Екатерина.

На автопортрете 1930 года Серебрякова выглядит, возможно, немного более утомленной, чем на ее более ранних автопортретах.

Но, несмотря ни на что, ей удалось начать новую жизнь для себя и, по крайней мере, для некоторых членов своей семьи.

Серебрякова также несколько раз посещала Марокко, и это произвело на нее глубокое впечатление.

Там она находила огромное удовольствие, рисуя простых людей, как когда-то это делала в России.

А вернувшись во Францию, Серебрякова продолжала рисовать  простых людей, будь то рыбаки или пекари, наряду с заказами для более состоятельных клиентов.

В 1928 году Серебрякова участвовала в Ретроспективе русского искусства в Брюсселе. Именно там она познакомилась с бельгийским промышленником бароном Жаном де Брауэром (1872-1951). Он поручил ей изготовить два комплекта из четырех декоративных панно для своего загородного дома: первый — лежащие обнаженные тела, изображающие времена года; второй - вертикальные обнаженные тела, представляющие основные интересы де Брауэра: справедливость, природа, искусство и свет. В течении десяти лет  она обрела надежную финансовую  поддержку для создания безупречной работы. И здесь Серебрякова снова обратилась к стилю неоклассического возрождения, чтобы создать своих  богинь. В качестве модели она использовала свою дочь Екатерину, слегка меняя позу на каждой панели. Верная жанру неоклассического возрождения, Серебрякова уменьшила значение цвета, работая преимущественно с однотонной палитрой. Она усилила эффект монолитности, взяв взгляд червяка и глядя на свою модель во время рисования.

В письме другу Алексею Савинову она писала: «Задание было написать декоративные географические карты в стиле XVIII века, однотонные (карты делал мой сын); и я нарисовала  в углах карт на этом фоне изображения «четырех времен года» (лето со снопом, весна с цветами и т. д.) и четыре фигуры, стоящие в «нишах» на другой стене. Я рисовала все это в Париже и, к сожалению, не видела, как все это выглядело на стенах, потому что дом был еще не совсем готов, а жильцы еще не заселялись... во время войны этот район был передовой, а летний дом де Брауэра был разрушен».

К сожалению, у барона и его жены не было много времени, чтобы насладиться фресками, завершенными в 1938 году, поскольку оба погибли во Второй мировой войне. Однако Серебрякова ошибалась, считая, что их дом разрушен. На самом деле у де Брауэров было несколько домов; По интересному повороту судьбы еще одна резиденция, названная «Фрегат», пострадала во время войны, а «Мануар» с фресками уцелел. Фрески оставались нетронутыми более семидесяти лет. Любопытно, что новые владельцы не признали работу Серебряковой; они думали, что фрески выполнил неизвестный фламандский художник. В конце концов, эти фрески попали в Россию на выставку работ Серебряковой  в Москве в 2008 году. 

Но во время Второй мировой войны из-за своей национальности и частых контактов с семьей в СССР Серебрякова попала под подозрение в оккупированном нацистами Париже.

Она была вынуждена отказаться от российского гражданства и, по-видимому, от любой надежды снова увидеть остальных членов своей семьи.



Жизнь и карьера Зинаиды Серебряковой были долгими и бурными, на них повлияли обе мировые войны и омрачилась личная трагедия... и, тем не менее, она также стала успешной и уважаемой художницей.

На автопортрете 1956 года она выглядит очень счастливой.

Но остался еще один великий поворот.

Благодаря хрущевской оттепели ее дочери Татьяне разрешили навестить мать в Париже в 1960 году, и через 36 лет они воссоединились.

Зинаиде Серебряковой на тот момент было 76 лет, Татьяне 50.

А в 1966 году в Москве прошла обширная выставка работ Серебряковой — ее работы имели успех у критиков и коммерческий успех.

Серебрякова даже побывала на Родине, вернувшись на российскую землю впервые за почти четыре десятилетия, чтобы стать свидетельницей своего триумфа. На советских и российских марках появились изображения ее картин.

Зинаида Серебрякова вернулась в Париж и умерла там в следующем, 1967 году, в возрасте 82 лет. Ее похоронили на русском православном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже, месте захоронения более 10 000 русских эмигрантов, в том числе знаменитого артиста балета Рудольфа. Нуриев (1938-93).

Замечательная женщина, о чьей невероятно трудной  жизни рассказывает летопись ее искусства, — немногим художникам удавалось передать такую нежность и интимность и так необыкновенно живо жить в своих работах.