Глава 2. Бунтарь

- Ши-и-ки-и-и, просыпайся, сынок, вставай, родной, на работу пора…
Наступило лето. Шики, однако, впервые в жизни не получил от этого должного удовольствия. Скорее даже наоборот. Причин сему несколько.
Во-первых, все дворовые друзья разъехались кто куда. Кому-то (Ване П.) улыбнулась поездка в деревню на уединение с природой; кому-то меньше повезло (Малютину Е.), и против своей воли он отправился отбывать срок в летний лагерь на все три смены; ну а самые баловни судьбы (Ваня Б.) улетели за границу в экзотические страны на лазурные берега.
Во-вторых, Шики устроился работать переборщиком макулатуры на склады вторсырья. Вначале график был свободный, а зарплата сдельная – 10 копеек за килограмм. За первую рабочую смену Шики перебрал бумаги на баснословную сумму в 18 рублей. У него была благородная цель – заработать денег на модный стильный лук. Поэтому Шики быстро набирался трудового опыта: самые тяжёлые коробки взвешивал по два, а то бывало и три раза (кладовщиком был кузен и на такие вольности закрывал глаза), приплюсовывал себе часы за разгрузку машин, а также за уборку территории и проч. Бывало, до ста рублей в день зарабатывал! Управляющему, однако, переплачивать не нравилось.
- Что у Шики опять за час уборки территории и два за разгрузку? – Выпучивал глаза из орбит Станислав Абрамович, а вены на его бычьей шее, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. - Это, между прочим, твои обязанности, Аркаша!
- Да, верно, но он же помогал.
- Помогал, значит? Ну-ну, ну-ну...
В скором времени кудрявую голову Аркаши посетили щекотливые мыслишки о бренности бытия... Шики по этому случаю вызвали на ковёр.
- Садись, рассказывай.
- Что рассказывать?
- Как это что? – сказал управляющий, смотря испытывающим взглядом. – Это откуда? – достал он порно журналы, которые Шики нашёл часом ранее, перебирая макулатуру, и которые пожалел отправлять в пресс, имея на них более гуманные взгляды.
Он густо покраснел, в горле пересохло.
- Я...я… не в курсе...
- Гм. Не в курсе, как они у тебя в рюкзаке оказались?
- Да… Меня подставили, честное слово, это…какое-то недоразумение…
- Ладно, дело молодое, проехали, — подмигнул Станислав Абрамович. – Расскажи-ка лучше, где Аркашу вторую неделю носит?
- Не знаю, — пожал плечами Шики. – Болеет, наверно.
- Ясно, что болеет. И это плохо. Это очень плохо. Ведь плохо?
- Да уж, как-то не хорошо.
- Во-от. Поэтому вопрос надо решать. Надо или как?
- Надо.
- Правильно. Ну, как у тебя с амбициями?
- Не понял? – понял Шики.
- Кладовщиком стать готов? Опыт имеется, — многозначительно улыбнулся управляющий. - Исполнительный, шустрый – все качества для карьерного роста. Ну, что скажешь? Или дать время на подумать?
Конечно, открывающаяся перспектива льстила самолюбию, и ослеплённый Шики тут же дал добро. Подписался, не узнав толком условий. А условия, как, оказалось, были не самые радужные: финансовая ответственность, плотный график (6-1), пониженная заработная ставка (70 рублей смена, вместо 100 получаемые на этой должности кузеном). Сей грабёж списали на то, что Шики несовершеннолетний. Насколько это юридически законно, Шики, конечно же, углубляться не стал. Возмещал при случае махинациями, коими грешил в своё время Аркаша.

Вроде бы есть повод для гордости и самоуважения, Шики, однако, чувствовал себя крайне несчастным. Не этого всего он хотел в свои лета. Он хотел, чтоб было как раньше. Гулять до полуночи, смотреть фильмы допоздна, спать до обеда. Ползать по деревьям, прыгать с ветки на ветку. Ездить на велосипеде на море, искупаться, если с погодой повезёт. Хотел каких-то приятных неожиданностей, позитивных свежих эмоций, увлекательных и возможно даже романтических приключений.
О, как ему было грустно, когда он, возвращаясь с работы, не мог перепрыгнуть с разбегу через изгородь, потому что сил не было, не было энергии, не было огня.
Чтобы высыпаться, он ложился в 9 вечера, но не мог заснуть, ведь за окном стояли белые ночи, и всё кругом жило и пахло. И это справедливо – лето на севере короткое, его все ждут, а когда оно, наконец, приходит - жадно насыщаются.
Так, в один субботний вечер, придя с работы, обессиливший юный кладовщик упал пластом на кровать лицом в подушку. От мысли, что две трети лета позади, что ничего интересного, запоминающегося не произошло, что впереди ждёт та же самая скучная рутина, слёзы выступили на глаза.
- Стоит ли оно того? – задался вопросом Шики, после чего спешно вытер насухо лицо, ибо в комнату вошла мать.
- Шики, сыночка, в магазин сходишь? – спросила она, присев на край кровати. Приподнятое игривое настроение матери не гармонировало с подавленным состоянием сына, и даже более того – оскорбляло.
- Не поверишь, мам, но я дико устал. Может, ты сама сходишь?
- Ну, куда же я пойду, Шик? Это ведь надо краситься, наряжаться, не могу же я…
- Всё ты, мАм, прекрасно можешь, — сказал Шики утомлённо-раздражённым голосом. – Прекрати.
- Ты это о чём? – начала заводиться женщина.
Была у Ольги Владимировны слабость, имелся этот ген проклятущий, – с приходом лета, в сезон отпуска, реже в праздник или выходной, позволяла себе расслабиться. Когда же источник радости в самый неподходящий момент кончался, чтобы самой не показываться, себя не компрометировать, мать использовала сына или мужа (при совместной пирушке) в качестве посыльного. Без восторга, но с пониманием, Шики никогда матери не отказывал. В данный же вечер молча, осуждающе, презрительно сверля взглядом, мотал головой.
- Бессовестный! – бросила мать, после чего от души хлопнула дверью.
Стыд и гнев обуяли Шики. Раздираемый противоречивыми чувствами, он достал из-под матраса все свои денежные накопления. Секунду помедлил…
«Плевать!»

Яростно ступая по улице, Шики поймал себя на мысли, что в данный момент готов порвать любого – был бы только случай. Зайдя в «Шестую лавку», после долгого выбора, взял две полторашки пива «Охота крепкое», три пачки солёного арахиса. Оплатил товар, после чего отправился на местный водоём. Выбрав безлюдное, но живописное место, спешно устроился в тенёчке. Закинул в рот одним махом полпачки арахиса, жадно пригубил. Из-за высокой доли содержания спирта вкус пива был ужасно терпким. Но не смаковать, не гурманских целей преследовал Шики. Задача стояла простая – быстро и качественно захмелеть.
Смотря вдаль после очередного глотка, думая о несовершенстве бытия, Шики стал невольным свидетелем страстного животного соития. Две довольно крупные лохматые ондатры лихо и бесцеремонно совокуплялись на песчаном островке. Отчего-то увиденное вызвало приступ небывалой грусти. С ещё большим азартом Шики стал налегать на спиртное.

Тем временем к Шики подступала опасность в виде Глеба Филина, что шёл в мрачном настроении, неся на левом плече мёртвое тело Айзы в мешке, а в правой руке садовую лопату. Он шёл хоронить четвероногую подругу. Хоть Глеб и был человеком флегматичным, слишком для своего юного возраста хладнокровным, презирающим всякого рода сентиментализм, но и для него сей удар судьбы был чувствительно болезненным.
Когда Глеб пришёл на водоём и стал присматривать подходящее место, его слух приятно резанул знакомый голос:
 «Все, я вызываю такси.
Я уезжаю, нет, не надо не проси.
Остаться? Опять обманешь, напрасно время тратишь,
Словами сердце ранишь, знаешь — все не исправишь…» – проникновенно, с чувством, душой надрывал связки Шики.
«Однако!» - подумал Глеб, после чего положил труп животного на землю. Бесшумно подкрался. На очередном куплете аккуратным движением руки убрал разделяющую его и Шики растительность.
Догадка подтвердилась, что вызвало улыбку ликования.
- Балабол, — радостно приветствовал он.
- Я, — моментально протрезвел Шики. – Пиво пью. Будешь?
Щенячий взгляд, которым Шики пытался загипнотизировать незваного гостя, напомнил о цели прихода.
- Копай! - кинул лопату Глеб.
Дважды повторять не пришлось. Шики работал быстро, энергично, с огоньком. Когда яма была глубиной метр, а Шики сырой от пота, Глеб велел заканчивать.
- Прости за тот подлый поступок, — сказал Шики, вылезая. - Получилось как-то некрасиво, низко, не по-людски.
Глеб ничего не ответил, смотрел только тем самым красноречивым взглядом, что вызывал дрожь в коленках и спазмы в горле.
- Но, если честно, то ты сам виноват... со своей бешеной собакой! – истерично выпалил Шики, чему был приятно удивлён – эмоциональный срыв был расценен как проявление мужества. – Пошёл ты!
Острым лезвием напоминание об Айзе полоснуло по сердцу. Молча и угрюмо Глеб взял мешок с телом, аккуратно положил в яму.
- Лопату.
- Это кто? – спросил Шики, протягивая инвентарь.
- Бешеная собака.
- Да, ладно! А что с ней?
- Сдохла, — будничным тоном ответил Глеб и, засучив рукава, начал закапывать.
- Ну, да. Логично, - Шики в очередной раз за день стало стыдно. Он решил загладить вину и поддержать недруга. - Держи, — протянул бутылку, когда Глеб кончил орудовать лопатой. – Помянем.
Минут пять пили, не произнося ни слова, думая каждый о своём. Глеб прокручивал в голове слайды воспоминаний, забавных и трогательных моментов жизни с Айзой. Шики думал о том, как бы поделикатнее смыться.
- Блин! Что за гадость ты пьёшь? – нарушил молчание Глеб, морща лицо. – Спиртяга голимая!
- Не знаю, — пожал плечами Шики. – По телевизору сказали, что это выбор настоящих мужчин.
- И?
- Что и?
Глеб посмотрел на Шики, и его откровенное недоумение, вызвало чувство умиления. На самом же деле Шики лишь искусно представлялся. Была у него такая черта - в напряжённой и непонятной ситуации играть роль безвинного простачка, причём делал это неосознанно, инстинктивно. Видя, однако, что образ подкупает, Шики не спешил срывать маску.
- Напомни, как тебя зовут?
- Шики, — протянул руку Шики.
- Глеб, — пожал Глеб. – Интересный ты тип, Шики.
- Спасибо, — принял за комплимент Шики. – Мне даже однажды натуральная француженка письмо написала, — счёл нужным поделиться он. - Каралет Сесиль.
- Серьёзно?
- Ага.
- Зачем?
- Как зачем? Познакомиться хотела.
- Почему хотела? Ты ей что, разве не ответил?
- Нет, не получилось, но я пытался, аж два раза.
- Как это - пытался?
Прежде, чем ответить, Шики справил нужду.
- История вышла комичной, - сказал он, застёгивая ширинку. - Первый раз я сглупил и по неопытности заклеил конверт «Моментом». Мне его вернули обратно. Я решил не отчаиваться и купил новый конверт, но указал неверный индекс. А потом мать постирала мои брюки, где в заднем кармане лежало её письмо, а адреса-то я не помню. Такой вот анекдот.
- Значит, сейчас где-то во Франции сидит некая Сесиль, скучает, ждёт письмо от русского парня, местного Ален Делона, но даже не догадывается, что обречена?
- Oui (Да).
- Гм, трагично.
- La vie est douleur (Жизнь боль), — качал головой Шики.
Тем временем, где-то во Франции.

…Вынужденно извиняюсь, но изначально в этом месте планировалась пошлая, грубоватая острота, однако, в силу нравственного роста, целомудренного взросления и духовного просветления читательской аудитории, сей срамной эпизод, мы смело, без тени сожаления (эх-х!), опускаем…

Возвращаемся на родину.
- Пива больше нет? – спросил Глеб, последними каплями смочив горло.
- Увы, — виновато развёл руками Шики.
- Печально. А деньги? Есть?
- Допустим.
- Будь другом, одолжи пару соток.
Предложение Шики не нравилось, казалось сомнительным, рискованным, но он чувствовал вину за собой, за особую некогда меткость и, вручив деньги, на которых поставил мысленно крест, очистил совесть.
Поблагодарив, Глеб отправился в ближайший гастроном. Через четверть часа вернулся на тоже место с двумя пакетами. В одном было две большие бутылки светлого карамельного пива. Во втором: фисташки, копченый сыр-косичка, вяленые морепродукты.
Вода в водоёме была прохладной, чем воспользовался Шики (прежде, чем идти домой, надо было протрезветь, да и после интенсивного труда освежиться). Выйдя на берег, он не ожидал вновь увидеть Глеба.
- Как водичка, француз?
- Пойдёт, — слукавил Шики. – Тоже искупаться решил?
- Я, что, на дурака похож?
- В смысле? Не понял.
- Сюда, так-то, канализационные воды сливают. Искупаться…
- Канализационные воды? – переваривал информацию Шики. – Да я в курсе, я тут у бережка, тут-то чисто, просто надо было протрезветь, прежде чем домой идти, а то, знаешь ли, чревато, — выдал он, как казалось в тот момент весомый неоспоримый аргумент, но в глазах Глеба встретил лишь неприкрытую насмешку.
- Значит, пиво больше не будешь?
- Почему не буду?

Час-полтора разговор строился на поверхностные темы: компьютерные игры, зануды взрослые, роль Тинто Брасса в истории итальянского и мирового кино. С повышением градуса в крови беседа стала принимать более глубокий, интимный характер.
- А у тебя есть мечта? – спросил Шики.
- Не знаю, — ответил Глеб и пристально уставился в глаза собеседнику. – Когда-то я очень желал уйти из дома, но...
- Серьёзно? – перебил Шики и, не дав вставить и слова, возбуждённо продолжил. – Я частенько об этом думаю! Дорога меня так и манит, зов приключений... Иной раз воображение так разыграется, что я отчётливо вижу, как еду на товарняках, еду на юга, в Сочи! О, круглый год лето, солнце, девушки в бикини – это ли не мечта?
- И, что держит?
- Что держит? – переспросил Шики, подумал и постеснялся ответить.
- Что, душка не хватает?
- Возможно. Да, одному страшновато. Вот если бы вдвоём, другое дело!
- Да ты у нас авантюрист?
- Кто? – не понял Шики и, приняв выражение за оскорбление, сказал, — сам такой.
- Да не совсем, — не согласился Глеб.
- Как же? Ты же только что говорил, что хотел уйти из дома?
- Говорил. Только вот причины у меня были несколько иные, - сказал Глеб, после чего угрюмо замолк. По тону голоса Шики понял, что тема скользкая, колючая, сокровенная, но тем-то соблазняла и влекла.
- Поделишься? – с надеждой спросил он.
Никогда ещё Глеб не с кем не откровенничал, никому не доверялся, не распахивал душу наизнанку. Ни то чтобы не хотел, а просто-напросто откровенничать было не с кем. Товарищи и одноклассники были, соседи там и прочее окружение, а друзей и близкого человека не было. Ни одного. За исключением, разве что Айзы, которая была с ним с самого его рождения, ещё щенком, и весь ад, что выпал на долю Глеба, видела и проживала лично. Но вот и её не стало.
Глеб сделал внушительный глоток, выдохнул.
- Всё дело в Гене, — от одного воспоминания лицо Глеба оскалилось жгучей ненавистью. – Больной на голову тиран, он…
Исповедь, что длилась более часа (прорвало, что называется) ужасала, как откровенностью повествования, так и самими деталями, на которые Глеб не скупился. Чтобы не травмировать нежную психику впечатлительного читателя, подробности опустим. Уделю два слова, укажу так сказать причинно-следственную связь, и довольно.

Отдыхая как-то в столице, Геннадий Филиппович Филин, не гнушавшийся лёгкого заработка, своё шаткое финансовое положение решил поправить весьма пикантным способом – стать донором спермы. После проведённого анализа, однако, выяснилось, что сей вариант обогащения для Геннадия негож. Бесплодие… Объяснив таким образом раннею нелюбовь к сыну, подтвердив зарождавшиеся сомнения, домой Геннадий возвращается сущим демоном…

- Бежать из дому теперь казалось мне актом малодушия, - заканчивал свой горький монолог Глеб. – Я хотел большего, я возжелал крови! Два года жёсткой дисциплины, изнурительных тренировок в секции рукопашного боя… и не спрашивай, где я брал деньги на оплату, - добавил Глеб, читая во взгляде Шики вопрос. – Это мелкий вопрос, не надо… Фух, да, короче! Возвращаюсь как-то зимнем вечером домой и наблюдаю такую картину – пьяный Гена поднимает руку на мать, тут то я и понял, что пришёл долгожданный час, настала минута расплаты. Сходу прописал Гене в голову, положил с удара, аж жалко стало, что он оказался таким слабаком и так быстро пал, ибо я представлял это себе несколько иначе… После Гена пропадает, исчезает из нашей жизни, не попрощавшись. Какое-то время мы жили спокойно, о нём даже и не вспоминали. Но эта дрянь сделала-таки нам прощальный сюрприз – пришли какие-то люди, внушительные, очень культурно и доходчиво пояснили, что за Геной карточный долг, так что сутки на сборы и квартирку освободить.
Глеб умолк и всем видом давал понять – продолжения не будет. Хоть у Шики и остались вопросы, некоторые моменты хотелось прояснить, Глеба всё же пощадил, и мучить не стал. Вместо этого решил сменить тему, поговорить о чём-то светлом и ободряющем. Жизнеутверждающем.
Минута напряжённой думы, а после:
- А у меня дома Барсик живёт.
- Кто живёт?
- Барсик. Котяра деревенский. Он классный: гадит только на улице, в еде неприхотлив, любит играть в догонялки, нежный и ласковый. Хочешь, познакомлю?
- Давай Барсик подождёт до следующего раза.
- Эх…
- Тебе, сколько лет, Шик?
- Шестнадцать.
- Девственник?
- Нет.
- А если не чесать?
Шики уронил взгляд, густо покраснел.
- Подруга? Есть?
Вместо ответа Шики тяжело вздохнул.
- Ясно. Ну, может, нравится кто?
Это были удары ниже пояса, в самое сердце. С первого взгляда и по сей день Шики был пленён главной красавицей школы. Стоически хранил это в себе. Не предпринимал ровно никаких попыток по завоеванию. Зато люто мечтал и дико фантазировал.
- Да что я, по ней вся школа сохнет! Начиная с первоклашек, кончая директором. Представляешь, какая конкуренция? Хотя иной раз я ловлю её взгляд, и мне кажется…
- А ты пробовал пригласить её на свидание?
- Нет, конечно.
- Почему? Чего ты ждёшь?
- Гм. – Шики развёл руками, обречённо вздохнул.
- Понятно, — сказал Глеб, смотря вызывающим взглядом, взглядом осмеяния и презрения.
- А знаешь что?!
- Что?
- Я возьму, сейчас же пойду к Насте и поцелую её по-взрослому, в засос!
- По-французски?
- Oui!
- Вот это другое дело, вот это я понимаю, Шики! — одобрил Глеб, поднимаясь. – Я с тобой, дружище.

* * *

По мере приближения к Настенному дому решимость Шики стремительно улетучивалась. Дорога, по которой он бродил сотни раз, воображая, что Настя встретится на пути, у них завяжется разговор, пробежит высоковольтная искра, что положит начало чему-то новому и прекрасному, действовала отрезвляюще.
- Настя, подари мне счастья, подари мне ласку, подари любо-о-овь! – напевал Глеб, не догадываясь, какую панику тем самым сеет в душе товарища.
«Господи, а если она ответит взаимностью и захочет отношений со мной? Это же какая ответственность! У меня же нет никого опыта, я ничегошеньки то не умею… Нет - чмокну в щёчку и убегу!» - успокаивал себя Шики.
Глеб же напротив - шёл в приподнятом возбуждённом настроении, любуясь центральной и самой красивой улицей, которая особенно была хороша в это время года. Где же Насте ещё жить как не в сердце города, на улице, что полностью сохранила исторически сложившийся архитектурный облик, улице, где однородные здания сталинского периода строго выдерживали ансамбль – этакий памятник непростой эпохи, атрибут советского жилищного строительства. Когда они проходили у кинотеатра «Родина», внимание Глеба привлекли барельефные маски – символы трагедии и комедии, что украшали фасад здания с двух сторон. Это Глебу показалось странным – столько раз здесь был, но никогда не замечал этих затейливых декоров на фронтоне.
«Чудно», - подумал он, и, обратив внимание на плотные свинцовые тучи, что заволакивали небо, сказал:
- Гроза намечается…

Когда они дошли до нужного адреса и поднимались по лестнице, Шики молил всевышнего об одном – чтобы Насти не оказалось дома.
- Выше голову, — подбадривал Глеб. – Плечи расправь, не сутулься.
Поднявшись на четвёртый этаж, ребята подошли к дверям с роковой цифрой 13, позвонили. Второй раз. Третий. В холостую.
- Ну вот, никого нет дома, — с напускным разочарованием сказал Шики.
- Не судьба, — обречённо вздохнул Глеб. – А жаль…
- Давай контрольный, чтоб наверняка, — предложил Шики и, чувствуя себя в безопасности, бесцеремонно надавил кнопку звонка.
Вдруг, неожиданно, дверь отворилась, на пороге стояла сонная, растрёпанная Настя в гламурной розовой сорочке. Увидев ребят, девушка нецензурно выругалась, после чего дверь резко захлопнулась.
- Что это было? – спросил Глеб, на что сконфуженный Шики пожал плечами.
Через минуту Настя вышла в шёлковом халате и убранными в хвост волосами.
- Извините, я думала это Лизка пришла, так дерзко только она звонит, — пояснила Настя, переводя вопросительный взгляд с Шики на Глеба.
- А это мы: я и мой лучший друг Глеб.
Наличие такого товарища, да ещё в таком высоком ранге должно было, по мнению Шики, придать ему веса.
- Глеб? – задержала взгляд Настя на незнакомце, что-то как бы соображая. Наконец сообразив, она блеснула жемчужными зубами, по-дамски протянула руку тыльной стороной. – Анастасия.
- Оченно приятно, — ответил Глеб, нежно пожимая руку одними пальцами.
Взгляды, которыми обменялись молодые люди, Шики не понравились. Будто высоковольтная искра пробежала между ними, что больно обожгла его.
- Ну, слушаю, чем обязана? – обратилась Настя к Шики, который, соображая, что делать, впал в ступор. Чмокать в щёчку казалось смешным и глупым. Целовать по-взрослому – кишка тонка.
«Может, сказать, что у Глеба псина сдохла? Мы её на водоёме закопали, стали поминать, разговорились, выяснилось, что я авантюрист, а Гена бесплодный на всю голову тиран. Потом мы хотели познакомиться с Барсиком, но решили, что Барсик подождёт, и, так как я девственник, пришли к тебе…» - накидывал варианты Шики. – «Господи, что за пьяный бред в голову лезет? Ну, какой Барсик! Какой девственник Гена!.. Что я, чёрт возьми, такое несу?!»
- Дело в том, что сегодня международный день дружбы, — нашёлся Глеб, видя потерянность Шики. – Отмечать такое событие вдвоём будет оскорблением данного праздника, кощунством, ошибкой…
Глеб говорил первое, что брело в голову, не беспокоясь о форме и содержании, логичности и цельности, уповая на уверенный тон и природную харизму. Тем временем за окном сверкнула молния, раздались трескучие раскаты грома, забарабанил хлёсткий ливень.
- Непременно оскорбление – это вы тонко подметили, - светилась улыбкой Настя. – Вообще, у нас с Елизаветой Антиповной были планы на сегодняшнюю ночь, но раз открылись такие обстоятельства, да к тому же родители раньше завтрашнего вечера домой не явятся, а за окном творится сущее безобразие, то лучшего варианта, как пригласить вас к себе, я не нахожу.
Шики, удивлённый тем, как всё вышло просто и складно, пошёл было в квартиру, но на пороге был задержан Глебом:
- Вначале в магазин, — пояснил он.
- Погодите, зонтик дам.

Когда ребята оказались на улице, теснясь под гламурным голубым зонтом, Шики поинтересовался:
- Ну, что скажешь?
- Да, губа твоя, Шики, не дура, - почтительно качал головой Глеб. - Хороша, чертовка, даже сказал бы слишком… И, кажется, где-то я её видел…
- В смысле?
- Не помню… Да она не в моём вкусе, расслабься.
- А-а…
- Да, кстати, — внезапно остановился Глеб и заглянул Шики в глаза. - Хочу попросить прощения за нашу первую встречу, — с чувством глубокого сожаления и искреннего раскаяния сказал он. – Фляга временами свистит, детские травмы, сам понимаешь. Но в целом я вполне адекватный, так что не пзди, а то, что ты в драке уступил, не принимай близко к сердцу, это не ты плох…
- Да всё нормально, — поспешил заверить Шики. – Ты тоже зла не держи, мы тогда пере…
- Квиты? – протянул руку Глеб.
- Квиты, — крепко пожал Шики.
В магазине взгляд Шики остановился на бутылке пива «Жигулёвское» объёмом два с половиной литра.
- Думаю, две хватит.
- Прикалываешься? – опешил Глеб, но «покер фейс» Шики говорил об обратном. – Поставь на место, дурик.
- Чё?
- Предоставь выбор мне.
После изучения ассортимента, консультации с продавщицей зрелого (компетентного) возраста, Глеб взял 4 бутылки шампанского, 2 бутылки красного вина, горький шоколад с цельным фундуком, сыр с плесенью, спелую и сочную клубнику. Весь товар средней ценовой категории и по акции.
- 963 рубля, - посчитали на кассе.
- Шики, мне буквально 950 рублей не хватает, добавишь? – сосчитав мелочь,  спросил Глеб.
- Можно подумать у меня есть выбор, - с сарказмом сказал Шики, доставая деньги.
- Не переживай, братик, сочтёмся.

Вернувшись на квартиру, вместе с Настей ребята застали Лизу Кондратьеву, сушившую волосы феном. У неё была свежая стрижка каре, что ей шла, а также она покрасила свои блеклые «мышиные» волосы, и стала жгучей брюнеткой. Шики её не сразу и признал, лишь, когда она поздоровалась:
- Привет, Шиканутый, давно не виделись.
Квартира Царёвых была трёхкомнатной: спальня, детская, гостиная, в которой молодёжь и расположилась. Девчонки сидели на кожаном диване, напротив, на кожаных креслах - мальчишки, а в центре между ними находился журнальный столик, на котором стояло игристое, фужеры и закуска. Также в комнате присутствовал телевизор с большим экраном, на котором шли музыкальные клипы с канала MTV. Комната была просторная, с высоким потолком, центр которой венчала ювелирная люстра с переливающимися кристаллами. Также в углу комнаты стоял антикварный комод, а над ним висело огромное зеркало в красивой резной раме. На комоде стояла фарфоровая ваза и винтажная лампа с абажуром. Стены украшали обои в манере туманного Альбиона – элегантно простые, однотонных светлых оттенков. В общем, вся это сдержанная роскошь и респектабельная изящность недвусмысленно намекали – личности здесь живут утончённые (не вам, челядь ущербная, чета).
Глеб, находясь под впечатлением от окружавшей его обстановки, от греха подальше отобрал бутылку шампанского у Шики, намеревавшегося открыть её самым пафосным образом, сделал всё красиво: без суеты и хлопка, не пролив ни капли. Наполнив фужеры, вручил каждому из присутствующих.
- Позвольте, - не присаживаясь, сказал он. – С царственного позволения Шики, предлагаю, прежде чем пить за знакомство и прочие торжественные поводы, поднять бокалы за милых и очаровательных дам. Анастасию и Елизавету. До дна.

За время отсутствия юношей Настя облачилась в короткие шортики, что открывали завораживающий вид на стройные загорелые ноги. Аппетитную женскую грудь во всей красе демонстрировала майка алкоголичка. Беседовать с Настей и держать взгляд становилось затруднительно. Инстинкты брали своё.
Отдадим должное и Лизе. Путём особой диеты, физических нагрузок и солнечных ванн – девушка приятно похорошела. Тело дышало здоровьем, кожа сияла свежестью, глаза блестели страстью. Да и гардероб её был не менее вызывающ: промокшая рубашка, обвязанная на талии, говорила об отсутствии бюстгальтера, а короткая юбка-плиссе, когда Лиза закинула левую ногу на диван, кричала об отсутствии нижнего белья. Бедный Шики, раскрасневшийся от алкоголя и возбуждения, не знал, куда девать глаз…
Когда первая бутылка была распита, девочки отправились в дамскую комнату, пошептаться и подпудрить носики.
- Французского поцелуя я дождусь сегодня или нет? – с напускным раздражением спросил Глеб. – Ты погляди, как она вырядилась – это же явная провокация!
- Серьёзно? Не знаю, волнительно как-то всё. Непривычно, нежданно…
- Что-то меня терзают смутные сомненья.
- Ты о чём?
- Ты вообще целовался?
- Тьфу, спрашиваешь!
- А если не чесать?
Шики уронил взгляд, поджал губы.
- Понятно, так я и думал.
- Да ладно, сейчас ещё подопьём, наступит подходящий момент, и я себя покажу, - не внушая доверия, сказал Шики.
- У меня есть идея лучше, - почёсывая бровь, сказал Глеб.

Как только девчонки вернулись и расселись на свои места, Шики на одном дыхании, как-то резко, с надрывом выдал:
- В «бутылочку»?!
- Я за, — согласилась Лиза.
- И я не против, — поддержал Глеб.
- Нет, — твёрдо сказала Настя. – Не хочу в «бутылочку».
Такой категоричный отказ, по мнению Шики, свидетельствовал только об одном – Настя его не любит, и даже более того – он, с его жалким видом и  футболкой с принтом «Черепашек-ниндзя», ей смешон и противен. Но не успел он взгрустнуть по этому поводу и вдоволь пожалеть себя, как Настя сказала:
- Давайте лучше в «Кис-брысь-мяу» сыграем!
Возражений не последовало, лишь Шики выказал нейтралитет:
- Я не знаю, а какие правила?
За пять минут Настя доступно и доходчиво объяснила суть игры. Глеб, с позволения хозяйки, внёс кое-какие поправки, упрощения, и вызвался быть ведущим.
- Шик, вставай на исходную.
Прежде, чем встать спиной к дамам, Шики осушил фужер и кинул на Настю недвусмысленный взгляд. Настя же смотрела в сторону окна и что-то неразборчиво шептала. Шики был уверен – Глеб не подкачает. А это значит – первому поцелую по большой любви быть! От осознания, что это случится вот-вот, дух захватывало, сердечко лихорадило…
- Готов?
- Так точно!
- Хорошо, — сказал Глеб и указал на Лизу. – Кис?
- Мяу.
- Кис? – указал на язык, что означало поцелуй в засос.
- Брысь.
- Кис? – снова язык.
Шики медлил, боясь сделать ошибку…
«Сейчас? Или рано? Эх, как жаль, что мы не подготовились заранее…»
- Кис?!
- Э-э…
- Кис?!!
- Брысь!
- Кис? – язык.
- М-м…
Напряжение росло.
- Кис?!
Нервы сдавали.
- Кис?!!!
- Мяу! - не выдержал давления Шики. – Мяу-у, - капитулировал он.
Повисла могильная тишина.
Шики повернулся к истязателем. Заглянул в глаза Насти, пытаясь понять – радоваться ему или не стоит?
- Ну что же, — встала Лиза, оправила юбку, подошла к Шики вплотную. – Надеюсь, зубы ты сегодня почистил, - сказала она, и, не дав парню опомниться, начала страстно и вожделенно лобызаться (по-другому это, увы, не назовёшь).
Таким чудным образом, случился исторический момент – состоялся первый взрослый поцелуй Шики. Не по большой любви, как он того желал. Не так, как воображалось в суровых фантазиях, свирепых мечтаниях. С человеком враждебным, ненавистным, испившим столько крови… Сказать, однако, что было неприятно, что было противно, будет преувеличением, согрешением против истины. Сказавший так – лгун и врунишка.
Процесс затянулся, лобызавшиеся явно увлеклись, поймали кураж. Когда кислорода стало катастрофически не хватать, на помощь пришла Настя.
- Довольно, кажется, - сказала она, и когда пара рассосалась, хмуро добавила, - я не хочу больше играть. Лиза, на пару слов.
Оставшись наедине, Шики возмутился:
- Что за подставы, дружище?!
- Так и знал, что не поймёшь и не оценишь, — невозмутимо ответил Глеб. - Никаких подстав - это было полезно, для опыта.
- Опыта?
- Да, чтобы с Настей не облажался.
- Гм, Настя вообще больше играть не хочет.
- Это же ревность, дурачок! Радоваться надо, а не предъявы кидать.
- Думаешь? – повеселел Шики. - Блин, это дура меня всего обслюнявила… Как я смотрелся?
- Как в кино.
- Серьёзно?
- Дам тебе ещё один совет…

Как только девчонки вернулись и расселись на свои места, Шики на одном дыхании, как-то резко, с надрывом выдал:
- Ну что, в картишки на раздевание?
- Я за, — согласилась Лиза.
- И я не против, — поддержал Глеб.
- Нет, — твёрдо сказала Настя. – Не хочу в картишки.
Такой категоричный отказ, по мнению Шики, свидетельствовал только об одном – Настя потеряла к нему всякий интерес. Конечно, поцеловавшись с Лизой, он оскорбил её чувства, ранил хрупкое сердце, наплевал в душу…
Изменник! Иуда! Авантюрист! Только Шики начал упражняться в самобичевании, как Настя сказала:
- Давайте лучше потанцуем.
- Белый танец, — объявила Лиза, после чего поставила фужер, и пригласила Глеба.
Настя, смотря на Шики, пожала плечами.
- Шики, не знаю как по батюшке, вы же не откажите даме? – проворковала она, протягивая руку.
- Разумеется, — сказал Шики, чувствуя, как лицо предательски пылает.
Выдерживая пионерское расстояние, держа руки на талии, Шики не осмеливался заглянуть в изумрудного цвета глаза. Движения Насти были легки и грациозны, чего не скажешь о Шики, который двигался как Буратино, не попадая в такт. И тут нет ничего удивительного, ведь та сумасшедшая близость, упругость наэлектризованного тела, пьянящий аромат духов и прочей химии парализовали волю. Пока Шики собирался духом, чтобы хотя бы встретиться глазами, песня закончилась. Но не успел он выдохнуть с облегчением, как вновь заиграла медленная композиция, легендарный хит из художественного фильма «Титаник». Это был любимый фильм, десятки раз просмотренный, любимая песня, сотни раз прослушанная. Сладкий голос Селин Дион подействовал самым магическим образом, придал сил и уверенности. Шики резко и грубо прижал Настю вплотную. Чувствуя, как грудь девушки увеличивается в размерах, Шики наконец-то, волнующе, с претензией обольстителя, посмотрел в лицо. Прочитав во взгляде шаловливую игривость, он закрыл глаза, потянулся выпученными губами вперёд... Когда до контакта оставалось совсем ничего, жалкий миллиметрик, в доме взял и погас свет. Стало темно и тихо.
- Твою мать! – грубо выругалась Лиза.
«Момент упущен», - с сожалением думал Шики.
- Без паники, привычное явление в этом грёбанном доме, — причитала Настя, направляясь к выходу в коридор. Через минуту вернулась, держа в руках зажжённые восковые свечи. – Да будет свет.

- О, мы как раз планировали погадать ночью, — вспомнила Лиза. – Атмосферка подходящая. А?
Глеб безразлично пожал плечами, а Шики пребывал в прострации…
Настя принесла какие-то экзотические карты и, когда все уселись по своим местам, спросила:
- Есть желающие узнать, какое славное будущее ему заготовила судьба?
Желающих, однако, не оказалось.
- Смелее же, ну? Чего такие трусихи? – переводила Настя лукавый взгляд с Глеба на Шики. Глеб был непоколебим, а вот Шики на провокацию повёлся.
- Давай я, — с вызовом сказал он.
После несложных, но душных манипуляций с картами, Настя с самым серьёзным и строгим выражением лица, голосом обречённой неизбежности поведала:
- Нелёгкий путь ждёт тебя, Шики. Очень часто ты будешь совершать роковые ошибки, и падать. Но тем самым ты будешь открывать в себе скрытый потенциал, могучую силу, ещё не пробуждённую, дремлющую. А потому снова станешь подниматься, а потом снова падать, чтобы опять подняться ещё выше. И, чем выше ты будешь подниматься, тем больнее будет падать. В итоге ты так сильно упадёшь, покалечишься духовно и физически, что больше не поднимешься…
- Гадание просто пушка, — не сдержался Глеб. – Никакой конкретики, одна вода. Падать-подниматься, падать-подниматься… Давайте оставим эту чушь, и продолжим уже тупо бухать.

Четвёртая бутылка, по канону, была открыта с громким хлопком, а вылетевшая пробка, срикошетив от потолка, на радость присутствующих, угодила Лизе в нос. Несмотря на боль, девушка нашла в себе мужество скрыть негодование и посмеяться со всеми.
- А как вы познакомились, мальчики? – эротично покусывая клубнику, спросила Настя.
Невинный на первый взгляд вопрос заставил понервничать Шики, и осушить фужер шампанского одним глотком.
- Думаю, гордость не позволит моему другу рассказать ту памятную встречу, поэтому это сделаю я, — сказал Глеб.
«Пропал», — думал Шики, стушёвываясь и уменьшаясь в размерах.
- Это был солнечный день, день нашего с матерью переезда в новый для нас район, - с воодушевлением начал повествование Глеб. – Несмотря на ясную весеннюю погоду, на душе было мрачно и тоскливо, ведь мы вынужденно уехали с Ягр, подальше от любимого мною моря. Вечером, уставший и обессилевший от тяжёлой работы, я решил поднять себе настроение и отправился в магазин за чипсиками. На перекрёстке нарвался на неприятную встречу. Двое отбитых на голову отморозка стали приставать, требовать денег, угрожать расправой. Я был не в том состоянии, чтобы трезво оценить ситуацию, а потому имел неосторожность грубо выразиться, чем вызвал ответную агрессию. Меня повалили на землю, я прикрыл голову руками, ожидая безжалостных ударов. И в этот самый момент появился Шики. Сказав загадочную фразу: «Левый коронный, правый похоронный», он прописал двоечку одному из отморозков (бац-бац), тому, что был крупнее, отправив тем самым в глубокий нокаут. Второй тут же, без раздумий, кинул товарища, только пятки сверкали. Шики протянул мне руку, помог подняться, представился. Я представился в ответ, мы поручкались, и с того самого момента стали не разлей вода.
- Ты же прикалываешься? – не верила услышанному Лиза. - Ты же только что это сочинил?
- Нет, - невозмутимо врал Глеб, наполняя фужеры. – Истинная правда, - настаивал он, и вручив фужеры, провозгласил. - Тост – за спасителя моего, за бесстрашного Шики.
- За Шики, - сказала Настя, отпила и то ли, насмехаясь, то ли всерьёз добавила. - А я всегда знала, что, несмотря на внешнюю скромность, Шики по натуре своей доблестный рыцарь.
- Не знаю, а я искренне поражена, — призналась Лиза. – Удивил, Шики, удивил.
- Да что там, бывает...

Время близилось к полуночи. Город окутала тьма. Кто-то уже давно спал сном праведника, кто-то только отходил ко сну, а в квартире Царёвых пирушка принимала обороты самой натуральной вакханалии.
- А почему бы нам снова не поиграть в «Кис-брысь-мяу»? – предложил хорошо расхмелевший Глеб.
- Не хочу «Кис-брысь-мяу», — сказала Настя. – Хочу в «бутылочку».
- Давайте в «бутылочку», — согласился Глеб. – Только предлагаю поднять ставки – вместо поцелуя парочка уединяется в отдельной комнате на 10 минут. Идёт?
- А это ещё зачем? – заволновался Шики.
- Ну, это каждый сам решит, в том и интрига, — пояснил Глеб.
- Да всё, все согласны, — сказала Настя и, освободив столик от всего лишнего, положила на центр пустую бутылку. – Я первая.
Когда в полной тишине, затаив дыхание, все следили за крутящейся бутылкой, ожидая кульминационного момента, приговора судьбы, Шики взывал ко всем богам, в которых и не верил, но обещал, в случаи удачи. Богов, однако, ультиматум не устроил – горлышко остановилось на Глебе.
«Дьявол!» - чуть не вырвалось у Шики, который не хотел верить в случившееся, и который до конца ждал, что Глеб или Настя, кто-нибудь из них, обязательно как-нибудь откажутся или предложат переиграть.
Увы.
Глеб отпустил какую-то пошлую остроту, Настя также пошло и вульгарно посмеялась, после чего они дружно удалились. Шики, сие происходящее, казалось каким-то неправильным, неестественным, сказочным и бесчеловечным по отношению к нему.
Как только двери затворились, Лиза тут же примостилась на колени Шики.
- Давай выпьем, — предложила она, разливая остатки вина.
- Давай, — равнодушно ответил Шики, подставляя фужер.
Минут пять или больше Лиза что-то говорила, но для Шики её не существовало в тот момент, всё своё внимание он концентрировал, чтобы постараться услышать, что происходит за стеной. Ему хотелось, конечно, вежливо попросить прикрыть рот, воспитание, однако, не позволяло.
- Шики, а тебе говорили, что ты ужасно красив? – сказала внезапно Лиза, проведя кончиками пальцев по румяной щеке. – Какие скулы, какие правильные черты, линии, и даже эта дурацкая футболка сидит на тебе – прекрасно…
Лесть подействовала, Шики на мгновение забыл о своих душевных муках и терзаниях.
- Ужасно, ужасно красив. – Лиза поставила фужер на стол, после чего нежно чмокнула Шики в лоб. – Ужасно…
Отпуская шёпотом комплименты, Лиза сопровождала их распалёнными поцелуями, опускаясь всё ниже, к губам. На мгновение время остановилось, Шики подумал - происходящее не есть хорошо. Настя с Глебом явно просто разговаривают, ведь не может же Глеб, зная о его чувствах, так подло с ним поступить?
«Нет, так быть ни должно, ни правильно всё это!» - решил в итоге Шики, однако, сил, сопротивляться соблазну, он не находил. Вот, если бы, кто помог?
Лошадиные губы приближались к цели. Когда до контакта оставалось совсем ничего, жалкий миллиметрик, в доме взяли и дали свет.
Шики воспользовался моментом и вскочил на ноги.
- Ты куда это? – не поняла Лиза.
- Электричество дали, — сказал Шики, полагая, что это всё объясняет.
- И что с того?
- Ну, как? Разве мы не должны ребятам об этом сообщить?
- Зачем? Не надо им мешать.
- По-моему, 10 минут уже прошли, — не сдавался Шики.
- Прошу тебя, не тупи. Ты думаешь, они там в шахматы играют? Нельзя же быть таким наивным, Шик.
Слова Лизы, будто обухом по голове ударили. Плюс ещё слова песни, доносившиеся из телевизора, подсыпали соли:
«А он тебя целует, говорит, что любит,
И ночами обнимает, к сердцу прижимает…»
Понимая, что продолжения не будет, Лиза стала ехидно подпевать: «А я мучаюсь от боли со своей любовью…»
Провокация сработала. Шики совсем растерялся, не понимая, как ему быть и что делать.
- Я в туалет, — сказал он. Выйдя в коридор, наскоро обулся, отворил входную дверь и, что есть силы, хлопнул на прощанье.

Через четверть часа был дома. Он снимал обувь, когда в коридор вышла мать.
- Сыночка пришёл, — сказала Ольга Владимировна, не заметившая, будучи под хорошим градусом, особого блеска глаз чада. А капли дождя маскировали предательские слёзы на щеках.
- Мамочка, — сказал Шики, после чего крепко обнял женщину, прижался мокрой головой к груди, и не спешил отпускать. – Мамочка…