Ангелы Лувра

      В Париже в Лувре живет много ангелов. Живут давно. Самые древние пришли из Античности – голенький Амур из Древней Греции и Гений места из древнеримской виллы.
       Смелый бог любви Амур с задорными крылышками дерзко тянется к шевелюре кентавра. Миролюбивый старый кентавр спокойно повернул к оседлавшему его спину божку свою кудрявую голову, сложил руки за могучей спиной и всем своим видом показывает, что и не собирается сопротивляться.
Перед вами статуя: полтора метра высотой, из мрамора – римская копия греческого бронзового оригинала второго века до новой эры. Можно воспринимать как аллегорию старости и детства. Можно пробормотать:
«Любви все возрасты покорны...». Беломраморная статуя попала в Лувр в семнадцатом веке.

      Крылатый гений места на стенной фреске высотой около метра пережил ужасы извержения вулкана Везувия. Он жил на стене богатой виллы и охранял её от гнева богов и сограждан. Крепкий охранник – хорошо развитый спортивный торс, широкие плечи, мускулистая шея. Голова чуть повернута влево, туда же устремлён его взгляд. Возможно, крылатый гений места уже почуял беду, услышал подземный гул вулкана? Вилла Boscoreale погибла в 79 году, остался свидетель – крылатый гений места на фрагменте уцелевшей стены. Теперь он живет в Лувре.

      Первые христианские ангелы Лувра  шестого века Рождества Христова родом из Константинополя (ныне – Стамбул). Небольшая пластина примерно двадцать на тридцать сантиметров из слоновой кости искусно изрезана: в центре император на коне, над ним благословляющий Христос с двумя летящими ангелами. Внизу резные фигурки покорённых народов несут дань, согнувшись под снопом и бочкой мёда, ведут скот.
Это сокровище из слоновой кости нашли в Провансе в 17 веке и подарили кардиналу Барберини – знаменитому коллекционеру.

      Франция. 13-й век. Французский король Святой Людовик построил в Париже Святую Часовню (Sainte - Chapelle) для хранения Орудий страстей Христовых и других реликвий, которые он привез из Седьмого крестового похода. Король Людовик Девятый правил Францией 43 года – с 1226 по 1270 год, построил великолепный собор в Реймсе (я побывала в этом соборе, правда, немного позже – на восемь столетий – в 2020 году, но что столетия для вечности). Среди реликвий из Константинополя 12 века сохранилась крышка хранительницы с изображением Ангела и двух жен-мироносиц. Крышка - пластина из позолоченного серебра сорок на тридцать сантиметров.
Ангел изображен с указующим перстом на пустую плащаницу и место, где лежало тело Иисуса Христа, Ангел поведал женам, что Иисус воскрес.
Тонкое лицо Ангела, вся изящная, худая фигура его в складках ангельской одежды, ниспадающей до босых ног, узкая кисть правой руки с указующим перстом, длинное узкое правое крыло вырезаны в серебре так искусно, что ясно читается вся сцена потрясающего события. Безусловный шедевр.

    Золотые Ангелы-девицы-хранительницы – драгоценный реликварий из позолоченного серебра приписывается мастерам из Парижа или севера Франции 13 века. Ангелы - девицы, пол легко узнается у бесполых ангелов по всему их облику. Обе фигурки настолько женственно-заботливы и бережны, настолько нежны их лица, что сравнение с девами приходит непроизвольно у всех. Скрещенные крылья ангелиц над реликвией образуют защищающий крест над драгоценной ношей – превосходная идея мастеров. Центральная часть реликвария опирается на две фигуры львов, кроме позолоты содержит цветную синюю эмаль.

    Покинем департамент предметов искусства (dеpartement des Objets d’Art),  где произведения объёмны и хочется наощупь ощутить их ценность, и перейдем в залы Лувра, где услада только глазу – в департамент живописи (dеpartement des Peintures).
      Ангелы готической Италии 13 века открывают анфиладу залов с живописными шедеврами Лувра. В западной иконографии есть сюжет: Мадонна с младенцем в окружении ангелов.

      Одним из самых ранних изображений на этот сюжет можно считать икону-панно кисти Сенно ди Пепо, прозванного Симабю (Cenno di Pepo). Он жил в Тоскане в конце 13 века. Панно величественно по размерам – высотой более четырех метров и шириной в два с половиной метра. Художник написал панно красками по дереву для церкви в Пизе. Влияние византийской иконописи бесспорно: полное отсутствие проявления чувств (именно проявление, а не отсутствие чувств!), философская отрешенность, вселенское спокойствие и величие. Идея иконы-панно  -  возвеличивание Мадонны с Младенцем, поэтому они изображены на троне в праздничных одеяниях, окруженные свитой ангелов.
      Ангелов шесть, по три с каждой стороны трона. Нижний ангел стоит, за ним парят один над другим еще два ангела. Своими тонкими,беспомощными ручками ангелы держатся за трон, который по замыслу они должны возносить. Но вряд ли им, даже шестерым, это под силу, разве только с божьей помощью, хотя ангелы изображены взрослыми существами с мужескими ликами. Крылья тяжелые и большие – во весь ангельский рост, почти до щиколотки. Крылья ангелов сверху коричневые, в глубине перья различаются по цвету – от светло-серых до черных длинных перьев внизу крыла. Нижние стоящие ангелы обуты в черные тапочки. Ангелы хорошо одеты в тонкие шелковые одежды: розовые платья с темными оплечьями, рукава в три четверти, ворот – под горлышко. Поверх платьев наброшены через плечо серые тонкие накидки. Над головами ангелы носят широкие золотые нимбы, невесомые и не закрыващие прически. Каштановые волосы до плеч слегка волнистые, с коротенькими одинаковыми челочками окружают бледные, но не худые лица. Эти ангелы внешне похожи на средневековых пажей не первого года службы. Ангелы серьёзные, несколько отстранённые. Вряд ли они безучастны к событию, скорее, погружены в собственное всезнание, словно они с точностью знают, что ждет в будущем эту Прекрасную Деву и её Сына. Их сочувствие выражается в неулыбающихся ртах, нежность – в чуть склонённых головах, спокойствие – в глубоких глазах. Они знают, что Мать и Дитя уходят в Вечность. Их ждёт тяжёлая земная жизнь, муки и страдания. Их ждёт вечная Любовь и Слава.
     Художник Симабю повлиял на творчество своего земляка – флорентийца Джотто.

      Не менее итальянских ангелов интересно рассматривать в Лувре ангелов 15 века из Испании. Вторая большая икона на сюжет Мадонна с Младенцем, окруженная ангелами, принадлежит кисти Мастера из Бурго де Осма (Maitre de Burgo de Osma) из Валенсии и датируется первой третью 15 века. Картина написана художником из Валенсии, но предназначалась для собора в Кастилии. Тема иконы – Мадонна с Младенцем на троне, идея – возвеличивание и поклонение. Византийское прочтение идеи утрачено полностью. Никакой отрешенной философии, тема подана в куртуазной сцене: королева-мадонна и придворная свита. Икона написана для знати и похожа на изображение придворного праздника.
       Мадонна вполоборота сидит на деревянном высоком стуле, а не на троне. Она в богатом парчовом платье с золотой нитью, в бархатной черной накидке с коричневой каймой, изящно расшитой. Белокурые волосы Мадонны покрыты прозрачной серебряной вуалью, на голове – золотая корона – ажурная, лёгкая, украшенная крупными жемчужинами. Привлекают внимание необычные нимбы над головами Мадонны, Младенца и ангелов: они не просто золотые, а непомерно широкие, больше лиц, и так искусно изрезаны ажуром и узорами, что их хочется потрогать и рассмотреть более внимательно, в отличие от лиц ангелов – бледных, невыразительных.
         Десять ангелов, окруживших Мадонну с сыном, создают иллюзию многолюдного праздника во дворце. Ангелы одеты в богатые, тяжелые, парчовые платья, разные по рисунку на ткани и покрою. Их длинные и широкие плащи тоже тяжелы и разнообразны, с подкладами разного цвета – красного и синего, по моде 15 века. На фоне богатой одежды почти не видны маленькие серые крылья ангелов. Впечатление, что ангелы – нарядные и беззаботные служители королевского праздника. У них у каждого есть своя миссия. Вот двое, рангом пониже, у подножия коленопреклоненно преподносят Мадонне с Сыном корзины с цветами. Тот ангел, что принёс белые лилии, с детским выражением обожания смотрит на Мадонну. Второй ангел принёс красные розы – этот ангел похож на нежную девочку, босую,  с маленькими пальчиками на ножке. В облике бесполого по идее ангела проглядывает явно девичье: в том, как поддерживает корзинку с розами с выражением умиления, в золотых кудрях, аккуратно и модно причесанных, в изгибе длинной шейки.
      Слева стоит еще четвёрка ангелов. Один играет на маленькой арфе. Двое, сложив молитвенно руки и склонив головы, молятся. Четвёртый ангел смотрит вверх на небо, в лице – ожидание, которое бывает и у нас, когда мы смотрим на небо.
      Справа на картине изображена вторая четвёрка. Один ангел играет на мандолине, другой сложил на груди руки крестом и смотрит светлым пронзительным взглядом прямо на вас, в ваши глаза, в вашу душу, словно охраняет священное достояние. Третий ангел, явно внимательно прислушиваясь, глядит на ангела-музыканта, как будто музыкальный критик.
Четвёртый ангел справа поднял руку (вот и движение появилось в отличие от статичных ангелов-византийцев) и посылает привет в небо, вероятно своим знакомым ангелам. Итак, все десять ангелов заняты своим делом: есть ангелы-музыканты, есть ангелы из охраны, есть ангелы – садовники, принесшие цветы Мадонне с Сыном.  В целом на иконе-картине – вечный праздник.

      Французские ангелы 15 века принадлежат, предположительно, кисти Жана Малуэля (Jean Malouel,1396 – 1415) написаны около 1400 года в Дижоне. Эта круглая икона дошла до наших дней в превосходном состоянии, нет ни повреждений красочного слоя, нет поблёкших красок, словно вчера написана – что само по себе уже чудо. Драгоценная икона на дереве диаметром 65 сантиметров. На ней изображен потрясающей момент - снятого с креста Иисуса Христа окружает Троица: Бог бережно поддерживает тело тонкими руками, прижимая его к себе со спины; над правым виском Христа белеет святой Дух в виде голубя; Дева Мария в тёмном одеянии поддерживает левую руку Сына, вся устремившись к нему и с болью матери вглядываясь в его безжизненное лицо. За ней скорбно склонил голову евангелист Иоанн. Под правой рукой Бога и Христа шесть ангелов горюют.
      Печально закончен земной путь Иисуса Христа. Его тело уязвлено ранами: из-под правого ребра кровит жестокая отверстая рана, кисти рук обагрены кровью. Мы еще не знаем о Воскресении, поэтому потрясены не меньше участников. Трудно оторвать взгляд от этой сцены. Гениальная композиция.
Круг  - как символ, круговорот жизни и смерти. Силы Небесные приходят на помощь и поддержку даже в момент смерти земной. Ангелы так участливо и скорбно прильнули к телу Христа, так выразительны их позы, жесты, мимика, что невольно задерживаем внимание на них.
      У ног Христа ангел в красном одеянии с золотым крылом, на сиянии которого покоится правая кисть Иисуса Христа, и поэтому алая кровь его на светлом крыле ангела поражает еще более. За ним ангел в зелёном пораженно поднял левую руку к своим глазам, словно отказывается видеть безжизненного Сына Божия. Еще один ангел с золотыми девичьими кудрями сложил на груди свои ручки в виде креста и с горестным недоумением не сводит глаз с Иисуса Христа, другой ангел в горе схватился за голову. Сцена полна отчаяния, горя, скорби, ведь пока никто не знает о Воскресении. Поразительная икона! Жаль, что она мало воспроизводится в иконографии. Эту икону заказал своему придворному живописцу герцог Бургундский Филипп (Philippe le Hardi), который поместил на обороте иконы свой герб. Бургундский герцог умер в 1404 году. Свет от иконы исходит и поныне.

      Триптих семьи Седано. Этот триптих заказан художнику купцом испанского происхождения, который  жил в Брюгге в конце 15 века. Купец был богат и тщеславен, он пожелал запечатлеть себя и свою жену не просто в портрете, а представьте себе – в виде иконы. Для чего? Для того, чтобы фамилия Седано стала знаменитой не только в среде торговцов шерстью и маслом, а прославилась в стране своей набожностью. Купец заказал картину знаменитому художнику в Брюгге. Знаменитый фламандский художник Герард Давид (1460 – 1523) родился в Утрехте, но с 1484 года вступил в гильдию Святого Луки (гильдия художников) в городе Брюгге и с тех пор до самой своей смерти не покидал город. Тридцатилетний художник выполнил заказ в виде триптиха – из трёх деревянных створок. Левая и правая часть триптиха представляют собой полустворки, а центральная большая часть – полная створка.
    Семья Седано действительно изображена на картине: на левой части стоит на коленях сам купец Седано, молитвенно сложив руки, и рядом с ним на коленочках стоит маленький мальчик – его сын. Оба с умилением смотрят в сторону Божией Матери. За их спинами святой Иоанн Батист словно представляет их Святой Деве. На правой полустворке мы видим даму в черном, тоже коленопреклоненную. Изящная блондинка – жена купца Седано, за ней стоит евангелист Иоанн в красном одеянии с кубком в правой руке, а левой словно подталкивает и направляет мадам Седано в сторону Божией Матери, представляя её. Вот такие сильные покровители у богатой купеческой семьи оказались.
     А теперь рассмотрим центральную часть триптиха, где изображена Дева Мария с Сыном в окружении ангелов-музыкантов. Рыжеволосая Дева Мария с бледным фламандским лицом, которое контрастирует с тяжелым широким плащом ярко красного цвета, сидит на узком высоком троне с  Сыном -Младенцем, тянущем ручки к раскрытой книге в правой руке матери.
    По обеим сторонам скромно стоят юные ангелы, тоже рыжие: справа ангел с маленькой арфой, слева ангел с гитарой. Правый ангел в длинном сером одеянии - платье, складки которого лежат даже на ковре под троном, сверху набросил плащ – бежевый с красным орнаментом. За спиной ангела видны узкие, острые, серые крылья. Взгляд ангела с арфой серьёзный, пухлые губы не улыбаются. По руке видно, что ангел перебирает струны инструмента – играет музыку небесных сфер. Левый ангел с гитарой (а, может, это средневековая большая мандолина?) смотрит вдаль голубыми глазами. Весь его облик более мягок и светел – и вьющиеся светло-рыжие кудри до плеч, и светло-серое одеяние с плащом болотного цвета, закинутым на левое плечо, и гитара-мандолина из светлого дерева, и бледные руки на струнах, и бледно рыжие подкрылья. Думаю, звучит светлая и нежная мелодия в исполнении ангелов-музыкантов. Эту музыку с отрешенным, спокойным лицом слушает Дева Мария, чуть наклонив голову и слегка опустив взгляд. Картина умиротворяет. Её хочется рассматривать не спеша, во всех подробностях. Вот вдали справа замок, а за спиной Девы Марии  расстилается в голубоватой дымке завораживающий пейзаж  - небольшие лесистые холмы и луга. Пейзаж объединяет все части триптиха, придает им глубину и объём. Хороший мастер писал его – французский экскурсовод произносит его имя на французский манер – Жерар, а не Герард Давид.
    Отрешенное фламандское лицо рыжей Девы Марии, любопытное Дитя с книгой, высокие покровители святые Иоанны и музыкальные ангелы – всё прелестно получилось у фламандца. Есть одно неудобство, чтобы признать его живопись за иконопись: это портреты заказчиков – семьи Sedano. И портреты хороши и удачны, но не на иконе же!
Ну не принимает моё православное сознание такой вольности, не принимает моя славянская душа с византийским подсознанием эти лица заказчиков рядом со святыми ликами. Поэтому – просто живопись, да, отличной работы живопись, но не иконопись.
    Семья Седано добилась своего – их имя осталось в истории Брюгге и в истории европейской живописи –  на триптих семьи Седано смотрят в Лувре миллионы посетителей.

     А теперь перейдем к еще более выразительному шедевру. «Девственница канцлера Ролена» (La Vierge au chancelier Rolin) – так в Лувре называется небольшая квадратная картина на дереве размером примерно 60 на 60 см, прекрасной сохранности, 15-й век!
Художник – бессмертный, знаменитый  Ян ван Эйк (Ian van Eyck, 1390-1441).
      Задуманная как икона картина иконой не стала, а превратилась в живописный шедевр. То ли подсознательно, то ли умышленно, но Ян ван Эйк сопротивлялся заказчику. Художник не возвеличил его, самого могущественного и безмерно богатого человека, а определил его место как на картине, так и в истории, обессмертив его имя своим талантом художника, но отказав могущественному канцлеру в благословении иконой. Ни власть, ни богатства не оставили бы имя бургундского канцлера в памяти потомков, но имя искуссного художника из Нидерландов Яна ван Эйка вызывает его из тьмы.
     Художник гениально продумал композицию. На переднем плане слева – крупная фигура сидящего человека с молитвенно сложенными руками, с молитвенником на коленях и сосредоточенным лицом в профиль. Стрижка, бритьё, одежда – всё роскошно, по моде того времени. Оторочка мехом тяжелого бархата -  верх роскоши в одежде. Орлиный нос и слабый подбородок, крупные уши и слабые тонкие пальцы. Противоречия нарастают, если мы проведем мысленно линию между его взглядом и Мадонной, которую канцлер желает видеть перед собой, беседовать с ней молитвенно, но… гений художника в том, что желание заказчика выполнено формально, а на самом деле взгляд канцлера скользит мимо Мадонны, он не видит Святую Деву, как бы ему этого ни хотелось. Да, художник усадил Мадонну на мраморную скамью с подушкой вроде бы напротив канцлера Ролена, но взгляд Мадонны направлен вниз, а не в ответ взгляду заказчика. Полуприкрытые глаза её безучастны к нему. Она не только не вовлечена в беседу, пусть и молитвенную, но и не слышит канцлера, и не смотрит в его сторону. Мадонна совсем не на одном визуальном уровне с канцлером, а выше и дальше – Мадонна не перед ним, а НАД ним.
    Даже одеяние Мадонны символично: оно маскирует её перед зрителем, прячет от его назойливости. Её фигура, сплошь укрытая тяжелой объёмной накидкой тёмно-красного цвета от горла до пола, с трудом угадывается. Видны лишь тонкое фламандское лицо, обрамлённое медно рыжими кудрями, и узкая рука, придерживающая божественное Дитя. Мадонна мягка, расслаблена и бесконечно далека от происходящего перед ней действа. И ни за какие богатства, заслуги и почести могущественному канцлеру Ролену никогда не удастся поговорить с ней.
    И благословляющий Младенец с тяжелым золотым крестом, украшенным драгоценными каменьями, тоже смотрит мимо канцлера, если провести траекторию его взгляда. Значит, и Мадонна, и Младенец находятся на другом уровне. Во всех смыслах. А уж этот богатый крест в каменьях в левой руке Божественного Сына словно еще одно отрицанье в ответ богачу-заказчику.
Ай да хитрец фламандский, этот Ян ван Эйк! Вроде бы всё сделал по желанью заказчика, а результат получился такой неоднозначный, что порой кажется, что даже могущественный канцлер всё сам понял и устыдился.

     Я не могу оставить без внимания и ангела: единственный, в темно-синем широком одеянии он парит на развернутых серых крыльях с красной полосой над головой  Святой Девы и держит над ней золотой венец. Все краски повторяются в левой части картины – на половине канцлера – синий, красный, золотой колер, что создает эффект цветовой гармонии. Золотой венец непомерно широкий, ажурный, но тяжелый, и умный ангел взял на себя его тяжесть, а не водрузил венец на голову Девственницы. Чуткий заботливый Ангел с венцом витает над Мадонной уже шесть веков. И Мадонна словно слышит его, чувствует его охранную силу, поэтому так доверчиво держит на коленях Сына. Да, если смотреть только на правую часть знаменитой картины, то она – великолепная икона подлинного иконописца. Но ведь есть левая часть с тяжелой фигурой канцлера – и магия иконы исчезает. Остается превосходная живопись.
       Вернемся еще раз к композиции, которую исполнил гениальный Ян ван Эйк. На втором плане картины – три аркады, а за ними крошечные фигурки (такими люди видятся сверху, возможно, и нас такими видят наши ангелы-спасители). Человечки смотрят на реку. Река делит пейзаж ровно по середине и уходит вдаль с поворотом. На левом берегу (а разве мы знаем, куда течет река?), ну, ладно, пусть на левом берегу в левой части с канцлером виден вдали бургундский город с ратушей и рынком, а справа картины – на другом берегу – монастырь. Как раз за спиной Мадонны с Младенцем. Итак, за канцлером – бургундский город, за Девой – монастырь. Это заметили искусствоведы, исследующие творчество Яна ван Эйка, а не я. И правильно поняли, и убедительно объяснили этот момент композиции. Я с ними полностью согласна. Но вот на ангела мало обратили внимания, лишь упомянули его, назвав «коронующим ангелом». И тут я с ними не согласна. Если бы Бог, и Силы Небесные, и ангелы хотели бы короновать Святую Деву, то сделали бы это в торжественном и подобающем месте, а не в бургундском богатом доме с помощью одного ангела. Этот ангел, по моему скромному мнению, не коронующий ангел, а ангел-хранитель, Заботливый Ангел, который неотлучно при Матери Божией, давно коронованной.  Заботливый Ангел держит над ней божий венец защиты. Ян ван Эйк со мной согласен.

    Бургундия пятнадцатого века – самое богатое герцогство Европы. Канцлер Бургундии Николас Ролен – самый богатый человек того времени.  Картина, задуманная как икона, была призвана показать божественное покровительство ему и его землям. Но не благословение получил богатый заказчик, а бессмертное живописное полотно. Гениальный художник своим творчеством обессмертил имя канцлера Ролена. Церковь, для которой писалась эта картина, не сохранилась. Разрушена во времена французской революции в 1793 году, а картина через несколько лет в 1805 году попадает в Париж в Лувр.
Репродукции её широко известны. О творчестве  Яна ван Эйка написаны десятки книг и статей. Я добавила лишь одно наблюдение в несколько слов – о Заботливом Ангеле.

      И мы переходим в зал итальянской живописи 15 века. Вот оно – подтверждение, что Коронование Девы Марии – это апофеоз, не просто праздник, а Торжество христианства – огромное сияющее полотно два на два метра. Автор – Фра Анжелико, Брат Блаженный Ангельский из монахов-доминиканцев. Он канонизирован и считается небесным покровителем художников. Работа предназначалась для церкви Сан-Доменико во Фьезоле, а теперь мы видим шедевр в Лувре. Поражает яркость красок, их сияющие тона – всё богатство синего, глубина зелёного, теплота алого, роскошь золотого тона. И многофигурность, и светлые лики святых, и белокурые ангелы с золотыми фанфарами – это радостное итальянское Возрождение.

     В том же зале итальянской живописи раннего Возрождения висит небольшое полотно, которое поразило меня неожиданными ангелочками. Автор – Марко Антонио ди Руджеро, более известный по имени Дзоппо, что значит – Хромой.
Картина его посвящена нашей теме – Дева и Младенец, окруженные ангелами – написана в Падуе в 1455 году.
Необычно то, что впервые шесть ангелов – это путти (putti). Я просто замерла – неужели в середине 15 века уже появились эти упитанные голозадые ангелочки?! Лично у меня они не вызывают восхищения. Двое пузатиков дуют в дудки, раздувая и без того отвисшие щеки, еще двое сидят внизу и щиплют струны мандолины и лютни. У всех путти короткие толстые ручки-ножки, короткие волосики, пухлые щечки и абсолютно бессмысленные личики. Создается впечатление, что путти – злой юмор художника. И зачем эти путти на картине? Поневоле задумаешься, уж не атеист ли этот хромой художник Дзоппо, умерший в Венеции в 1478 году?

     В начале семнадцатого века началось бурное размножение путти на полотнах модных художников. Вот большое, около двух метров в высоту и ширину, почти квадратное полотно голландского художника Геррита ван Хонтхорста, написанное им в 1624 году под названием «Концерт». На картине веселятся и поют пять упитанных голландок с розовым здоровым румянцем, а над ними парят два упитанных ангелочка им под стать  - розовощекие, голенькие.
Сытая, пышнотелая Голландия.

       Перейдем в зал Испании, что там увидим? Совсем другие краски у знаменитого Мурильо. Длинное, во всю стену полотно в четыре с половиной метра и в высоту около двух метров – широко известная картина Мурильо «Кухня ангелов» (1646 год) погружает в темное пространство. Когда-то полотно занимало стену в трапезной монастыря францисканцев в Севилье в Испании. Медные, тусклые, большие кастрюли, тазы и кувшины, тёмные доски столов и скамеек реалистично представлены нам в сводчатом каменном помещении. И только светлые тела ангелов выделяются на этом фоне, от них исходит свет.
На переднем плане два взрослых ангела со светлыми крыльями в бежевых одеяниях беседуют у стола стоя. Один держит в правой руке большой глиняный кувшин. Правее ангел в зелёном толчет в ступе, возможно, пряности. В глубине слева ангел в вишнёвом платье мешает варево в большом чане на горящей плите, еще один накрывает на стол – раскладывает пустые чистые тарелки. И только внизу – два маленьких путти заняты капустными листьями. В целом кухня ангелов – интересная бытовая картина в темных тонах, мягком освещении и… поэтичности, характерных даже для молодого Бартоломе Мурильо. Таинство впечатления. Мне испанец Мурильо нравится, прощаю ему эту парочку маленьких ангелочков.

     Далее в Лувре идут залы 18 века с французскими шедеврами – мелькают знаменитые имена Ватто и Буше, их прелестные полуголые дамы и нарядные кавалеры среди пышности убранства комнат и полян в недостоверных рощах, фривольные позы и постоянное изящество. Изящество – этим словом я определяю весь восемнадцатый французский век. Мне безразличны ученые термины профессиональных исследователей искусства, я чаще всего полагаюсь на собственные впечатления – так, жирный Рубенс меня не прельщает, его пышнотелые красные тётки не в моем вкусе.
Мне нравится «Похищение Европы» Франсуа Буше  - даже стайка маленьких амуров не раздражает. Я рассматриваю эту картину в восхищении.

     И большое двухметровое светлое полотно Жана-Антуана Ватто «Путешествие на остров Цитеру» - одна из моих любимых картин. Могу часами рассматривать, честное слово. В Лувре у Ватто есть собственный зал. Здесь я надолго замираю. И ухожу, наполненная светом и формами восемнадцатого века.
 
    Устала. Пометки, краткие записи и случайные мысли закончились.
 На этом прощаюсь с вами, ангелы Лувра. Живите в Лувре еще тысячу лет!

2018-2025