Глава 12. Сколько верёвочке ни виться...

— Сань, здорово! — сказал Мэтр Семёнову, когда тот открыл свою дверь.
— О! Здорово! — ответил Семёнов и, пригласив гостя войти, подал ему руку.
— Сэм… — вкрадчиво начал Митряев, с опаской озираясь, не слышит ли их кто. — Мартына закрыли, знаешь?
— Знаю, конечно.
— Слушай!.. — Мэтр сделал паузу. — Мы с Мартыном дело одно мутили. Его теперь нет, а дело бы продолжать нужно…
— Да чего за дело-то у вас там может быть?! — скептически отмахнулся Саша.
— Мы пьяненьких «обуваем», — прошептал Мэтр.
— А-а… А от меня-то чё хотел?
— Да у нас Мартын обычно по башке им бил. Боюсь, как бы… ну это… вдруг у меня чего не получится… Мож, ты там… подстрахуешь, а?
— Не-е, брат! Не хочу я в ваши эти «делишки» влезать, — усмехнувшись, открестился боксёр. — Я спортсмен, а не бандит с большой дороги. У меня сейчас учёба да соревнования в голове.
— Саня! Братан! Там лавандосы реальные. Я уже почти кусок накопил, — убеждал Мэтр. — Мафон уже взял. Ща ещё видак и мопед возьму. Мы тебе тридцать процентов отстегнём.
— Не, Мэтр. Не пойду, — не соглашался Семёнов. — У меня соревнования в выходные. Не пойду я никуда.
— Блин, братан! Давай сорок процентов! — не сдавался Митряев. — Сегодня пятница. Зэпэху  по любому сегодня понесут пьянчуги домой. Сегодня — «рыбный день». Точно тебе говорю! Давай вечерком с нами, а?
— А в деньгах-то это сколько?
— Ну… там… как получится! — задумался Метро. — Бывало и по двести, и по триста рубасов у чуваков было.
— Блин, не знаю, — отрицательно покачал головой Семёнов. — Я ж говорю — у меня завтра и послезавтра бои. Мне выспаться нужно. Не хочу я потом на ринге в отключке валяться.
— Да блин! Зато при деньгах будешь!
— А во сколько?
— Ну… это? Как стемнеет… Вот тогда нужно.
— А! Не! — снова замотал головой Семёнов. — Я в девять уже спать ложусь.
— Сань! Да все боксёры промышляют!
— Нет, Мэтр, — отрезал спортсмен. — Сами там давайте как-нибудь.
Боксёр взял гостя за плечо и легонько подтолкнул к выходу.
— Зря ты, Санёк, — сказал на прощанье Мэтр. — Ладно! Прокачу тебя на мотике — сам захочешь потом с нами.

…

— Всё, пацаны! Сегодня сами идём на дело без Мартына, — вдохновлял своих друзей Мэтр. — Мы теперь «сами с усами».
Потя и Чекист, сидевшие на подоконнике в подъезде, и стоявшие рядом Мэтр, Силя и Дэн Новиков, образовали круг, обняв друг друга за плечи и прислонившись друг к другу лбами. В подъезде было темно — шёл восьмой час вечера. Свет немного пробивался лишь из окна от уличного освещения, здесь же ни на одном этаже не горело ни одной лампы.
— Теперь я за Мартына буду… бить! — вкрадчиво шептал Мэтр, будто рассказывая детскую страшилку. — Силя и Потя, — вы на подстраховке. Если чё — ногами добиваете. А если сразу упадёт, то, как обычно, мы с Силей, когда Мартын бил. Понял, Силь? — обратился он теперь персонально к своему, уже опытному коллеге. — Шмонаете его и валим.
Мэтр смотрел в глаза тому к кому в данный момент обращался. Или переводил взгляд с одного на другого, если обращался сразу к нескольким товарищам. Ребята поддакивали своему новому предводителю: кивали головой, насколько это было возможно при соприкосновении лбами, и одновременно моргали глазами, давая обратную связь, что понимают свою задачу.
— Вы, пацаны, — посмотрел он теперь на Чикинина и Дэна, — так же всё делаете, как и раньше. Вас учить уже не надо. Вы профессионалы в своём деле. Я бы, Дэн, тебя с собой взял бы, но Потя лучше пусть со мной рядом будет. А то в первый раз всё-таки. Затупит ещё чё-нить. А мы с Силей, если что, подскажем ему, направим, куда надо.
— Да чё я тупить-то буду? — обиделся Портнов.
— Братан, без обид, — попытался сгладить «острый угол» Митряев. — Ты просто в первый раз, к тому же в темноте, как крот, не видишь ни хрена. Как ты на палеве-то будешь?
— Ну да. Не вижу, — согласился Артём Портнов.
— Я Борзова ещё взять хотел, — продолжил Мэтр, — но Потя мне ближе. Я тебя давно ещё хотел приобщить к «делу», но Мартын не брал. Ещё брат называется, да?! Вот теперь на нары пошёл… Блин! Лишь бы нас не выдал!
Митряев устремил взгляд к потолку.
— Ну, Мартын точно нас не выдаст. Да, Силь? — спросил он.
— Угу, — покивал Вася Селивёрстов. — Наверно, не выдаст. Надеюсь! Хоть бы не выдал!

…

Холодно. Чекист давно уже стоит, ждёт своего «клиента». Всё нет подходящей кандидатуры. Руки мёрзнут. Костя, чтобы хоть как-то согреться, дышит себе в ладошки и переминается на зябких ногах. Он вспомнил вдруг, как ему было холодно в жаркую летнюю ночь. Точнее — его знобило.
«Тогда был самый первый раз, и сейчас тоже первый, после перерыва, — подумал он. — Тогда всё равно было получше. Лето всегда лучше!»
С тротуара, что лежит вдоль освещенного проспекта — улицы Чкалова вдруг в «кишку» повернул мужчина. Он был невысоким, одет — в коротенькое серое пальто и темные брюки, руки держал в карманах пальто, на голове — серая кепка-восьмиклинка.
«О! Это мой! — подумал Чека;. — А если кепка впору мне будет — себе оставлю, давно такую хочу — бандитскую».
Паренёк проводил мужика взглядом в темноту подворотни, достал зажигалку и привычно, подняв её над головой, чиркнул три раза, каждый раз давая вспыхнуть огоньку.

Силя уже замёрз, стоя в кустах с друзьями, и тоже дышал тёплым воздухом себе в ладоши. Вдруг он увидел долгожданные три вспышки зажигалки.
— Вон смотри! Знак! — сказал Дима Митряев своим подельникам. — Давай! Приготовились!
Мэтр тихо вышел из кустов, где стоял с Силей и Потей, крутя в руках дубину, словно игрок в бильярд — кий. Он подошёл к ближайшему дереву и снова замер. Дубина была новая, ещё лучше старой, с которой Мартына менты в Раме приняли. Слившись со стволом дерева, он стал ждать, определяя по звуку шагов, где именно идёт «клиент», чтобы, пропустив его вперёд, бесшумно подкрасться сзади и треснуть дубиной по башке. Короче, сделать всё абсолютно так же, как это раньше делал Мартын.

— Ты видишь что-нибудь? — спросил Силя у Портнова.
— Н-е-а, — коротко ответил тот.
— А чиркаши-то хоть видел?
— Чиркаши видел.
— М-м-м... — покивал Силевёрстов и стал наблюдать за приближающимся «клиентом».
Вася Силевёрстов хорошо видел в тёмном переулке и тротуар, и силуэт приближающегося к ним мужика. Видимо, зрение у него было хорошее.

«Всё предельно просто! — думал Мэтр. — Вообще проблем нет!»
Пока жертва не появилась в поле его зрения, Дима был спокоен. Он привык к подобному ожиданию, и мандраж уже его не одолевал, как в самый первый раз. Тогда его сильно трясло от волнения. А потом это чувство притупилось и вовсе перестало появляться. Это как кататься на велосипеде: сначала страшно, а потом едешь себе и не задумываешься, как ногу на педаль поставить, как затормозить. Всё на автомате происходит. Но сейчас Митряев почему-то начал чувствовать нарастание знакомого чувства тревоги. И как только он заметил движение в темноте перед собой, его сердце бешено заколотилось. Он ощутил вдруг ответственность своего положения.
«Только бы всё вышло, как надо!» — загадал он про себя.
Наконец-то мужик сравнялся с деревом, где притаился Мэтр. Дима, задыхаясь от волнения, всё же смог совладать со своими чувствами. Он плавно и бесшумно выплыл из-за дерева и двинулся за мужиком. Нагнав «клиента» на дистанцию удара, замахнулся своим «оружием» и со всего размаху ударил его по голове.

…

— Ваще, пацаны, круто все отработали! — говорил Митряев. — Красавцы! Класс!
Все одобрительно кивали, соглашаясь с лидером.
Они снова находились у окна в подъезде, в котором накануне — несколько часов назад обсуждали «дело».
— Ваще теперь нам никто не нужен! — продолжал монолог Дмитрий. — Я хотел Сэма подключить. Он всё-таки боксёр, а вдруг у меня чего-то не получилось бы! Но всё как по маслу прошло! И бабла нормас сегодня «подняли»! Ещё пару таких «делюг» и я мопед себе возьму — «Карпаты». Давайте, пацаны, завтра по той же схеме.


***


Снова Чекист стоит на своём «посту» и мёрзнет. Снова долгое ожидание «клиента». Снова всё как всегда: три чиркаша зажигалкой, удар дубиной по голове жертвы, шмон по карманам, подведение итогов и делёжка добычи в подъезде.
— Малорики, пацаны! — снова хвалил подельников Метро. — У нас без Мартына даже ещё лучше получается! На следующей неделе опять «на работу» пойдём. Вообще всё чётко и слаженно у нас выходит. Мартын прав был, что мы будем лучшими из «Голодных». Мы уже лучшие!!!


***


Середина сентября. Ещё холоднее, чем на прошлой неделе. Изморось. Снова у Чикинина мёрзнут руки. Снова он дышит в ладошки. Снова «пританцовывает» на озябших ногах. Вдруг он увидел проезжающий мимо по улице Чкалова милицейский уазик. Костя сунул руку в карман и нащупал зажигалку. Зажал её в руке. Она была очень холодная, прямо ледяная. Проводив взглядом машину, чиркнул зажигалкой внутри кармана. Тепло обдало ладонь. Снова зажал зажигалку в руке. Она всё ещё была холодной, даже та железячка, откуда пламя выходит.
— Не успела прогреться, — сказал он шёпотом и снова чиркнул в кармане.
Снова ладонь обдало теплом.
«Класс! — подумал он. — Тепло!»
Стал ещё чиркать и даже не сразу отпускать рычажок подачи газа. Руку обдавало теплом. Горячо не было, но дольше одной секунды держать рычажок нажатым он боялся: вдруг штаны загорятся?! Зажал пальцами железячку. Пальцы обожгло. Он ахнул и выдернул руку из кармана. Ухватился пальцами за холодное ухо, потом подул на них, потёр ими друг о друга. Вдруг вспомнилась строчка из песни Цоя, которую он напевал в самый первый раз, на первом своём «деле» про кулак, который до боли крепко сжат. Тот раз он помнил до мелочей.
«Сколько потом ещё было таких разов? — задумался парнишка, переложив зажигалку в другой карман. — Все, как один друг на друга похожи! Уже половину и не вспомнить! А первый — это первый!»
Карман, где раньше была зажигалка, оставался пока ещё тёплым, но очень быстро остывал. Костя чиркал в другом кармане, грея другую руку. Стал что-то напевать. И вдруг в «кишку» зашёл мужик. Сильно пьяный. Кепка-восьмиклинка надвинута на глаза. Шатается из стороны в сторону. Что-то бормочет себе под нос. Одет в кожаную куртку, кепка тоже кожаная, в руке барсетка.
«О! Мой «клиент»! — подумал Чека;, сопровождая мужика в глубь «кишки» взглядом. — В прошлый раз кепка не подошла. Может, в этот подойдёт? Хоть бы, хоть бы!»
Попытался определить возраст «клиента»:
«Одет, вроде, прилично, по-взрослому, а сам вроде не очень старый. Может лет тридцать? — стал Костик задавать сам себе вопросы. — А может и сорок? А может, и больше, — сделал он вывод. — Да и хрен с ним, сколько ему лет! Всё равно в говно пьяный! Ща пацаны его быстренько «сделают»!»
Мальчику даже теплее стало, от душесогревающих мыслей. Уши загорелись. В висках застучало. Он достал зажигалку, поднял её над головой и чиркнул три раза. Каждый раз пламя вырывалось из сопла и тут же гасло. Чека; убрал зажигалку в «первый» карман и снова стал чиркать, согревая пальцы.

— Пацаны! Всё как всегда! — скомандовал Мэтр и пошёл к своему привычному месту засады. Прильнув к дереву, он снова ждал, определяя по рваному ритму пьяных шагов, где «клиент».
Мужик шёл, сильно шатаясь и бормоча что-то себе под нос. Куртка и кепка мужика вдруг блеснули.
— В коже, что ли? — шепнул Силя.
— Чего? — не понял его Портной.
— В коже, что ли, «клиент», говорю, — повторил Селивёрстов.
— А-а. Не знаю. Я же не вижу.
— Да я сам себе.
— А-а. Ясно.
«Клиент» внезапно остановился, что-то бормоча себе под нос, и вдруг чиркнул зажигалкой. Его глаза почему-то были закрыты, когда он прикуривал. Огонёк зажигалки выхватил молодое лицо, кепку и куртку.
— Точно в кожаной куртке! — утвердившись в своей догадке, прошептал Вася Силевёрстов. — Кожанку потом загоним! Ништяк «клиент» в этот раз!
Прикурив и потушив пламя зажигалки, мужик ворчливо выругался, более громко, чем до этого. Огонёк сигареты, вместе со своим «носителем», двинулся дальше. Вдруг мужик запнулся и чуть не упал, но сигарету не выронил. Он снова неразборчиво поворчал и почапал вперёд. Прошёл мимо кустов, где стояли наблюдатели. Миновал дерево, возле которого затаился Митряев, и медленно пошагал дальше.
Мэтр уже привычно снова плавно и бесшумно выплыл из-за своего укрытия и двинулся за мужиком. Снова замахнулся и ударил жертву.

Из тёмной глубины «кишки» Чикинин услышал какие-то звуки борьбы — хыканья и вздохи.
— Ну, вот и всё! — сказал себе довольный Чека; и потёр руки. — Митряй тоже хорош! Во лупцует мужичка! Не хуже Мартына.
Разглядеть чего-либо в темноте «кишки» было невозможно. Костик знал это по опыту и сейчас даже не пытался этого сделать. Он, бодренько насвистывая что-то себе под нос, следил за прохожими, чтобы никто не повернул в «кишку». Вернее, если кто-то повернёт, то засвистеть надо. Ещё ни разу, кроме как в самом первом «деле», ему свистеть не приходилось.

При замахе Мэтр довольно шумно вздохнул. Хотя сам даже не заметил этого, видимо от волнения, которое всё ещё появлялось у него при приближении к жертве, как бывает у артиста перед выходом на сцену. Он махнул своей палкой. Дубина со свистом пронеслась, словно сквозь жертву и ударилась концом об асфальт. «Блин! Привидение, что ли?» — мгновенно возникла в голове Митряева мысль. И вдруг эта мысль, не успев ещё сформироваться полностью, прервалась яркой вспышкой в глазах Мэтра. Одновременно он услышал короткое «хык!» и хруст брошенной горсти песка на пластиковый таз, которым как будто бы была накрыта его голова. Ещё этот звук можно было бы охарактеризовать как хруст раздавленных ботинком и потрескивающих разбитыми стёклами очков. Почему-то Митряеву представились именно очки, хрустящие на его лице, хотя очков он с роду не носил. Оказалось, что это «клиент» услышал громкий вздох Мэтра и резко повернул голову назад — в сторону звука. Он сгруппировался и ловко увернулся от удара. Потом мужик так же ловко распрямился и, выдохнув, локтем ударил Митряева в голову. Нос и верхняя губа Мэтра ужасно заболели, а холодный воздух обжёг нёбо и горло. Всё произошло в течение секунды или даже меньше.
Далее мужик, подскочив к Митряеву, повернувшись боком, поднял, согнутую в колене ногу, и с лёту, распрямив её, так же с выдохом ударил Мэтра приёмом йоко-гери в живот стопой.
Настоящей картины происходящего Митряев уже не видел. Это ему представилось в виде стоящего перед ним каратиста в белом кимоно, подпоясанного чёрным поясом, почему-то со шваброй в руках вместо обычного шеста. Каратист сделал выпад и концом швабры, на которую обычно наматывается тряпка, резким колющим движением, как будто штыком автомата, ударил Митряева в живот. «Швабра» вошла глубоко и выдавила весь воздух из лёгких. Удар оказался очень сильным. И немудрено — удар-то был ногой. Мэтр согнулся пополам и, даже немного приподнявшись над землёй и пролетев метра полтора, рухнул «пятой точкой» на асфальт, ещё и проехавшись по нему. Он громко и жалобно выдохнул и выронил дубину, которая загремела по асфальту. Резкая боль от солнечного сплетения лучами разошлась по грудине и животу. Дыхание перехватило, и он никак не мог сделать вдох. Эффект асфиксии усилился и тем, что копчик нестерпимо заныл от боли, после того как он приземлился им на асфальт. Мэтр гортанно закряхтел. Он сидел, согнувшись пополам, его руки были вытянуты вперёд, ладони лежали на подъёмах стоп. Вокруг было темно, поэтому потемнение в глазах он увидел, как белую пелену или туман, быстро заволакивающий всё, что находилось вокруг него в данный момент, как и сам его разум. Вдохнуть так и не получалось, а губы вдруг обожгло чем-то горячим и липким.
«Пельмень», — умиротворённо подумал Митряев.
Ему стало легко и приятно. Он вдруг очутился за столом на кухне. Рядом сидели мама и бабушка и что-то, улыбаясь, говорили ему. Но он их будто не слышал и уж точно не мог понять, о чём именно они ему твердят. За окном слышались крики.
«Пацаны в футбол гоняют! — догадался Мэтр. — Сейчас пельменей поем и тоже пойду мяч пинать! Только я в рот этим пельменем почему-то попасть не могу, — с усмешкой продолжил размышлять Дмитрий. — Смешно! Чего это у меня рот-то открыть не получается?»
Он с трудом раздвинул челюсти, и ложка с пельмешком сразу же заскочила в рот.
«Солёненький! Вкусный!» — подумал он, ощутив вкус пельменя.

Вдруг со стороны Маяковки в «кишку» повернула высокая машина — милицейский уазик. «Кишка» наполнилась светом фар.
— Менты… — прошептал Потя и рванул в сторону одной из арок, которые ведут во дворы.

…Бабушка Митряева с серьёзным выражением лица потянулась к нему, что-то увидев у него на груди. Он посмотрел туда же. Там сидела толстая муха. Бабушка замахнулась половником и шлёпнула по этой мухе. Он ощутил несильный толчок в грудину. Муха свалилась на пол. В это же время на его затылок вдруг обрушился шкаф. Удар пришёлся ребром верхнего перекрытия — карниза, однако Мэтру стало не настолько больно, как должно было бы быть. Но теперь ещё и отец зачем-то навалился на него сзади и потянул его руки за спину. Вдруг он сильнее надавил на левое плечо, и Дима лицом и грудью прижался к столу. Внезапно стол стал чёрным и холодным.
«Мраморный подоконник! — догадался Митряев. — А чего это я на подоконнике-то делаю?»
Вся передняя часть его тела ощутила холод мрамора. И тут Мэтр очнулся. Он лежал на ледяном асфальте лицом вниз, руки его были связаны за спиной очень холодной, прямо ледяной верёвкой.
«Наручники, что ли? — начал соображать Мэтр. — Менты?!»
После того как Дима приземлился на задницу и стал задыхаться, мужик в кожаной куртке проворно подбежал к нему и пнул ногой в грудь. Во «сне» это Мэтру виделось и ощущалось, как бабушка шлёпнула половником муху на его груди. От пинка в грудь Митряев упал на спину и ударился затылком об асфальт — шкаф упал ему на затылок. А потом отец перевернул его и стал прижимать к столу, который вдруг превратился в чёрный холодный мраморный подоконник, и тянуть его руки за спину — это мужик в кожаной куртке перевернул его лицом вниз, навалился на него, прижав коленом к земле, и защёлкнул на его руках наручники…

Чекист увидел в «кишке» свет автомобильных фар, которые светили прямо на него. Он старался что-нибудь рассмотреть, раз уж появилась такая возможность. Всё равно его оттуда не увидят.

Селивёрстов, растерявшись и не понимая, что дальше делать, с содроганием сердца смотрел на всё, что происходило вокруг. Из УАЗа вышли три милиционера. Двое из них бросились в сторону арки дома, что был за его спиной. Где-то вдали, куда перед этим убежал Потя, послышались крики: «Стоять!», «Стрелять буду!»
Костя Чикинин очень испугался, услышав эти команды, но подумал, что ему послышалось. На машине вдруг включилась мигалка.
— Блин!.. Менты!.. — в ужасе прошептал мальчик и прикрыл рот рукой.

Вернулись милиционеры, которые убежали через арку во двор, но теперь их стало четверо. Двое, видимо, были в засаде во дворе. Они вели Потю и Дэна Новикова.
— Обложили. Со всех сторон, — прошептал Силя сам себе. — Дэн там ещё был! Чего же это он не свистнул даже? Ну да, а чё свистеть-то? Машину и так видно. Не смог свалить. Кранты!
Силя сидел на корточках, зажмурившись и обхватив голову руками.

Митряев полностью пришёл в себя, но дышать ему было очень трудно. Вдруг он закашлялся, выплёвывая «куски теста от пельменя», мешавшие ему вдохнуть.
«Какой, нахрен, пельмень-то?!» — мысленно осадил он сам себя.
Конечно, это был никакой не пельмень, а скопившаяся во рту его собственная свернувшаяся кровь. Кашляя, он жадно хватал ртом воздух.
— О! Очухался! — сказал кто-то рядом.
Откашлявшись, Дима увидел свет автомобильных фар, милицейские мигалки, толпу людей в серых брюках с красными кантами. Вдруг его грубо потянули вверх за руки, скованные наручниками за спиной.
— Ну всё, вставай! Хватит валяться! Простудишься! — сказал тот самый мужчина в кожаной куртке. — Мой есть! — крикнул бывший «клиент» в сторону уазика, подняв руку вверх. Мэтр с трудом встал на ноги. Всё его лицо было в крови. Нос, губы и все внутренние органы ужасно болели, а в районе копчика и солнечного сплетения всё тянуло и ломило.
Мужик, не давая ему разогнуться, повёл к уазику и через заднюю дверь усадил в «клетку».

В свете фар Чека; увидел силуэты двух человек: один другому заламывал руку. Тот стоял, согнувшись и корчась от боли. С боков, видимо, из обеих арок, что вели во дворы, приближалось ещё несколько человек в фуражках. Слышались крики. Из арки дома — напротив того, от которого из кустов наблюдал Силя, на центральный «перекрёсток» — пересечение «кишки» и въездов во дворы, выехала ещё одна милицейская машина. Это была «тройка» или «шестёрка», со сдвоенными передними фарами и тоже со включенной мигалкой. Из машины вышли ещё два милиционера. Костя тут же повернул в сторону проспекта и медленно зашагал по густой траве.

— Этих тоже грузить надо, — послышалось со стороны людей в форме.
— Вызывай ещё один уазик, — сказал мужик в кожанке. — И это! Вещдок — дубину упакуйте!
— Красава! — похвалил его один из милиционеров и похлопал по плечу. — Классно ты его срубил. Чётко!

Чикинин уже подошёл к углу здания и взялся за угол кирпичной кладки рукой. Он ещё раз оглянулся, чтобы посмотреть на происходящее в «кишке». Вдруг его грубо схватили за руку и резко её вывернули. Мальчишка взвыл от боли и сложился пополам. Ноги подкосило, и он упал коленями на траву. Голова опустилась так, что лоб тоже коснулся земли. Вывернутую руку тянули вверх, приговаривая:
— Давай вставай! Чего разлёгся?
Паренёк, с гримасой боли на лице, взмолился:
— Ай-ай-ай! Больно! Отпустите! Пожалуйста!
— А-а… смотри-ка, это малец совсем! — весело сказал держащий Костю за руку человек.
Хватку немного ослабили, позволив мальчику подняться на ноги.
— Чего тут делаешь? — нагнувшись к его лицу и заглядывая в глаза, резко спросил второй милиционер, прибежавший от противоположного здания «кишки».
— Ничего… я тут… — начал было оправдываться малец. — Просто проходил мимо… Смотрю — мигалки. Ну и встал посмотреть.
— Ага! Сказки будешь маме своей рассказывать! — съязвил милиционер и обратился теперь к коллеге, который держал паренька. — На стрёме, по-любому, стоял!
— Ну да. Это и ежу понятно, — с ухмылкой ответил напарник.
— Да на каком стрёме-то? — возмутился Чикинин. — Отпустите!
Он стал вырываться из крепких рук милиционера. Но тот снова закрутил парню руку, и Чека; опять припал на колени, застонав от боли.
— Не дёргайся! — жёстко велел милиционер. — А то руку сломаю. Давай в машину пошли! В отделении разберёмся.
— У нас ещё один! — крикнул его напарник в «кишку».

«И Чи;ку взяли! — подумал Силя. — Всех повязали! Капец!»

— По кустам ещё надо пройтись! — крикнул кто-то из милиционеров. — Может, ещё кто-нибудь есть.

«Щас и до меня доберутся!» — в ужасе решил Вася.
Он лёг на влажную траву и стал наблюдать за действиями ментов, иногда в расстройстве опуская лицо вниз и закрывая руками голову.

Потю и Дэна Новикова погрузили в «шестёрку», и она уехала с уазиком.
Оставшиеся менты прошлись по ближайшим к месту происшествия кустам, посветив фонариками.

«Только не меня! Только не меня!» — мысленно молился Силя.

Никого не обнаружив, менты вернулись к «перекрёстку».
«Фух! Пронесло!» — облегчённо подумал Селивёрстов.

— Как он меня не шарахнул? — удивлялся бывший «клиент». — Тихо ведь как кошка подкрался. Если б он при замахе не вздохнул громко, так бы меня и накрыл этой дубиной. Ты видел, дубьё какое? Хорошо, что я глаза закрыл, когда прикуривал, а то ещё и ослеп бы вообще. Вы хоть видели мой сигнал, как я прикуривал-то?
— Ну да, конечно, — ответил кто-то из его коллег. — Мы, как и договаривались, по вспышке искр упавшей сигареты и определили, что пора действовать. Я ещё переживал, что сигарета в траву может упасть, тогда искр бы не было и мы ничего не поняли бы. Но всё пошло, как и было задумано. Красавчик ты, конечно! И с сигаретой классно придумал, и рубанул его красиво.
— А тебя как звать-то? — вдруг непонятно у кого спросил мужик-«клиент».
— Костя, — грустно ответил мальчишеский голос.

«Чи;ка тут, что ли, ещё? — удивлённо подумал Силя. — Почему же они его не забрали-то? Слава Богу, что хоть меня пронесло! Ща эти уйдут, тогда и я домой рвану».

Со стороны улицы Чкалова повернул уазик.
— О! Наши! — сказал кто-то из ментов. — Ща поедем!
УАЗ остановился у кучки милиционеров. Чикинина загрузили в заднюю дверь, потом ещё кто-то сел, хлопнув дверями, и машина уехала.
— Ну, всё! — прошептал Силя. — Вот и я домой пойду.
Вдруг он заметил, что кто-то всё-таки остался на том месте, где недавно стоял уазик. Там чиркнули зажигалкой. Два сигаретных огонька засветились в темноте.
«Менты! Стоят ещё!» — с тревогой и непониманием подумал Вася.
Со стороны улицы Чкалова снова повернула машина. Она подъехала к этим милиционерам.
— Ну? И чего? Куда? — задал вопрос кто-то из машины.
— Да вот тут прочесать надо! — ответил
Открылась задняя дверь машины, и оттуда вышел милиционер с овчаркой.

«Собака! Капец мне! Пронесло, блин?! Да вот, ни хрена и не пронесло!» — промчалось в голове Василия. — Надо было сразу «когти рвать», а не ждать когда с собаками приедут!»
Он чуть не расплакался от обиды, ругая себя за свою недальновидность.

Менты начали шарить по кустам. Через минуту овчарка уже лаяла и рычала на лежащего Селивёрстова.
— Ну чего? Давай вставай! — сказал Васе милиционер с собакой. — Руки! Руки покажи!
Силя встал, поднял руки вверх.
— Топай! — приказали ему. — Всё! Пакуйте ещё одного!


***


— Встать! Суд идёт! — скомандовала симпатичная девушка — секретарь судебного заседания.
Все присутствующие в зале суда начали вставать с мест, кашляя и сморкаясь.
Заняв своё место, судья, миловидная, но строгого вида женщина средних лет, начала зачитывать приговор:
— Рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела номер… — она назвала длинную цифру с несколькими дробями, — в отношении граждан Советского Союза: Митряева Дмитрия Константиновича 1975 года рождения, Портнова Артёма Сергеевича 1975 года рождения, Селивёрстова Василия Алексеевича 1976 года рождения, а также ранее осуждённого Мартынова Евгения Борисовича 1974 года рождения, приобщив к делу вещественные доказательства, приняв к сведению показания свидетелей, а также приняв ходатайства и отводы защиты, суд установил…

Далее судья долго перечисляла все эпизоды преступлений, совершённых ещё при Мартынове. Их было около двадцати.

— …На основании изложенного и руководствуясь статьями 17, 24 и 40 Уголовного Кодекса РСФСР, суд постановил: признать Мартынова виновным в совершении преступлений, предусмотренных… — судья снова стала перечислять статьи Уголовного Кодекса и их части, касающиеся организации разбойной группы, — …и приговорил: назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 года…
Затем снова пошло перечисление разных статей и снова объявление сроков.

— А это что за статьи 17, 24 и 40? — спросила мама Кости Чикинина у сына.
— Семнадцатая — это соучастие и совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, двадцать четвёртая — лишение свободы, а сороковая — это наказания при совершении нескольких преступлений, — ответил Костик.
— Сынок, как же вас так занесло-то?.. — спросила женщина и заплакала, утирая слёзы платком. — Я ж как рыба об лёд! Всё для тебя стараюсь! — она высморкалась. — Это тебе ещё четырнадцати нет, а так, тоже сейчас там с ними бы был.

Далее судья перечисляла статьи 145-ю — грабёж, 146-ю — разбой и 112-ю — умышленное телесное повреждение, или побои.

— …Путём частичного сложения назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 9 лет, — объявила судья, — с отбыванием наказания в исправительной колонии для несовершеннолетних общего режима. Вышеуказанный срок, путём частичного сложения, прибавить к уже назначенному ранее наказанию и назначить новый срок — 12 лет.
Дальше судья перешла к зачитыванию приговора для Митряева:
— …Путём частичного сложения, — говорила она, — назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 7 с половиной лет…
Далее звучал приговор для Селивёрстова:
— …Путём частичного сложения назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 с половиной года.

Как всегда пьяная, бабушка Васи Селивёрстова запричитала во весь свой нетихий голос. Судья строго взглянула на неё и продолжила:
— Срок отбывания всех вышеперечисленных осуждённых исчислять с учётом предварительного заключения под стражу с 14 сентября 1990 года — с момента их фактического задержания. Для Мартынова — с момента его фактического задержания — с 24 августа 1990 года…

Бабушка Селивёрстова голосила всё громче и громче.
— Уважаемая! — обратилась к ней судья. — Если вы не прекратите истерику, я выведу вас из зала суда!
— Чиво-о-о! — в обычной своей наглой манере заверещала пьяная женщина. — Ты? Меня? Выведешь? Я сама сейчас вас всех тут выведу!

Судья скомандовала милиционерам удалить неадекватную женщину из зала и утихомирить её за дверями. А после спокойно продолжила:
— Признать Портнова Артёма Сергеевича виновным в совершении преступления, предусмотренного статьёй 17 УК РСФСР, и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 1 год. Считать назначенное наказание условным. Освободить из-под стражи в зале суда…;




Список использованных источников

1. Семён Быковский «Война городского масштаба. Драки» // Современник. 12 июля 1991 г.
2. «Дети качалок. Что делили «Голодные» и «Птицы» 2» // еженедельник Городовой. 1997 г.
3. Илья Емельянов «Под небом голубым есть город золотой. Жуковскому — 72» // Жуковские Вести // сайт «https://www.zhukvesti.ru». 23 апреля 2019 г.
4. Люберцы // Города // сайт «https://nesiditsa.ru».
5. Жуковский, Москва и не только // Пятый дом // сайт «https://dzen.ru» 15 октября 2021 г.
6. Форум «Неформальные молодёжные объединения 70-80-90-х годов в ЖукоРаме и окрестностях» // сайт «https://unsorted.me».




Благодарности

Выражаю огромную благодарность всем, кто делился своими воспоминаниями, в том числе и в форуме «Неформальные молодёжные объединения 70-80-90-х годов в ЖукоРаме и окрестностях» на сайте «UNSORTED».

Отдельное спасибо Андрею Шевчуку — создателю и бессменному лидеру группы «ИСТЕРИЯ ORCHESTRA», а так же Василию Суворову (к сожалению посмертно), сочинившему песню про Раю для своего двоюродного брата.