Взгляни на розу

Ученые археологи, антропологи, историки, палеонтологи и прочие естествоиспытатели утверждают, что с начала времен на земле проживало ориентировочно сто миллиардов человек и все они умерли, безвременно канули в неудержимую реку забвения.
Начало 2024 года, сейчас на земле проживает более восьми миллиардов человек, я, ты, он, она, они, китайцы, индусы, американцы, поляки, немцы, французы, итальянцы, африканцы, русские… и все мы тоже бесспорно, несомненно и неукоснительно умрем.
Что мы знаем о смерти? Что ожидает нас по ту сторону невидимого экрана — пропасть, провал, забвение, иная жизнь, рай, ад или что-то еще?
Да, каждый рожденный здесь должен умереть, это всеобщий закон бытия, любой живой организм подвержен старению, разрушению, распаду и безусловной гибели.
И я тоже, вне всякого сомнения, умру, хотя я никак не могу согласиться с этим безусловным утверждением и в это поверить.
Мое тело всего лишь одноразовый инструмент, в котором я временно запечатан и который помогает мне, вечной душе, осознавать себя в сотворенном мире.
Щебетание беспечных птиц, солнечные блики на воде, шорохи ветвей деревьев, трущихся друг о друга, запахи полевых трав, тихий шепот крепдешиновой ночи, посеребренные лунным светом поля, ласковое, еле ощутимое дуновение ветра, редкие облака, проплывающие по бездонному небесному своду, возмутительное легкомыслие и несерьезность, а меня уже скоро среди всего этого великолепия не будет.
Еще несколько торопящихся, убегающих лет — и где буду я, что ждет меня там, за порогом земного бытия, и есть ли что-то там, за невидимым занавесом, отделяющим жизнь от смерти?
Я не хотел, я не подумал, я любил всем сердцем, я радовался каждому дню, прожитому вместе с ней, я заботился о ней и боялся ее потерять, я держал свое счастье в руках, я строил долгосрочные планы на оставшуюся нам жизнь, я хотел вместе с ней постареть… и вот ее уже нет.
Я прихожу домой, а меня никто не ждет, пусто, холодно и одиноко, как же так, где ты, родная моя?
Я обо всем сожалею, мне не приходило в голову, я хотел бы вернуться назад, когда еще можно было все исправить, изменить, устранить, но нет ее голоса, нет ее серо-зеленых глаз, нет ее задорного смеха, что мне осталось, это комок концентрированной непрекращающейся боли.
Я собираю истории о смерти уже более сорока лет, я пишу о смерти, я думаю о смерти, смерть уже забрала очень много моих знакомых и товарищей, а теперь она забрала и тебя, вырезала ножом из моего сердца, прогорели свечи, истошно воет ветер за окном, надрывно плачут ошеломленные птицы, глаза у рыб полны слезами, планеты встали зловещим угрожающим рядом, цветы безвременно увяли, сыплются и падают на землю лепестки, как будто слезы обреченности.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 10, часть 1, главы 1–4
Не проливайте слез по своим ушедшим чадам, судьба все равно когда-нибудь бы разлучила вас, так стоит ли печалиться о неизбежном.
Тела наши восстают из праха, словно горшки из глины, во прахе им суждено сгинуть, но дух наш, что пространство в горшке, пребудет вечно и неизменно.
Что проку беспокоиться о черепках, кои не касаются содержимого!
Кто не ведает различия между собою и своей телесною оболочкой, тот тяжело переносит разлуку с родичами и родным домом, а потому до самых последних дней жизни душа его не знает покоя.
Кто не способен отличить себя от своей плоти, тому не вырваться из круга перерождений!
 
Рождение, старт, таймер запущен, время пошло, момент формирования новой индивидуальной субъективной вселенной.
Мир детства, нарисованный разноцветными мелками, неуклюжие первые шаги малыша, первые слова, гамма цветов, запахов, звуков, вкусов, ощущений, вера в волшебство и чудеса, звонче, радостней, быстрей, выше, ярче, громче и прямо сейчас.
Столько новых непостижимых тайн, недоделанных дел, неразгаданных секретов и загадок,
заворачиваю небо в праздничную обертку из сахарных облаков,
разукрашиваю его диковинными птицами, парящими в бездонной синеве,
завязываю золотыми нитями света, сотканными из переливающихся солнечных бликов,
танцую под теплым дождем, ловя ртом мятные хрустальные непослушные капли,
шепотом разговариваю с приветливыми, сдержанными и стеснительными соснами,
украдкой целую полевые цветы, обнимаю уступчивую изумрудную траву, играю с зеленою листвой,
шлепаю босиком по бархатистым лужам, разбрызгивая вокруг себя веселую беззаботную радугу,
провожаю взглядом багровый диск солнца, прячущий свои медные глаза за трепетную линию горизонта,
беспечным ветерком устремляюсь к небу, отталкиваясь босыми ногами от шелковистой земли, и почти взлетаю, счастливое детство, бездонный, многомерный мир, невероятный, немыслимый по своей распахнутой настежь красоте, время замерло, застыло, остановилось, разлилось душистым запахом по всем сторонам света.
Самопроизвольно, последовательно и упорядоченно меняются правила игры, я разочарованно взрослею, белоснежные паруса улыбающихся облаков, малиновые поцелуи лета, бездонная невозможность, прошитая алмазами сияющих звезд.
Первая неизведанная любовь, она слепа, несправедлива и безрассудна, в ней нет места логике, рациональности и здравомыслию, сладкая безысходность, сердце рвется к сердцу, руки тянутся к рукам, губы пьянеют от согласных губ.
Размолвка, боль, страдания, неопределенность, разлука, дни, недели, годы, пробегающие незаметно, я забыл твое лицо, твой голос, вкус твоих губ, и теперь я грущу лишь по той первой, несмолкаемой и потерянной грусти.
Первая любовь похожа на февральский снег, приходит март, ласковые солнечные лучи согревают уставшую от зимы землю, и любовь беспомощно тает вместе с посеревшими сугробами, превращаясь в болезненные ручейки воспоминаний.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 9, глава 19
Судьба сводит нас с родными и близкими, как ночь путников на постоялом дворе, а утром мы выходим за ворота и каждый бредет неизвестно куда своей дорогой.
 
Я нахожусь в рабстве очаровательного обмана, тону и всплываю в бушующем море ускользающих образов, имен, ликов, силуэтов, голосов, прошедших жизней.
Зная о скоротечности земного бытия, я все равно пытаюсь обрести счастье в иллюзорном мире.
Смерть одного за другим пожирает моих родных, друзей, товарищей, врагов, одноклассников, завистников, знакомых, но я, по своей наивности и беспечности, абсолютным образом уверен, что она до меня не доберется, меня не нагонит, не взойдет на порог моего дома.
Годы бегут один за другим, немилосердно обгоняя меня, и обращаются в бесплотные призраки полузатопленных воспоминаний.
Дождь на улице и дождь в моем сердце, разноцветная проседь среди поблекшей листвы, моя жизнь словно разбитое зеркало, в которое попал остроугольный камень времени.
Расписываю круговорот своих мгновений на «сейчас» и «никогда», на «первый вдох» и «последний шаг», на «до» и «после», на «явь» и «миражи», я не могу сложить, склеить, собрать осколки обратно, в единое целое.
Время, бомба с часовым механизмом, встроенным внутри, долгосрочная перспектива, в которой абсолютно все окажутся мертвы и забыты с поразительной скоростью.
Сопротивляться времени — это все одно как прикрываться веточкой жасмина от очереди из АК-47.
Был никем, ушел ни с чем, жизнь, обреченная на смерть, о которой я не хочу думать и в которую не хочу верить.
Свобода, которой у меня нет, юность, которую я расплескал, любовь, которую я потерял, завтрашний день, которого у меня может и не быть.
У времени нет невинных, есть только жертвы, цели, абоненты, мишени и постоянные клиенты, стрелки бегут по циферблату предопределенности только вперед, настоящее трансформируется в прошлое, которое уже не имеет никакого значения.
В мире нет ничего вечного, все потихоньку рассыпается, распадается, смешивается с землей, превращается в прах, золу и тлен.
Время меня не ждет, то, что было вчера, его уже нет, то, что будет завтра, — неопределенно, только сегодняшний день, только здесь и только сейчас.
Иногда я думаю, что счастье мне улыбнулось, что оно крепко зажато в моих руках, но, оказывается, я его просто немного рассмешил.
Старость приходит незаметно, капелька сегодня, капелька завтра, капелька на следующей неделе, дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, монотонно и однообразно.
Я всего лишь биологическая ошибка эволюции, неудачная человеческая мутация, снаружи произвожу впечатление моложавого успешного человека, довольного своей жизнью, модно одеваюсь, езжу на дорогой машине, флиртую с молодыми женщинами, улыбаюсь задорным девчонкам, но внутри, под маской паяца, под внешним лоском и благополучием спрятаны боль, отчаяние, страх, безысходность и тоска.
Я ненавижу старость, но старость бескорыстно, самоотверженно и старательно любит меня, можно сказать, что у нее ко мне односторонняя безответная любовь.
Холодный вечер грустной осенней сказки, птиц перелетных неуверенный клин, капельки заката, неуверенно дрожащие на макушках засыпающих деревьев.
Я второстепенный персонаж, и завтра меня уже не будет на поверхности земли, но праздничное шоу будет продолжаться всегда.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 5, глава 5
Глупцы всеми способами пытаются продлить жизнь плоти, не понимая, что она источник их страданий, что душа обретает плоть за порочное стремление стяжать.
Тело, какими бы достоинствами оно ни обладало, не награда за добродетели, но кара за прегрешения.
Сыны мои, покуда вы не обратитесь к своей истинной сути, вы будете испытывать тревоги и страх потерять накопленное.
Кто трудится из корыстных соображений, хотя бы и во благо ближних, тот вынужден рождаться снова и снова в мире, где владычествует смерть.
Кто трудится не ради Господа Бога, тому не видать света свободы!