8. Посох тёмных Врат

Ночь замерла в неестественном оцепенении, словно весь мир притаился в ожидании.
Даже ветер не смел шевелить листьями, а звёзды, казалось, перестали мерцать, завороженные грядущим.
Тишина висела не пустотой, а плотной пеленой. Напряжённой, пульсирующей, будто невидимая мембрана между мирами.
Каждый вдох звучал оглушительно громко. Каждый шорох собственной одежды отдавался в ушах набатом.
Не отсутствие звуков, а их затаённая мощь, сжатая в кулак времени.
Воздух кристаллизовался в предгрозовом ожидании, словно сама реальность замерла перед решающим мгновением.
Лекарь ощущал, как неестественная тишина проникает в кости, превращаясь в навязчивое жужжание в ушах.
Даже вечный ветер, обычно играющий в кронах древних деревьев, окружавших Храм Равновесия Тьмы и Света, застыл в странном оцепенении.
На вершине храмовой стены фигура Лекаря казалась высеченной из мрамора. Только побелевшие суставы на руках, сжимающих посох, выдавали нечеловеческое напряжение.
Внизу простирался лес, поглощенный неестественной мглой. Не отсутствием света, а плотной, дышащей субстанцией, которая сжималась и разжималась, как гигантское легкое, готовое вобрать в себя весь мир.
За его спиной раздались лёгкие шаги.
Лекарь обернулся и увидел Элисетру.
Лунный свет окутывал её фигуру серебристым сиянием, подчёркивая одновременно хрупкость линий и скрытую мощь.
Её ладони покоились на животе, где рос их ребёнок. А в глазах, обычно таких твёрдых и уверенных, теперь плескалась тревога.
— Не спишь? — голос прозвучал мягко, но Лекарь уловил в нём ту же дрожь, что и в своих руках. — Опять эти тени преследуют тебя?
— Это не просто сны. — Пальцы провели по трещине в камне парапета. — Храм помнит. Каждый камень кричит о её приближении.
Элисетра шагнула ближе.
Её прикосновение оказалось тёплым островком в этой ледяной ночи. — Мы побеждали её и прежде.
— И едва выжили, — резко оборвал он. Глаза Лекаря потемнели. — А теперь... теперь в игре не две жизни, а три.
Ладонь непроизвольно сжалась на животе.
— Именно поэтому мы не можем отступить. — В шёпоте зазвучала сталь. — Разве позволим мы тьме стать колыбелью для нашего ребёнка?
Низкий гул, напоминающий отдаленные раскаты подземного грома, заставил их поднять головы.
Азгар опустился на стену Храма, массивное тело едва умещалось на каменной кладке.
Лунный свет скользил по черной чешуе, превращая каждую пластину в отполированный обсидиан.
Глаза дракона пылали двумя яркими солнцами во тьме.
- Вы ощущаете это? - голос вибрировал в воздухе, как басовые струны огромной арфы. Каждое слово было наполнено древней мудростью и тревогой. — Не просто… возвращение тьмы… Она ищет… ищет лазейки в нашем мире. Трещины в сердцах, незажившие раны, ночные кошмары...
Лекарь сжал кулаки, суставы хрустнули.
В его глазах вспыхнул тот особый огонь, который появляется перед яростью бури. Холодный, расчетливый, неумолимый.
- Должен быть способ...  – голос звучал как сталь, точимая о камень. Каждое слово падало тяжелым молотом. - Мы разрывали её узы, сжигали пристанища... а она возвращается. Как воспоминание о боли, которое просыпается даже в самый светлый день.
Азгар медленно склонил свою массивную голову, и в глубине огненных глаз вспыхнули отблески забытых эпох.
— Есть... одна возможность. — Голос стал глубже, обретая отзвуки древних эхо. — Посох Тёмных Врат... Его создавали не для уничтожения тьмы, а чтобы научиться ходить с ней рука об руку. Но те, кто дерзал им владеть... — Чешуя на его загривке приподнялась. — Они либо исчезали… Либо их разум не выдерживал.
По спине Лекаря пробежали ледяные мурашки.
— Где он? — вырвалось у него хриплым от напряжения голосом.
Дракон медленно развернул крыло, указывая в сторону зловещего горного хребта.
— Там ... В месте, где даже тени замирают в страхе. Но если нам удастся его найти... — Глаза вспыхнули ярче. — У нас появится шанс восстановить хрупкое равновесие.
Элисетра сжала руки в кулаки, брови сдвинулись. — А если Посох проклят? — голос дрогнул. — Что, если за его силу нужно будет... отдать наши жизни?
Азгар тяжело вздохнул, и от его дыхания пахнуло пеплом угасших звёзд и пылью тысячелетий.
— Всё, что связано с тьмой, всегда опасно, — прорычал он. — Но бездействие — это верная гибель. По крайней мере, так у нас есть шанс.
Лекарь резко поднялся. В его глазах загорелся огонь, что когда-то заставил дрожать даже древних демонов.
— Тогда мы найдём этот Посох, — голос звучал твёрдо. — И тьма узнает, что значит бороться с теми, кому есть что терять!
---
- Собрались? - гулкий голос Азгара разнесся по округе, напоминая далекие раскаты подземного грома. Горячее дыхание создавало облачка пара в холодном воздухе. - Каждая минута на счету.
Лекарь лишь молча кивнул, не отрывая взгляда от темнеющего горизонта.
Его сжатые зубы и застывшая поза говорили сами за себя - сомнений не было.
- В путь! - бросил он коротко, чувствуя, как адреналин начинает разливаться по венам.
Огромный дракон опустился со стены на землю, и Лекарь почувствовал, как дрожит его могучий корпус. Не от страха, а от сдерживаемой мощи.
Он бережно помог Элисетре устроиться между костяными пластинами на спине Азгара. Пальцы на мгновение задержались на её руке - молчаливый вопрос, на который он получил ответ в виде сжатия ладони.
- Держитесь крепче! - предупредил Азгар, прежде чем крылья, напоминающие кожаные паруса, расправились с глухим хлопком.
Земля содрогнулась, когда могучие мышцы напряглись для толчка.
С каждым мощным взмахом они набирали высоту, холодный ветер бил в лицо, заставляя глаза слезиться.
Лекарь вцепился в чешую, чувствуя, как его мышцы напрягаются против нарастающей перегрузки.
Элисетра сидела, сгорбившись, вжимаясь в спину дракона.
Лекарь видел, как её плечи напряжены под тонкой тканью плаща. Она вела свою тихую войну с тьмой, что пульсировала в её венах.
Когда его ладонь легла на её плечо, она вздрогнула, словно обожжённая, но через мгновение её тело постепенно расслабилось под этим прикосновением.
- Держись, - его слова едва пробивались сквозь вой ветра, тёплые губы коснулись её виска.
В ответ она лишь сильнее сжала его пальцы. Этого было достаточно.
В этом молчаливом жесте читалось больше, чем могли бы выразить слова. И страх за нерождённого ребёнка, и решимость сражаться, и благодарность за то, что он рядом.
Азгар мощно взмахнул крыльями, чешуя переливалась на солнце, как расплавленное золото.
Каждая клетка древнего тела впитывала солнечную энергию. Но даже эта сила не могла полностью нейтрализовать ледяное дыхание тьмы, что ползла по миру.
Дракон чувствовал её, как чувствуют приближение бури старые раны.
- Забытые земли впереди, - его голос, глубокий как утроба земли, тем не менее чётко донёсся до них сквозь шум полёта. - Готовьтесь - законы реальности там... иные.
---
Чем дальше они продвигались, тем явственнее мир терял привычные очертания.
Тени падали не в ту сторону, а собственные мысли начинали звучать чужими голосами.
Даже время здесь текло неровно. То растягиваясь в бесконечность, то сжимаясь в болезненные точки.
Яркое солнце поблекло, превратившись в бледное пятно за плотной пеленой мутных облаков.
Лекарь почувствовал, как по спине побежали ледяные мурашки. В груди защемило - будто невидимая рука сжала сердце.
Они достигли Забытых земель, где законы природы уступали место чему-то древнему и неестественному. Здесь даже тени имели собственные намерения.
Азгар с громким шорохом крыльев начал снижаться, пробиваясь сквозь внезапно сгустившийся туман, который, казалось, пытался их проглотить.
Его голос, всегда такой уверенный, теперь звучал сдавленно. — Здесь! В этом месте всё предаст… И воздух, и земля, и даже собственные мысли!
Элисетра резко выпрямилась, вцепившись в чешую Азгара.
Её широко раскрытые глаза, неотрывно следили за клубящимся туманом.
- Она здесь... - шёпот был едва слышен, но Лекарь видел, как по её спине пробежала дрожь. - Я чувствую её дыхание на своей коже.
Лекарь крепче обхватил Элисетру за плечи, прижимая к себе. - Мы уже прошли через ад и обратно, - сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул, хотя холодный ком страха уже сжимал ему горло. - Что бы там ни было - мы встретим это вместе!
С глухим ударом Азгар опустился на край пропасти. Когти впились в иссохшую, потрескавшуюся землю.
Тяжёлый воздух был пропитанным запахом разложения и тысячелетней пыли. Как в гробнице, открытой после веков забвения.
Лекарь первым соскользнул на землю, затем помог Элисетре. Её пальцы дрожали в его ладони.
Туман вокруг двигался странно. Неестественно, а вдали мелькали тени. Слишком быстрые, чтобы быть просто игрой света.
- Где чёрт возьми мы находимся?  - голос Лекаря звучал приглушённо, словно эту пустоту наполняла невидимая вата, поглощающая каждый звук.
Азгар медленно склонил голову. Чешуя издала тихий скрежет, будто древние пластины доспехов.
- Слышите? - его голос стал глубже, приобретя странный резонанс. - Камни... они поют. Шепчут предостережения. - Он развернул крылья, складывая их за спиной. - Дальше - только пешком. В этих местах небо лжёт, а ветер сбивает с пути. Один неверный взмах - и мы можем оказаться в вечности.
Элисетра подошла к самому краю пропасти.
Её пальцы непроизвольно сжали край плаща.
- А там... внизу? - голос её сорвался на полуслове, став вдруг тонким, почти детским. Она не отрывала взгляда от клубящегося мрака, где, казалось, двигались какие-то очертания.
Из ноздрей дракона вырвался клуб дыма, принявший на мгновение форму черепа. - То, что было до нас, и что останется после, - прорычал он, и в его словах звучала тяжесть веков. - Тени, которые помнят наши имена ещё до нашего рождения. И они... не склонны к гостеприимству.
---
Когда последние тени рассеялись, словно дым на ветру, перед ними открылись исполинские каменные врата.
Их поверхность была испещрена символами, которые, казалось, двигались при свете факелов. Древние письмена, которые никто не читал веками.
Именно здесь, за этим порогом, должен был находиться легендарный посох.
Азгар двинулся к воротам, и с каждым шагом его чешуя меркла, словно поглощаемая незримой сажей. - Они... чувствуют нас, - голос звучал неестественно хрипло, будто доносился из глубины веков. - То, что хранится за этими вратами, не принадлежит ни нашему миру, ни царству теней. Оно старше...
Лекарь с силой сжал древко посоха, ощущая, как дерево пульсирует в ответ. — Значит, нам пора!  - слова прозвучали резко, как удар меча о щит.
Но Элисетра стояла неподвижно.
В её расширенных зрачках отражалось нечто большее, чем просто страх. Древнее знание, пробудившееся в глубинах её существа.
Когда она заговорила, голос странно эхом разнёсся по камням.
 - Мы… нужно переступить этот порог... Иначе оно выйдет само. И тогда... - её пальцы судорожно сжали подол плаща, - тогда не останется ни врат, ни нас... ничего, что мы когда-либо знали!
Каменные врата с резными символами внезапно дрогнули, а затем со скрипом начали расходиться. Будто невидимые руки раздвигали тысячелетние камни.
Глухой скрежет, похожий на стон умирающего великана, пронизал всё тело, заставив зубы сомкнуться от неприятной вибрации.
За воротами клубилась не просто тьма. Живая, пульсирующая масса, которая, казалось, следила за ними, оценивала, выжидала момент.
С каждым шагом вперед воздух становился все гуще.
Дышать было всё труднее. Будто лёгкие наполнялись не кислородом, а ледяной жижей из разложившейся плоти и ржавого металла.
Сладковато-гнилостный запах обволакивал, проникал в поры, въедался в одежду.
Лекарь ощутил, как капли холодного пота скатываются по спине. А в груди завязывается тугим узлом первобытный страх. Тот, что заставляет сердце бешено колотиться даже у самых храбрых воинов.
Он крепче сжал посох, понимая - обратной дороги нет.
Азгар сделал шаг вперед, массивное тело напряглось.
В глазах мерцал тусклый отсвет, будто последний уголь в угасающем костре.
Там, где раньше играли блики расплавленного золота, теперь плелась лишь блёклая дымка. Будто сама тьма выдыхала на него свою испорченную позолоту.
- Не расслабляйтесь ни на миг... - его голос, обычно громоподобный, теперь звучал как шелест высохших листьев. Но каждое слово било по нервам. – Тьма здесь - не просто отсутствие света. Она дышит. Она хочет... и она помнит.
Элисетра молча сжала руку Лекаря.
Её пальцы были холодны, как могильный камень в зимнюю ночь. В глазах горел огонь, перед которым меркли все страхи. Никаких слов не нужно было. Все мосты были сожжены.
В этот момент пространство позади них вдруг сжалось. Заколебалось и свернулось, как пергамент в пламени. Оставив лишь дрожащую, ненадежную завесу между ними и тем, что было раньше.
Глухой удар захлопнувшихся ворот прокатился по залу, как похоронный звон, отзываясь в их черепах болезненной пульсацией.
Оказавшись в огромном подземном чертоге, они увидели, что стены покрыты странными органическими узорами. Не вырезанными, а будто растущими прямо из камня.
Узоры медленно пульсировали. Переливаясь синевато-багровыми оттенками, временами складываясь в искаженные лики с пустыми глазницами. Которые смотрели сквозь них, прежде чем снова расплыться, как кровавые пятна на воде.
Воздух гудел от шёпотов. Не одного, а множества, что сплетались в жутковатую полифонию. Казалось, сами стены бормотали на древнем наречии, слова которого теряли смысл, но несли в себе первобытный ужас.
Сознание Лекаря теряло чёткость. Будто кто-то вливал чернила в его мысли, вытаскивая наружу давно похороненные кошмары.
Он судорожно сжал посох, и слабый золотистый свет, едва пробивавшийся сквозь тьму, стал его якорем в этом безумии.
- Не вслушивайтесь! — голос Азгара прозвучал резко, словно удар меча о щит, нарушая гипнотический шёпот.
Дракон казался меньше, будто тьма сжимала его. - Эти голоса — всего лишь отражения былых кошмаров. Они цепляются за ваши слабости, как пиявки, высасывая волю!
Лекарь с трудом кивнул. Голова налилась свинцовой тяжестью.
Внезапно он ощутил противное прикосновение — что-то холодное и вязкое обвивало его сапоги.
Опустив взгляд, он увидел, что весь пол покрыла черная маслянистая масса, которая, пульсируя, медленно поднимаясь.
Тёплая, почти живая, она уже обволакивала его икры.
- Не смотри! — Элисетра схватила его за руку. Её пальцы дрожали, но хватка была стальной. - Это мираж... только мираж...
Но иллюзия казалась чересчур реальной.
Лекарь почувствовал, как липкие волны добрались до пояса, их мерзкие щупальца ползли выше.
Сжав веки, он изо всех сил сосредоточился на посохе. И слабый свет внезапно вспыхнул ярче, отбрасывая жадную тьму назад.
----
Кожа Лекаря заныла, будто её проткнули иглами.
Внезапно перед ним появилась фигура.
Это был его отец. Но не тот, каким он его помнил.
Отец дышал хрипло. И с каждым выдохом из его рта вырывались чёрные лепестки. Словно он выкашливал цветы какого-то адского растения.
Они падали на пол, шевелились, а затем раскрывались. Обнажая внутри крошечные зубастые рты. Которые тут же начинали щелкать, пытаясь укусить воздух.
Лицо, искажено гримасой боли, глаза горели ненавистью.
- Предатель! - завопил призрак, и голос звенел, как разбитое стекло, наполненное вековой болью. - Ты распахнул двери для тьмы! Как ты смеешь называть себя Лекарем?
Лекарь почувствовал, как уверенность уходит из него, словно вода сквозь пальцы. Но перед глазами всплыл образ Элисетры. Её теплая улыбка, дрожащие ресницы, когда она смеялась. Её округлившийся живот, в котором билась их новая жизнь.
- Я так решил! И делаю то, что должен! - голос прозвучал ровно и холодно, как закаленная сталь. - Ради них. И тебе меня не сломить…
Призрак издал животный рык. Его форма начала расплываться, превращаясь в клубящийся черный дым, который обвил Лекаря мертвыми объятиями.
Ледяные пальцы страха сжали его сердце, а в ушах зазвучал знакомый голос. -  Слабак! Никчемный! Ты всегда был таким!
Посох в руках Лекаря вспыхнул ослепительным светом.
Призрак завизжал, как ржавые петли, и рассыпался.
Но на его месте возникли другие. Десятки, сотни теней.
Лица тех, кого он не сумел защитить.
Их рты искривились в беззвучных криках, пальцы-когти тянулись к нему.
- Ты ничего не значишь! - их голоса слились в оглушительный хор. - Все погибнут из-за тебя!
Лекарь с треском сжал древко посоха. - Я - не слаб, - прошептал он, и в этом шёпоте была сила урагана. - Я – Лекарь! И я буду стоять до конца!
Яркая вспышка озарила зал, слепящая, как тысяча солнц.
Тени закричали и начали таять, как воск.
Но их проклятия еще долго звучали в его сознании, упорные, как набат.
Азгар стоял, окружённый тенями былых побратимов.
Их чешуя, некогда золотая как расплавленный рассвет, теперь была испещрена трещинами, из которых сочилось нечто большее, чем кровь. Сама тьма между мирами, отвергнутая временем.
Крылья висели клочьями, будто их рвала не битва, а сам холод небытия, помнящий падение первых звёзд.
— Ты отрёкся от Клятвы Костей! — рёв старшего дракона сотряс воздух, как удар метеора. Его глаза, два угасающих солнца, отражали лишь пепел былого величия. — Мы пали, чтобы сжечь тьму! А ты? Ты стал её Тенью!
Азгар ощутил, как древний гнев поднимается из глубин. Горячий, как ядро новорождённой звезды.
Его когти сомкнулись не для удара.
В этом жесте читалась древняя клятва, высеченная в камне задолго до появления этих теней.
— Я верен своему долгу! — лапа дрогнула у груди. — Вы сражаетесь за победу. Я защищаю Закон, что был до нас! — Голос напоминал подземный гул. — Ваш огонь может угаснуть. Мой – вечен!
Тени ринулись вперёд, единой массой, их когти сверкали, как обломки забытых эпох.
Азгар не стал уклоняться.
Он расправил крылья – и его чешуя вспыхнула не светом, а абсолютной пустотой, поглощающей даже память о тьме.
— Равновесие? — зашипели тени, уже распадаясь. — Ты – всего лишь Условие Договора…
Их голоса растворились, но стены вздрогнули, будто на миг потеряв опору.
Азгар понимал - малейшая его слабость, и древние стены Храма рухнут, похоронив под обломками само равновесие.
Тогда исчезнет всё - и свет, и тьма.
Останется лишь первобытный хаос, старше самых древних звёзд.
Элисетра шагнула в самую гущу тьмы.
Перед ней стояло её собственное отражение. То, каким оно было до проклятия.
Этот призрак сиял неземной красотой, но глаза... глаза горели чистой ненавистью.
Белоснежное платье переливалось мягким светом, а вокруг вились тени, шепчущие ядовитые слова.
- Ты отреклась от всего, что мы защищали, - голос двойника звенел, как ледяной осколок, вонзающийся в сердце. - Добровольно стала рабой тьмы. Разве достойна ты носить имя жрицы?
Боль сжала грудь Элисетры. Но в этот момент она почувствовала едва заметное движение внутри - их ребёнок.
Тёплая волна света, крошечная, но невероятно стойкая, разлилась по всему её телу.
- Я не отреклась от света! - в её спокойном голосе чувствовалась непоколебимость. - И буду бороться, пока есть что защищать!
Призрак закатился леденящим смехом. - Жалкая попытка! Ты никогда не…
- ЗАТКНИСЬ! - Элисетра внезапно взорвалась.
Её глаза вспыхнули странным двойным светом - синим холодом тьмы и золотом былой веры. -Я знаю, кто я! И мне не нужно твоё одобрение!
Тень с рёвом бросилась вперёд, но Элисетра резко подняла руку.
Тьма вокруг сгустилась, образовав непроницаемую стену.
Когда призрак ударился о преграду, раздался душераздирающий вопль.
Элисетра стояла, чувствуя, как внутри неё бушует война. Ледяная тьма и тёплый свет сплелись в вечном противостоянии.
Но она знала - ни одна из этих сил не владела ею полностью.
Она была между ними.
И в этом была её сила.
----
Как только тьма отступила, перед ними явился мраморный пьедестал, почерневший от времени.
На нем покоился легендарный Посох. Посох Тёмных Врат. Древний артефакт, покрытый замысловатыми узорами, которые оживали в дрожащем свете факелов.
Витиеватые линии извивались, словно паразиты под кожей. Переливаясь сине-черными оттенками.
На вершине посоха пульсировал кристалл, испещренный кровавыми прожилками.
С каждым ударом его темного "сердца" по залу прокатывалась почти осязаемая волна, заставляя вибрировать кости присутствующих.
Артефакт действительно дышал.
На "вдохе" кристалл поглощал свет, оставляя вокруг себя мертвую темноту.
На "выдохе" из него вырывался морозный туман, оседающий на камнях черным инеем, который тут же трескался с тихим звоном разбитого стекла.
Азгар сделал шаг вперед, когти цокнули по каменным плитам.
В глубине драконьих глаз мерцало одновременно узнавание и первобытный страх.
- Он... - голос Азгара звучал как далекий гром, но в нем явственно читалось напряжение. - Он именно такой, каким его описывают легенды. Но эта сила не дастся даром. Он будет шептать вам сладкие обещания, искать слабые места... Потому что он не просто… - он хищник! И он голодал слишком долго!
Лекарь и Элисетра шагнули вперед, и в сознании зашевелились чужие мысли.
Шёпот проникал прямо в голову, будто кто-то копался в самых потаенных уголках разума.
— Возьмите... просто возьмите... — голоса липли к сознанию, сладкие и тягучие, как патока.
Элисетра машинально дотронулась до виска. — Она уже внутри... в крови... в каждом вздохе...
Каждое слово вязло в мыслях, как смола.
Лекарь почувствовал, как что-то сдавливает горло, а в нос ударил приторный запах — смесь крови и переспелых фруктов.
— Тьма не враг. Она — свобода... — теперь голоса звучали как их собственные забытые мысли. — Всех, кого вы потеряли... всех, кого не спасли... просто протяните руку...
Элисетра сжала кулаки, ощущая, как её собственные мысли становятся чужими.
— Это не я.… — её шёпот дрогнул. — Это не моё...
Сознание Лекаря помутнело, будто его погрузили в мутную воду.
Видение всплыло перед глазами - он стоял над поверженной тьмой, но что-то было не так.
Его отражение смотрело пустыми глазами. А по коже ползли тени. Будто чернильные кляксы ожили и тянулись к сердцу.
Сила росла, да. Но вместе с ней шевелилось что-то чужое.
Сердце билось так сильно, что боль отдавала в рёбра. А в груди застрял ледяной ком. Липкий, как паутина, опутавшая душу.
Посох дрогнул в его руке.
Лекарь сжал древко, пальцы онемели от напряжения.
— Нет! — Голос сорвался в хрип, но последнее слово прозвучало чётко, как удар стали о камень. — Мы не станем тем, с чем боремся.
Элисетра стиснула зубы.
В её глазах, полных решимости, метались тени. Будто две силы сражались в последней схватке где-то в глубине.
Под кожей что-то шевелилось, рвалось наружу, заставляя пальцы непроизвольно сжиматься в кулаки.
Холодный пот стекал по вискам, но она не дрогнула.
— Мы найдём другой путь! — выдохнула она, и в этом шёпоте звенела сталь. — Не дадим тьме взять верх!
Посох, будто услышав её, ответил.
Кристалл вспыхнул синим пламенем. Ослепительным, холодным и безжизненным.
Воздух затрепетал от нарастающего гула. Тихий шёпот превратился в оглушительный рёв, заполняющий сознание.
 - СЛАБЫЕ! ВАША ГИБЕЛЬ УЖЕ ПРЕДРЕШЕНА!
Голоса бились о череп, Как волны о скалы. И каждый удар оставлял после себя ледяной ожог.
Лекарь ощутил, как жизнь медленно вытекает из него. Будто невидимые щупальца впиваются в жизнь, высасывая последние капли сил.
Колени подкашивались, предательски дрожа.
Перед глазами плясали чёрные пятна, сливаясь в зловещие узоры.
Но стиснув зубы до хруста, впился взглядом в угасающий свет своего посоха.
Тусклый, едва теплящийся. Но все ещё их.
Элисетра вздрогнула, когда тьма внутри внезапно рванулась на свободу, как дикий зверь, почуявший кровь.
В ушах зазвучали знакомые голоса, шепчущие ядовитые слова.
- Недостойна... Слабая... Предательница...- Каждое слово обжигало больнее раскаленного железа.
Но сквозь этот адский хор она услышала другое – очень тихий, но упрямый стук маленького сердца.
Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, она мысленно ухватилась за этот свет, последний оплот в охватившем её мраке.
---
Из черноты материализовалась фигура. Не человек, а искривлённое подобие того, кем он был когда-то.
Его тело колыхалось, как дым над погребальным костром. То распадаясь на пепельные хлопья, то вновь собираясь в черты лица.
Только глаза горели неизменным холодным огнём. Словно два угля, вдавленных в пустые глазницы.
— Наконец-то… — его голос скрипел, будто ржавые петли ворот, ведущих в преисподнюю.
Он медленно повёл рукой, и тени вокруг сложились в мимолётный образ. Могучего воина с посохом, чьи черты были до боли знакомы Лекарю.
Это был первый из его рода.
Кто услышал Равновесие.
— Я знал его, твоего прародителя, — голос Велизара звучал как шелест страниц в запретной библиотеке. — Он верил, что свет может быть щитом. А я… я понял, что лишь тьма может быть настоящим мечом. Его путь привёл к славе. Мой — сюда.
Он склонил голову, любуясь их ужасом, как художник — своей самой мрачной работой. — Вы пришли за моим детищем? Думаете, это вы нашли Посох?.. Нет. Это он привёл вас сюда. Как вёл десятки до вас.
Лекарь инстинктивно шагнул вперёд, но Азгар преградил ему путь.
Чешуя дракона вздыбилась, а в рычании слышался древний ужас. — Не двигайся! Это Велизар… Тот, кто разрезал свою душу на нити, чтобы создать посох Тёмных врат. Он уже не человек. Он…
— Я — то, что осталось! — Велизар взревел, и его тело на миг распалось, превратившись в клубящуюся мглу.
Но уже в следующее мгновение он снова стоял целым. Лишь пальцы, изогнутые, как обугленные сучья, сжимали пустоту, будто качали невидимое дитя. — Я — первый. Я — последний!
Его зрачки сузились в вертикальные щели, как у голодного хищника.
В глубине глазниц вспыхнули сине-чёрные молнии, окрашивая лицо в мерцающие, неестественные тона.
—Ты носишь новую жизнь, девочка, — его шёпот прополз по коже Элисетры, как ледяной паук. — Отдай мне её… и я сделаю её совершенной! Без страха. Без боли. Без этой жалкой надежды, что делает вас слабыми!
Руки Велизара дёрнулись в резком жесте. И из ладоней хлынул поток чёрного пламени. Густого, как смола, и пахнущего гниющими персиками.
Азгар с рёвом расправил крылья. Могучий взмах создал вихрь, отбрасывающий чёрное пламя в сторону.
Но Велизар уже делал следующий шаг.
Под его босыми ступнями каменные плиты вздыбились и лопнули, выпуская на свободу жирные чёрные струи. Которые тут же обвили ноги героев, словно голодные змеи.
Лекарь скрипнул зубами, когда леденящая волна пробежала по венам, сковывая тело.
Каждое движение давалось с нечеловеческим усилием.
Но он заставил пальцы сжаться на древке посоха.
И в ответ золотистый свет рванулся наружу, разрывая путы тьмы.
- Держитесь вместе - хрипел он, чувствуя, как пламя в посохе пожирает последние силы. Голос сорвался на полуслове, но смысл был ясен - Не дайте разъединить нас!
В глазах Элисетры, мелькнуло что-то хрупкое.
Не страх смерти, а ужас за маленькую жизнь, теплившуюся у неё под сердцем.
Ладони сами сжались в кулаки.
Каждая клетка её тела кричала - Защитить! Любой ценой!
Уголки губ Велизара дёрнулись в жутковатой усмешке.
Звук, вырвавшийся из его горла, напоминал скрип когтей по могильной плите.
- С факелами... и детскими заклинаниями... - слова сочились из его рта, как смола из треснувшего дерева. Тон голоса заставил кожу покрыться мурашками. - Как мотыльки на испорченный мёд... Разве не чувствуете, как он уже точит ваши крылья?.
Его пальцы разжались с театральной медлительностью.
Тьма между ними сгущалась, превращаясь в вязкую субстанцию, напоминающую запекшуюся кровь.
- Убивать вас?.. - его шёпот прозвучал так тихо, что они почувствовали, а не услышали слова. В ушах внезапно возникла давящая пустота, будто их погрузили под воду. - Зачем? Вы сделаете это сами... когда побежите!
Велизар взметнул руки вверх, и из его ладоней хлынул поток живой тьмы.
Тени сгущались, принимая облик кошмарных созданий. С когтями, блестящими как обсидиан в мерцающем свете посоха Лекаря.
Азгар ответил оглушительным рёвом, бросившись вперёд.
Его когти рассекали тени, но разорванные формы тут же восстанавливались, будто чернильные пятна на мокром пергаменте.
Лекарь бился рядом, посох в его руках пылал ослепительным светом. Но с каждым взмахом он чувствовал, как силы покидают его.
Элисетра зажмурилась, пытаясь найти в себе ту самую тьму.
Она должна была обратить её против Велизара, но стоило лишь коснуться этой силы, как в ответ что-то шевельнулось внутри. Холодное и чужое, жаждущее вырваться наружу.
- Удержите его! Хотя бы минуту! - её голос сорвался на высокой ноте, но не дрогнул. Ладонь непроизвольно сжалась на животе. - Я доберусь до посоха!
Азгар лишь хрипло рявкнул в ответ, но этого было достаточно.
Пока дракон и Лекарь сковывали тени, Элисетра сделала шаг к пьедесталу.
Другого выхода не было. Либо она достанет этот проклятый посох, либо они все погибнут.
-----
Преодолевая последние шаги, Элисетра наконец дотянулась до пьедестала.
Её пальцы дрожали, когда коснулись древнего посоха.
Вдруг - удар!
Будто ледяная молния пронзила каждый нерв, тысячи игл впились под кожу.
Тело свело судорогой.
Воздух вырвался из лёгких с хрипом.
И тогда пришли голоса.
Не снаружи. Из самой глубины сознания, будто они всегда там жили.
Сладковатый и липкий шёпот обволакивал разум.
- Сила... - звучало в голове, и каждое слово оставляло после себя жгучий след. - Можешь стать сильнее... Спасти его... Спасти их всех...- Пауза.  Затем тише, но страшнее - Нужно лишь принять нас… Стать одной из нас…
Элисетра почувствовала, как веки тяжелеют.
Едва пальцы сомкнулись на древнем дереве посоха, случилось нечто странное.
Волосы на мгновение выцвели до белизны погребального савана, затем медленно вернули цвет.
Кожа на руках почернела, будто пропитавшись ночной тьмой. Но сквозь черноту проступали золотистые прожилки - словно свет, бьющийся в ловушке.
Видения обрушились водопадом - одно - тёплая комната, морщинистые руки, дрожащие от возраста, но крепко сжимающие ладони внуков.
Другое - вечность во тьме и холод, бесконечная мощь и глаза, в которых не осталось ничего человеческого, лишь ледяное отражение чужих страданий.
Этот выбор прожигал душу, оставляя на ней кровавые метки, невидимые глазу, но жгущие сильнее раскаленного железа.
Когда она сдавила кристалл, боль пришла не сразу. Сначала лишь легкое покалывание.
Затем нарастающее давление, будто кто-то медленно вкручивал ржавый шуруп прямо в кость.
Свет, пробившийся сквозь сомкнутые веки, был мертвенным - грязно-желтым, как гниющая плоть.
В этот миг она осознала истинную цену - посох жадно высасывал её тьму, а взамен наполняя пустотой... 
Той самой пустотой, что когда-то разъедала её изнутри после проклятия, оставляя лишь ледяную скорлупу.
Лекарь схватил её за руку дрожащими пальцами. - Ты уверена? - голос сорвался на полушёпоте, в котором смешались страх и надежда.
Элисетра ощутила, как кожа на лице натягивается, первые морщинки расходились от глаз, словно трещинки по весеннему льду. - Нет, - выдохнула она честно. Пальцы сами сжались на кристалле. - Но я принимаю тебя!
Она резко вонзила ноготь в старый шрам.
Тьма из шрама растеклась по кристаллу, как чернила по пергаменту.
На миг ей показалось, что внутри что-то щёлкнуло – будто дверь в глубине её сознания приоткрылась.
Посох дрогнул… и замолчал.
Но в тишине осталось ощущение – он не сломлен.
Он наблюдает.
- Ты будешь служить мне! - её голос больше не дрожал, звучал как звон стали.
И тогда - удар в груди.
Сердце, дремавшее веками, вдруг забилось с бешеной силой, будто вырвавшаяся на свободу птица.
Посох вспыхнул.
Не тёплым светом, а мертвенным сиянием. Зеленоватым, пульсирующим, как свет гниющего дерева в темноте.
Волна энергии прокатилась по залу, и тени начали распадаться, словно пепел на ветру.
Вдруг Велизар согнулся пополам, будто невидимый кулак ударил его в живот.
Его тело начало неестественно вытягиваться, кости хрустели, кожа растягивалась, как будто неведомая сила рвала его на части.
- Что... ты наделала?! - его голос больше напоминал скрежет ломающегося металла, чем человеческую речь. В глазах мелькал животный ужас. - Этого не может быть! Эта сила... она сожрет тебя изнутри!
Элисетра подняла посох, и почувствовала, как что-то холодное разливается по венам.
Не просто энергия. Сама древняя мощь проникала в каждую клетку, становясь частью её существа.
Но вместе с силой поднималась и тьма. Чёрные щупальца шевелились в глубине сознания, пытаясь ухватить контроль.
- Я приняла силу! - её голос звучал странно, словно два голоса говорили одновременно. Ладонь непроизвольно сжалась на животе. - И теперь ничто не тронет тех, кто мне дорог!
В миг, когда чужая сила хлынула в неё, выжигая всё на своём пути, из глубины её чрева пришёл ответный импульс.
Не боль и не страх.
Волна спокойствия, холодная и ясная, как свет далёкой звезды.
Будто ещё не рождённое дитя не испугалось, а с любопытством протянуло руку навстречу новой, странной силе, что теперь стала частью матери.
Не поглощая её, а признавая.
Велизар с рыком бросился вперед, пальцы искривились в неестественных судорогах, превращаясь в костяные когти... но в последний миг остановился.
— Нет... — его глаза внезапно расширились, будто он впервые увидел бездну за своей собственной тьмой. Голос сорвался в хрип, словно его душили невидимые руки. — Она... не остановится... на тебе...
Элисетра не дрогнула.
Посох вспыхнул — и на миг ей показалось, что в зрачках Велизара мелькнуло нечто старше страха.
Удар, который должен был разорвать, прошёл сквозь него, как сквозь дым.
Это был не взмах и не заклинание в привычном смысле.
Её сознание, пронзённое болью и отточенное веками борьбы, скользнуло по граням кристалла, отыскивая не уязвимость, а исток.
В этом поиске её вело не только знание. Слепой, животный инстинкт, тот, что заставляет птицу бросаться на хищника, заслоняя гнездо.
Она искала не грубую силу, а единую нить в безумном узоре, потянув за которую, можно успокоить всю ткань, не разорвав её.
Такое плетение, что сделает её и посох единым целым, не стирая того, кто она есть.
И она нашла его. Не магическую формулу, а первозданный шёпот, тот самый, что прозвучал в миг творения посоха. Когда первое руна была вырезана на ещё живом священном дереве.
Она признала его частью себя, как признала когда-то собственную тьму.
Это было похоже не на пленение дикого зверя, а на то, как одна река, встретив на пути другую, узнаёт в ней родную воду и позволяет их течениям слиться.
И тогда, в этой тишине, она произнесла его имя...
Имя, забытое самим Велизаром.
Велизар не исчез.
Его тело застыло, как расплавленное стекло, брошенное в ледяную воду.
Поза сохранила последний порыв — руки, протянутые к посоху, словно в мольбе.
Но теперь это была не плоть, а чёрный обсидиан, испещрённый трещинами, из которых сочился мерцающий туман.
Лекарь сделал шаг назад, когда тени рассеялись.
То, что открылось за статуей Велизара, заставило его кровь застыть. 
Двенадцать фигур.
Выстроенные, как древние стражи, они замерли в разных позах отчаяния.
Одна — с руками, вцепившимися в собственное лицо.
Другая — простёртая к небу, будто в последней просьбе.
Третья — сжимающая что-то невидимое у груди, словно дитя.
Все — такие же обсидиановые изваяния, как Велизар.
Все — с трещинами, из которых сочился тот же мерцающий туман.
- Мы не первые… — Элисетра прижала ладонь к животу.
Азгар провёл когтем по ближайшей статуе. Чешуя на его загривке вздыбилась.
— Те, кто пытался… до нас. Каждый думал, что победит тьму... И каждый стал её частью!
Лекарь медленно обошёл круг.
— Хорошо, что мы вместе, — его голос дрогнул, но рука сжала посох твёрже. — Твой огонь, Азгар. Её тьма. Мой свет...
---
Храм Равновесия Тьмы и Света больше не был прежним.
Стены, испещрённые древними символами, медленно затягивали трещины, словно живые.
Чёрная смола, сочившаяся из камня, теперь смешивалась с золотистыми прожилками света. Две силы сплетались воедино, как нити единого полотна.
Элисетра стояла, сжимая посох.  Пальцы дрожали, но не от слабости — от нового ритма, что пульсировал в такт её сердцу.
Кристалл больше не горел холодным сиянием. Теперь он светился приглушённо, как угли после пожара.
— Ты… жива? — Голос Лекаря был хриплым, будто он сам не верил в это.
Она подняла глаза.
Его рука замерла в воздухе — он боялся прикоснуться, словно она могла рассыпаться в пепел.
— Да, — прошептала Элисетра. — Но что-то изменилось…
Она коснулась живота.
Жизнь внутри не угасла.
Азгар опустил голову, его горячее дыхание опалило камни.
Дракон принюхался, и его глаза сузились. – Ты не просто взяла силу, Элисетра. Ты приручила её, дала ей имя. А что названо – уже не всесильно.
Лекарь наконец коснулся её плеча. Его пальцы сжались — слишком крепко, будто он хотел убедиться, что она не исчезнет.
— Как ты? — спросил он.
Его взгляд упал на её руку, где под кожей пульсировали чёрные прожилки.
Холодок от её кожи просочился сквозь ткань её плаща.
Этот холод был знакомым. Точно таким же веяло от существ, которых они изгоняли.
«Та ли она ещё?» — пронеслось в голове леденящей душу мыслью. «Не обменяла ли она одну форму рабства на другую, лишь сменив хозяина? И что я буду делать, если...»
Он с силой прогнал от себя этот вопрос, но семя сомнения, горькое и тяжёлое, уже упало в почву его сердца.
Элисетра медленно встала.
Посох в её руках больше не был тяжёлым. Был чужим — будто он теперь смотрел на неё изнутри.
— Я не знаю, — призналась она. — Но тьма… она не исчезла. Она спит.
Ветер поднялся снова. Впервые за долгие часы.
Он нёс запах дождевой воды, а не пепла.
Азгар расправил крылья, отбрасывая двойную тень. Одну тёмную, другую светящуюся.
Лекарь посмотрел на её руку.
Там, где раньше был шрам, теперь переплетались чёрные и золотые нити, как корни древнего дерева. – Значит, ещё поборемся?
Элисетра взглянула на Храм.
Камни больше не стонали, но помнили.
Где-то в глубине, под слоями времени, пульсировало эхо битвы.
— Это не конец, — прошептала она.
Лекарь сжал её руку. — Но и не поражение.
Собственный посох в другой руке отозвался глухим пульсом — свет немного померк, словно отдав частичку себя на спасение.
Где-то в глубине Храма рухнул камень, и тишину наполнил высокий, чистый звук, похожий на звон стекла.
Лекарь обернулся на звук, но Элисетра лишь закрыла глаза на мгновение, привыкая к новому хору своего восприятия. Теперь состоящему из шёпота и звона.

2020-2025 г.