Герой вне партийного билета

Сразу оговорюсь: у меня нет никаких сомнений в героизме советских воинов, независимо от того, были ли они членами ВКП(б) или нет. Вопрос в другом: существует ли прямая зависимость между личным мужеством солдата и наличием партийного билета? Разберёмся спокойно и последовательно.

История русской земли и русской воинской традиции началась задолго до условной даты 862 года — когда складывалось княжество, объединявшее различные племена. На протяжении многих столетий под именем «русский воин» понимали не столько этническую, сколько цивилизационную константу: человека, связанного общей верой, культурой, языком и исторической памятью. Были времена, когда это отождествлялось с православием, затем — воспринималось шире как характеристика особой военно-культурной традиции. Именно она дала примеры стойкости и мужества — будь то походы Святослава, подвиги Александра Невского, морские битвы Фёдора Ушакова или блестящие кампании Александра Суворова.

Важно отметить, что эта традиция не сводилась к партийной принадлежности — в разные эпохи воины сражались под разными знаменами, руководствуясь долгом, честью, верой или государственными интересами, но в большинстве своём подпитываясь общим культурным кодом. В этом смысле героизм — качество личное и социально обусловленное, но не эквивалентное партийной вычурной принадлежности.

Пример Великой Отечественной войны наглядно демонстрирует сложность привязки мужества к партийной принадлежности. В годы войны в РККА действительно появлялись новые ордена и медали, и среди них были награды, названные в честь исторических полководцев и святых. Это выглядит любопытно: советское государство, официально атеистическое, использовало имена тех, кого дореволюционная историография часто ставила вне социалистического идеологического дискурса. Но сама практика возвращения к историческим символам говорит о другом: государство — при всех своих идеологических установках — искало точки опоры в национальной памяти, чтобы мобилизовать общество. Награды и символы — инструмент политики, и их использование не означает, что героизм создавался исключительно партией. Подвиг солдата совершается в бою лично им, а не в партийной канцелярии.

Пропаганда любому государству свойственна: ей удобно связывать победы с конкретными институтами — будь то партия, лидер или государственная система. Но от этого ещё не следует, что причинно-следственная связь между принадлежностью к партии и личной храбростью существует. Люди принимают решения на фронте исходя из множества мотивов: долг перед семьёй, товарищами, верой, личной честью или просто инстинктом самосохранения и взаимопомощи.

Современные примеры тоже говорят в пользу того, что героизм не привязан к членскому билету. Русские люди продолжали и продолжают проявлять стойкость в самых разных конфликтах и ситуациях — от двух чеченских войн до современных операций, где на фронте оказываются люди с самой разной политической и идейной биографией. За героизмом обычно стоят не партийные книжки, а человеческие качества, воспитание и культурная память.

Это вовсе не умаляет роли организаций и вопросов идеологии в истории: партии формировали кадры, мобилизовывали ресурсы, вели идеологическую работу. Но уязвимое место любой официальной версии — стремление упрощать сложное и приписывать общие заслуги узким институтам. Историю же делают люди, и её патриотизм часто глубже, чем декларации и символы власти.

Итак, отвечая на главный вопрос: прямая параллель между героизмом солдат и наличием партийного билета невозможна. Герой — это не автоматический продукт партийной принадлежности; это человек, чьи поступки определяются личной ответственностью, традициями, воспитанием и конкретными обстоятельствами. Признавая и не умаляя подвигов тех, кто сражался в советских рядах, важно видеть шире: гражданская и воинская доблесть принадлежат народу и цивилизации, а не только политическим меткам.
Дополнение. Фальсификация истории — это не просто склонность вспоминать только приятные, удобные и победные эпизоды, ради чего оппоненты и находят повод для критики. Настоящая фальсификация заключается в умышленном сокрытии, искажении фактов и отказе от критической оценки прошлых поступков. История должна приниматься открыто: мы обязаны рассказывать о всех обстоятельствах, признавать ошибки и преступления так же, как и заслуги, и анализировать их причины и последствия. Только так можно извлечь из прошлого подлинный опыт, полезный нам и нашим детям; в противном случае мы обречены снова повторять те же ошибки.
 Почему спустя восемьдесят лет после нападения Германии на СССР наша страна снова сталкивается с нацизмом, а агрессором оказываются те русские, кто считает себя «другими»? Может, мы так и не научились анализировать историю — и, как второгодники, вынуждены проходить её заново?
Наконец, важно помнить человеческую природу: никто не жил без ошибок и грехов, поэтому честный взгляд в прошлое — условие зрелости общества и возможности двигаться вперёд.