По ту сторону очевидности или Медитация длиною в ж

       Предлагаю вашему вниманию первую главу из своей новой книги.

                ПО ТУ СТОРОНУ ОЧЕВИДНОСТИ
                ИЛИ
                МЕДИТАЦИЯ  ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ.

                =========================================
      Глава первая.

                Все ли мы родом из детства?

        Холодным февральским днем безконечно любимая мать вывела меня в этот мир в сопровождении брата-близнеца, позволив опередить его на пятнадцать минут. И  этим вынужденным «выходом» на сцену не очень-то приветливого «театра» я получила  сразу три вектора развития – лидерство в характере,  веселую компанию на все детство и воспитание в семье, где искусство составляло основу существования. Как физического (мои родители были балетными актерами), так и эмоционально-душевного – через атмосферу в доме, через спектакли, кино, книги. К духовности я пришла сама (сама ли?) по пунктиру намеченных с первых лет жизни событий, проживая вторую половину написанного для меня сценария на это земное воплощение.
       Кем написанного?  – спросите вы...
       Ответу на этот вопрос и посвящена данная книга.

            =====================================================

      Замечено, что категоричность мнения о наивности и несмышлености малышей, преобладающая в обществе еще несколько десятков лет назад, растворяется, что называется, на глазах. Феномены необычных способностей, которые с пугающей скоростью демонстрируют новые дети, все основательнее разрушают прежние каноны и физики, и психологии, и логики, оставляя старшие поколения в некоторой растерянности и недоумении. Многие малыши помнят себя не только с момента рождения, но, научившись говорить, могут поведать о своих жизнях задолго до прихода в этот мир. Первые годы детства таких «вундеркиндов» часто протекают как бы одновременно в двух мирах – видимом для всех и видимом только им. Единицы сохраняют эту способность в дальнейшем взрослении, но те, кто сохраняет, становятся провидцами, пророками, контактерами, духовными учителями.
       Наша семья жила после войны в двух крохотных комнатушках, которые мой папа и дедушка построили своими руками в большом и дружном ташкентском дворе. Двери между комнатками не было, только дверной проем, разделявший «спальню» с тремя стоявшими впритык по стенам кроватями, и «столовую» с диваном и круглым столом. Иногда внезапно просыпаясь по ночам, я видела в этом дверном проеме высокую фигуру в черном длинном пальто и большой шляпе, которая молча стояла какое-то время, повернувшись ко мне,  не вызывая, однако, моего страха, затем исчезала, словно убедившись, что я «на месте» и не боюсь. Родители мне не верили, говорили, приснилось, мол, тебе, а брат, вероятно, тоже видел ее, но боялся признаться и плакал, когда нужно было пройти через другую комнату в туалет. Так, уже в свои три-четыре года я получала первые уроки бесстрашия.
            Стоял солнечный зимний день. Мне, пятилетней, разрешили одной играть во дворе, где выпало много снега, потому что брат заболел. Я с увлечением взялась лепить какую-то только мне ведомую скульптуру – голову девушки, старательно трудясь над чертами лица и деталями прически. Снег был кристаллическим, липким и послушным, выходило очень выразительное лицо. Не знаю, что заставило меня внезапно поднять голову к серому скучному небу, но вдруг... Словно какой-то великий волшебник провел своей палочкой как раз посередине небосвода и... о чудо! Ткань небес начала раздвигаться, словно Кто-то невидимый раскрывал замОк-молнию на ней, обнажая ослепительно яркий мир – дивный город из другой реальности предстал передо мной в тонких подробностях прекрасной архитектуры, невиданных никогда форм - зданий, арок, башен... Везде сияли радужные лучи, и главное – оттуда лилась Радость, Праздник, Восхищение Волшебство...
          Я не помню, сколько длилось это чудное видЕние, мне хотелось позвать других, чтобы они тоже полюбовались на эту невиданную Красоту, но я словно онемела и вся была там – в этом городе на небесах. Потом через годы я видела этот город в своих снах, бывала в нем в медитациях. Кажется, могла бы его нарисовать, если бы серьезно занималась живописью. Но у меня по сценарию судьбы были другие задачи.
          С братом мы очень дружили. Это было так здорово – вдвоем разделять все детские радости и горести, подарки и наказания в событиях жизни нашей небольшой семьи. Совсем не случайно мы попали именно к этим родителям (это я позже узнала, что далеко не всем дается право перед рождением на Земле их выбирать). Для проявления и проработки всех необходимых душе качеств нас поместили будто между «молотом и наковальней»... Мама – воплощение ангельского Света, доброты, милосердия, терпения и прощения. И отец – жесткий, требовательный, часто очень злой и эгоистичный человек.  Отец – вызывал страх и сопутствующие ему эмоции, мама – исцеляла нанесенные травмы безусловной любовью. Амплитуда проживаемого в семье опыта между ангельскими  и демоническими энергиями порой была велика и очень болезненна. Но нас было двое! И мы, наплакавшись вместе после очередной отцовской порки ремнем (например, за прыганье на родительской кровати), оставленные стоять на коленях до прихода с работы мамы, начинали нашу тайную игру... Мы рассказывали друг другу наши воображаемые (а на самом деле реальные астральные) путешествия по другим мирам – подземном или подводном, небесном или межзвездном. Причем, всякий раз проживали совместно глубочайшее погружение в придумываемые на ходу сюжеты. И «видели» детали мы тоже вместе! Я до сих пор помню некоторые из тех путешествий – таким живым было внутреннее кино – в красках, декорациях, чувствах... Сейчас я понимаю, что мы не «придумывали» ничего – мы перемещались тонкими телами то «в гости» к гномам или феям, то на встречи с «не похожими на людей» существами (инопланетянами).  До самой школы мы собирали вечерами во дворе соседских детей и наперебой рассказывали им «сказки», импровизируя в моменте, интуитивно чувствуя – страшную историю желает «аудитория» или смешную, прекрасную о принцессах и королях или о «заговоривших» вдруг животных... Все было нам легко и радостно. Как же свободно мы перемещались тогда по реальностям и измерениям нашей богатой, ВРОЖДЕННОЙ фантазии!
         Со временем юность наполняла нашу жизнь новыми внешними интересами, ослабевала потребность уходить в свой внутренний мир, происходило разделение и расслоение предпочтений в занятиях. Михаил ушел в спортивную гимнастику, но способность к нашим тайным душевным играм на всю жизнь определила его увлечение  жанром фантастики в литературе. Мама много читала нам, особенно сказок, а затем приносила из библиотеки множество детских книг, заложив навсегда глубокую любовь к чтению. Мой путь выстраивался через искусство – в самом нежном, трепетном, прекрасном и иллюзорном его выражении – через балет. Я росла, что называется, «за кулисами» балетного театра, завороженная его чародейством, сценическим блеском костюмов и декораций, бесконечной грацией, уносящей душу ввысь музыкой, мечтая только о карьере балерины... И хотя умудренные своей сценической карьерой, родители дали мне живую возможность на собственном опыте вкусить этой «сладкой каторги», позволив проучиться пару лет в хореографическом училище, вскоре стало ясно, что мне предначертана иная стезя в этой весьма притягательной сфере жизни. Учителя наперебой говорили маме, что «голова у вашей девочки работает гораздо лучше, чем ноги»... и балерины из меня не вышло. Ну, не танцевать же с моими лидерскими качествами характера в десятой линии кордебалета десятки лет до пенсии... Однако, способность чувствовать всем телом, каждой мышцей и нервом танец других балерин, проживая движение в образе, словно взлетаешь сама, осталась.
          Наукой подтверждено, что именно семья формирует душевный мир ребенка, широту его интересов, его интеллект. Это определяющие черты характера человек приносит с собой, а нравственные и духовные ценности складываются под влиянием родителей и социума, особенно в первые семь лет детства. В нашей семье искусство не было культом – оно являлось самим течением внутренней жизни, основой ее ритма, расписания бытия, смыслом особенных дат и событий Лишь один из запомнившихся эпизодов  мог бы рассказать об этой атмосфере больше, чем тома исследований на тему – как воспитать в ребенке стремление к прекрасному.
          Мы с братом вольны были бегать по нашей не главной улочке довольно далеко, потому что нашего двора нам уже не хватало для игр. В те послевоенные годы телевизоров не было, а детей не боялись отпускать одних.  У нас были друзья в других дворах, там завелись любимые животные, там росли  деревья, в лазанье по которым за фруктами я брату не уступала. Порой мы заигрывались до темноты. Но иногда в разгар наших занятий мы вдруг слышали родной мамин голос (я и сейчас его слышу), звавший нас как бы в неурочный час – Лена-а-а! Миша-а-а!  И мы срывались с места, уже понимая, что нас ожидает нечто-то особенное. Дома нас встречали уже нагретые на керосинке и примусе ведра горячей воды, а на наших кроватках лежали приготовленные заранее так называемые «выходные» наряды, любовно сшитые мамиными руками. Отмытые в тазах от ташкентской пыли, облаченные в нарядные отглаженные одежды, мы с нетерпением переминались с ноги на ногу во дворе в ожидании, когда выйдет улыбающаяся мама, такая красивая в своем единственном крепдешиновом синем платье «на выход». Взяв ее за руки с обеих сторон, затаив дыхание, мы торжественно, как на праздник шли со двора под удивленные взгляды соседей, уже догадываясь, что идем в театр – на премьеру нового спектакля, где увидим на сцене нашего папу в новой роли.
         Этими простыми действиями по наведению физической чистоты наших тел, причем, в сложных бытовых условиях, по ритуалу надевать в театр все лучшее – как на праздники Первого мая или Седьмого ноября, мама без слов создавала ту необходимую торжественность момента для встречи с искусством. Вхождением в храм было для нас каждое посещение потрясающе красивого оперно-балетного театра, который после войны построили пленные японцы в Ташкенте. Причем, по самым высоким европейским стандартам – в бордовом бархате занавеса, шикарных лож и позолоченных кресел, в роскошной медленно гаснущей, огромной люстре, изумительной лепнине стен, потолка, фойе, в покрытом коврами зрительном зале. Все там дышало дворцовой роскошью и  волшебством. Затаив дыхание, мы замирали под первые звуки увертюры и, взявшись за руки от волнения, ждали раскрытия занавеса. А потом словно пропадали – там, в другой, такой таинственной и прекрасной реальности, так походившей на наши фантазийные путешествия...
           «Послевкусие» этого потрясения еще долго не оставляло нас, мы шепотом делились впечатлениями с мамой, задавали много вопросов, ведь не все в поворотах сюжета могли понять маленькие дети. Но восхищение Красотой и Гармонией балета, музыкой, сиянием костюмов не могло сбавить даже редкое разрешение пройти «к папе» за кулисы, где, казалось бы, должно было произойти некоторое развенчивание сценической иллюзии, где папа снимал грим перед зеркалом, а балерины ходили по коридорам уже без своих воздушных платьев... Нет, снижения восторга не наступало – настолько душа напитывалась Прекрасным, что довольно долго еще пела свою песню восхищения.
          Детские впечатления и чувства остаются самыми яркими на всю жизнь. Поэтому не удивительно, что первая сказка в моем сборнике легенд и сказочных историй для детей и взрослых, написанная спустя десятилетия, была именно о балете.

                ЛЕБЕДИНЫЙ     ТАНЕЦ

                С к а з к а.


                Жила-была девочка, которая больше всего на свете любила три вещи: слушать  сказки, мечтать и танцевать. Однажды она увидела красивую балерину, танцевавшую умирающего лебедя, долго плакала и запомнила это навсегда. С тех пор она мечтала так научиться танцевать, чтобы ее лебедь не умирал бы больше никогда, а жил вечно. Может быть тогда, думала девочка, люди увидят лебединую красоту, благородство и бессмертие и ... перестанут стрелять в  птиц, животных и друг друга, и научатся любить Природу, Землю и звезды.
                Девочка росла и очень много трудилась. Поверьте, чтобы танцевать, легко летая как птица, нужно долго и упорно учиться. Как и в любом другом большом деле. Она выросла и стала красивой и грациозной девушкой, доброй, приветливой и терпеливой. Долгий труд всегда творит чудеса.
                И вот, наконец, настал самый счастливый и важный день в ее жизни. Ее пригласили танцевать Лебедя в самый настоящий  и большой театр. Как же настойчиво, долго, поздними вечерами репетировала она, стряхивая кудрями капли пота, как оттачивала каждое движение руки-крыла, каждый поворот лебединой шеи, с какой любовью сама пришивала на свой белоснежный костюм каждое перламутровое перышко.
И вот этот долгожданный день  наступил! Она очень волновалась.
              Чтобы унять волнение и наполнить свое сердце светом свежего утра и лучами  яркого солнца, которыми вечером засияет ее танец, девушка пришла на высокий  берег огромного озера. Она широко раскинула изящные руки как крылья, закружилась  и радостно смеялась голубому небу, солнечному свету, шелестящим кронам высоких деревьев,  шуму  гигантского водопада, в который стекало хрустально чистое озеро. Она хотела разделить с окружающим миром то переполняющее ее душу счастье от того, что ее детская мечта почти сбылась, и совсем скоро ее увидят так много людей...
               Ее прекрасная, полная любви душа словно воспарила  высоко над озером и уже исполняла для всей окружающей красоты заветный танец мечты. А в ответ все вокруг щедро одаряло  эту нежную душу потоками света, переливами красок и слышной лишь ей одной  чудесной неземной музыкой...
              Вдруг эту гармонию резко нарушил тяжелый всплеск воды. Будто очнувшись, девушка подбежала к краю обрыва и увидела, что в воду упал маленький мальчик, не удержавшийся на крутом откосе. Его несло прямо к водопаду. Не раздумывая ни секунды, девушка взмахнула руками и прыгнула в воду вслед за ним. Танцевать она умела, а вот плавать – нет, но она даже не вспомнила об этом, как и о высоте берега.
              Она нашла мальчика и с трудом, захлебываясь, пыталась удерживать его на плаву. Но приближающийся водопад неминуемо втягивал их  вместе с толщей стремительно текущей воды, пока они окончательно не исчезли в пенящемся брызгами потоке...
               Внезапно воцарилась небывалая здесь тишина, словно кто-то  взял и выключил сразу все звуки. Вся природа замерла и перестала дышать, а птицы остановили свой полет.
И вдруг из пены медленно и величаво выплыла  ослепительно сияющая  белизной большая Лебедь, бережно несущая на спине спасенного мальчика... Прекрасная птица доставила его на берег,  к  восхищенным людям, собравшимся там, а сама  широко взмахнула  раскрывшимися перламутровыми крыльями и взмыла в бесконечную голубизну  неба  навстречу Солнцу. Люди восторженно кричали, хлопали в ладоши и  прощально махали ей вслед руками. Даже седой водопад аплодировал ей на прощанье разноцветными  шумными струями своих потоков.
               Прекраснее, чем этот лебединый танец жертвенной любви, еще не видали люди. Им предстоит еще узнать, что на ночном небе отныне живет как символ чистоты и верности  вечно не умирающий Лебедь, с которым в восхищении уже начал свой сокровенный танец Владыка Новой Эпохи на Земле -   щедрый на Любовь и  чудеса Водолей.

               ===================================================
         
           Искусство балета, ставшее с первых лет жизни моим главным душевным сокровищем, безусловно, оказало огромное влияние на весь мой дальнейший путь.  Годы, проведенные у балетного станка, не только выпрямили осанку, изменили посадку головы, сделали все движения изящными и красивыми, они сформировали мое особое внутреннее пространство, мои главные эстетические предпочтения и понимание красоты в окружающем мире. У меня появилась своя сердечная тайна.
           Завораживающий свет сценических софитов превращал земных танцовщиков в неких недоступных небожителей, усиливая мое стремление к самым высоким стандартам как внешних проявлений совершенства, так и к внутренней гармонии. С другой стороны, эта потребность в Красоте с большой буквы даже в быту и обычной жизни сыграла со мной со временем свою злую шутку. Довольно скоро зеркало начало отражать мне собственную угловатость, непривлекательность черт лица, заурядный цвет волос, иными словами, «некрасивость», вызывая искренние переживания. И невдомек было той девчонке, что она проходила этап «гадкого утенка», который с некоторым опозданием (сказалась «половинчатость» в близнецовом рождении) все же, привел к расцвету изумляющего окружающих Лебедя... Пусть не «балетного» в сверкающей ослепительной белизной пачке, пусть не такого, как в мечтах, прекрасного статью и лицом, но очень привлекательного для других своей уникальной загадочностью Существа. И только через десятки лет, после  преодоления множества испытаний на духовном пути мне была открыта  эта тайна – я прибыла на Землю с одной из планет созвездия Лебедь. Именно поэтому образ этой царственной земной птицы, словно символ моего истинного рождения, энергией Любви был запечатлен в моем сердце на всю жизнь.
             А тогда, в наступающей, полной противоречий юности, во мне постепенно просыпалась еще неведомая, пока не осознаваемая умом, но улавливаемая чувствами, сила, которая начала проявлять себя в отношении ко мне других людей. Ко мне по-прежнему, как в детстве, магнитом тянуло сверстников. На школьных переменах мою парту часто окружали одноклассники, слушая мои истории, и мне всегда было, чем их заинтересовать, ведь я очень много читала, размышляла, вне школьной программы. Мои сочинения по литературе часто зачитывались учителем как пример осмысления школьного материала, но  особенно я любила писать на «вольные темы». Мы с братом активно участвовали в жизни школы, лучше всех танцевали, однажды даже уговорили нашего строгого отца поставить нам на двоих кубинский танец для школьного праздника, который имел оглушительный успех. Но самое удивительное – когда однажды я станцевала на одном из вечеров вальс Шопена в настоящем «шопеновском», белом и воздушном платье, которое отец взял напрокат в своем театре, и даже на пуантах... за мной навсегда закрепилась прозвище «Балерина». Именно с этим данным мне за причастность к балету нарицательным именем связаны несколько эпизодов из моей юности, которые, во-первых, показали силу воздействия искусства, а, во-вторых, проявили качества моего, отнюдь не «девичьего» духа.
            Старый Ташкент послевоенных лет был уникальным городом, не только приютившим во вторую мировую войну сотни тысяч беженцев, делясь последним. Он впитал и ассимилировал лучшее, что принесли на эту землю великие ученые, столичные профессора, известные актеры, режиссеры, учителя и врачи, которые работали годами для развития общей культуры интернационального народа, осевшего здесь впоследствии. Искусство для ташкентцев никогда не было пустым звуком, особенно после открытия нового театра оперы и балета имени Алишера Навои. Жители города с восторгом ждали премьеры новых спектаклей, летние кинотеатры на открытом воздухе всегда были полны зрителями, которые обожали как советские, так и трофейные картины. Проводились декады искусства, выставки, гастроли творческих коллективов из  других союзных республик, социальная жизнь ташкентцев была очень насыщенной и разнообразной. Поистине велика была жажда Красоты после перенесенных страданий и потерь за военные годы. Однако, теплый климат, гостеприимный и радушный народ привлекали не только деятелей искусства и культуры. Всякий криминальный сброд также стекался сюда в надежде легкой наживы и надолго оседал на глинобитных окраинах, доставляя немало хлопот правоохранительным органам.
             Наша семья вынуждена была переехать в новый строящийся район из центра, потому что старое жилье было снесено под постройку большой гостиницы. Нам дали просторную квартиру, мы с братом пошли в новую школу, а наш дружный класс  стал первыми ее выпускниками. Но на каждом отдельно взятом квартале нового района складывалась своя криминальная группировка, были кражи, грабежи, нападения.  Директор этой школы была мудрым и дальновидным человеком, она прошла войну и держала дисциплину железной хваткой. На свой страх и риск она разрешала под собственным присмотром, без вызова участкового, заходить в наш актовый зал, где проходили все праздники и концерты, местной «шпане», чтобы избежать драк и происшествий после вечеров за стенами школы. Вот на одном из таких концертов, где я «засветилась» в шопеновском платье, я, не ведая о том ни сном, ни духом, поразила в самое сердце главаря одной из таких групп. Через какое-то время я стала замечать, что по вечерам, когда отец был занят в спектакле, брата стали вызывать какие-то маленькие мальчишки на улицу, а возвращался он с синяками, разбитой губой и ничего не хотел объяснять. В один из таких вызовов я сама открыла дверь, ничего не сказав брату, я тихонько вышла и спустилась с третьего этажа на первый, где весь вход в подъезд был заполнен взрослыми парнями. Я мгновенно собралась и бодро спросила, чего они хотят от моего брата. Вышел вперед рослый хамоватый подросток и с ухмылкой ответил – тебя! Я уже понимала интуитивно, что происходит, но наивно спросила – зачем? С нашим главным поговорить – был ответ. И где он – ваш «главный»? Тогда вышел вперед совсем взрослый (как мне тогда показалось) человек, он странно улыбался и молча на меня смотрел. Я, набравшись смелости, сказала – «Ну, вот она - я, здесь, давай поговорим. Но зачем нам остальные?» Один кивок его головы, и все сразу вышли. После неловкой паузы он спросил: «Будешь со мной ходить?» «Встречаться?» - «наивно» переспросила я, не чуя под собой ног в тот момент. Он кивнул. И тут я, «на голубом глазу» выдала как капризная принцесса: «А что ты для этого сделал, чтобы я выбрала именно тебя?» Он обалдел от моей наглости. Но, видимо, «балеринам» в его кодексе многое позволялось. «Хорошо, - милостиво кивнула я, - Я подумаю...» , повернулась и внешне спокойно , но на негнущихся ногах пошла по ступеням вверх. А ведь они могли схватить меня, увезти с собой, никто бы концов не нашел. Я понимала, с кем имела дело... Но больше моего брата никто не трогал. Какое-то время в почтовом ящике обнаруживались шоколадки, а у двери цветы. Однако, эта история не имела продолжения. Вероятно, он просто попал в тюрьму. Или вмешался мой Ангел-Хранитель. Осталась в памяти только его кличка «Вовка-Соленый».
        Насмешница-судьба любит устраивать дубли испытаний.  Лет через десять после того эпизода я как-то днем шла домой мимо продуктового магазина, на задворках которого часто собирались какие-то подозрительные типы. И вдруг от этой группы отделился  крупный мужик, преградил мне дорогу, и, схватив за руку,  мгновенно снял мое обручальное кольцо. Он удерживал мою руку в захвате и наслаждался моей беззащитностью. И вдруг я его узнала! «Что ж ты, Соленый, - говорю я спокойно, без тени страха, - своих не узнаешь?» Он оторопел, внимательно вгляделся в мое лицо и воскликнул: «Балерина?!» , тут же надел мне кольцо на палец обратно, поднял вверх руки жестом сдающегося человека и отступил назад со словами «Извини! Ухожу, ухожу...» А я продолжила свой путь, не оглядываясь, хотя сердце стучало как набат. В те памятные моменты проверки на стойкость и безстрашие, однозначно  мой вечный дух выступал на первый план и не позволял мне уронить его собственное достоинство. И эту силу чувствовали все.
            Еще раз мое «балетное» прозвище сыграло свою спасительную роль. Однажды, когда мой отец возвращался после спектакля очень поздно и, видимо, был не трезв, его очень сильно избили, ограбили и бросили в канаву у дороги. Неизвестно, чем бы все это закончилось, время было зимнее, холодное, если бы его не заметили и не приволокли на себе мои тайные поклонники... Когда мы с мамой, переволновавшиеся и заплаканные, открыли дверь на требовательный звонок посреди ночи, то парни буквально свалили отца на пол в прихожей и быстро ретировались, бросив на прощанье: «Это ради его дочери... «Балерины»...

            ===================================================

           Книги – самые разные – были вторым моим неоспоримым сокровищем для души. Мне повезло с их источниками. Сначала это была библиотека Дворца пионеров, где работала моя мама, ведущая танцевальный кружок. Там я перечитала все доступные сказки народов мира и все детские книги. Позже уже подростком я была допущена в «святая святых» - в личную библиотеку наших состоятельных соседей по дому, у которых стены были в стеклянных полках, заполненных подписными изданиями сочинений классиков и современных писателей. Я зарекомендовала себя аккуратным и бережным читателем, поэтому мне доверяли выбор любых даже самых дорогих книг. Там я перечитала целыми собраниями сочинений всю западно-европейскую и американскую литературу, многое осмысливала, размышляла, искала ответы на постоянно возникавшие новые вопросы. Особенно духовного плана, на которые эти книги ответить толком не могли, - что такое Любовь, смерть, откуда берется и куда уходит душа, зачем мы вообще живем, почему если у человека одна жизнь, то зачем она так несправедлива... Из размышлений о природе Любви, Божественности этой неведомой уму энергии, из полученного опыта чужих судеб и перипетий собственной, гораздо позже,  в духовный период зрелости моей жизни, ответы приходили через творчество... Моя душа, которую я обрела способность слышать, приносила мне их из другого мира, знакомого с раннего детства, но закрытого на время внешней суетой молодости.
            В следующем ниже рассказе есть ответ на вопрос, заданный в заголовке этой главы – Все ли мы родом из детства? Поразмышляйте над ним вместе со мной...

                ========================================================

                Кристаллическим детям и их матерям посвящается.
               

                П О Д А Р О К      М А М Е.
                Рассказ.

      В первый раз это случилось,  когда мальчику было всего три года.  Ася уже жила одна. Ее муж Андрей перед отъездом в очередную "горячую точку" напутствовал маленького сына: "Остаешься за главного! Береги маму до тех пор, пока я не вернусь..." И не вернулся. Но ребенок воспринял слова отца всерьез и чувствовал себя ответственным за свою так неумело скрывающую слезы отчаяния, и такую молодую маму. Он видел, как она старалась постоянно чем-то себя занять, механически делая домашние дела после работы. Когда ей кто-то звонил, она уходила с трубкой в другую комнату или закрывалась в ванной, чтобы сын не слышал, как она плакала, рассказывая о том страшном письме с известием о гибели его отца. А он слышал... Не столько слова, не всегда понятные детскому уму, сколько боль материнского сердца, отзывавшуюся в его маленьком теле каким-то острым ранящим звоном... Мальчику тогда хотелось немедленно вырасти "до взрослости", чтобы защитить самое дорогое в жизни - любимую маму...
       В тот памятный вечер Ася пришла в комнату сына, чтобы, как всегда, прочесть ему на ночь  сказку про героев, по традиции, заложенной отцом. Ася вспомнила, что даже имя сыну - Святослав - они выбрали также по просьбе Андрея - героическое, прославляющее старинную военную династию  его семьи. "Погоди! - смеялся тогда ее муж, - Этот пацан еще так прославит нашу фамилию , что его имя в историю впишут!".  "Эй! Не посрами династию, сынок!" - горделиво улыбался он, укачивая довольного мальчугана.
       ... В отличие от мамы Славик засыпал довольно быстро, хотя старался держаться и дослушать историю до конца. Ася укрыла его, поцеловала, убавила свет ночника и пошла коротать еще одну бессонную ночь. Все шло как обычно, она даже задремала. Но посреди ночи ее что-то резко встряхнуло, она вскочила, сердце бухало набатом, возвещающим беду. Слегка помедлив спросонья, она кинулась в комнату сына, включила ярче свет и - обомлела... Славик лежал на спине, откинув подушку, в странной, какой-то "неживой" позе, бросалась в глаза восковая бледность застывшего как в мраморе личика... И он ...не дышал! В порыве объявшего ее ужаса Ася схватила сына, начала его трясти, слушать - бьется ли сердце, заливаясь слезами, громко звала его по имени и готова была упасть в обморок прямо рядом с застывшим, не просыпающимся ребенком... "Только не это! За что? Господи! Не отнимай у меня и его!" - горестно приговаривала она, невпопад тыкая одеревеневшими пальцами в телефон для вызова скорой помощи. А дозвонившись и не зная, как пережить ожидание, без конца щупала пульс малыша, гадая, что же могло с ним вдруг случиться.
        Врачи скорой помощи, прибывшие удивительно быстро, тоже оказались  в замешательстве - пульс у ребенка был замедленным, едва прослушивался, дыхание почти не улавливалось, странная бледность и застылость тела... но это была не кома. Они сразу заговорили о немедленной госпитализации, детальном обследовании и уже собирались ввести мальчику стимулирующие сердце препараты, как Славик внезапно сильно содрогнулся, глубоко вздохнул и открыл глаза...
        "Мама, что случилось? - как ни в чем не бывало спросил он, - "Зачем здесь врачи? Ты что - заболела? Что с тобой?" Заплаканная Ася схватила сына в охапку и ощупывала его лицо, руки, ноги, не веря своему счастью и шепча: "У тебя ничего не болит?" Обескураженные врачи, видавшие всякое в своей практике, разводили руками и списали загадочный инцидент на "чудо". Получив подпись Аси на отказе от госпитализации, медики уехали, оставив мать, не выпускающую из объятий своего малыша, проживать его неожиданное исцеление.
       В следующий раз это произошло ровно через год...
       Все шло как обычно. Ася немного успокоилась, пришла в себя, все свое свободное время уделяла только Славику. Малыш быстро научился читать, писать, знал наизусть весь алфавит, неплохо рисовал, но в целом, немного опережая своих сверстников, рос  внешне обыкновенным ребенком. Только однажды он преподнес матери неожиданный сюрприз... Как-то раз, когда они проходили мимо музыкального магазина, он вдруг показал в витрине на флейту и выразил настойчивое желание на ней поиграть. Удивленный возрастом покупателя, продавец с улыбкой открыл ему футляр, воспринимая просьбу мальчика не более, чем каприз избалованного ребенка.
       Но Славик спокойно и умело взял инструмент в свои маленькие ручки, сложил в нужную позицию губы, вздохнул... и на весь магазин полилась нежная тягучая мелодия... Неизвестная, словно отголосок музыкальной манеры минувших веков, грустная, словно прощание с родиной, пронзительная, словно последнее объятие любви... Стали оборачиваться на чистый звук, постепенно  подходить завороженные покупатели и продавцы других отделов. Замерев от неожиданности,  Ася в ошеломлении закрыла рот руками,  не позволяя готовым вырваться вопросам  нарушить гармонию этого волшебства.  Вместе с растерянным продавцом они составляли "скульптурную" группу "Остановись, мгновение!" Ребенок же без тени смущения закончил играть, аккуратно  положил флейту в футляр, вернул его в руки онемевшему парню, затем неторопливо  вытер бумажной салфеткой губы и под шквал аплодисментов потащил мать за руку прямо к выходу... Когда на улице, через квартал от  магазина, отошедшая от шока Ася спросила сына: "Что это было?", Славик по-детски беззаботно отмахнулся: "А! Не знаю! Просто вспомнилось..." и, подпрыгивая, побежал  вдогонку за большой собакой, которую  вел на поводке старик.
        Так,  потаенным надеждам Аси, что ее мальчик "такой же, как все" не суждено было сбыться. Прошедший относительно спокойно следующий год отнюдь не гарантировал, что  "затишье от нежданных чудес" продлится навсегда. Она подспудно все время боялась какого-то потрясения, уповая лишь на то, что оно не станет  смертельным. Известно, что чего больше всего боишься в жизни, непременно притянешь к себе...
          Ася уже научилась засыпать без слез, безсонные ночи остались в прошлом. Но именно в эту ночь ей что-то назойливо мешало уснуть, чудились какие-то шорохи, шаги, странные звуки, блики света.. Но она не вставала. Сказки теперь Славик читал себе сам, только потом просил объяснять непонятные слова. Наконец, она задремала... И точно также, как в ту, страшную первую ночь, Ася была вырвана из сна ужасом предчувствия. Накинув халат, стараясь не шуметь, встревоженная мать осторожно открыла дверь в детскую, где свет больше не оставлялся на ночь. Включив ночник, она застала знакомую картину... Славик лежал в той же позе, без подушки, с мертвенно бледным лицом и без признаков дыхания... И тут Ася, уже готовая рухнуть в панику, увидела на тумбочке у ночника листок из тетради, на котором печатными буквами было написано: " Ни чево не бойся Мама я вернусь толька ни тряси меня проста падажди". Сквозь слезы Ася снова и снова читала эти несколько слов и целовала каждую ошибку на этом клочке надежды... Потом уселась на пол возле кровати сына, обняла его и приготовилась ждать... хоть целую вечность...
          Вечность не понадобилась. И хотя Ася в своем тревожном полузабытьи потеряла счет времени, момент "возвращения" Славика она не пропустила. Снова по его телу прошла сильная судорога, затем последовал глубокий вздох, дыхание стало слышимым и ровным, ресницы затрепетали. Когда сын открыл глаза и увидел сидящую возле него испуганную мать, он загадочно и светло улыбнулся: "Молодец ты, мама! Видишь - дождалась!" Но тут уж Ася не  выдержала, заплакала  и спросила, что же все это означает, что это за болезнь такая... А Славик, улыбаясь, как-то очень по-взрослому, ответил: " Не болезнь это, мамочка... Просто я летал на свою планету... Очень я скучаю по ней...""Как это - "летал"?" - задохнулась от смешанных чувств Ася... Славик очень по-мужски, "как папа наказывал ему" успокоил мать обещаниями потом все рассказать и отправил ее досыпать оставшиеся до утра часы, уверив, что на сегодня больше никаких путешествий не будет.
        Материнская любовь и здравый смысл подсказывали молодой женщине, что ожидать от маленького мальчика вразумительных объяснений не стоит, как и давить на него тревожащими ее вопросами. Она бы с радостью отнесла все произошедшее к детским фантазиям и кошмарным снам, если бы не увиденное собственными глазами. Тут никакой здравый смысл не помогал... Но она предпочла больше не расспрашивать сына ни о чем, а он словно забыл о странных ночных  эпизодах.
         Простая жизнь их маленькой семьи покатилась дальше своим чередом, не испытывая больше на прочность материнское сердце. Однако, сын все-таки постоянно ее удивлял. Например, он напрочь отказывался есть любые котлетки и колбаски,  жареных курочек, молоко и яйца, любил мамины пирожки с капустой, сырники, яблоки и бананы. Ася невольно подчинялась и пересмотрела по просьбам сына все их нехитрое меню. Славик ладил со сверстниками, легко учился всему, что ему нравилось, становился очень самостоятельным и ответственным. Пришло время задуматься о том, в какую специализированную школу его определять...
         Но жизнь корректирует любые человеческие планы... Ася готовилась отметить свой тридцатилетний юбилей. Сыну исполнилось семь. И в один из вечеров, предшествующих асиному дню рождения, Славик попросил маму об очень важном и серьезном разговоре. Она сразу встревожилась, засуетилась в предчувствии какой-то мнимой опасности, но сын спокойно, как-то очень по-мужски, накрыл своими ручками ее ладони и усадил напротив себя за кухонный стол, где они собирались пить чай.
        "Мамочка! Я хочу сделать тебе очень особенный подарок  на твой юбилей, - без предисловий начал он, улыбаясь. - Я давно его готовил, не один год... Наконец, мне... разрешили!" Предвосхищая Асины вопросы, он выставил ладошку останавливающим жестом: "Я хочу пригласить тебя в гости на... свою планету! Хочу, чтобы ты сама увидела, какая она красивая и совсем другая, чем Земля... Чтобы больше не боялась, когда я улетаю на нее увидеть  родных и друзей... Просто раньше было нельзя, ты не была готова... И вот сейчас мне ... разрешили..." Ася долго растерянно молчала, а Славик с надеждой заглядывал ей в глаза, которые она отводила, пытаясь скрыть страх от услышанного. "Ну, что ты такое говоришь, сынок! - наконец, выдавила она из себя, - Ну, как это мы "полетим"... космического корабля у нас нет..." "А он нам и не нужен, мамочка! - радостно засмеялся сын, - Все очень просто! Мы с тобой заснем ночью как всегда, только за руки возьмемся, чтобы не потеряться... И полетим в своих прозрачных шарах... Люди не знают еще, что у многих уже есть такие шары для полетов в космос...! Летает ведь не это тело, которое спит в кровати, а другое... в котором живет душа..." Ася в замешательстве не знала, что ответить, как ей реагировать на странные слова любимого ребенка. Где-то на заднем плане ума проскользнула мысль, что нужно будет показать его психологу.
           "Просто доверься мне, мамочка! - уговаривал Славик, - Я так сильно тебя люблю! Ничего плохого с нами не случится...я же знаю дорогу! И мы обязательно вернемся! Соглашайся!  Проход туда открывается раз в год, когда моя планета подходит близко к нашей вселенной... У нас есть только три дня..." Ася снова заплакала, не зная, как поступить, какие аргументы привести, чтобы остановить эту пугающую ситуацию... Сын обнимал ее, успокаивал, убеждал, что он не сошел с ума, просто на свете есть вещи, о которых люди лишь догадываются, а он хочет, чтобы его мама - ЗНАЛА... что и за пределами Земли есть удивительная другая жизнь.
          Через два дня Ася сдалась. И вот в ночь, предшествующую ее тридцатилетию, она "на всякий случай" выпила снотворное, затем они вместе с сыном улеглись в ее спальне на большой кровати, взялись крепко за руки, собрались с духом и очень быстро заснули...
           Постепенно, густым туманом их окутал единый общий сон... От  неподвижно лежащих на спине тел отделились две небольшие световые сферы, которые медленно начали подниматься вверх. Неведомый магнит неодолимо вытягивал их все выше и выше,  увеличивая скорость, пока они не оказались в просторном, немного сумрачном  тоннеле. Каким-то образом Ася "знала", что это именно она "плывет" рядом со своим Славиком, которого воспринимала лишь как сверкание цветных искр, вроде  недавно виденного ими в цирке зеркального шара. Одновременно Ася "наблюдала" как бы со стороны и себя самое, но  ее сфера излучала робкий серебристо-белый свет со вспыхивающими все реже темными точками - это таял и исчезал ее  страх. Однако, было и нечто общее между этими двумя, несущимися в вакууме как выпущенные снаряды, энергетическими "ядрами" - в центре каждого их них пульсировал, переливался розово-алыми оттенками фантастически прекрасный сгусток какой-то волшебной силы... Не  испытанная ею никогда прежде, легкость парения в загадочном поле возвращала душе утраченную детскую беззаботность, лихую безшабашность и творческое всемогущество, вызывала огромное желание узнать и понять - что же там, за пределами дозволенного на Земле, столь сильно ограниченного знания...
         Время растворилось. А полет двух соединенных световыми нитями  сфер все длился и длился в вечном "сейчас" сквозь звездное пространство Космоса.  Вдруг Асе почудился вскрик Славика:"Вот она - моя планета, мама! Смотри! " - так звонко отозвалась в  глубине ее сознания четкая мысль сына. Далеко на горизонте перед ними возникли и приближались текучие, спиральные вихри фиолетово-синего, лилового с яркими золотыми проблесками вспыхивающих протуберанцев, сгустившегося живого огня... Она не успела задуматься, каким образом они в него влетят, не сгорая, как атмосфера неизвестной планеты мягко и дружелюбно приняла их в свои горячие, но не обжигающие объятия...
          Было чему удивиться... Вязкое и чуждое пространство, похожее на густой маслянистый пар, обволакивающий изумрудными световыми наплывами,  не позволяло воспринимать окружающее четко и в полном его объеме. Здесь явно недоставало солнечной кристальной ясности земного воздуха. Асе приходилось двигаться осторожно и медленно, как на большой глубине под  толщей воды, еще и потому что неожиданно и отовсюду возникали странные бесформенные объекты, меняющие свои очертания будто по чьему-то велению. Славик же чувствовал себя как рыба в воде, торопливо увлекая мать за собой  вперед и заботливо  посылая ей мысли успокоения: " Мама, потерпи, сейчас ты сонастроишься со здешними вибрациями  и станешь видеть гораздо лучше..." И действительно, по мере продвижения по "терра инкогнита", будто кто-то извне настраивал внутренний "бинокль" ее не человеческого зрения, наводя фокус и "протирая линзы"... Результаты этого процесса настолько ошеломили Асю, что сбили бы ее с ног, если бы в этой  новой форме они у нее были...
          После стремительного пролета сквозь очередную многоцветно-радужную арку-портал, постепенно повышающую и настраивающую градус асиного восприятия,  перед путешествующими гостями открылся нереально изумительный по красоте и неожиданной новизне проявления, ни на что не похожий и по-своему прекрасный мир...
          Изумрудно-лиловые наплывы, затруднившие вначале передвижения асиной сферы, оказались гигантскими, колышащимися под едва ощутимым "ветром", причудливыми растениями, простершими на немыслимую высоту свои мрачновато окрашенные владения.  Они беспорядочно сплетались крупными эфемерными листьями, темными  текучими струями стеблей с пушистыми, будто "ватными" хлопьями крупных цветков на ветвях  в какой-то заколдованный, ежесекундно меняющийся лес, создавая впечатление планетарного шалаша или укрытия для неизвестных  форм жизни... Внезапно путешественники  вылетели словно из темной "пещеры" растительной чащи на необозримый простор светящейся равнины, и перед ними открылась захватывающая дух, необыкновенная и  величественная панорама, достойная кисти вдохновленного Богом Художника.
          В скрещенных причудливыми цветовыми узорами, розово-золотых лучах двух ярких солнц, на неохватном взором горизонте простирался, сверкал и перетекал оттенками грандиозный город,  к  центральному торжественному ансамблю  которого устремлялись со всех сторон тысячи радужных сфер. Мягко и равномерно  рассеянное в атмосфере, исходящее от него свечение отражалось на зеркальных оболочках многочисленных, похожих на игрушечные мыльные пузыри, шаров неизвестными на земле красками. Некоторые сферы плыли прозрачными, другие выглядели матовыми, но постепенно они начали соединяться друг с другом в огромные , похожие на молекулы, структуры, словно кто-то собирал в единый букет разноцветные воздушные шары... Они напоминали Асе сложные детские конструкторы-пазлы, а, может, гигантские виноградные гроздья, или пчелиные соты, но с иным, не повторяющимся в каждом случае строением.
             Прежде, чем Славик решительно направился к одному из подобных образований, чтобы слиться с ним, он снова мысленно обратился к матери с просьбой оставаться спокойной и слегка в стороне, чтобы он мог познакомить ее со своей "семьей". Ася опять немного растерялась, не понимая, как реагировать на происходящее... Но ей не было страшно, она ощущала в себе какие-то незнакомые, новые и неожиданные резервы энергии, в которых напрочь отсутствовал даже намек на негатив. Напротив, Ася жадно впитывала чудесные впечатления с поистине безграничным детским любопытством.
           Молодую женщину, не имеющую в арсенале своей человеческой памяти подобного опыта, и невольно сравнивающую увиденное со знакомыми образами Земли, прежде всего поражала какая-то зыбкость, постоянная изменчивость,  неустойчивость и некая призрачность этой новой реальности. Ей казалось, что любой сильный тайфун или цунами легко сметет и разрушит этот сказочный город вместе с его хрустальными, сотканными из света строениями и сферическими телами его обитателей... Еще ее несказанно удивила абсолютная тишина, непривычное и немного угнетающее беззвучие, как в немом кино... "А как же музыка, пение птиц, богатство человеческих голосов... и вообще весь шум живой жизни?" - недоумевала Ася, зависнув в ожидании приглашающего знака от своего любимого гида... И все же, интуитивно она чувствовала, что все ее земные умозаключения не имеют ничего общего со здешними законами существования.
             Тем временем, безграничное, словно распахнутое в иные "небеса" и   открытое по всем векторам, пространство перед центральным, похожим одновременно на дворец и на официальное здание, сооружением продолжало заполняться слетающимися на чей-то негласный зов жителей планеты.  Нежных красок и разных размеров световые сгустки энергий планомерно распределялись и притягивались к определенным объемным конструкциям, безошибочно  находя "своих"... Их становилось все больше, и скоро Ася уже не смогла бы найти именно ту из них, в которую погрузился ее сын.
           Однако, постепенно из общей, танцующей неведомый танец сближения и дышашей в унисон, световой массы выделилась и заметно приблизилась к  растерянной гостье одна из самых фееричных структур. Асе подумалось, что эта "семья" занимает какое-то особое, привилегированное положение среди остальных.  Сложное, многоярусное, без признаков симметрии, но очень гармоничное при этом, соединение пульсирующих сфер вдруг одним легким выдохом развернулось единым ярусом в горизонтальную плавную дугу, похожую на жемчужное ожерелье. и Ася оказалась в ее центре. Она ощутила себя как  на сцене - под прицелом пристального внимания множества существ, которые устремили на нее очень разные, едва ощутимые, тончайшие энергетические лучи своего внимания. Она почувствовала их касание не привычным физическим телом,  в виду его отсутствия в данный момент, а чистым сознанием, в которое осторожно полились мысли приветствия, радушия, доброго интереса... Рядом в то же самое мгновение снова оказался сын и словно "переводил" маме обращение к ней своей планетарной семьи...
         Смущенная  повышенным вниманием к себе, молодая женщина не знала, как вести себя в столь необычном общении, что отвечать на едва понимаемую "речь", которая внезапно начала проявляться в ее разуме целыми фразами. Ей удавалось каким-то образом считывать посылаемые ей мысли, но она не понимала, КАК это происходит. После приветствий и гостеприимного приглашения на небольшую экскурсию по светоносному городу от главы сиятельного семейства, Ася "услышала" буквально следующее.
       "Мы рады приветствовать тебя на нашей планете как представительницу Земли из другой вселенной. Мы ждали тебя и готовились к нашей встрече. Наша планета достигла больших успехов в преобразовании космической материи, сотворении новых форм и сочетаний на ее основе. Мы сделали целый океан открытий в разных областях знания. Мы свободны и способны летать на другие космические объекты, посещаем разные планеты,  иные миры и цивилизации других вселенных. Мы посылаем туда наших избранных героев, чтобы они проживали там воплощения и приносили для нашего развития ценные опыты неизвестной нам жизни.  Твой сын - один из них. Наш коллективный разум не знает границ, нам раскрыты многие тайны мироздания... Однако, есть еще такие состояния сознания, которые нам пока не доступны.
          Из всех планет, которые имеют миры третьей плотности,  планета по имени Земля отличается не только особой красотой и ярким разнообразием форм физического мира. Человечество Земли за миллионы лет эволюции сотворило в своих недрах самую загадочную и желанную для огромного числа других цивилизаций тайну... Познать эту тайну  - прожить и понять ее - в очередь на земную жизнь стоят миллиарды желающих обогатить свою душу этим невероятной космической силы опытом... Твой сын - наш посланник - не в первый раз пришел на Землю, чтобы узнать этот сокровенный секрет. Но в этот раз он выбрал именно тебя, чтобы постичь самую сердцевину или вершину сей божественной тайны..."
            Ася недоумевала и всеми силами старалась понять, о какой такой "тайне" ей "рассказывает" этот облеченный властью представитель чужой планеты. И тут ей показалось, будто Славик успокаивающе взял ее за руку...
           "С бесконечным почитанием уникальной красоты твоего существа, - продолжил свою мысленную речь глава элитарной семьи, - мы просим тебя показать нам сейчас живое проявление этой тайны в человеческом сердце..."
            "Как? - заметалась  асина мысль , - Что показать... о чем он говорит?" - и обратила свои вопросы  к мерцающей розовыми бликами и вибрирующей словно перед экзаменом, сфере Славика. "Мамочка! - донеслось до нее, - представь и обними меня так сильно, как ты любишь меня... все просто... Вспомни о своей любви... ко мне... к папе, к своей матери..."
             Ася представила... и была будто взорвана изнутри ярким пламенем такой мощи, что невероятный фонтан ослепительного света потоком вырвался из ее глубины и озарил все пространство вокруг, изменяя его поле, отражаясь на световых оболочках тысяч сфер, выплескивая энергетические цветные струи радости, нежности, преданности, терпения, самоотдачи...  Всего величия божественных качеств, которые включает в себя безусловная Материнская Любовь... самая бескорыстная и высокая по вибрациям из всех видов земной и божественной Любви... Восхищенный трепет благодарности от мгновенного, пусть и краткого прикосновения к этой величайшей тайне прокатился энергетической волной по всем собравшимся от свершившегося у них на глазах истинного чуда...
           "Одно дело - знать, что существует Божественная Любовь, и совсем другое - ПРОЧУВСТВОВАТЬ Ее всей душой, всем сердцем, проживать в ощущениях всем физическим телом..." - донеслась до ошеломленной Аси последняя мысль планетарного представителя, - "Наша благодарность тебе за этот визит и щедрый дар Любви из твоего чистого сердца - безмерна... Наслаждайтесь каждой минутой чувственной жизни на Земле, потому что это - редкое счастье..."
          Ася проснулась от проникших  в окно ее спальни  первых лучей Солнца, по-хозяйски взиравшего с небесной высоты на двух обнявшихся и крепко спавших людей, еще пребывающих в своем - длиной в целую ночь - невероятном путешествии. Шлейф не заданных Асей вопросов еще роился в ее проснувшемся мозгу исчезающими всплесками мыслей ... почему в том холодном мире нет детей и животных, нет музыки и пения птиц, есть ли у них семейные пары , как они рождаются, есть ли смена сезонов... и так далее, но звуки родного мира все более захватывали сознание и наполняли ее радостью возвращения домой... "Боже! Как прекрасна наша Земля! - была ее первая мысль. - И как же мало мы ее любим! Всё! Обязательно возьму Славику котенка или щенка...! " Потянувшись и как бы заново ощутив все свое тело, она горячо и нежно опять обняла своего необычного сына и прошептала ему на ухо, какое же это невероятное счастье - простое  земное объятие Любви, которое - она теперь мудро понимала - доступно совсем немногим душам во вселенных.

       
            Видимо, стезя следования в определенном направлении – только через искусство – была прочерчена в моей судьбе настолько четко, что не позволяла отклоняться ни на йоту ни в какую сторону. Когда стало понятно, что выдающейся балерины из меня не выйдет (а на меньшее моя душа и не была согласна), то театр как явление многогранное и многозначное, вовсе не исчез из моей жизни.
            В свете накопленных за предыдущие воплощения талантов явился еще один – во мне проснулся театральный художник по костюмам. К этому таланту – создавать фантазийные, ни на что не похожие образы из редких тканей и блесток волшебства – моя душа «приложила» еще и золотые, самообучающиеся ручки, которые обладали врожденным мастерством и навыками шитья. Впрочем, «врожденность» особых способностей, если заглянуть в «хроники» истории моей души, вполне могла быть обьяснена годами напряженного труда рядовой белошвейки в какой-то столичной элитной мастерской, где помимо навыков был привит еще и тонкий эстетический вкус. Но в этой жизни меня этому никто не учил, только интуиция и сильные впечатления от сцены и кино, где красавицы поражали взор  потрясающими роскошными нарядами, направляли меня на создание своих детских шедевров для кукол. Мама помнит меня с иголкой в руках с шести лет, а папа позже приносил мне обрезки невероятных тканей из мастерской театра по пошиву сценических костюмов. И моя кукла (как потом и я сама) щеголяла в немыслимых туалетах, вызывая зависть дворовых подружек. Повторюсь – этот врожденный (то есть принесенный из прошлых воплощений), но совершенствуемый терпением и упорством в бесконечных экспериментах, навык шитья в дальнейшем сыграл очень важную роль, обеспечив мне во взрослой жизни финансовую независимость,  а в эмиграции – профессию и свой бизнес.
             Здесь уместно заметить, что многие сотни лет люди пребывали  в одной из множества самых распространенных, навязанных им определенными силами, иллюзий – о некоей «богоизбранности» или  «поцелованности Богом» отдельных индивидуумов, обладающих сверх-способностями в какой-то из сфер человеческой деятельности. Эти редкие исключения из общей массы – гении и герои, ученые, целители и Мастера - считались почему-то просто в силу своего рождения на Земле получившими уникальный «дар» от Создателя. Подспудно темными силами внедрялась в сознание людей мысль, что человек сам ни на что не способен... Однако неумолимый Космический Закон реинкарнации, принятый (наконец!) продвинутым обществом относительно недавно, принес духовное знание о том, что человеку ничего не дается «даром» - ни Богом, ни Учителями, ни людьми. Каждый из нас все свои таланты и духовные накопления в виде определенных качеств и умений зарабатывает сам – упорным трудом во множестве жизней! Душа лишь направляет личность в каждой из них, помогая совершенствовать способности, откристаллизовывать их до такого высокого уровня, где они проявляются уже как гениальность.
         Но как бы не изменяла река моей жизни  повороты своего течения, театр цепко держал мою душу своими непреходящими чарами, не позволяя даже мечтать о каких-то других устремлениях. Причем, при выборе дальнейшего пути очень скоро стало ясно, что драматическое искусство и актерство меня совершенно не привлекали. Ответ я получила много позднее, в снах и медитациях, когда мне показали, что я не в одном воплощении уже была драматической актрисой, причем, очень знаменитой и талантливой, так что этот опыт был мне больше не интересен. А вот балет еще очень долго «не отпускал» меня из своих пленительных объятий, как бы обещая в будущем раскрыть свои – одной мне ведомые – тайны... Их раскрытие состоялось через десятки лет пройденного мной жизненного, тесно переплетенного с духовным, пути, воплотившись в иной творческой ипостаси – в качестве писателя... И начиналось все со сказок, явной «переклички» с детской свободой самовыражения.

       =========================================================

                ЗАЧЕМ  ЛЮДИ  ТАНЦУЮТ...

                Рождественская  сказка.

        По застывшим от холода улицам спящего города в каком-то зловещем, глумливом веселье,  дико подвывая словно безумная, бешено носилась  леденящая вьюга, погружая в беспамятный, сковывающий сон всё на своем пути. Ее нескончаемо длинный снежный шлейф, играючи и насмехаясь, небрежно заворачивал деревья в белые коконы, застилал искристыми покрывалами железные крыши старых  домов, мгновенно заштриховывал в них погасшие окна  бриллиантовыми морозными кружевами, отнимая у людей и  без того слабый доступ к внешнему свету. Но невдомек было этой надменной властительнице ночи в её безнаказанном раздолье, что за одним из тысяч темных окон внимательно наблюдают за ее неумолимым священодействием  широко распахнутые детские глаза. Глядя в быстро замерзающий  просвет между узорами сверкающего инея на стекле, эти, устремленные в пространство за окном, глаза завороженно следили за неуловимой красотой беззвучного танца снежинок на ветру. Невесомые игольчатые пушинки отражались в глубине изумленных зрачков и тихо стекали по щекам, превращаясь в истаявшие кристаллы слез. "Как же прекрасен этот вечный снежный танец," - думала девочка. - "Господи! Как бы я хотела хоть раз тоже стать снежинкой в тюлевом платье с блёстками  на завтрашнем празднике... Ведь завтра Рождество..." Глубокий вздох страдающей детской души вызвал новый поток слез, а худенькие ручки лишь крепче сжали колеса инвалидного кресла...
           Неизвестно, как долго сокрушалась бы девочка в своем беспомощном отчаянии, если бы внезапно перед ней на широком подоконнике не возникло дивное существо. Полупрозрачное, но видимое и светящееся, в ореоле  золотых волос, с мягким сиянием доброй улыбки , в перламутровом струящемся как воздух, одеянии... Очень похожее на ангела, за которого его и приняла оторопевшая малышка. "Нет, я - не ангел, - прочла невысказанный вопрос и рассмеялась в ответ  нежным, как хрустальные колокольчики, смехом незванная гостья, - "Я - Муза... Муза Танца. И зовут меня Терпсихора...Это по-гречески ... Я - покровительница танцевального  искусства... Так, в чем твоя печаль, дитя моё? Отчего ты не летаешь в волшебных предрождественских снах, отчего вместо подобающего детям ночного занятия в столь поздний час, непрестанно льются такие горькие слезы по твоему юному лицу?"  Снова вздохнув, девочка опустила глаза вниз,  молчаливо указывая на свои обездвиженные ноги...  "О-о-о... - удивилась Муза, - вот почему ты плачешь... Ты серьезно думаешь, что танцевать можно только ногами?" "А как же еще?" - спросила шепотом огорченная девочка.  Снова легко и таинственно рассмеялась Муза, будто пригоршню льдинок бросила на замерзшее стекло,  - "Ну, для начала вспомни, что у тебя есть пальцы, руки, плечи, щея, голова, глаза, брови... - продолжила светоносная гостья, - Но, главное в танце не это, то есть не только все тело человека... Танец лишь тогда становится по-настоящему Танцем, если  сквозь него просвечивает душа. Иначе всё зря, вместо искусства люди увидят упражнения под музыку..."
            Маленькая слушательница в восторге внимала каждому слову ночной богини, испытывая едва осознаваемую надежду на чудо. И Муза ее не разочаровала: "А ты думала когда-нибудь, зачем люди танцуют? Почему их танцы так различаются по движениям, ритмам, числу танцоров?" Девочка лишь молча качала головой из стороны в сторону. "Что ж, не зря у вас говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - заключила пришелица из иного мира, - Смотри!!!" Она слегка коснулась своими пальцами лба девочки, затем  нежно тронула струны своей маленькой лиры...
            И перед ошеломленным ребенком распахнулись окна в иные - цветные, радужные яркие и ясные - реальности, в нечто, напоминающее объемное голографическое кино. Разворачивался показ какого-то бурного народного празднества на площади, где посреди огромной расступившейся толпы красивая  молодая пара исполняла испанский танец. Это было впечатляющее зрелище: в темпераментных,  изящных  и сложных движениях соединялись в гармонии две души, рождая волны восхищения у подтанцовывающей и громко хлопающей ладонями и кастаньетами толпы. Вне сомнений - здесь, в этом яростном площадном действе - бушевала, как огонь в раскалившейся докрасна печке, выражаясь через Танец, сама Любовь... Вдруг стало видно, как сполохи тонкого оранжево-красного огня, исходящие от прекрасной пары танцоров, стали распространяться вокруг и охватили всех какой-то пьянящей радостью, вдохновением и весельем. Вскоре танцевала уже вся площадь...И этот живой костер из разноцветных языков незамечаемого людьми пламени был невыразимо прекрасен, оживляя собой весь мир - от земли до небес.
             Взмах божественной руки Музы перенес юную зрительницу на берег изумрудного озера, где среди берез и высокой травы с вкраплениями синих цветов, на большой поляне девушки в длинных сарафанах водили хороводы под неспешную, протяжную и слегка грустную песню. Их слаженные синхронные движения и невесомый "плывущий" ход вырисовывали по траве четкие невидимые линии, будто "расписывали" поляну кружевным незримым узором, протаптывая ногами  восьмерки, овалы, сходящиеся и расходящиеся круги...как на воде. И опять проявилось чудо - за этой неторопливой музыкой хорового движения девочка ясно разглядела плавно перетекающиеся полноводные потоки светлой силы, похожие на непредсказуемое течение большой реки. 
           Терпсихора же, терпеливо и ласково вела свою юную знакомую дальше,  перенеся ее  божественной магией в скалистые земли Ирландии, где люди танцуют свои совершенно особые, ни на что не похожие групповые танцы. Так они общаются с родной землей, раскрывая ей свои души через древние ритмы, синхронно выбиваемые ногами десятков участников под звуки флейт и волынок. И снова у девочки явилось какое-то непривычное вИдение - в моменты соприкосновения танцующих башмачков с землей, особенно, когда они приподнимались на носки, через тела и ноги людей словно зарождались и проскакивали глубоко в недра пронзительные тонкие радужные молнии... Сплоченная в синхронистичности - плечом к плечу - шеренга танцоров выстукивала дробь десятками окованных металлом туфелек, вливая в суровую землю  звуковые аккорды своей Любви, славя и почитая родные края...
           Сон или явь, волшебство или иллюзия... Эти мысли не занимали маленькое сердечко, трепетавшее  от невероятных впечатлений и переживаний. Словно под гипнозом обрушившейся внезапно красоты, девочка не могла остановиться в желании узнать как можно больше об этой таинственной, неведомой ранее стороне Жизни, и готова была не спать совсем, лишь бы следовать  за своим прекрасным гидом по рождественским чудесам. Она не заметила, как оказалась... в театре, перед огромным бордовым, в золотой вышивке, тяжелым занавесом, не уследила, как он раздвинулся, открыв иной фантастический мир в люминисцентных красках. Потому что была сражена воплощением своей тайной мечты - на сцене царствовали, взлетали и сплетались в сказочные узоры юные балерины в ослепительно белых с  переливающимися блёстками балетных пачках... так похожие на снежинки. Восторг настолько переполнил девочку, что даже не успевшая зародиться, зависть к этим счастливицам на пуантах была затоплена искренней радостью за них, что у других это получилось, причем, так непревзойденно красиво, грациозно, легко, будто танцовщицы овладели секретом полетов в воздухе, будто они сами стали этим воздухом. Девочка снова увидела нечто необычное - от каждой балерины струился прозрачный ясный свет с мерцающими нежными оттенками, этот свет совсем не походил на электрический, потому что он был как легчайший подвижный туман и повторял все движения танцующих, соединяя их как между собой, так и с небом, ветром, землей - в единой музыкальной гармонии.
           Терпсихора осторожно убрала руку со лба девочки, чтобы та медленно пришла в себя. Первое, что почувствовала маленькая путешественница, было ощущение невероятной тишины. Вьюга стихла, отлетела, забрав с собой свои леденящие инструменты. В узкий просвет между не успевшими сплестись окончательно узорами заглядывали серебрянные мерцающие звездочки.  Муза ласково смотрела на девочку и не спешила обсуждать с ней пережитые эмоции. "Я кое-что поняла, - робко начала малышка, - Разных танцев потому так много, что каждый предназначен для чего-то своего, для земли, для воды, для воздуха... Когда люди танцуют с душой, они как-то соединяются со всем этим..." "Умница! - довольно рассмеялась гостья, - Ты так верно всё поняла! Я показала тебе, как через своё танцующее тело в союзе с душой  люди могут познать и почувствовать единство со всей Природой, с ее стихиями и энергиями. Ты права, есть танцы для огня, для воды, для земли и воздуха, и еще много для чего другого. Самое важное - это осознать, что всё едино в проявлении божественной силы, и сила эта Любовь. Ты поняла еще кое-что. Не все люди на земле пока могут танцевать также непревзоденно, как делают это мастера танца, потому что мастера именно для этого и рождаются с подобным талантом. Но каждый чуткий душой человек способен через восторг сопереживания проявленной в танце красоте внутренне танцевать вместе с гениями этого искусства, получая огромную радость и счастье, возвышая и изменяя себя в сторону совершенства".
             "А ты не улетишь? - зевая, сонно спросила девочка.  "О! Да ты совсем уже спишь, милая, - спохватилась Муза. - И мне пора... Была рада с тобой познакомиться, будущая звезда балета с чистой прекрасной душой..." Девочка не успела осознать до конца последние слова божественной гостьи, как та растаяла также внезапно, как и появилась.
            Наступило рождественское утро. Девочку поцелуями разбудила мама, которая сообщила, что вставать давно пора, что их ждет много дел в подготовке к празднику, и что под рождественской ёлкой ее ждет удивительный сюрприз. Подкатившись на своем кресле к сверкающей в огнях волшебной ёлке, девочка увидела внизу большую коробку в нарядной обертке, перевязанную красным бантом. Когда она ее раскрыла... то всё ночное приключение встало перед ней так четко и ясно, как наяву... В коробке лежало белое в блёстках балетное платье снежинки для праздника. Но  и это было не всё. Рядом с платьем лежали розовые атласные балетные туфельки... Малышка едва не заплакала от счастья. Она поняла, что Муза танца не просто так прилетала к ней ночью - она дала ей надежду на осуществление Мечты.
           Вечером вокруг ёлки веселились и танцевали гости, маленькая хозяйка праздника была радостна и приветлива, много смеялась и шутила. Когда же настал черед танца снежинок, она танцевала вместе с ними в своем чудесном платье, пусть еще сидя в кресле, но танцевала именно так, как учила ее покровительница этого искусства, не столько руками, плечами и головой, сколько своей щедрой на любовь и радость за других - юной дущой, полной светлых надежд на будущее. Внезапно, будто укол в сердце, девочка ощутила, как у нее шевельнулась нога...

1-6 января 2016 год.

              ==========================================================


         Тем не менее, в те юные годы магнит искусства указывал мне своей точной внутренней стрелкой дорогу непременно в Театральный институт, который в Ташкенте был, только вот отделение для художников по сценическим костюмам и декорациям в нем отсутствовало. К тому же, было упущено время для занятий рисунком в изостудии, а без элементарной техники какой бы из меня тогда был художник... О поступлении в вуз другого города речь вообще не шла. Родители были категоричны.

        Знаковый 1966-й год в одночасье – одним ранним апрельским утром – кардинально изменил судьбы множества людей и моего родного Ташкента. Сильное землетрясение – почти 9 баллов по принятой сейсмологами шкале - разрушило половину города, унесло десятки жизней, привлекло огромное внимание и помощь как советской, так мировой общественности. Навсегда осталось впечатление некоторого инфернального ужаса, когда в четыре утра мы были разбужены страшным гулом, впол-неба горело алое зарево, а наш панельный дом качался из стороны в сторону, скрипя арматурными креплениями в стенах... Родители крикнули оставаться на месте, что это землетрясение, а не война, и что скоро пройдет. Это «скоро» показалось вечностью. И только потом мы были поражены интуитивной мудростью родителей – первыми рушились и проваливались в старых домах именно лестничные пролеты, и люди не успевали добежать со своих этажей вниз. Это огромное несчастье обошло нашу семью стороной, и хотя потом повторялось неоднократно, закалило души в испытаниях. Но пишу я об этом событии потому, что оно совпало с особенной датой моей жизни. Этот год был выпускным по окончанию школы, а в августе нам с братом  предстояло поступать в институт – каждому в свой.
          Когда стало ясно, что художественного факультета для получения профессии художника по костюмам в Театральном интитуте нашего города нет, и что художника из меня тоже не получится, было принято решение не пропускать год для подготовки, а попытаться поступить на теоретическое – театроведческое отделение. При подаче документов открылось, что в связи с землетрясением, набор на дневное отделение закрыт, прием шел лишь на вечернее и заочное обучение. Никто из других городов республики не приехал поступать в  институт в тот опасный год, поэтому конкуренция была совсем небольшая. Из экзаменов нужно было пройти собеседование, написать письменную рецензию на какой-нибудь спектакль и сдать историю КПСС.
        Собеседование с комисией из преподавателей вуза я проходила странно и неловко – меня спрашивали о каких-то специфических театроведческих книгах, которых я в глаза не видела, было понятно, что к поступлению я не готовилась. Но живыми ответами на вопросы по «общему интеллектуальному развитию» и по богатству литературного языка я, все же, заработала проходные баллы и была допущена к следующему экзамену. Только в конце жизни я узнала, что мой суровый отец, уже известный в те годы артист балета, втайне от меня посетил преподавателя, принимавшего вступительные экзамены. О чем они говорили, осталось за закрытыми дверями, но сомнительное собеседование не было мной провалено окончательно, видимо, именно по этой причине. А вот своей письменной рецензией я очень озадачила экзаменатора, который и набирал из абитуриентов свой курс.
        Полагаю, уже не удивлю вас  тем, что рецензию я писала... конечно же (!) на балет. Причем, на один из своих любимых спектаклей «Дон Жуан», который с большим успехом  не первый год шел в нашем академическом театре оперы и балета. Искушенный театральный критик, освещавший в центральной прессе все премьеры,  и преподаватель вуза в одном лице – именно он набирал в этот год студентов -  был не просто поражен. И не столько тем, как я - семнадцатилетняя девочка - по-новому «увидела» внутреннее содержание спектакля и описала чувства его героев, сколько тем, что на четырнадцати (!!!) экзаменационных проштампованных листах, без черновиков, набело, красивым ровным почерком написала свой разбор балета – не сделав ни единой грамматической ошибки! Он, иронически улыбаясь, проходил между рядами пишущих и, поравнявшись со мной, спрашивал – еще бумагу? – округляя глаза на мой утвердительный кивок. Меня же снова спасла «врожденная» грамотность – в «архивах» души, спустя десятилетия работы над собой, отыскалось мое писательское воплощение...
         Студенческой жизни в общепринятом смысле мне пережить не довелось – вечернее отделение предполагало поиск работы. Я устроилась секретарем в приемную декана дошкольного педучилища, там я научилась быстро печатать на пишущей машинке, выкраивать время для чтения нужных учебников, а выходные дни вместо свиданий проводила в публичной библиотеке, кропотливо собирая материал для своей первой курсовой работы.
         Скоро я поняла – зачем душа привела меня именно в это место, на этот факультет – широта и всеохватность образования того времени открыли для меня совершенно иной мир, в котором кроме театра оказалась бездонная «пещера сокровищ» как из сказки с накопленными за столетия истинными ценностями общечеловеческой культуры. Я словно шла по огромному светлому коридору с множеством высоких дверей по бокам, на которых белели таблички с надписями – «История искусств», «Живопись, скульптура, архитектура», «История русского и зарубежного театра», «История русской и зарубежной литературы», «История философии», «История театра азиатских народов» и т.д. Программа обучения, рассчитанная на шесть лет, формировала не просто грамотного специалиста по искусству широкого профиля, а при добросовестной учебе даровала возможность стать эрудитом и знатоком почти всех значимых мировых достижений в искусстве в те золотые стабильные годы советского «застоя». Я глубоко чувствовала потребность в этих обширных знаниях, но еще долго не осознавала их истинного назначения для своего дальнейшего пути. Но душа постоянно посылала мне особые внутренние знаки, чтобы я не сбилась с курса.
           По мере погружения в изучаемый материал я начинала чувствовать смутную незавершенность вложенных в произведение идей, какое-то «горизонтальное» толкование смыслов, нехватку горного воздуха для души и  пристального взгляда вверх – в Небеса. Не к абстрактному «богу», а за невидимые пределы земного купола ограничений, где скрыто от нас столько непознанных тайн и открытий духа, но кто-то словно не допускал даже приближения к ним посредством даже самых гениальных человеческих умов. Свою «непохожесть» на всех я ощущала еще в школе, но институт выявил мое внутреннее бунтарство против общепринятых, традиционных и навязываемых опытными учителями подходов к искусству в полной мере.
           Однажды, отнюдь не являясь тогда большим знатоком поэзии как жанра литературы, я заявила на экзамене, что не люблю стихи Владимира Маяковского, разбор творчества которого попался мне в билете, чем вызвала огромное возмущение преподавателя, и чуть не завалила сессию. Мудрая пожилая женщина с библейским отчеством «Соломоновна» предложила мне обосновать свою позицию и, если это прозвучит убедительно, то экзамен она мне зачтет. Безусловно, как все студенты, я готовилась к сессии довольно поверхностно, поэтому даже «хорошим» знанием творчества Маяковского  похвастаться не могла. Целиком доверившись  своей интуиции, я выразила свое внутреннее ощущение от его поэзии с прозвучавшей почти нагло самоуверенностью юности. Я спокойно говорила о том, что эти «рубленные» стихи напоминают мне цоканье копыт лошади Медного Всадника по булыжной мостовой – шума много, высокого смысла мало, направление движения – по указке власти... И вообще в этих произведениях много политики, мало доброты, а любовь, если она и проскальзывает, то какая-то «вымученная»... «Соломоновна» пару минут держала паузу, а потом, также молча поставила мне «удовлетворительно» и, вернув зачетку, кивком головы показала на дверь.
            Еще больше я ошеломила самого строгого из всех преподавателей – он читал у нас историю философии. Но вот тут-то я «плавала», что называется в своей стихии – Кант, Гегель, Юнг и прочие из этой «компании» уже были моими основными учителями, я просиживала часами над их книгами в публичной библиотеке с неослабеваемым интересом, писала четкие и подробные конспекты, которыми потом охотно пользовались актеры и режиссеры с параллельных курсов для ускоренной подготовки к сессии. Преподаватели, особенно «серьезных» дисциплин с первого взгляда не воспринимали меня всерьез – ну что можно взять с нарядной девчонки с золотыми кудряшками и тоненькими пальчиками с длинными накрашенными ногтями... Так думал и тот самый суровый Капустин, который – никому и никогда! – не ставил в зачетке «отлично», полагая, что легкомысленные студенты творческих профессий не в состоянии даже приблизительно понять смысл глубоких философских концепций, и часто отправлял их пачками на пересдачу. Его не любили и боялись. Ко мне же это все не имело никакого отношения.
              Почему-то я хорошо запомнила тот летний солнечный день. Я шла на экзамен, ни капельки не волнуясь. Взяв со стола преподавателя билет, я улыбнулась и сказала, что могу отвечать без подготовки, вызвав на его лице ироничное выражение. Итак, начала я, первый вопрос – Закон Отрицания Отрицания. Суть этого космического Закона заключена в спиралевидном развитии эволюции человечества, спокойно говорила я, - Каждый новый виток, поднимающий это развитие на более высокую ступень, как бы «отрицает» все пройденное на предыдущей ступени опыта, однако забирает с собой все самое ценное и прогрессивное. В свою очередь, этот новый виток в ходе дальнейшего пути эволюции также будет «отрицаем» следующим новым поворотом развития... и так до бесконечности. Поэтому, заключила я, в названии этого Закона стоит двойное отрицание.  Капустин смотрел на меня с выражением такого неподдельного удивления, что нужно было бы сделать фото для истории этого вуза как зафиксированный пример редчайшей ситуации. Второй вопрос – продолжила я, - В чем различие между Трансцендентным и Трансцендентальным? Экзаменатор уже с интересом уставился на меня. А я продолжала... В познании окружающей действительности существуют несколько направлений и способов, но все их можно разбить на две большие группы. Есть то, что человечеству возможно изучить через свой ум, научные эксперименты, что будет доступно в определенных понятиях, и этот процесс называется – Трансцендентным. А есть такие области познания космоса, которые уму человека пока недоступны, они лежат за его пределами и не фиксируются никакими органами чувств. Это пространства духа, и они являются для ума Трансцендентальными, то есть – непознаваемыми... И все эти философские постулаты, почерпнутые мной у любимых философов мирового уровня, я преподнесла как будто описывала новый фасон платья, помогая себе взмахами своих наманикюренных пальчиков.  Немая сцена в гоголевском «Ревизоре» выглядела бы не столь драматично, как состояние Капустина, никак не ожидавшего подобной глубины от  девятнадцатилетней девчонки. Он медленно написал «хорошо» в моей зачетке и проводил меня до дверей оторопевшим взглядом...
           Ну и что это было, спросите вы. А это мой вечный дух прорывался через мою душу к личности по имени Елена, демонстрируя всю силу космических знаний, собранных им за сотни моих воплощений и хранимых в секретной камере духовного сердца. Это мой вечный дух укреплял меня для прохождения всех предстоящих этапов рскрытия моей индивидуальной природы, чтобы миссия, назначенная мне в этом воплощении, была исполнена на самым высоком уровне, в абсолютной цельности моего Существа – личность-душа-дух! Это мой вечный дух постепенно готовил меня к пониманию уникальности собственной Сути, не похожей абсолютно ни на кого в этом мире – чтобы не я подражала кому-то, а чтобы подражали мне! Потому что именно мне, не осознающей в юности своего предназначения, предстояло,  пройдя долгий и сложный путь посвящений,  встать у истоков одухотворения искусства для вхождения человечества в новый грядущий мир Света и Божественной Любви. Для выполнения этой великой миссии мне пришлось пережить множество ступеней осознания себя. И в пору моей писательской деятельности, что называется, на склоне лет, та часть жизни запечатлелась в этом небольшом автобиографическом рассказе, как постепенное и глубокое осознавание Себя...

                =========================================================

                ГЛАВНЫЙ  РОМАН  МОЕЙ  ЖИЗНИ.
                Рассказ.

     Когда-то в известной песенке Алла Пугачева пела: "Также как все, как все, как все, я по Земле хожу, хожу... Также как все, как все, как все, счастья себе прошу..." Так вот, - я никогда не хотела быть "как все"! И ни у кого не просила себе счастья... С самых юных лет я желала того, чего не было в окружающей жизни. Нет, не каких-то заморских кукол с гламурными личиками (я быстро научилась рисовать и делать их сама), не дорогих платьев (в те времена все одевались скромно, но позже я научилась  создавать эксклюзивные швейные шедевры и умела их носить), не ежедневных пакетов сладостей (хватало и того, что изредка перепадало)... Мне недоставало СВОБОДЫ! Чтобы не столько творить ВОЛШЕБСТВО внутри себя (оно возникало само), сколько затем разными способами показывать и дарить его людям. Оно - это Волшебство - царило в моем воображении всевластно, выплескиваясь спонтанно в импровизационных историях и сказках, сочиняемых прямо на ходу для дворовой детворы, сидящей с открытыми ртами вокруг меня теплыми ташкентскими вечерами. Оно сквозило неожиданной смелостью суждений по традиционным темам в моих сочинениях по литературе, часто зачитываемых всему классу учителем. Оно было моим самым лучшим другом, вдохновителем, самым интересным собеседником... Мне никогда не было скучно одной, напротив, я очень любила эти редко выпадавшие в большой семье, часы... Я не умела тогда назвать эти состояния, определить для себя их ценность, но они наполняли меня глубинной радостью особого, иного бытия... И той  небольшой  свободы, которую по капле отпускал мне социум с его жесткими установками на усредненность, запретами и вечной занятостью, на это до поры хватало...  Но!

        Ох, уж эта маленькая и коварная  частица речи, способная порой напрочь зачеркнуть всё предшествовавшее ее появлению... "Куда уходит детство?" - пела все та же знаменитая певица, словно озвучивая наболевший у взрослых и растерянных людей этот жалобный риторический вопрос. Оно уходило от каждого из нас, как воздух из яркого воздушного шарика, который все крепче стискивали невидимые обручи навязываемых обществом правил. Оно исчезало через вдалбливаемый чуть ли не с детского сада комплекс ничтожности, через отпущенную тебе роль лишь винтика в механизме, и вины от несоответствия чьим-то глупым стандартам... С годами давление этого кондуитского свода "законов" становилось все более тяжелеющим прессом, лишало возможности дышать в своем собственном ритме, особенно если он не совпадал с ритмом системы.

         Пока мне было дозволено импровизировать в самодеятельном искусстве, я вдохновенно танцевала - индийский танец в пионерском лагере в костюме из простыней и бусах из шиповника, сочиняя движения прямо на ходу,  затем выразительный кубинский, а позже вальс Шопена на настоящих пуантах и в "шопеновском" платье из театра на школьных вечерах. Но как только балетмейстер "поставил" мне испанский танец на районный конкурс, где я представляла свою  школу, я вышла на сцену и... разом  забыла все до единого поставленные им движения. Школу подвела, но свою свободу не предала... Ну, не по мне была уже тогда жизнь по чьей-то указке.

        Я долго не осознавала - ЧТО так затрудняет дыхание, почему мои порывы создавать красоту и радость встречают настороженность, зависть и опаску, почему в ответ на новизну высказываемых творческих мыслей я получаю недоверие и сарказм... Обывательское сетование, что мол, времена нынче такие, ничего мне не объясняло. "Не таким как все" в любые времена было трудно. Запомнилась моя первая курсовая работа по спектаклю русского драмтеатра "Ревизор", где я (семнадцатилетняя девочка!) ТАК раскрыла тонкий замысел режиссера, связав его с образом Лестницы Восхождения, социальной, духовной и философской, как части Закона Иерархии на Земле и Небесах, что руководитель курса отметил мою работу на семинаре с восхищением... И тут же дал мне при всех саркастическую "оплеуху" - "Если только она САМА писала эту работу..." Мне хотелось кричать! Тогда еще не было компьютеров. Я провела в публичной библиотеке несчетное количество часов, прочла кучу книг и статей, исписала не одну тетрадь, много раз редактировала текст... не имея никакого  писательского опыта... И САМА! Понимаете - именно сама, без чьей-либо подсказки сформулировала эту многозначную гипотезу... Позже я много раз получала от разных людей и инстанций подобные "оплеухи"...

        Вокруг распахнутой с детства, уязвимой, ранимой души образовывался, как бы наматывался какой-то невидимый кокон, то ли защищавший ее от ударов, то ли ограждавший других от нее, вернее, от ее не встраивающейся в систему индивидуальности. В те годы я не задавалась подобными вопросами, просто жила и радовалась своей неиссякаемой энергии, своей юности, казалось, что могла перевернуть весь мир. Вихри самоотдачи и энтузиазма несли меня стремглав под знамена благих общественных призывов, не позволяя задуматься - а кому и зачем нужны эти порывы, в чем их смысл. Умелые манипуляторы свое дело знали...

       Не известно, насколько "забетонировался" бы этот невидимый кокон-оберег моей души, если бы он внезапно не треснул по всему периметру... Я влюбилась! И мир перевернулся без моих особых на то усилий... Душа тихо запела свою нежную песню в сопровождении столь гулких ударов сердца, что вызвавший этот переполох субъект непременно должен был бы их услышать... Но - НЕ УСЛЫШАЛ!  Как говорится, "ни сном, ни духом". А боль от безответности была ошеломляющей и очень настоящей. Но важно то, что выводы, повлиявшие на всю мою последующую жизнь, были сделаны самые неверные. Потому что сделаны были они из состояния жертвы... Меня, мол, невозможно полюбить, потому что я ... недостаточно красивая,  умная и далее по списку. Казалось бы ВСЁ! Приговор на пожизненное само-непризнание подписан!  Ан-нет! Я же - не такая, "как все"! Оказалось, что само состояние Любви, даже без взаимности, - огромное счастье! Что оно настолько прекрасно, живительно, всеобъемлюще по высоте и размаху чувств, так вдохновляюще... и главное, - абсолютно свободно, ибо ни от кого не зависит! Даже от меня самой. Невозможно приказать себе - любить или перестать... Изнутри рвались вовне энергии бесконечного дарения, желания радовать, восхищать, удивлять, помогать, заботиться, преодолевать трудности, смеяться вместе от счастья просто быть, видеть и разделять красоту преобразившегося мира... И я это делала - безоглядно, спонтанно, от всего чистого сердца, не ожидая ничего взамен... Впрочем, без страданий тоже не обошлось. Причем, не раз, не два,  позже и с другими людьми, встречи с которыми мне упорно устраивала неутомимая насмешница-судьба,  все повторялось сначала. Я всегда отдавала, уже не ожидая взаимности,  все больше и больше забывая о себе. Ведь прививка от "эгоизма" была сделана еще в детском саду, когда ставить себя на первое место считалось чуть ли не позором. Лозунг "жить для других"- вот истинный героизм, который железной ментальной "короной" был с детства впечатан нам в головы...

         Людям так свойственно бесконечно наступать на одни и те же грабли... Я же по ним просто "танцевала"! И никак не могла взять в толк, почему же, превратившись из неказистого угловатого подростка в эффектную молодую женщину, причем, ценой лишь собственных усилий, я продолжала строить цепочку подобных отношений. Нет, у меня не было недостатка в друзьях, подругах, поклонниках, да и замуж я "выскочила" в девятнадцать лет. Но я упорно, как бык (а я и есть "Бык" по гороскопу) искала в отношениях даже не столько взаимности, сколько равноправия, глубокого взаимопонимания, принятия со всеми недостатками... и не получала желаемого... разве что иллюзию на какой-то период времени... Часто оставалась внутри безнадежно одинокой, даже в большой компании, где часто становилась центром внимания и восхищения. Парадоксальны были "несовпадения" в любви - меня не любили те, кого любила я, и наоборот. Хотя магнит моей женственности неосознанно был включен на всю мощь всегда. Но мне хотелось не только признания моей внешней привлекательности (я сделала для этого всё). Чего не отпустила Природа, я возместила творческим преображением своей личности - от смены цвета волос и ухода за лицом и телом, до эксклюзивного сотворения уникальных нарядов своими руками, подбора украшений и поиска своего стиля. Я жаждала абсолютного доверия. благородства, соприкосновения душ, долгих разговоров обо всем, обретения внутренней общности, тепла, нежности. Меня страшно огорчало стремление мужчин практически сразу после восхищения моей "неземной красотой" непременно закрепить эту эмоцию более ощутимым телесным контактом, сократив романтический период общения, узнавания друг друга до самого минимума... О времена, о нравы! - восклицал во мне нравственный императив. И вынужденная порой уступать чужой страсти, чтобы не потерять поклонника, а - главное - состояние влюбленности, я испытывала всякий раз все более растущее разочарование, и как следствие, возрастающее одиночество от непонимания моих истинных желаний.  Тонкая печаль отверженности, непохожести на своих подруг, которые искренне не могли постичь причин моей грусти (ведь столько мужиков вокруг крутится, чего еще тебе надо - выбирай), невозможности в силу своей природы "быть как все", слоями откладывалась в душе тяжестью, порождая неверие в себя, постоянную неудовлетворенность в творчестве, когда все, что я создавала, казалось мне недостаточно совершенным. И этот "слоеный пирог" камнем давил на сердце, перекрывая радость жизни, обесценивая  мои творческие порывы. Правда, у меня был единственный человек на свете, который любил меня безусловно, понимал и помогал всегда, -  моя мама. И это уже было очень много.

             Как знать, чем бы закончились эти, повторяющиеся сквозь десятилетия, будто исполняемые  по чьим-то фальшивым нотам (оказалось, по моим собственным!), ситуации,   - депрессией ли, или еще чем пострашней... Если бы Дух вдруг властно не постучал в сердце,  настойчиво и решительно, распахнув передо мной двери в неизведанное. И снова мир перевернулся напрочь, сломав стереотипы прежних убеждений, мол, "жизнь одна..." и прочее. "Дверь" внутри открыла вход на таинственную, уходящую в неизвестное, "лестницу" переосмысления своего существования в этом мире. Ту самую, подход к которой впервые состоялся во мне в памятной студенческой работе. И как-то сразу мне стало понятно, что не получится миновать, пропустить или перепрыгнуть ни единой ступеньки на этом, настойчиво зовущем вверх, Пути. Я и не пропустила...

           Пришло время пробуждения от сна иллюзий для всего человечества. Я оказалась в правильном месте с правильными людьми, с которыми прошла десятилетия духовных поисков, годы служения Свету, Учителям, Иерархии. Также, как мои единомышленники, я прочла сотни духовных книг, изучала разные Учения, данные Великими Владыками, освоила десятки духовных практик и медитаций, сама вела группы, вебинары, посвящала все свои творческие способности распространению знаний Света... Безусловно, я изменялась с полученным опытом. Очень глубоко проживала свой "роман" с эзотерикой, постоянно  убеждая себя, что счастлива быть "полезной" и "востребованной". Однако, пройденные ступени духовной "лестницы" неминуемо привели на одну из самых высоких ее площадок, где самообман по поводу "счастья служения" раскрылся для меня ясно и бесповоротно. Солнце русской поэзии прозорливо обозначил этот этап развития души одной строкой - "На свете счастья нет. Но есть покой и воля". Воля-то была, очень сильная и целеустремленная, "заточенная"на "спасение мира", на бесконечную борьбу с собой, своими недостатками и "негативом". А вот покоя (то есть внутренней гармонии) - не было и в помине! И призрачное счастье мелькало в мечтах, как вечно ускользающий горизонт...

          "Лестница Духа" все настойчивее манила наверх, но растворялась далее в ослепительном свете. Я "видела" ее внутренним взором, а как продолжить восхождение, чтобы не опалиться слепящим духовным огнем, не знала...

          При подъеме на каждую из проходимых ступеней меня сопровождал свой, особый Учитель. Порой во плоти, и еще всегда - Кто-то незримый,  слышимый в сердце, Тот, который не позволял мне "застревать" в каком-то одном Учении, полагая именно его "истиной в последней инстанции". Как только осознавались и усваивались все, необходимые моей душе на тот момент, знания, меня неодолимо снова тянуло  в поиск. Как только в каком-то из эзотерических обществ провозглашалось, что оно - единственное, обладающее Истиной, а все остальные - профанаторы, и затхлый запах сектанства все явственнее отравлял "служение", я смело выходила за его пределы, несмотря на клеймо "отступника" или "предателя". Я честно признавала ценность каждого из них на определенный период ученичества, но интуитивно чувствовала, что Истина гораздо шире, мощнее, многомернее. Для меня важно было не предавать Себя и свою свободу.

         Поиск дальнейшего духовного пути  и привел на эту сияющую как звезда "площадку" моей внутренней "лестницы", где меня уже ждал высочайший из Учителей... Я не сразу узнала Его в блистании платинового света. Но когда  меня пронзили насквозь вибрации безусловной Любви и "распахнулись объятия" такой роднящей силы,  я ринулась в них безоглядно, позабыв обо всех своих личностных страхах, о надуманной умом "недостойности" и "несовершенствах"... Словно потерявшийся ребенок, вдруг нашедший любимую мать... По сути, так оно и было. Эта внезапная, но неизбежная для каждого пробудившегося человека, главная встреча редко для кого происходит в воплощении. Мне "повезло"! Моя беспокойная, ищущая Знаний, Свободы и Безусловной Любви, личность упала, наконец, в священные объятия Моего Высшего Я, моего Вечного Духа, на сияющем Лике которого в момент этой сокровенной встречи радугой отобразились лица всех моих земных Учителей... Меня просто захлестнула огромная волна благодарности Им! Этот потрясающий брильянтовый "коллаж" ясно показал мне, что на каждой ступени лестницы восхождения сознания, мне бережно помогали ВСПОМИНАТЬ - КТО Я ЕСТЬ, во мне активировали уже имеющиеся внутри Знания, возрождали стертую память о собственном величии и божественном происхождении. Этот ослепительный Свет Любви развернул мое восприятие мира ВНУТРЬ СЕБЯ, разом прекратив желание искать ответы на свои вопросы у  других. Я увидела в своей глубине маленькую девочку в вельветовом платьице с белым воротничком, которая спряталась в угол от страха перед жестоким отцом... Удивленно "смотрела", как мое Высшее Я материнским жестом защиты взяло ее за ручку и, обнимая любовью, вывело из старого дома к яркому солнцу, вмиг спалившему все ее страхи... Встречу за встречей мое Высшее Я разворачивало передо мной картины этой прожитой жизни, процесс моего взросления, обретения мудрости через опыты, когда девочка превращалась в независимую девушку со своим мнением и вИдением мира, затем в мудрую женщину, сыгравшую все, назначенные ей в этом сценарии, роли... И становилось очевидно, что ничего не было напрасным - ни сомнения, ни "ошибки", ни шокирующие кого-то поступки... Просто из "семечка" личности вырастал бутон внутреннего цветка Души, чтобы в свой срок раскрыться в великолепный лотос под светом духовности и подарить этому миру свой уникальный аромат...

          Наши встречи с Высшим Я продолжаются... В невыразимой Любви, которая дарит мне абсолютно все то, о чем я мечтала в своих прежних отношениях с людьми. Я осознанно, в абсолютном счастье, проживаю самый главный роман своей жизни - самый нежный, взаимный и трепетный роман с СОБОЙ ВЫСШЕЙ, которая Знает Всё, Умеет Всё, Любит меня беззаветно и терпеливо учит, раскрывая божественную безграничность Творения и беспредельность моих возможностей. Самым первым моим осознанием в этой Любви стало озарение, что каждый человек на Земле - "не такой как все"! Просто многие еще об этом не вспомнили...