История о Синдбаде-мореходе

Во времена правления того же халифа Харуна ар-Рашида, о котором мы уже слышали, в Багдаде жил бедный носильщик по имени Хиндбад. Однажды, когда стояла невыносимая жара, ему поручили перенести тяжёлый груз из одного конца города в другой. Очень устав, он снял ношу и сел на неё возле большого особняка.

Он был очень рад, что остановился в этом месте, потому что из дома доносился приятный запах алоэ и пастилы, который смешивался с ароматом розовой воды, наполняя воздух благоуханием. Кроме того, он слышал доносившийся изнутри концерт инструментальной музыки, сопровождаемый гармоничными трелями соловьёв и других птиц. Эта чарующая мелодия и запах нескольких видов пикантных блюд навели привратника на мысль, что в доме идёт пир и царит всеобщее веселье. По долгу службы он редко бывал в таких местах и не знал, кому принадлежит особняк, но всё же пошёл туда. Он подошёл к одному из слуг, которого увидел стоящим у ворот в роскошной одежде, и спросил, как зовут хозяина.

«Как, — ответил один из них, — ты живёшь в Багдаде и не знаешь, что это дом Синдбада-морехода, того самого знаменитого путешественника, который совершил кругосветное плавание?»

[247]

Привратник возвёл глаза к небу и сказал достаточно громко, чтобы его услышали: «Всемогущий Создатель всего сущего, взгляни на разницу между Синдбадом и мной! Я каждый день подвергаюсь тяготам и невзгодам и едва могу раздобыть грубый ячменный хлеб для себя и своей семьи, в то время как счастливый Синдбад бездумно тратит несметные богатства и живёт в постоянном удовольствии. Что он сделал, чтобы получить от Тебя столько приятного?» И что же я такого сделал, чтобы заслужить столь жалкого человека?»

Пока привратник предавался меланхолии, из дома вышел слуга и, взяв его за руку, велел следовать за ним, потому что Синдбад, его хозяин, хотел с ним поговорить.

Слуга привёл его в большой зал, где за столом, уставленным всевозможными изысканными блюдами, сидело несколько человек. В дальнем конце сидел красивый почтенный господин с длинной белой бородой, а позади него стояло несколько слуг и домочадцев, готовых исполнить любое его желание. Этим господином был Синдбад. Хиндбад, чей страх усилился при виде такого количества людей и столь роскошного пира, дрожащим голосом поприветствовал собравшихся. Синдбад велел ему подойти ближе и, усадив его по правую руку, сам прислужил ему и подал ему превосходное вино, которого на буфете было в избытке.

Теперь Синдбад и сам услышал, как привратник жаловался через окно, и именно это побудило его позвать его внутрь. Когда трапеза закончилась, Синдбад обратился к Хиндбаду, спросил, как его зовут и чем он занимается, и сказал: «Я хочу услышать из твоих собственных уст, что ты недавно сказал на улице».[248]

Услышав эту просьбу, Хиндбад в замешательстве опустил голову и ответил: «Мой господин, признаюсь, я так устал, что это вывело меня из себя и заставило произнести несколько неосторожных слов, за которые я прошу у вас прощения».

«Не думай, что я настолько несправедлив, — продолжил Синдбад, — чтобы обижаться на такую жалобу. Но я должен исправить твоё заблуждение относительно меня. Ты, без сомнения, думаешь, что я без труда и хлопот добился той лёгкости и снисходительности, которыми наслаждаюсь сейчас. Но не заблуждайся: я не достиг этого счастливого состояния, не испытав за несколько лет больше телесных и душевных мук, чем можно себе представить». Да, джентльмены, — добавил он, обращаясь ко всему обществу, — я уверяю вас, что мои страдания были настолько необычными, что лишили бы дара речи самого закоренелого скрягу о его любви к богатству; и, поскольку сейчас у меня есть такая возможность, я, с вашего позволения, расскажу о тех опасностях, с которыми столкнулся. Думаю, вам будет интересно.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА СИНДБАДА

Мой отец был богатым и уважаемым купцом. Он завещал мне большое состояние, которое я растратил на разгульную жизнь. Я быстро осознал свою ошибку и понял, что неправильно распоряжаюсь своим временем, которое является самым ценным из всего. Я вспомнил слова великого Соломона, которые часто слышал от отца: «Доброе имя лучше дорогой мази», а также: «Мудрость хороша с наследством». Поражённый этими мыслями, я решил пойти по стопам отца. Я заключил договор с несколькими торговцами и отправился с ними на корабле, который мы снарядили вместе.[249]

Мы подняли паруса и взяли курс на Индию через Персидский залив, который с правой стороны омывает побережье Счастливой Аравии, а с левой — Персии. Сначала меня мучила морская болезнь, но я быстро поправился и больше не жаловался на неё.

Во время нашего путешествия мы останавливались на нескольких островах, где продавали или обменивали свои товары. Однажды, когда мы шли под парусом, мы попали в штиль у небольшого острова, который почти не возвышался над уровнем воды и напоминал зелёный луг. Капитан приказал спустить паруса и разрешил сойти на берег тем, кто этого хотел. Я был одним из них.

Но пока мы наслаждались едой и напитками и восстанавливались после морской прогулки, остров внезапно содрогнулся, и нас сильно тряхнуло.

На борту корабля почувствовали, как остров задрожал, и нам приказали поскорее вернуться на борт, иначе мы все погибли бы, потому что то, что мы приняли за остров, оказалось обратной[51] морского чудовища. Самые проворные забрались в шлюп, остальные бросились в воду; что же касается меня, то я всё ещё был на острове, когда он исчез в море, и я успел лишь схватиться за кусок дерева, который мы принесли с корабля, чтобы развести костёр. Тем временем капитан, приняв на борт тех, кто был на шлюпе, и подобрав тех, кто плыл, решил воспользоваться [250]поднявшимся попутным ветром и, подняв паруса, продолжил свой путь, так что я не смог догнать корабль.

Так я и оставался во власти волн весь остаток дня и всю следующую ночь. К этому времени я понял, что силы мои на исходе, и отчаялся спасти свою жизнь, но, к счастью, волна выбросила меня на берег острова. Берег был высоким и скалистым, так что я едва ли смог бы подняться, если бы не корни деревьев, до которых я смог дотянуться. Когда взошло солнце, я, хоть и был очень слаб от тяжёлой работы и недостатка пищи, побрёл искать съедобные травы. И мне посчастливилось не только найти их, но и Я обнаружил источник с превосходной водой, которая во многом способствовала моему выздоровлению. После этого я углубился в остров и наконец добрался до прекрасной равнины, где увидел пасущихся лошадей. Я направился к ним и услышал голос человека, который тут же появился и спросил, кто я такой. Я рассказал ему о своём приключении, после чего он, взяв меня за руку, повёл в пещеру, где было ещё несколько человек. Они были не меньше удивлены моим появлением, чем я — их.

Я попробовал кое-что из того, что они мне предложили. Затем я спросил их, чем они занимаются в таком пустынном месте. Они ответили, что они — конюхи, принадлежащие махарадже, правителю острова, и что каждый год они привозят сюда королевских лошадей на пастбище. Они добавили, что завтра вернутся домой, и если бы я был там на день позже, то, скорее всего, погиб бы, потому что до обитаемой части острова было очень далеко и я не смог бы добраться туда без проводника.[251]

На следующее утро они вернулись в столицу острова, взяли меня с собой и представили махарадже. Он спросил меня, кто я такой и каким образом попал в его владения. Когда я ответил, он сказал, что очень сожалеет о моём несчастье, и в то же время приказал, чтобы я ни в чём не нуждался. Его офицеры были настолько великодушны и внимательны, что проследили за тем, чтобы приказ был выполнен.

Будучи торговцем, я часто общался с людьми моей профессии и особенно интересовался теми, кто был чужестранцем, чтобы, возможно, услышать новости из Багдада или найти возможность вернуться. Столица махараджи расположена на побережье и имеет прекрасную гавань, куда ежедневно прибывают корабли из разных уголков мира. Я также часто общался с образованными индийцами и с удовольствием слушал их беседы. Но при этом я не забывал регулярно посещать дворец махараджи и общаться с губернаторами и мелкими чиновниками короли, его вассалы, окружавшие его. Они задавали мне тысячу вопросов о моей стране, а я, желая узнать об их законах и обычаях, спрашивал их обо всём, что, по моему мнению, стоило знать.

Этому королю принадлежит остров под названием Кассель. Меня уверяли, что каждую ночь там слышен бой барабанов, из-за чего моряки думали, что это резиденция Гегиала. Я решил посетить это чудесное место и по пути туда увидел рыб длиной в сто и двести локтей, которые скорее пугают, чем причиняют вред, потому что они настолько пугливы, что улетают при стуке двух палок или досок. Я видел и других рыб, длиной около локтя, с головами, похожими на совиные.[252]

Однажды, когда я был в порту после своего возвращения, прибыл корабль, на который я сел в Буссоре. Я сразу узнал капитана и подошёл к нему, чтобы попросить свои тюки. «Я Синдбад, — сказал я, — и эти тюки, на которых написано его имя, — мои».

Когда капитан услышал мои слова, он воскликнул: «Небеса! Кому мы можем доверять в наше время! Я своими глазами видел, как погиб Синдбад, как и все пассажиры на борту, и всё же ты говоришь мне, что ты тот самый Синдбад. Какая наглость! И какая ложь, чтобы завладеть тем, что тебе не принадлежит!»

«Наберитесь терпения, — ответил я. — Сделайте одолжение, выслушайте меня».

В конце концов капитан убедился, что я не мошенник. С его корабля пришли люди, которые знали меня, сделали мне множество комплиментов и выразили огромную радость, увидев меня живым. Наконец он и сам вспомнил обо мне и, обняв меня, сказал: «Хвала небесам за твоё счастливое спасение! Я не могу выразить, какую радость это мне доставляет. Вот твои вещи; бери их и поступай с ними, как пожелаешь».

Я достал из тюков самое ценное и преподнёс это махарадже, который, зная о моём несчастье, спросил, откуда у меня такие диковинки. Я рассказал ему, как они ко мне попали. Он был рад моему везению, принял мой подарок и взамен дал мне ещё более ценный. После этого я попрощался с ним и отправился на том же корабле, обменяв свои товары на товары этой страны. Я взял с собой алоэ, сандал, камфору, мускатный орех, гвоздику, перец и имбирь.[253] Мы миновали несколько островов и наконец прибыли в Буссору, откуда я отправился в этот город с состоянием в сто тысяч секвин.

Синдбад остановился и приказал музыкантам продолжить концерт, который прервала эта история. Когда наступил вечер, Синдбад послал за кошельком с сотней севеннов и, отдав его привратнику, сказал: «Возьми это, Хиндбад, возвращайся домой и приходи завтра, чтобы услышать продолжение моих приключений». Привратник ушёл, поражённый оказанной ему честью и подарком. Рассказ об этом приключении очень понравился его жене и детям, которые не преминули отблагодарить его за то, что Провидение послало им Синдбада.

На следующий день Хиндбад надел свой лучший халат и вернулся к щедрому путешественнику, который встретил его с радушием и от всей души поприветствовал. Когда все гости собрались, был подан ужин, который продолжался долго. Когда он закончился, Синдбад, обращаясь к собравшимся, сказал: «Господа, прошу вас, выслушайте рассказ о моих приключениях во время второго путешествия. Они заслуживают вашего внимания даже больше, чем приключения во время первого путешествия».

После этого все замолчали, и Синдбад продолжил свой рассказ.

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА СИНДБАДА

После своего первого путешествия я собирался провести остаток дней в Багдаде. Но вскоре мне наскучила праздная жизнь, и я снова отправился в море с торговцами, известными своей честностью. Мы поднялись на борт хорошего корабля и, зарекомендовав себя[254] к Богу, в путь. Мы торговали с островами и обменивались товарами с большой выгодой. Однажды мы причалили к острову, покрытому множеством фруктовых деревьев, но не увидели ни людей, ни животных. Мы гуляли по лугам вдоль ручьёв, которые их орошали. Пока одни собирали цветы, а другие — фрукты, я взял вино и провизию и сел у ручья между двумя высокими деревьями, которые давали густую тень. Я хорошо поел и после этого уснул. Не могу сказать, как долго я спал, но когда я проснулся, корабля уже не было.

В этом печальном состоянии я был готов умереть от горя. Я кричал в агонии, бил себя по голове и груди и бросился на землю, где некоторое время лежал в отчаянии. Я упрекал себя в сто раз не довольствуясь производить моего первого путешествия, что может хватило меня всю мою жизнь. Но все это было напрасно, и мое раскаяние пришло слишком поздно. Наконец я покорился воле Бога. Не зная, что делать, я забрался на верхушку высокого дерева, откуда мог видеть всё вокруг и понять, смогу ли я что-нибудь обнаружить ничего, что могло бы дать мне надежду. Когда я смотрел на море, я не видел ничего, кроме неба и воды; но, взглянув на сушу, я увидел что-то белое. Спустившись, я взял то немногое, что у меня осталось, и пошёл туда. Расстояние было таким большим, что я не мог разглядеть, что это.

Когда я приблизился, то подумал, что это белый купол невероятной высоты и размеров. Подойдя к нему, я потрогал его и обнаружил, что он очень гладкий. Я обошёл его, чтобы посмотреть, не открыт ли он с какой-нибудь стороны, но увидел, что это не так и что на него невозможно взобраться, так как он очень гладкий. Он был по меньшей мере пятьдесят шагов в окружности.[255]

К этому времени солнце уже садилось, и внезапно небо стало таким тёмным, словно его затянуло густым облаком. Я был очень удивлён этой внезапной темнотой, но ещё больше я удивился, когда понял, что причиной стала птица чудовищных размеров, которая летела прямо на меня. Я вспомнил, что часто слышал, как моряки рассказывали о чудесной птице под названием рок[52]. и я решил, что огромный купол, которым я так восхищался, должно быть, и есть её яйцо. Короче говоря, птица спустилась и села на яйцо. Заметив её приближение, я подкрался к яйцу так близко, что передо мной оказалась одна из ног птицы, размером со ствол дерева. Я крепко привязал себя к ней своим тюрбаном в надежде, что на следующее утро птица унесёт меня с этого необитаемого острова. Проведя ночь в таком положении, птица улетела, как только рассвело, и подняла меня так высоко, что я не мог разглядеть землю. Потом она спустилась, и Я потерял сознание от такой стремительности. Но когда я оказался на земле, я быстро развязал узел и едва успел это сделать, как птица, схватив клювом змею чудовищной длины, улетела.

Место, где он меня оставил, было со всех сторон окружено горами, которые, казалось, уходили за облака и были такими крутыми, что выбраться из долины было невозможно. Это стало для меня новым затруднением; так что, когда я сравнил это место с необитаемым островом, с которого меня привёз рок, я понял, что ничего не выиграл от этой перемены.

[256]

Проходя через эту долину, я заметил, что она усыпана алмазами, некоторые из которых были поразительно большими. Мне было приятно на них смотреть, но вскоре я увидел вдалеке такие предметы, которые сильно уменьшили моё удовольствие и на которые я не мог смотреть без ужаса, а именно: множество змей, таких чудовищных, что самая маленькая из них могла проглотить слона. Днём они прятались в своих норах, где укрывались от рока, своего врага, и выходили только ночью.

Я провёл день, гуляя по долине и отдыхая в тех местах, которые казались мне наиболее удобными. Когда наступила ночь, я зашёл в пещеру, где, как мне казалось, я мог бы спокойно отдохнуть. Я прикрыл вход, который был низким и узким, большим камнем, чтобы защититься от змей, но не настолько, чтобы не пропускать свет. Я поужинал тем, что у меня было с собой, но змеи, которые начали шипеть вокруг меня, так напугали меня, что я не смог уснуть. Когда рассвело, змеи уползли, и я вышел из пещеры. дрожа. Я могу с уверенностью сказать, что я шёл по алмазам, не испытывая ни малейшего желания к ним прикоснуться. Наконец я сел и, несмотря на свои опасения, не сомкнув глаз за всю ночь, заснул, съев ещё немного из своих припасов. Но едва я закрыл глаза, как что-то с громким шумом упало рядом со мной и разбудило меня. Это был большой кусок сырого мяса. В то же время я увидел, как ещё несколько кусков упали со скал в разных местах.

Я всегда считал невероятным то, что рассказывали моряки и другие путешественники о долине алмазов, и[257] Я знал о хитростях, которые использовали торговцы, чтобы добывать там драгоценности. Но теперь я понял, что они говорили чистую правду. Дело в том, что торговцы приходят в окрестности этой долины, когда у орлов появляются птенцы, и бросают в долину большие куски мяса. Алмазы, на которые они падают, прилипают к ним. Орлы, которые в этой стране сильнее, чем где бы то ни было, с огромной силой набрасываются на эти куски мяса и несут их в свои гнёзда на скалах, чтобы накормить птенцов. В это время торговцы бегут к своим Они разоряют гнёзда, беспокоят и отпугивают орлов своими криками, а затем забирают алмазы, прилипшие к мясу.

Я увидел в этом устройстве средство своего освобождения.

Собрав самые крупные алмазы, которые я смог найти, и положив их в кожаную сумку, в которой я обычно носил провизию, я взял самый большой кусок мяса, плотно обернул его тканью своего тюрбана и лёг на землю лицом вниз, привязав сумку с алмазами к поясу.

Едва я принял эту позу, как один из орлов, подхватив меня вместе с куском мяса, к которому я был привязан, отнёс меня в своё гнездо на вершине горы. Торговцы тотчас же начали кричать, чтобы отпугнуть орлов, и, когда им удалось заставить их бросить добычу, один из них подошёл к гнезду, где я находился. Он сильно встревожился, когда увидел меня, но, взяв себя в руки, вместо того чтобы спросить, как я сюда попал, начал ругаться со мной и спрашивать, зачем я украл его вещи.

«Ты будешь обращаться со мной, — ответил я, — более учтиво[258], когда узнаешь меня получше. Не волнуйся; у меня достаточно алмазов для нас с тобой, больше, чем у всех остальных торговцев вместе взятых. Чем бы они ни владели, они обязаны этим случаю; но я отобрал для себя те, что лежат на дне долины, те, что ты видишь в этом мешочке».

Не успел я договорить, как к нам подошли другие торговцы. Они были очень удивлены, увидев меня, но ещё больше удивились, когда я рассказал им свою историю.

Они отвели меня в свой лагерь и, открыв мою сумку, были поражены количеством бриллиантов. Они признались, что никогда не видели таких крупных и совершенных камней. Я попросил торговца, которому принадлежало гнездо, куда меня привели (у каждого торговца было своё гнездо), взять столько камней, сколько он захочет. Он удовольствовался одним, причём самым маленьким из них. А когда я стал уговаривать его взять ещё, не боясь причинить мне какой-либо вред, он сказал: «Нет, я вполне доволен этим, и этого мне вполне достаточно». Он достаточно ценен, чтобы избавить меня от необходимости совершать ещё какие-либо путешествия, и принесёт мне столько денег, сколько я пожелаю».

Я провёл ночь с купцами, которым во второй раз рассказал свою историю, чтобы удовлетворить тех, кто её ещё не слышал. Я не мог сдержать радости, когда понял, что избежал упомянутой опасности. Мне казалось, что я во сне, и я с трудом мог поверить, что мне ничего не угрожает.

Торговцы бросали куски мяса в долину в течение нескольких дней. Каждый из них был доволен тем количеством алмазов, которое ему досталось. На следующее утро мы покинули это место и отправились дальше[259] в высоких горах, где водились змеи невероятной длины, от которых нам посчастливилось спастись. Мы сели на корабль в первом же порту, до которого добрались, и причалили к острову Роха, где растут деревья, дающие камфору. Это дерево такое большое, а его ветви такие толстые, что под его сенью могут легко разместиться сто человек. Сок, из которого получают камфору, выделяется из отверстия, проделанного в верхней части дерева, и собирается в сосуд, где он сгущается и превращается в то, что мы называем камфорой. После того как сок выжат, дерево засыхает и умирает.

На этом острове также обитает носорог — животное меньше слона, но крупнее буйвола. У него на носу есть рог длиной около локтя; этот рог цельный и раздвоенный посередине. Носорог сражается со слоном, вонзает свой рог ему в живот[53] и уносит его на своей голове; но кровь и жир слона попадают ему в глаза и ослепляют его, и он падает на землю; и тогда, как ни странно, появляется птица рок и уносит их обоих в своих когтях, чтобы накормить своих птенцов.

Я не буду рассказывать о многих других особенностях этого острова, чтобы не утомлять вас. Здесь я обменял часть своих бриллиантов на товары. Отсюда мы отправились на другие острова и, наконец, сделав остановку в нескольких торговых городах на континенте, высадились в Буссоре, откуда я отправился в Багдад. Там я сразу же раздал большие подарки бедным и жил в достатке на те огромные богатства, которые я привёз и добыл с таким трудом.

[260]

Так Синдбад закончил рассказ о втором путешествии, дал Хиндбаду ещё сто сикхов и пригласил его прийти на следующий день, чтобы послушать рассказ о третьем путешествии.

ТРЕТЬЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА СИНДБАДА

Вскоре мне снова наскучила праздная жизнь, и, ожесточившись при мысли о любой опасности, я отправился с несколькими торговцами в очередное долгое плавание. Мы заходили в несколько портов, где вели торговлю. Однажды нас настигла ужасная буря, которая сбила нас с курса. Шторм продолжался несколько дней и привёл нас к порту на острове, в который капитан очень не хотел заходить, но нам пришлось бросить якорь. Когда мы спустили паруса, капитан сказал нам, что на этом и некоторых других соседних островах живут волосатые дикари, которые Они быстро напали на нас, и, хотя это были всего лишь карлики, мы не должны были оказывать сопротивления, потому что их было больше, чем саранчи. И если бы нам удалось убить одного из них, они бы все набросились на нас и уничтожили.

Вскоре мы убедились, что капитан говорил нам чистую правду. Бесчисленное множество устрашающих дикарей ростом около двух футов, покрытых рыжей шерстью, подплыли к нам и окружили наш корабль. Они что-то бормотали, приближаясь, но мы не понимали их языка. Они вскарабкались по бортам корабля с такой ловкостью, что мы были поражены. Они спустили наши паруса, перерезали якорный канат и, подтянув корабль к берегу, заставили нас всех сойти на землю, а затем отбуксировали корабль к другому острову, откуда они приплыли.

По мере продвижения вперёд мы заметили вдалеке огромную груду камней и направились к ней. Мы обнаружили, что[261] Это был дворец, элегантно построенный и очень высокий, с двустворчатыми воротами из чёрного дерева, которые мы открыли. Мы увидели перед собой большую комнату с крыльцом, на одной стороне которого была куча человеческих костей, а на другой — огромное количество вертелов для жарки. Мы содрогнулись при виде этого зрелища, и нас охватило смертельное предчувствие, когда внезапно ворота квартиры с грохотом распахнулись и оттуда вышла ужасная фигура чернокожего мужчины ростом с высокую пальму. У него был только один глаз, и он горел ярким, как горящий уголь, светом прямо посередине лба. Его Передние зубы у него были очень длинные и острые и выступали изо рта, который был таким же глубоким, как у лошади. Верхняя губа свисала ему на грудь. Уши напоминали слоновьи и закрывали плечи, а когти были такими же длинными и кривыми, как когти самых крупных птиц. При виде этого ужасного джинна мы потеряли сознание и лежали как мёртвые.

Наконец мы пришли в себя и увидели, что он сидит на крыльце и смотрит на нас. Хорошенько нас рассмотрев, он подошёл к нам и, положив руку мне на затылок, развернул меня, как мясник разворачивает баранью голову. Осмотрев меня и убедившись, что я такой худой, что от меня остались только кожа да кости, он отпустил меня. Он взял всех остальных по очереди и осмотрел их таким же образом. Капитан был самым толстым, и он взял его одной рукой, как я взял бы воробья, и проткнул вертелом. Затем он развёл большой костёр, зажарил его и съел в своей комнате на ужин. Покончив с трапезой, он вернулся на крыльцо, где лёг и заснул, храпя громче грома.[262] Он проспал так до утра. Что касается нас, то мы не могли насладиться отдыхом, так что провели ночь в самых мучительных предчувствиях, которые только можно себе представить. Когда забрезжил день, великан проснулся, встал, вышел и оставил нас во дворце.

Следующей ночью мы решили отомстить жестокому великану и сделали это следующим образом. После того как он снова закончил свой бесчеловечный ужин, убив ещё одного из наших моряков, он лёг на спину и заснул. Как только мы услышали, что он захрапел, как обычно, девять самых смелых из нас, включая меня, взяли по вертеле и, раскалив их на огне, одновременно вонзили ему в глаз и ослепили[54] От боли он издал ужасающий вопль: он вскочил и протянул руки, чтобы принести кого-нибудь из нас в жертву своей ярости, но мы сбежали в такие места, куда он не мог добраться. Напрасно поискав нас, он нащупал ворота и вышел, завывая от боли.

Мы немедленно покинули дворец и направились к берегу, где из досок, которых там было в изобилии, соорудили несколько плотов, каждый из которых был достаточно большим, чтобы вместить трёх человек. Мы дождались дня, чтобы сесть на них, так как надеялись, что если великан не появится до восхода солнца и перестанет выть, что мы всё ещё слышали, то он окажется мёртвым. И если бы это случилось, мы решили бы остаться на этом острове и не рисковать жизнью на плотах. Но едва забрезжил день, как мы увидели нашего жестокого врага с двумя другими [263]почти такого же размера, как и он сам, вели его за собой; а впереди него быстрым шагом двигалось ещё множество людей.

Мы без колебаний сели на наши плоты и вышли в море со всей возможной скоростью . Великаны, заметив это, схватили большие камни, и, подбежав к берегу, они вошли в воду до середины и бросали так точно, что потопили все плоты, кроме того, на котором был я; и все мои спутники, кроме тех двоих, что были со мной, утонули. Мы гребли изо всех сил и оказались вне досягаемости великанов. Но когда мы вышли в море, то оказались во власти волн и ветра и провели тот день и следующую ночь в мучительном Мы не знали, что нас ждёт, но на следующее утро нам посчастливилось высадиться на острове, где мы с радостью обосновались. Мы нашли прекрасные фрукты, которые принесли нам большое облегчение и восстановили наши силы.

Ночью мы легли спать на берегу моря, но были разбужены шумом, который издавал змей удивительной длины и толщины. Его чешуя шуршала, когда он извивался. Он проглотил одного из моих товарищей, несмотря на его громкие крики и попытки выбраться. Несколько раз ударив его о землю, он раздавил его, и мы слышали, как он грыз и разрывал кости бедняги, хотя мы убежали уже довольно далеко. На следующий день, к нашему великому ужасу, мы снова увидели змею, когда я воскликнул: «О небо, каким опасностям мы подвергаемся! Вчера мы радовались, что избежали жестокости великана и ярости волн; теперь мы столкнулись с другой, не менее страшной опасностью».

Прогуливаясь, мы увидели большое высокое дерево, на[264] котором мы решили провести следующую ночь, чтобы обезопасить себя. Утолив голод фруктами, мы забрались на дерево. Вскоре после этого к подножию дерева с шипением подползла змея, приподнялась над стволом и, встретившись с моим товарищем, который сидел ниже меня, тут же проглотила его и уползла.

Я оставался на дереве до рассвета, а затем спустился, больше похожий на мертвеца, чем на живого человека, ожидая той же участи, что постигла двух моих товарищей. Это привело меня в ужас, и я сделал несколько шагов, чтобы броситься в море, но преодолел это отчаяние и подчинился воле Бога, который распоряжается нашими жизнями по Своему усмотрению.

Тем временем я собрал много хвороста, ежевики и сухих колючек и, сложив их в вязанки, образовал ими широкий круг вокруг дерева, а некоторые из них привязал к ветвям над головой. Сделав это, я с наступлением вечера укрылся внутри этого круга, испытывая меланхоличное удовлетворение от того, что не упустил ничего, что могло бы уберечь меня от жестокой участи, которая мне грозила. Змей не смог не прийти в назначенное время и стал кружить вокруг дерева, выискивая возможность Он хотел сожрать меня, но ему помешал возведённый мной вал. Так он и лежал до рассвета, словно кот, тщетно высматривающий мышь, которая, к счастью, нашла безопасное место. Когда рассвело, он ушёл, но я не осмеливался покинуть свой форт, пока не взошло солнце.

Бог сжалился над моим безнадёжным положением, потому что как раз в тот момент, когда я в приступе отчаяния собирался броситься в море, я заметил вдалеке корабль. Я закричал изо всех сил и развернул льняную ткань своего тюрбана.[265] Я показал его, чтобы они могли меня рассмотреть. Это возымело желаемый эффект. Команда заметила меня, и капитан послал за мной свою шлюпку. Как только я поднялся на борт, купцы и моряки столпились вокруг меня, чтобы узнать, как я попал на этот необитаемый остров. И после того, как я рассказал им обо всём, что со мной произошло, самый старший из них сказал, что они несколько раз слышали о великанах, обитающих на этом острове, и о том, что они каннибалы. Что касается змей, то, по их словам, на острове их было много, и днём они прятались. и выбрался наружу ночью. Выразив свою радость по поводу того, что я избежал стольких опасностей, они принесли мне лучшие из своих припасов и отвели меня к капитану, который, увидев, что я в лохмотьях, дал мне один из своих костюмов. Глядя на него, я понял, что это тот человек, который во время моего второго путешествия оставил меня на острове, где я заснул, и уплыл без меня или не послал за мной.

Я не удивился, что он, считая меня погибшим, не узнал меня.

«Капитан, — сказал я, — взгляните на меня, и вы поймёте, что я — Синдбад, которого вы оставили на том необитаемом острове».

Капитан внимательно рассмотрел меня и узнал.

«Слава Богу! — сказал он, обнимая меня. — Я рад, что судьба исправила мою ошибку. Вот ваши вещи, которые я всегда старался сохранить».

Я забрал их у него и поблагодарил за заботу. Он ответил, что ему не за что меня благодарить.

Некоторое время мы продолжали путь по морю, останавливались на нескольких островах и, наконец, высадились на острове Салабат[55], где [266] добывают сандаловое дерево, которое широко используется в медицине.

С острова Салабат мы отправились на другой остров, где я запасся гвоздикой, корицей и другими специями. Когда мы отплывали от этого острова, мы увидели черепаху длиной и шириной в двадцать локтей. Мы также увидели земноводное животное, похожее на корову, которое давало молоко;[56] его кожа настолько твердая, что из нее обычно делают щиты. Я видел еще одно животное, по форме и цвету похожее на верблюда.[57]

Короче говоря, после долгого путешествия я прибыл в Буссору, а оттуда вернулся в Багдад с таким богатством, что даже не представлял, насколько оно велико. Я многое отдал бедным и купил ещё одно значительное поместье.

Так Синдбад завершил рассказ о своём третьем путешествии. Он дал Хиндбаду ещё сотню севеннов и на следующий день снова пригласил его на ужин, чтобы послушать

ЧЕТВЁРТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА СИНДБАДА

После того как я отдохнул от опасностей, подстерегавших меня во время третьего путешествия, моя страсть к торговле и любовь к новизне вскоре взяли верх. Поэтому я уладил свои дела и запасся товарами, подходящими для торговли, которой я собирался заняться. Я отправился в Персию, проехал через несколько провинций и прибыл в порт, где сел на корабль. Когда мы вышли в море, нас настиг такой внезапный порыв ветра, что капитану пришлось спустить паруса и принять все остальные необходимые меры предосторожности, чтобы избежать грозившей нам опасности. Но [267]всё было напрасно; наши усилия ни к чему не привели. Паруса разорвались на тысячу кусочков, корабль сел на мель, несколько торговцев и моряков утонули, а груз был потерян.

Мне посчастливилось вместе с несколькими купцами и моряками забраться на какие-то доски, и течение прибило нас к острову, который лежал перед нами. Там мы нашли фрукты и родниковую воду, которая спасла нам жизнь. Мы провели всю ночь рядом с тем местом, где нас выбросило на берег.

На следующее утро, как только взошло солнце, мы отправились исследовать остров и увидели несколько домов, к которым и подошли. Как только мы приблизились, нас окружило множество негров, которые схватили нас, разделили между собой и понесли в свои жилища.

Меня и пятерых моих товарищей отвели в одно место; там они заставили нас сесть и дали нам какую-то траву, знаками показывая, чтобы мы её ели. Мои товарищи, не замечая, что чернокожие сами ничего не едят, думали только о том, как утолить голод, и ели с жадностью. Но я, заподозрив подвох, даже не стал пробовать. И это было к лучшему, потому что вскоре я заметил, что мои спутники потеряли рассудок и, когда говорили со мной, не понимали, что говорят.

Потом негры накормили нас рисом, приготовленным на кокосовом масле; и мои товарищи, потерявшие рассудок, жадно ели его. Я тоже причастился к нему, но очень умеренно. Сначала они дали нам эту траву, чтобы лишить нас чувств и мы не осознавали, какая печальная участь нас ждёт; и они кормили нас рисом, чтобы мы растолстели, ведь они каннибалы.[268] их замысел состоял в том, чтобы съесть нас, как только мы растолстеем. Так и случилось, потому что они сожрали моих товарищей, которые не осознавали своего положения; но поскольку я был в здравом уме, вы легко можете догадаться, что вместо того, чтобы толстеть, как остальные, я с каждым днём становился всё стройнее. Страх смерти превращал всю мою пищу в яд. Я впал в изнеможение, что свидетельствовало о том, что я в безопасности; Негры, убив и съев моих товарищей, увидели, что я исхудал, ослаб и болен, и пощадили меня.

Тем временем у меня было много свободного времени, так что никто не обращал внимания на то, что я делал. Однажды это дало мне возможность отойти подальше от домов и сбежать. Старик, который увидел меня и заподозрил неладное, изо всех сил закричал, чтобы я вернулся. Но вместо того, чтобы послушаться его, я удвоил скорость и быстро скрылся из виду. В то время в доме не было никого, кроме старика. Остальные были в отъезде и должны были вернуться только к ночи, как они обычно делали. Поэтому, будучи уверенными, что они не успеют приехать Чтобы меня не догнали, я шёл до самой ночи, а потом остановился немного отдохнуть и перекусить тем, что у меня было с собой. Но вскоре я снова отправился в путь и шёл семь дней, избегая мест, которые казались обитаемыми, и питаясь по большей части кокосами, которые служили мне и едой, и питьём. На восьмой день я подошёл к морю и увидел белых людей, таких же, как я, которые собирали перец, которого в том месте было очень много. Я счёл это хорошим предзнаменованием и без колебаний отправился к ним.

Люди, собиравшие перец, подошли ко мне, как только увидели меня, и спросили по-арабски, кто я[269] и откуда я. Я был вне себя от радости, услышав, что они говорят на моём родном языке, и удовлетворил их любопытство, рассказав о том, как я потерпел кораблекрушение и попал в руки негров.

«Эти негры, — ответили они, — едят людей. Каким чудом ты избежал их жестокости?» Я рассказал им о том, что только что упомянул, и они были крайне удивлены.

Я оставался с ними до тех пор, пока они не собрали нужное им количество перца, а затем отплыл с ними на остров, с которого они приплыли. Они представили меня своему королю, который был добрым правителем. Он терпеливо выслушал рассказ о моих приключениях, которые его удивили. После этого он дал мне одежду и приказал заботиться обо мне.

Остров был очень густонаселённым, изобиловал всем необходимым, а его столица была крупным торговым центром. Это приятное место было очень уютным для меня после всех моих несчастий, а доброта этого великодушного принца дополняла моё удовлетворение. Одним словом, не было человека, который был бы ему более угоден, чем я, и, следовательно, каждый при дворе и в городе стремился мне угодить; так что очень скоро я стал скорее местным жителем, чем чужестранцем.

Я заметил одну вещь, которая показалась мне очень необычной. Все люди, включая самого короля, ездили верхом без уздечки и стремян. Однажды я пошёл к мастеру и дал ему образец для изготовления каркаса седла. Когда он был готов, я обтянул его бархатом и кожей и расшил золотом. Затем я пошёл к кузнецу, который выковал мне удила по образцу Я показал ему[270] а также несколько стремян. Когда я всё завершил, я представил их королю и надел на одну из его лошадей. Его величество тут же сел в седло и был так доволен, что выразил своё удовлетворение щедрыми подарками. Я сделал ещё несколько стремян для министров и главных придворных, что принесло мне большую славу и уважение.

Поскольку я постоянно оказывал знаки внимания королю, однажды он сказал мне: «Синдбад, я люблю тебя. Я хочу попросить тебя об одной вещи, и ты должен мне это позволить. Я хочу, чтобы ты женился, тогда ты сможешь остаться в моих владениях и больше не думать о своей стране».

Я не посмел противиться воле принца, и он отдал мне одну из своих придворных дам, благородную, красивую и богатую. Церемония бракосочетания была завершена, и я отправился к своей жене. Некоторое время мы жили в полной гармонии. Однако я не был доволен своим изгнанием. Поэтому я решил сбежать при первой же возможности и вернуться в Багдад, о котором я не мог забыть, несмотря на все преимущества моего нынешнего положения.

В это время жена одного из моих соседей, с которым я поддерживал очень тесную дружбу, заболела и умерла. Я пошёл повидаться с ним и утешить его в горе, и, увидев, что он погружён в печаль, я сказал ему, как только его увидел: «Да хранит тебя Бог и дарует тебе долгую жизнь».

«Увы! — ответил он. — Как, по-вашему, я могу получить ту милость, о которой вы просите? Мне осталось жить не больше часа, потому что сегодня меня похоронят вместе с женой. Таков закон на этом острове. Живого мужа[271] хоронят вместе с умершей женой, а живую жену — с умершим мужем».

Пока он рассказывал мне об этом варварском обычае, от одного упоминания о котором у меня кровь стыла в жилах, его родственники, друзья и соседи пришли помочь с похоронами. Они одели тело женщины в её самые дорогие наряды и украшения, как будто это был день её свадьбы; затем они положили её на открытые носилки и отправились к месту погребения. Муж шёл первым, рядом с мёртвым телом. Они направились к высокой горе и, добравшись до места назначения, подняли большой камень Он отодвинул камень, закрывавший вход в глубокую яму, и спустил туда тело во всей его одежде и украшениях. Затем муж, обняв своих родных и друзей, без сопротивления позволил уложить себя на другой носилок с кувшином воды и семью маленькими хлебами и был спущен вниз таким же образом. Когда церемония закончилась, вход в яму снова закрыли камнем, и все вернулись.

Я упоминаю об этой церемонии тем более, что через несколько недель мне предстояло сыграть главную роль в похожем событии. Увы! моя жена заболела и умерла. Я сделал всё возможное, чтобы убедить короля не подвергать меня, иностранца, этому бесчеловечному закону. Я тщетно взывал к нему. Король и весь его двор, а также самые знатные люди города постарались смягчить мою скорбь, почтив своим присутствием похороны. По окончании церемонии меня опустили в яму с сосудом, полным воды, и семью хлебцы. Когда я приблизился ко дну, я обнаружил, с помощью слабого света, который исходил сверху, природу этого[272] подземное место; оно казалось бесконечной пещерой и могло быть глубиной около пятидесяти саженей.

Некоторое время я жил на хлебе и воде, но однажды, когда я был на грани истощения, я услышал чьи-то шаги и тяжёлое дыхание. Я пошёл на звук. Животное, казалось, иногда останавливалось, но всегда убегало и тяжело дышало, когда я приближался. Иногда оно останавливалось, но всегда убегало и тяжело дышало, когда я приближался. Я преследовал его довольно долго, пока наконец не увидел свет, похожий на звезду. Я шёл дальше, иногда терял его из виду, но всегда находил снова и в конце концов обнаружил, что он исходит из дыры[58]. в скале, который я закончил, и нашли себе на берегу моря, на которое я ощутил безграничную радость. Я простерся ниц на берегу, чтобы поблагодарить Бога за эту милость, и вскоре после этого я увидел корабль, направлявшийся к тому месту, где я был. Я сделал знак полотном своего тюрбана и позвал команду так громко, как только мог. Они услышали меня и послали лодку, чтобы доставить меня на борт. Мне повезло, что эти люди не стали осматривать место, где меня нашли, а без колебаний взяли меня с собой.

Мы проплыли мимо нескольких островов, в том числе и мимо того, который называется островом Беллс. Он находится примерно в десяти днях плавания от Серендиба при попутном ветре и в шести днях от Келы, где мы высадились. На острове есть свинцовые рудники, а также плантации сахарного тростника и превосходной камфоры.

Король острова Кела очень богат и могущественен, [273] и остров Беллс, до которого около двух дней пути, тоже подчиняется ему. Жители острова настолько варварски настроены, что до сих пор едят человеческую плоть. После того как мы завершили торговлю на этом острове, мы снова вышли в море и зашли в несколько других портов. Наконец я с радостью прибыл в Багдад. Из благодарности Богу за Его милость я делал щедрые пожертвования на содержание нескольких мечетей и помощь бедным, а также развлекался с друзьями на праздниках и увеселительных мероприятиях.

Здесь Синдбад подарил Хиндбаду сто новых монет, попросив его вернуться с остальными на следующий день в то же время, чтобы поужинать с ним и послушать историю его пятого путешествия.

ПЯТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА ГРЕШНИКА

Все беды и несчастья, которые я пережил, не смогли излечить меня от желания совершать новые путешествия. Поэтому я купил товары, отправился с ними в лучший морской порт и там, чтобы не зависеть от капитана, а иметь корабль в своём распоряжении, оставался до тех пор, пока не был построен корабль на мои средства. Когда корабль был готов, я поднялся на борт со своими товарами. Но поскольку их было недостаточно для полной загрузки, я согласился взять с собой нескольких торговцев из разных стран с их товарами.

Мы отплыли при первом же попутном ветре и после долгого плавания причалили к необитаемому острову, где нашли яйцо рока, размером с[274], о котором я упоминал ранее. В яйце находился молодой рок, который вот-вот должен был вылупиться, и его клюв уже начал разбивать скорлупу.

Купцы, которые приплыли со мной, разбили яйцо топорами и, проделав в нём дыру, по частям вытащили молодого рока и зажарили его. Я тщетно умолял их не трогать яйцо.

Едва они закончили трапезу, как в воздухе на значительном расстоянии от них появились два огромных облака.[59] Капитан моего корабля, по опыту знавший, что они означают, сказал, что это самец и самка рока, и настоял на том, чтобы мы как можно скорее вернулись на корабль, чтобы избежать несчастья, которое, как он видел, в противном случае нас постигло бы.

Два орла приблизились с устрашающим криком, который они усилили, когда увидели, что яйцо разбито, а их птенец пропал. Они улетели в ту сторону, откуда прилетели, и на некоторое время исчезли из виду, а мы изо всех сил старались плыть быстрее, чтобы предотвратить то, что, к несчастью, с нами произошло.

Вскоре они вернулись, и мы заметили, что каждый из них нёс в когтях огромный камень. Когда они подлетели прямо к моему кораблю, они зависли в воздухе, и один из них выпустил свой камень, но благодаря ловкости рулевого тот пролетел мимо нас и упал в море. Другой камень попал прямо в середину корабля и расколол его на части. Все моряки и пассажиры были раздавлены насмерть или упали в море. Я и сам был из числа последних, но, когда я снова вынырнул, мне повезло: я ухватился за обломки корабля и поплыл. [275]Иногда одной рукой, иногда другой, но всегда крепко держась за доску, я плыл по течению, и ветер был мне попутным. Я добрался до острова и благополучно высадился на берег.

Я сел на траву, чтобы отдохнуть от усталости, а затем отправился на остров, чтобы его исследовать. Он показался мне восхитительным садом. Повсюду росли деревья, на некоторых из них были зелёные, а на других — спелые плоды, и текли ручьи с чистой пресной водой. Я ел плоды, которые показались мне превосходными, и пил воду, которая была очень лёгкой и вкусной.

Когда я немного продвинулся вглубь острова, я увидел старика, который выглядел очень слабым и немощным. Он сидел на берегу ручья, и сначала я подумал, что он, как и я, потерпел кораблекрушение. Я подошёл к нему и поздоровался, но он лишь слегка наклонил голову. Я спросил его, почему он сидит так неподвижно, но вместо ответа он сделал мне знак, чтобы я посадил его себе на спину и перенёс через ручей.

Я решил, что ему действительно нужна моя помощь, посадил его себе на спину и, перенеся через дорогу, велел ему слезть. Для этого я наклонился, чтобы ему было легче спуститься, но вместо этого (я смеюсь, когда думаю об этом) старик, который показался мне совсем дряхлым, ловко обхватил меня ногами за шею. Он сел верхом мне на плечи и так крепко сжал моё горло, что я подумал, что он меня задушит, и потерял сознание.

Несмотря на то, что я потерял сознание, злобный старик продолжал сидеть у меня на шее. Когда я отдышался, он упёрся одной ногой мне в бок, а другой так грубо ударил меня, что я был вынужден подняться против своей воли. Поднявшись,[276] он заставил меня нести его под деревьями и время от времени заставлял останавливаться, чтобы он мог собирать и есть фрукты. Он весь день не вставал с места, а когда я ложился спать, он ложился рядом со мной, по-прежнему крепко держась за мою шею. Каждое утро он щипал меня, чтобы я проснулся, а потом заставлял меня вставать и идти, подстёгивая меня ногами.

Однажды я нашёл несколько сухих тыкв-горлянок, упавших с дерева. Я взял самую большую и, очистив её, выжал в неё немного виноградного сока, которого на острове было в изобилии. Наполнив тыкву, я поставил её в удобное место и, вернувшись туда через несколько дней, попробовал вино. Оно было настолько хорошим, что придало мне новых сил и так взбодрило меня, что я начал петь и танцевать, неся свою ношу.

Старик, заметив, какое впечатление это произвело на меня и что я несу его с большей лёгкостью, чем раньше, подал мне знак дать ему немного напитка. Я протянул ему калабас, и напиток пришёлся ему по вкусу. Он выпил его. Напитка было много, и вскоре старик начал петь и раскачиваться на моих плечах из стороны в сторону, постепенно ослабляя хватку на моих ногах. Увидев, что он не давит на меня, как раньше, я повалил его на землю, где он и остался лежать без движения. Затем я взял большой камень и убил его.

Я был безмерно рад, что навсегда избавился от этого назойливого парня. Я направился к пляжу, где встретил команду корабля, бросившего якорь, чтобы набрать воды. Они удивились, увидев меня, но ещё больше удивились, услышав подробности моих приключений.

«Ты попал, — сказали они, — в руки старика[277] моря, и ты первый, кому удалось избежать удушающих объятий его коварной хватки. Он никогда не отпускал тех, кем однажды завладел, пока не уничтожал их, и он сделал этот остров печально известным из-за множества убитых им людей».

Они отвели меня к капитану, который принял меня с большой добротой. Он снова вышел в море, и через несколько дней плавания мы прибыли в гавань большого города, дома которого нависали над морем.

Один из торговцев, который стал моим другом, пригласил меня пойти с ним. Он дал мне большой мешок и порекомендовал меня нескольким жителям города, которые собирали кокосы, попросив их взять меня с собой.

«Иди, — сказал он, — следуй за ними и поступай так, как они. Но не отделяйся от них, иначе ты можешь подвергнуть свою жизнь опасности».

Сказав это, он дал мне припасы в дорогу, и я отправился с ними.

Мы подошли к густому лесу кокосовых пальм[60] очень высоких, со стволами настолько гладкими, что невозможно было взобраться на ветви, на которых росли плоды. Войдя в лес, мы увидели множество обезьян разных размеров, которые разбежались, как только заметили нас, и с удивительной быстротой взобрались на верхушки деревьев.

Торговцы, с которыми я был, собирали камни и бросали их в обезьян на деревьях. Я делал то же самое, и обезьяны в отместку бросали в нас кокосы так быстро и с такими жестами, которые красноречиво свидетельствовали об их гневе и обиде. Мы собирали кокосы и время от времени бросали камни, чтобы спровоцировать обезьян; [278] так что с помощью этой уловки мы наполнили наши сумки кокосами. Таким образом, я постепенно собрал столько кокосов, что заработал приличную сумму.

Нагрузив наше судно кокосами, мы отправились в путь и проплыли мимо островов, где в изобилии растёт перец. Оттуда мы направились к острову Комари, где растёт лучший вид алоэ. Я обменял свои кокосы на этих двух островах на перец и алоэ и отправился с другими торговцами на ловлю жемчуга.[61] Я нанял ныряльщиков, которые подняли для меня несколько очень крупных и чистых жемчужин. Я сел на корабль, который благополучно прибыл в Буссору; оттуда я вернулся в Багдад, где выручил огромные суммы за перец, алоэ и жемчуг. Я отдал десятую часть своего дохода на милостыню, как и по возвращении из других путешествий, и отдохнул от трудов.

Синдбад приказал отдать Хиндбаду сто цехинов и попросил его и других гостей поужинать с ним на следующий день, чтобы услышать рассказ о его шестом путешествии.

ШЕСТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА ПО ИМЕНИ СИНДБАД

Я знаю, друзья мои, что вы захотите услышать, как я, пережив пять кораблекрушений и избежав стольких опасностей, смог снова решиться испытать судьбу и подвергнуть себя новым трудностям. Я сам удивляюсь своему поведению, когда размышляю о нём, и, должно быть, мной двигала судьба, от которой никому не уйти. Как бы то ни было, после годичного [279]отдыха я приготовился к шестому путешествию, несмотря на уговоры родных и друзей, которые делали всё возможное, чтобы отговорить меня.

Вместо того чтобы плыть через Персидский залив, я снова отправился в путь через несколько провинций Персии и Индии и прибыл в морской порт. Здесь я сел на корабль, капитан которого направлялся в долгое плавание, во время которого он и лоцман сбились с курса. Внезапно мы увидели, как капитан бросил штурвал и громко застонал. Он сорвал с головы тюрбан, дёрнул себя за бороду и стал биться головой о борт, как сумасшедший. Мы спросили его, в чём дело, и он ответил, что мы находимся в самом опасном месте во всём океане.

«Стремительное течение несёт корабль, и мы все погибнем менее чем через четверть часа. Молитесь Богу, чтобы Он избавил нас от этой опасности. Мы не спасёмся, если Он не сжалится над нами».

При этих словах он приказал спустить паруса, но все канаты порвались, и корабль понесло течением к подножию неприступной горы, где он ударился о скалу и развалился на части. Однако нам удалось спасти свои жизни, провизию и большую часть имущества.

Гора, у подножия которой мы находились, была усеяна обломками кораблей, огромным количеством человеческих костей и невероятным количеством всевозможных товаров и богатств. Эти предметы лишь усиливали наше отчаяние. Во всех других местах реки обычно впадают в море, но здесь река с пресной водой[62] впадает в тёмную пещеру, [280] вход в которую очень высок и просторен. Самое примечательное в этом месте то, что камни в горе состоят из хрусталя, рубинов и других драгоценных камней. Здесь также есть что-то вроде источника смолы или битума,[63] впадает в море, которое рыбы проглатывают, а вскоре после этого отрыгивают, превращая в амбру[64]; и волны выбрасывают её на берег в огромных количествах. Здесь также растут деревья, большинство из которых дают древесину алоэ,[65] не уступающую по качеству той, что растёт на Комари.

 Тщательно сбалансировав груз и надежно закрепив его на плоту, я поднялся на борт с двумя самодельными вёслами.
Тщательно сбалансировав груз и надежно закрепив его на плоту, я поднялся на борт с двумя самодельными веслами. Страница 281
Чтобы завершить описание этого места, скажу, что корабли не могут подойти ближе, чем на определённое расстояние. Если их пригонит туда ветер с моря, то ветер и течение будут двигать их вперёд; а если они попадут туда, когда будет дуть береговой ветер, который, казалось бы, должен помочь им выбраться обратно, то высота горы остановит ветер и вызовет штиль, так что сила течения вынесет их на берег; и что дополняет несчастье, так это то, что нет никакой возможности подняться на гору или спастись по морю.

Мы продолжали оставаться на берегу, у подножия горы, в состоянии отчаяния и каждый день ожидали смерти. При первой высадке на берег мы разделили провизию поровну, насколько это было возможно, и таким образом [281]каждый прожил дольше или короче, в зависимости от своей выносливости и того, как он распорядился своей долей провизии.

Я пережил всех своих товарищей, и когда я похоронил последнего из них, у меня осталось так мало провизии, что я подумал, что долго не протяну. Я вырыл могилу, решив лечь в неё, потому что не осталось никого, кто мог бы оказать мне последнюю услугу. Но Богу было угодно ещё раз сжалиться надо мной и внушить мне мысль отправиться на берег реки, впадающей в большую пещеру. Тщательно изучив её вероятное течение, я сказал себе: «Эта река, которая течёт под землёй, должна где-то выходить на поверхность. Если я сделаю «Плыву на плоту и отдаюсь на волю течения, которое вынесет меня в какую-нибудь обитаемую страну, или же я погибну. Если я утону, то ничего не потеряю, а лишь сменю один вид смерти на другой».

Я сразу же принялся за работу с большими кусками дерева и канатами, потому что у меня был выбор среди обломков. Я связал их так крепко, что вскоре у меня получился очень прочный плот. Когда я закончил, я загрузил его несколькими сундуками с рубинами, изумрудами, амброй, горным хрусталем и тюками с ценными тканями. Точно сбалансировав свой груз и надежно закрепив его на плоту, я сел в лодку с двумя сделанными мной веслами и, отдавшись течению реки, предал себя воле Божьей.

Как только я вошёл в пещеру, я потерял всякую ориентацию, и поток понёс меня неведомо куда. Так я плыл в полной темноте, и однажды обнаружил, что свод так низок, что едва не задевает мою голову, что впоследствии заставило меня остерегаться подобной опасности. Всё это время я ел только то, что было необходимо для поддержания жизни; однако, несмотря на мою бережливость, всё[282] Мои припасы закончились. Затем я потерял сознание. Не могу сказать, как долго я пролежал без чувств, но когда я очнулся, то с удивлением обнаружил себя на обширной равнине на берегу реки, где был привязан мой плот, в окружении множества негров.

Я встал, как только увидел их, и отдал им честь. Они заговорили со мной, но я не понимал их языка. Я был так переполнен радостью, что не знал, сплю я или бодрствую; но, убедившись, что я не сплю, я произнес вслух следующие слова по-арабски: "Призови Всемогущего, Он поможет тебе; тебе не нужно беспокоиться ни о чем другом. закрой глаза и, пока ты спишь,, Бог превратит твою беду в удачу.»

Один из негров, который понимал по-арабски, услышав мои слова, подошел ко мне и сказал: "Брат, не удивляйся, увидев нас; мы жители этой страны поливают наши поля из этой реки, которая вытекает из соседней горы. Мы увидели ваш плот, и один из нас заплыл в реку и привел его сюда, где мы закрепили как видите, пока вы не проснетесь. Пожалуйста, расскажите нам вашу историю. Откуда ты пришёл?

Сначала я попросил их дать мне что-нибудь поесть, а потом я бы удовлетворил их любопытство. Они дали мне несколько видов еды, и когда я утолил голод, я рассказал им обо всём, что со мной произошло, и они выслушали меня с внимательным удивлением. Как только я закончил, они сказали мне через человека, который говорил по-арабски и переводил им то, что я сказал, что я должен пойти с ними и сам рассказать свою историю их королю, потому что она слишком необычна, чтобы её мог рассказать кто-то другой[283] кроме того, кому эти события произошли.

Они сразу же послали за лошадью и, помогши мне сесть в седло, пошли впереди, указывая путь, а остальные взяли мой плот и груз и последовали за нами.

Мы шли, пока не добрались до столицы Серендиба, ибо именно на этом острове я высадился. Негры представили меня своему королю; я подошёл к его трону и приветствовал его, как обычно приветствовал королей Индии, то есть пал ниц к его ногам. Принц велел мне подняться, принял меня с любезным видом и усадил рядом с собой.

Я ничего не утаил от короля, но рассказал ему всё, что поведал вам. Наконец мой плот причалил, и тюки были вскрыты в его присутствии. Он восхитился количеством древесины алоэ и амбры, но больше всего его поразили рубины и изумруды, ведь в его сокровищнице не было ничего подобного.

Заметив, что он с удовольствием разглядывает мои драгоценности и один за другим рассматривает самые примечательные из них, я пал ниц к его ногам и позволил себе сказать: «Сир, не только я сам, но и весь груз плота к услугам вашего величества, и я прошу вас распорядиться им по своему усмотрению».

Он ответил мне с улыбкой: «Синдбад, я ничего у тебя не возьму. Я не только не уменьшу твоё богатство, но и намерен приумножить его и не позволю тебе покинуть мои владения без знаков моей щедрости».

Затем он поручил одному из своих офицеров позаботиться обо мне и приказал прислуге обслуживать меня за его счёт. Офицер был очень добросовестен в исполнении своих обязанностей и распорядился, чтобы все товары были доставлены в предоставленное мне жильё.[284]

Каждый день в назначенное время я отправлялся на аудиенцию к королю, а остальное время проводил, осматривая город и то, что заслуживало внимания.

Столица Серендиба расположена в конце живописной долины, в центре острова, окружённого высокими горами. До них можно доплыть за три дня. Там много рубинов и других минералов. Там растут всевозможные редкие растения и деревья, особенно кедры и кокосовые пальмы. В устье главной реки острова ловят жемчуг, а в некоторых долинах находят алмазы. Я совершил паломничество к месту, где Адам был заточен после изгнания из Рая. Мне захотелось подняться на вершину горы.

Когда я вернулся в город, я попросил у короля разрешения вернуться в свою страну, и он самым любезным и почётным образом дал мне такое разрешение. Он хотел вручить мне богатый подарок и в то же время дал мне письмо для командующего армией правоверных, нашего государя, сказав мне: «Прошу тебя, передай этот подарок от меня и это письмо халифу Харуну ар-Рашиду и завери его в моей дружбе».

Письмо от царя Серендиба было написано на шкуре некоего животного, очень ценного, редкого и желтоватого по цвету. Буквы в этом письме были лазурного цвета, а содержание таково:

"Король Индии, перед которым маршируют сто слонов, который живет во дворце, сверкающем ста тысячами рубинов, и у которого в сокровищнице двадцать тысяча крон, украшенных бриллиантами, халифу Гаруну аль Рашид.[285]

«Хотя подарок, который мы вам посылаем, незначителен, примите его, тем не менее, как брат и друг, в знак нашей искренней дружбы, которую мы питаем к вам и в которой мы готовы вам поклясться. Мы хотим, чтобы вы отвечали нам тем же, считая это нашим достоинством, ведь мы оба короли. Мы посылаем вам это письмо как брат брату. Прощайте».

Подарок состоял из (1) одного-единственного рубина, из которого была сделана чаша высотой около полуфута, толщиной в дюйм, наполненная круглыми жемчужинами по полграмма каждая. (2) Шкуры змеи, чешуя которой была такой же яркой, как обычный кусок золота, и обладала свойством оберегать от болезней тех, кто лежал на ней.[66] (3) Пятидесяти тысяч драмов лучшего алоэ с тридцатью гранатами камфоры размером с фисташку. И (4) рабыня необычайной красоты, чьё одеяние было усыпано драгоценными камнями.

Корабль отплыл, и после очень успешного плавания мы высадились в Буссоре, а оттуда я отправился в город Багдад, где первым делом сдал отчёт о выполнении своего поручения.

Я взял письмо короля Серендиба и отправился представиться ворота Командующего правоверных, и меня сразу же провели к трону халифа. Я поклонился и предъявил письмо и подарок. Прочитав, что написал ему король Серендиба, он спросил меня, действительно ли этот принц так богат и могуществен, как он себя описывает в своём письме. Я пал ниц во второй раз, и [286]снова поднявшись, сказал: «Командующий Верными, я могу заверить ваше величество, что он говорит правду. Я свидетельствую это. Ничто не вызывает большего восхищения, чем великолепие его дворца. Когда принц появляется на публике,[67] он восседает на троне, установленном на спине слона, и едет между двумя рядами своих министров, фаворитов и других придворных. Перед ним на том же слоне едет офицер с золотым копьём[68] в руке у него; а позади него стоит другой, с золотым жезлом, на верхушке которого изумруд в полфута длиной и в дюйм толщиной. За ним следует тысяча воинов, одетых в золотые и шёлковые одежды и восседающих на богато украшенных слонах. Офицер, стоящий перед ним на том же слоне, время от времени громко кричит: «Узрите великого монарха, могущественного и грозного султана Индии, монарха, превосходящего Соломона, и могущественного махараджу». Произнеся эти слова, офицер, стоящий позади трона, в свою очередь кричит: «Это Монарх, столь великий и могущественный, должен умереть, должен умереть, должен умереть.[69] И офицер, стоявший впереди, отвечает: «Хвала только Тому, кто живёт вовеки веков».

[287]

Халиф был очень доволен моим отчётом и отправил меня домой с богатым подарком.

Здесь Синдбад приказал заплатить Хиндбаду ещё сто цехинов и попросил его вернуться на следующий день, чтобы услышать о его седьмом и последнем путешествии.

СЕДЬМОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ МОРЯКА СИНДБАДА

Вернувшись домой после шестого плавания, я полностью отказался от мысли снова отправиться в море. Помимо того, что мой возраст требовал покоя, я был полон решимости больше не подвергать себя таким рискам, с которыми столкнулся. Поэтому я не думал ни о чём, кроме как о том, чтобы провести остаток своих дней в спокойствии. Однако однажды ко мне обратился офицер халифа.

«Халиф, — сказал он, — послал меня сообщить тебе, что он должен поговорить с тобой».

Я последовал за офицером во дворец, где меня представили халифу. Я поклонился ему, упав ниц к его ногам.

«Синдбад, — сказал он мне, — я нуждаюсь в твоей помощи. Ты должен отнести мой ответ царю Серендиба».

Это повеление халифа прозвучало для меня как удар грома. "Повелитель правоверных," — ответил я, — "я готов сделать всё, что ваше величество сочтёт нужным приказать; но я смиреннейше прошу вас принять во внимание то, что мне пришлось пережить. Я также дал обет никогда не покидать Багдад."

Поняв, что халиф настаивает на моём согласии, я подчинился и сказал ему, что готов повиноваться. Он был очень доволен и выделил мне тысячу секвин на дорожные расходы.

Я готовился к отъезду на несколько дней. Как только халиф письмо и подарок был доставлен ко мне,[288] Я отправился в Буссору, где я сел на корабль и провел очень удачное плавание. Прибыв на остров Серендиб, я был с большой помпой препровожден во дворец, где я пал ниц перед королем.

«Синдбад, — сказал царь, — добро пожаловать. Я много раз думал о тебе; я благословляю тот день, когда снова вижу тебя».

Я сделал ему комплимент, поблагодарил за доброту и передал подарки от моего августейшего господина.

Письмо халифа было следующего содержания:

«Приветствие во имя Владыки, ведущего прямым путём, от раба Божьего Харуна ар-Рашида, которого Бог поставил наместником Своего Пророка после его предков, о которых мы вспоминаем с благоговением, могущественному и уважаемому радже Серендиба.

«Мы с радостью получили ваше письмо и посылаем вам это из нашей императорской резиденции, сада величайших умов. Мы надеемся, что, взглянув на это, вы поймёте наши благие намерения и будете довольны. Прощайте».

В качестве подарка халиф преподнёс полный комплект одежды из золотой парчи стоимостью в тысячу секинов; пятьдесят халатов из дорогих тканей, сотню белых халатов из лучших тканей Каира, Суэца и Александрии; сосуд из агата, более широкий, чем глубокий, толщиной в дюйм и шириной в полфута, на дне которого был барельеф, изображающий человека, стоящего на одном колене и держащего лук и стрелу, готовые поразить льва. Он также прислал ему богато украшенную табличку, которая,[289] согласно преданию, принадлежала великому Соломону.

Король Серендиба был очень рад тому, что халиф признал его дружбу. Через некоторое время после этой аудиенции я попросил разрешения уехать и с большим трудом получил его. Когда король отпускал меня, он сделал мне очень щедрый подарок. Я немедленно отправился в обратный путь в Багдад, но мне не посчастливилось добраться туда так быстро, как я надеялся. Бог распорядился иначе.

Через три или четыре дня после моего отплытия на нас напали пираты, которые без труда захватили наш корабль, потому что он не был военным судном. Некоторые члены экипажа оказали сопротивление, которое стоило им жизни. Но что касается меня и остальных, кто не был столь опрометчив, пираты спасли нас и отвезли на отдалённый остров, где продали.

Я попал в руки богатого купца, который, как только купил меня, привёл в свой дом, хорошо со мной обращался и наряжал меня, как раба. Через несколько дней он спросил меня, разбираюсь ли я в каком-нибудь ремесле. Я ответил, что я не ремесленник, а торговец, и что пираты, которые меня продали, лишили меня всего, что у меня было.

«Скажи мне, — ответил он, — умеешь ли ты стрелять из лука?»

Я ответил, что в юности одним из моих занятий было стрельба из лука[70] . Он дал мне лук и стрелы и, посадив меня позади себя на слона, отвёз в густой лес в нескольких лигах от города. Мы углубились в лес, и, когда он решил, что пора остановиться, он велел мне сойти. Затем, показав мне большое дерево, он сказал: «Залезь на это дерево, — сказал он, — и стреляй в слонов [290]как только увидишь, что они проходят мимо, потому что в этом лесу их огромное количество, и если кто-то из них упадёт, приходи и сообщи мне». Сказав это, он оставил мне еду и вернулся в город, а я всю ночь просидел на дереве.

Ночью я не видел ни одного слона, но на следующее утро, на рассвете, Я заметил огромное их количество. Я выпустил в них несколько стрел; и наконец один из слонов пал, тогда как остальные немедленно отступили, и предоставил мне свободу пойти и сообщить моему покровителю о моем успехе. Когда Я сообщил ему об этом, он похвалил мою ловкость и очень приласкал меня. Потом мы вместе пошли в лес, где выкопали яму для слона. Мой покровитель собирался вернуться, когда слон сгниёт, и забрать его зубы для обмена.

Я продолжал заниматься этим в течение двух месяцев. Однажды утром, высматривая слонов, я с крайним изумлением заметил, что вместо того, чтобы, как обычно, пройти мимо меня через лес, они остановились и с ужасным шумом направились ко мне в таком количестве, что под ними задрожала вся равнина. Они окружили дерево, на котором я прятался, подняв хоботы, и все как один устремили на меня свои взгляды. При виде этого тревожного зрелища я застыл на месте и так испугался, что лук и стрелы выпали у меня из рук.

Мои опасения были не напрасны: после того как слоны некоторое время смотрели на меня, один из самых крупных из них обхватил хоботом ствол дерева, вырвал его и бросил на землю. Я упал вместе с деревом, и слон, подхватив меня хоботом, положил себе на спину, где я сидел скорее мёртвый, чем живой,[291] с колчаном на плече. Он встал во главе остальных, которые последовали за ним один за другим, пронесли меня значительное расстояние, затем положили на землю и удалились со всеми своими спутниками. Пролежав некоторое время и увидев, что слоны ушли, я поднялся и обнаружил, что нахожусь на длинном и широком холме, почти полностью покрытом костями и зубами слонов. Я не сомневался, что это было место захоронения слонов и что они принесли меня сюда нарочно, чтобы сказать, что я должен воздержаться от их убийства, как Теперь я знал, где взять их зубы, не причинив им вреда. Я не стал оставаться на холме, а повернул в сторону города. Проведя в пути день и ночь, я добрался до своего покровителя.

Как только мой покровитель увидел меня, он воскликнул: «Ах, бедный Синдбад! Я очень переживал, не зная, что с тобой случилось. Я ходил в лес, где нашёл недавно срубленное дерево, а на земле — твой лук и стрелы. Я уже отчаялся увидеть тебя снова. Пожалуйста, расскажи мне, что с тобой произошло».

Я удовлетворил его любопытство, и на следующее утро мы оба отправились на холм. Мы нагрузили слона, который нес нас, таким количеством зубов, сколько он мог унести; и когда мы вернулись, мой хозяин так обратился ко мне: "Послушай теперь, что я тебе скажу. Слоны нашей леса Каждый год убивают нас великое множество рабов, которых мы отправили до искать слоновой кости. На все предостережения, мы могли бы дать их, этих лукавых животные уничтожили их время от времени. Бог избавил тебя от их ярости и даровал эту милость только тебе. Это знак что Он любит вас и находит применение вашему служению в этом мире. Вы принесли мне невероятное богатство; и[292] теперь весь наш город обогатился благодаря тебе, и нам больше не нужно подвергать опасности жизни наших рабов. После такого открытия я могу относиться к тебе не как к рабу, а как к брату. Да благословит тебя Бог во всех твоих начинаниях и дарует тебе процветание. С этого момента я дарю тебе свободу и богатство.

На это я ответил: «Господин, да хранит вас Бог. Я не желаю никакой другой награды за ту услугу, которую мне посчастливилось оказать вам и вашему городу, кроме возможности вернуться в свою страну».

«Очень хорошо, — сказал он, — муссон[71] скоро приведёт корабли за слоновой костью. Тогда я отправлю тебя домой».

Я оставался с ним в ожидании сезона дождей; и за это время мы совершили столько походов на холм, что заполнили все наши склады слоновой костью. Другие торговцы, которые занимались этим, поступали так же, потому что мой хозяин сделал их соучастниками своего успеха.

Наконец прибыли корабли, и мой хозяин, лично выбравший судно, на которое я должен был подняться, загрузил половину его слоновой костью за мой счёт, запасся провизией для моего путешествия и, кроме того, заставил меня принять в подарок несколько ценных диковинок из этой страны. Поблагодарив его тысячу раз за все его милости, я поднялся на борт.

Мы остановились на нескольких островах, чтобы пополнить запасы провизии. Наше судно прибыло в порт на материковой части Индии, и мы пришвартовались там. Не желая плыть морем в Буссору, я выгрузил свою часть слоновой кости и решил продолжить путешествие по суше. Я выручил за свою слоновую кость огромные деньги и купил несколько редких вещей, которые [293]Я собрал подарки и, когда моя повозка была готова, отправился в путь вместе с большим караваном торговцев. Я долго был в пути и много страдал, но был счастлив, думая, что мне нечего бояться ни морей, ни пиратов, ни змей, ни других опасностей, которым я подвергался.

Наконец я благополучно добрался до Багдада и сразу же предстал перед халифом, чтобы отчитаться о своём посольстве. Он осыпал меня почестями и богатыми подарками, и с тех пор я посвятил себя семье, родственникам и друзьям.

Синдбад закончил рассказ о своём седьмом и последнем путешествии, а затем обратился к Хиндбаду: «Что ж, друг, — сказал он, — слышал ли ты когда-нибудь о человеке, который страдал бы так, как я? Разве не разумно, что после всего этого я должен наслаждаться спокойной и приятной жизнью?»

Сказав это, Хиндбад поцеловал его руку и произнёс: «Господин, мои страдания не идут ни в какое сравнение с вашими. Вы не только заслуживаете спокойной жизни, но и достойны всех богатств, которыми владеете, поскольку используете их во благо. Да проживёте вы счастливо долгие годы».

Синдбад приказал заплатить ему ещё сто секинов и сказал, чтобы он перестал таскать тяжести и впредь ел за его столом, потому что он хочет, чтобы у него всю жизнь была причина вспоминать, что отныне у него есть друг — Синдбад-мореход.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[50] Эти путешествия Синдбада — одни из самых любопытных в «Тысяче и одной ночи». Они заслуживают отдельного упоминания. Около ста лет назад мистер Ричард Хоул из Эксетера написал о них трактат. Он показывает, что, хотя во многих отношениях эти истории следует считать вымышленными, они иллюстрируют ранние предания о странных странах. Более ранние авторы, такие как Плутарх, Элиан, Диодор Сицилийский и Плиний, упоминают события, описанные в этих сказках, как и самые ранние современные путешественники — венецианец Марко Поло и англичанин сэр Джон Мандевиль.

[51] Мильтон так описывает Левиафана:
«Как счастлив, дремля на волнах Норвежских,
Лоцман, что в ночи ведёт свой ялик,
Что, как твердят моряки,
Пристал к скалистому берегу,
Бросив якорь у его подножья».
[52] Мистер Мор в своём отчёте об этих путешествиях говорит, что Марко Поло в своих «Путешествиях» и отец Мартини в своей «Истории Китая» упоминают об этой птице, называемой рух, и говорят, что она может проглотить слона и носорога. Это такая же выдумка, как дронт, саламандра или феникс.

[53] Капитан Марриэт в своих «Бушбоях» рассказывает об этом состязании, в котором победил носорог. Он также в том же забавном томе рассказывает о том, как птица подняла в воздух змею. Местом действия «Бушбоев» является Южная Африка.

[54] Юный читатель найдёт в этих произведениях отрывки, которые в некоторой степени напомнят ему о событиях, упомянутых в этих сказках: «Одиссея» Гомера, книга IV, строки 350–410; «Илиада», книга XX, строка 220; книга XIII, строки 20–35; Вергилий, «Энеида», книга III, строки 356–542.

[55] Сандаловое дерево. Древесина невысокого дерева Santalum Album, похожего на бирючину и растущего на побережье Малабара, на Индийском архипелаге и т. д. Твёрдая жёлтая древесина в центре старого сандалового дерева высоко ценится за свой аромат и широко используется для изготовления мебели и т. д.

[56] Бегемот.

[57] Жираф.

[58] «Аристомен, мессенский военачальник, таким образом выбрался из пещеры. Он заметил рядом с собой лису, которая грызла труп; одной рукой он схватил её за заднюю лапу, а другой удержал её челюсти, когда она попыталась его укусить. Следуя за своим проводником, который изо всех сил пытался вырваться, к узкой расщелине, через которую он вошёл, он оказался там Он отпустил его и вскоре пробрался сквозь заросли к приветливому дневному свету. — «Нора», 141. Побег Санчо из ямы, в которую он свалился вместе с Даффлом, чем-то похож на этот.

[59] Мистер Марсден в своих примечаниях к своему переводу Марко В "Путешествиях" Поло предполагается, что roc является описанием альбатроса или кондора в сильно преувеличенных выражениях.

[60] Кокосовые пальмы плодоносят на верхушке.

[61] Марко Поло, знаменитый путешественник (1298), рассказывает об этом промысле.

[62] Мистер Айвз упоминает колодцы с пресной водой под водой в Персидском заливе, недалеко от острова Бариен. — Хоул.

[63] «Такие фонтаны нередко встречаются в Индии и на Цейлоне; а мусульманские путешественники рассказывают о том, что амбру проглатывают киты, которых после этого тошнит и они отрыгивают её». — Хоул.

[64] «Серая амбра — вещество животного происхождения, которое встречается в основном в странах с тёплым климатом, плавает в море или выбрасывается на берег. Лучшая амбра добывается на Мадагаскаре, в Суринаме и на Яве. При нагревании или растирании она источает приятный запах». — Найт, Английская циклопедия, т. I, с. 142.

[65] «Камфора — это продукт, получаемый из некоторых деревьев на Борнео, Суматре и в Японии. Камфора содержится в перпендикулярных прожилках, расположенных близко к центру дерева, или в его сучках, и из того же дерева выделяется жидкость, называемая камфорным маслом. Венецианцы, а затем и голландцы монополизировали продажу камфоры». Encyclop;dia Metropolitana, том. III, стр. 195. Гиббонс в своих примечаниях к «Закату и падению» пишет: "С отдалённых островов Индийского океана было привезено большое количество камфоры, которая в смеси с воском используется для освещения дворцов Востока."

[66] «В Бенгалии есть змея, кожа которой считается лекарством от внешних болей. Её прикладывают к поражённому участку». — Хоул.

[67] «Короля отличают различные виды украшений, такие как ожерелье, украшенное драгоценными камнями, сапфирами, изумрудами и рубинами огромной ценности». — Марко Поло, стр. 384.

[68] «Метание копья было любимым развлечением молодых арабов и готовило их к охоте или войне». — Примечания к Ватеку, стр. 295.

[69]Итак, римский раб о триумфе императора: "Respice post te, hominem te esse memento"; или страница Филиппа из Македонию, которую заставили обращаться к нему каждое утро: "Помни, Филипп, ты смертный".

[70] "Использование лука было составной частью восточного образования". — Примечания к Ватеку, стр. 301. Смотрите отчет об образовании Кира —"Циклопедия" Ксенофонта.

[71] Периодические ветры, дующие шесть месяцев с одной и той же стороны или направления по компасу, затем меняющиеся и дующие столько же с противоположной стороны.

*** ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ «АРАБСКИЕ НОЧИ» ОТ ПРОЕКТА GUTENBERG ***